Глава 11
За окном давно стемнело. Бархат ночи ласково укрыл горы, подоткнув звездное одеяло под пики скал. В гостиной рроакского дома было тепло. Огонь в камине сыто потрескивал поленьями, иногда выплевывая алые искры. В воздухе пахло деревом, нагретым камнем и, едва уловимо, пряным можжевельником – это Рроак, разместившись в кресле, пил аррахи.
Я сидела во втором кресле и прижимала к себе уснувшего Сайллора. Смотрела на тени от огня, пляшущие на лице мальчика; осторожно, едва касаясь, гладила его по густым волосам. В душе царил покой. Впервые за последнюю дюжину дней.
Нет, я не забыла, что рано или поздно мне придется вернуться в Орден; что Сайллор – дракон, а я – охотница. И до сих пор какая-то часть меня верит, что для него было бы лучше выбрать наставницу из своих. Но в то же время все во мне сладко трепещет от правильности случившегося.
Я снова нежно огладила русую макушку. Поддаваясь порыву, наклонилась и коснулась ее губами. Подняла взгляд и встретилась со взглядом Рроака. Внимательным, но не холодным или цепким, а очень теплым. Почти ласковым.
– Он особенный для тебя? – Я кивнула. – А если бы он сейчас оказался в предгорьях, а один из твоих собратьев кинулся на него с дайгенором? Что бы ты сделала?
Рроак еще не договорил, а мое тело уже среагировало. Я притянула Сайллора к себе, укрыла его свободной рукой и внутренне ощетинилась, как перед боем. Губы Рроака дрогнули в намеке на улыбку, взгляд полыхнул довольством. Меня же собственная реакция напугала. Я вдруг осознала, что действительно могла бы кинуться на собрата по Ордену. Осознала и растерялась.
– Почему так? – спросила тихо, чтобы не разбудить Сайллора.
– Самому интересно. Была бы ты драконом, я бы сказал, что ты отозвалась его зверю, как мать потерявшемуся детенышу.
– И что в таких случаях происходит дальше?
Рроак снова улыбнулся.
– Ничего необычного. Драконицы любят ребенка, которого выбрали душой, как родного. Будь ты из наших, Сайллор бы остался с тобой. Ты бы растила его, наставляла перед первым полетом. А потом полетела бы рядом, готовая подставить крыло и спину, если потребуется. Вы бы приземлились вместе, и ты бы стала той, кто нарисует на его груди ритуальный узор. Он бы назвал тебя харрари, то есть мамой на драконьем наречии.
Я представила каждый миг из того, о чем говорил Рроак. Увидела подросшего Сайллора, улыбающегося широко и довольно. Увидела себя в драконьих одеждах, стоящую с ним рядом. Обнимающую его, благословляющую на чистое небо и послушные ветра. Увидела и… заплакала.
Слезы сами побежали по щекам, стоило понять, что ничего этого не случится. Точнее, не случится со мной. Сайллор обязательно взлетит, получит ритуальный узор. Обязательно станет парящим. Но только другая женщина будет с ним рядом. И другая станет для него харрари – поддержкой на земле и в небе.
Рроак смотрел на меня молча. Скользил взглядом по моему лицу, мокрому от слез, по губам, закушенным, чтобы сдержать всхлипы, по рукам, обнимающим Сайллора с немым отчаянием.
Это не мой ребенок! Не мой! Я не имею права считать иначе и мечтать о несбыточном. Но, боги, как же тяжело вырвать из сердца то, что уже успело прорасти!
– Мне жаль, – тихо произнес он. – Ты стала бы ему достойной матерью. В тебе есть сила, стойкость, храбрость. Ты красива, но при этом держишься так, будто не понимаешь этого. Ты умеешь думать, выходя за рамки… По правде сказать, ты стала бы прекрасной матерью для любого ребенка Северных Гнезд.
– Хватит, – выдохнула я сипло. Закусила губу, глотая тугой ком, и снова попросила: – Хватит. Не издевайся надо мной… над нами. Мне придется уйти, чтобы помочь тебе достичь мира между нашими видами. Придется оставить Сайллора… – голос дрогнул. – Но, пожалуйста, пока я здесь, не напоминай мне об этом. Позволь хоть ненадолго представить, что у нас с Сайллором есть будущее. Что он мой.
Не выдержав, я прижалась лбом к русой макушке и затряслась в беззвучном плаче. Боги, как мне справиться? Как найти в себе силы оставить его… их? Откуда во мне такое сильное желание назвать Сайллора сыном? И почему сейчас, глядя на нас со стороны, я не могу не видеть семью? Проклятье! Это неправильно! Непозволительно! У охотниц не бывает семьи! Уж точно не с драконами. И…
– Ты удивительная, Кинара, – голос Рроака заставил меня вынырнуть из омута отчаяния. – С каждым твоим поступком, с каждым словом мне все труднее напоминать себе, кто ты. Даже твои глаза, столь непривычные, уже не кажутся чуждыми. С тобой легко забыться.
Плавно поднявшись, Рроак шагнул ко мне.
– Драконы никогда не открываются охотникам. Никогда не приносят их к себе в селение. Не допускают на священные церемонии и – уж точно – к детям. С тобой я пошел против каждого из этих правил. Но есть еще одно, которому мы следуем поколениями.
Рроак остановился возле моего кресла, уперся руками в подлокотники и наклонился так низко, что наши глаза оказались вровень.
– Драконы никогда не показывают слабости. Даже смертельно раненные, мы бьемся на пике ярости, не позволяя врагу увидеть, что сражены.
Я улыбнулась сквозь слезы. Невероятно, настолько мы все-таки похожи! Одинаково гордые, упрямые; одинаково неспособные отступать.
– Но ты, Кинара, заставляешь меня забывать даже об этом правиле.
Голос Рроака изменился: зазвучал ниже, с хрипотцой. И все во мне затрепетало, отзываясь. Взгляд невольно спустился к губам Рроака. Захотелось коснуться их пальцами, может, даже губами. Узнать – какие они? Мягкие? Жесткие? Горячие?
Мои собственные губы вдруг показались ужасно сухими. Я словно давно мучилась жаждой, но лишь теперь это поняла. Посмотрела на Рроака, надеясь, что он поможет – либо объяснит, откуда появилась эта жажда, либо утолит ее, – но замерла, увидев голодный огонь в глубине его глаз.
– Мы тоже не должны показывать слабость, – произнесла я еле слышно. – Но мою ты видишь.
– Вижу. И она пьянит. Только это опасное искушение, Кинара. Мы не можем ему поддаваться. Наш долг – достичь мира между драконами и людьми. Ради этого мы сейчас вместе.
Я не нашла сил ответить – только кивнула. Близость Рроака дурманила. Его запах окружил меня плотным облаком. Защекотал в носу, вместе с воздухом ворвался в тело.
– Я отнесу его наверх, – дыхание Рроака коснулось моих губ, распаляя занявшийся во мне огонь. – Нам всем давно пора отдыхать.
– Конечно.
Рроак подхватил Сайллора, коснулся моего тела. На мгновение замер, будто это прикосновение обожгло его так же сильно, как меня.
– Добрых снов, Кинара, – произнес он, выпрямляясь.
– Добрых снов, Рроак.
Он не уходил. Стоял, легко удерживая Сайллора на руках, и не сводил с меня темного взгляда. Еще секунды три мы боролись – каждый сам с собой, – потом Рроак сжал зубы, развернулся и зашагал к лестнице.
* * *
Утром я проснулась рано, еще до рассвета. Лежала и сквозь тающие сумерки рассматривала Сайллора, спящего на кровати у окна.
Вчера, едва переступив порог, я сначала не поверила глазам. Повернулась к Рроаку, собираясь спросить, откуда в моей комнате вторая кровать, но увидела его улыбку и все поняла. Он распорядился подготовить необходимое еще до церемонии. Почему? Не знаю. Может, догадывался, что Молчун выберет меня, а может, действовал на всякий случай. Чем бы ни руководствовался Рроак, я была ему искренне благодарна.
В Ордене никто не стал бы решать чужие проблемы. Нужна кровать? Поди к хранителю вещей и проси лично. И тащи к себе в комнату тоже сам. У каждого отца, брата или сестры хватает забот, чтобы беспокоиться еще и о чужих. А Рроак побеспокоился.
Сайллор перевернулся, высунул босую ногу из-под одеяла, что-то еле слышно промычал и засопел сладко-сладко. Меня затопило нежностью. Захотелось подойти, поцеловать его спутанные волосы, поправить одеяло… Но я сдержала порыв, опасаясь ненароком разбудить. Под утро сон особенно чуткий.
Тихо выскользнув из постели, я накинула длинный халат и босиком вышла из комнаты. Глянула на дверь в спальню Рроака, попыталась представить, как выглядит он, когда спит. А представив, залилась краской до кончиков ушей. Даже холодные ладони, которые я спешно прижала к щекам, не смогли остудить жар.
В гостиной было темно: не горели ни лампы, ни огонь в камине. Взяв длинную кочергу, я разворошила угли, надеясь выбить из них хоть несколько искр. Но нет. Судя по всему, огонь потух давно. Не страшно – в поленнице еще много дров, а значит, и разжечь новое пламя труда не составит. Недолго думая, я занялась делом.
Когда первые, еще робкие алые языки принялись за сухую кору, в гостиную спустился Рроак. Увидел меня перед камином, скользнул взглядом по разошедшимся полам халата, по моим голым ногам; чему-то тихо усмехнулся.
Я спешно выпрямилась.
– Доброе утро. Прости, что похозяйничала – подумала, будет неплохо, если комната немного прогреется к…
– Тебе не стоит извиняться. Пока ты в Северных Гнездах, это и твой дом тоже.
Я растерялась. Рроак заметил это, но не стал ни пояснять, ни дополнять сказанное. Вместо этого предложил:
– Пошли на кухню. Нужно выяснить, осталось ли там что-нибудь съестное. Если нет, поможешь с завтраком? Или охотницы ножами не владеют?
– Не недооценивай нас, дракон, – я с улыбкой качнула головой. – Мы легко управимся с любой заточенной сталью.
– Вот и выясним, – в тон мне отозвался Рроак.
Мы прошли на кухню. Пока Рроак зажигал лампы, я взяла с печи чайник, наполнила его водой.
– Кто тебе готовит? – Рроак вопросительно изогнул бровь, и я пояснила: – Сам ты редко бываешь дома, да и приходишь всегда усталым. При таком ритме я бы точно не вставала к плите.
– У Гррахары под началом шесть молоденьких девушек, еще не выбравших себе пару. Они и готовят еду для всех, кто не может сделать этого сам.
– То есть для парящих?
– Не только. В Гнездах есть несколько стариков, уже не способных на оборот. Третья жизнь дракона, помнишь? – Я кивнула. – Вот такие старики тоже, за редким исключением, не готовят. А порой случается, какая-нибудь из женщин заболевает, и тогда помощницы Гррахары заботятся о той семье.
– Но зачем это самим девушкам? Или они не могут ослушаться приказа?
Рроак посмотрел на меня с удивлением:
– Никто не заставляет их. Каждая пришла к Гррахаре по доброй воле. От нее они перенимают знания, учатся готовить не только еду, но и лекарственные настойки. Да и помощь своим естественна, разве нет?
Я задумалась. В Ордене нас учат всегда приходить на выручку пострадавшим селениям. Но при этом за каждого убитого дракона нам платят; из императорской казны регулярно отчисляется сумма на содержание охотников. Да и управители городов нередко благодарят нас звонкой монетой. Дети праведных привыкли, что наша помощь стоит немало. А эти девушки, получается, заботятся о своих… бесплатно?
Стыд расплескался в душе, как хмельной взвар в дрожащих руках пьяницы. Почему мы берем деньги у жителей освобожденных селений? Нам ведь платит император. Отправляясь в бой, мы знаем, на что идем и чем рискуем. Это наш выбор. Наша работа. И просить награду сверх того, что уже имеем, мы не должны. Но зачастую просим.
Рроак тем временем открыл низкий шкаф, вделанный в каменную стену. Достал сковороду, заглянул под крышку, втянул носом запах.
– Мм, алькард, – протянул он довольно и бросил на меня хитрый взгляд. – Помнится, в пещере ты была не против их мяса. Надеюсь, тушенный с овощами тоже придется по вкусу.
Я через силу улыбнулась, все еще погруженная в мысли. Хотела было присесть, чтобы разжечь печь, но замерла, почувствовав близость Рроака. Он остановился у меня за спиной в полушаге. Отклонись я – и наши тела соприкоснутся.
– Не надо, – выдохнул он, шевеля дыханием мои волосы.
– Что – не надо?
– Думать о том, о чем ты думаешь.
– Опять читаешь мои мысли?