Я плавала в теплом мареве, мягком, сонном и таком уютном. Это смерть? Тогда почему ее так боятся? Покой и защищенность, больше не нужно волноваться, бороться… Нет места боли, страху...
Все хорошо.
И больше нечего желать.
– Ну надо же, – донесся до меня голос точно такой, как мой собственный. – Немного же потребовалось, чтобы ты добровольно ушла со сцены, Лэйси Уиллер.
Точно, нас же двое теперь. Двое в одном теле, и мы спорили за то, кто исчезнет, а кто останется жить. Ну вот и решили. Я так устала уже от всего…
– Ты хотела забрать себе тело, ну так забирай, – легко отозвалась я и снова расслабилась.
Теперь все казалось неважным, пустым, глупым. И стремление добиться признания, и попытки осуществить свою мечту… Пусть теперь все это попытается сделать другая.
– Не могу, – огорошила вдруг меня субличность. – Так уж вышло, оказывается, Лэйси Уиллер, что у меня не выйдет существовать без тебя. Жаль, поняла так поздно. Но ведь всегда приятно обманываться?
Не хотелось думать, что и зачем пытается она сказать.
Все равно.
Все равно…
Двое встревоженных мужчин сидели возле постели дивной красоты девушки с золотыми волосами, мраморно белой кожей… Принцесса из сказки – не иначе.
– Целители ошибаются, – тихо, обреченно произнес то, что мучило его уже несколько часов, Динес Милад. – Если она несильно пострадала, почему не приходит в себя?
Воин не боится своей смерти и не боится опасности, которую можно победить силой оружия, но непонятное, неизведанное пугает и самых искусных воителей. Милад, Рука Смерти, прошедший через бои настолько страшные, что после них даже бездны преисподней не могли устрашить, теперь боялся чужой смерти.
– Потому что раны души порой требуют больше времени для исцеления, нежели раны тела, – безмятежно обронил эльф, взяв внучку за руку. – Эти глаза откроются в положенное время не раньше, и не позже. Тут нет нашей власти, ларо Милад. Даже маг-менталист ничем не сможет помочь.
Нет ничего на земле хуже беспомощности. Просто смотреть на лежащую недвижно, как покойница, прекрасную женщину – уже страшная пытка. И мерно поднимающаяся и опускающаяся грудь – слабое утешение.
– Внучке моей вы сейчас не нужны. А вот внука схватить все еще нужно, – напомнил о сбежавшем Соловье Анейрин.
И как бы ни хотелось остаться в палате, Миладу пришлось признать правоту эльфа.
– Как хотя бы имя вашего внука? Вы ведь так и не удосужились сказать мне его, даже когда обрисовывали всю сложившуюся ситуацию.
Это было даже… странно, иначе и не сказать. Динесу пришлось несколько дней выслеживать сошедшего с ума эльфа, однако Анейрин э Аранрод не только ни разу не назвал имени убийцы, но и не говорил, что состоит с ним в настолько близком, особенно с точки зрения долгоживущего, родстве.
Все это время речь шла о родном внуке Анейрина, но тот словно пытался отречься от больного потомка, отрицал само его существование. Не для этого ли он попросил о помощи кахэ? Чтобы иметь возможность обманывать себя, говорить, что все случившееся не касается его настолько сильно.
– Его зовут Майлог. Майлог э Гвилем, – тихо произнес эльф, склонив голову. – Но он уже долгое время не откликается на это имя. Когда Соловей теряет себя, он теряет и самую суть свою, имя.
Из палаты Динес Милад вышел, не попрощавшись.
Когда девушка, наконец, открыла глаза. Анейрин э Аранрод, замер, с тревогой вглядываясь в идеальное лицо. Как же сложно понять, кто сейчас решил показать себя. Настоящая Лэйси Уиллер или ее деятельное альтер эго.
– А, это всего лишь вы, – безразлично произнесла квартеронка, безо всякой помощи садясь на постели. – Милад хотя бы выжил?
Кажется, все-таки не настоящая Лэйси. Та никогда не говорила настолько отстраненно.
– Вполне. Жив и здоров. Это он спас тебя по итогу от убийцы.
Девушка пожала плечами.
– Ну, спасибо ему за это большое, но мог бы и порасторопнее действовать. Я слабая хрупкая девушка, мне не по силам противостоять маньяку.
Настоящая Лэйси, разумеется, не могла бы справиться с такой задачей, а вот эта, спокойная, сдержанная, хитрая, как настоящая змея, осилила бы и маньяка, да и вообще кого угодно. Такой бы не в сериалах играть, а в разведке работать, но – вот беда! – субличность была порождена желанием оригинальной личности и полностью подчинена ему.
– Никто не идеален. Что с Лэйси? – спросил напрямую эльф о судьбе своей внучки.
Субличность раздраженно скривилась.
– Она сдалась, не желает возвращаться, бороться, да и вообще ничего не желает. Ей слишком понравилось пребывать в забвении.
Эльф тяжело вздохнул, прикрывая глаза. Словно каменная плита опустилась на плечи. Двое внуков – и оба…
Однако вот странность: подделка ведь победила, получила тело и избавилась от подлинной личности, и все равно не рада. Более, чем не рада. Затравленный взгляд и мелко трясущиеся губы не выражают радость даже у субличности. Созданное внучкой второе сознание почему-то не торжествует, а пребывает в отчаянии.
– И почему же ты так легко призналась в том, что в итоге победила? – спросил сидящую перед ним девушку Анейрин э Аранрод. – Могла бы соврать хотя бы ради того, чтобы потянуть время.
На девичьем личике появилась недовольная гримаса. Совершенно не такая, как у Лэйси.
– Это не выигрыш. Она создала меня не отдельной личностью, как оказалось, – процедила другая Лэйси Уиллер. – Я всего лишь костыль, настоящая задача которого – помогать жить и преуспевать. Я только средство! И не могу существовать отдельно! Исчезнет она – уйдем обе. А она уже исчезает!
У субличности понемногу начиналась истерика, как и бывает с теми, кто узнал о неизбежности собственной гибели.
– На самом деле… меня нет!
Анейрин был не до конца лишен родственных чувств по отношению к внучке, поэтому не мог совсем уж безучастно взирать на страдания занявшей ее тело женщины. То же лицо, тот же голос…
– Я ненастоящая, – потеряно произнесла субличность. – На самом деле меня попросту нет. Но что же я такое?
Анейрин э Аранрод знал об особых способностях Соловьев, кажется, все, однако с ответом не нашелся.
– Скажите мне, что я такое? Почему я появилась?! Не хочу исчезнуть, не узнав…
Девушка обхватила себя за плечи, подтянула ноги к груди. Маленькая, напуганная, несчастная. В коконе из белого больничного одеяла она казалась бабочкой, которая еще не нашла силы выбраться из своей куколки. Хрупкие крылья еще не высохли и тянут к земле, а не помогают взлететь.
Именно такую позу временами принимала настоящая Лэйси, когда мир казался ей особенно жестоким и несправедливым. Внучка была бойцом от природы, сильным и бесстрашным, но и бойцы могут однажды устать от бесконечных сражений.
И вот сейчас вместо Лэйси сидит это беспомощное существо, монстр, которого создали не из плоти и крови, а из чувств, эмоций, памяти…
Насколько же сильно этот монстр на самом деле походит на свою создательницу. Эльф склонил голову набок, пытаясь уяснить мысль, что молнией вспыхнула в его сознании.
– Должно быть, ты просто Лэйси, – произнес после недолгих раздумий Анейрин э Аранрод. – Ее хитрость, ее талант, все те ее сильные качества, которые она долгое время отрицала. Поэтому отделила от себя, вложив в кого-то другого.
Вероятно, именно так и случилось когда-то, много лет назад.
– Если ты не можешь существовать без Лэйси и вне ее, значит… ты просто часть моей внучки. Вот и все.
Девушка тяжело вздохнула, прикрыла глаза и пробормотала едва слышно:
– Вот и все… Вот и все? Я просто та же самая Лэйси Уиллер? И теперь умирают не двое, умирает только она. Только я.
Глаза Лэйси Уиллер закрылись, и у ее деда не было даже капли надежды на то, что она откроет глаза. Теперь у девушки точно не оставалось причин бороться, измученная двойственностью и страхом, она предпочла покой и забвение борьбе.
Найти Соловья, даже потерявшего из-за увечий способность менять облик, оказалось непростым делом.
– Может он и сумасшедший, но даже такой поломанный все равно додумался запутать следы, – пробормотал каэ Неро, недовольно фыркая на пятна крови, которые бордовыми кляксами выделялись на асфальте. – Да и вообще, что бы вы знали, ларо Милад, когда нужно выследить кого-то по следу, требуются псовые, а никак не кошачьи. Мы атакуем из засады.
Каэ Орон поддерживал черношкурого сородича, но исключительно молча, не желая злить старшего товарища.
А Милад и без того был взбешен как дюжина демонов, которых силком выдернули из преисподней. Уиллер осталась в больнице, и не получалось не беспокоиться за эту вздорную невоспитанную женщину.
– Были бы у меня под рукой волки, использовал бы волков, – процедил кахэ. – Но раз имеются только рысь и пантера, не сомневайтесь, вытрясу из них максимум пользы.
Стоявший чуть в стороне Алек пробормотал под нос «вместе с душой», но Милад предпочел сделать вид, что ничего не расслышал. Сейчас главным было схватить эльфа. Поломанного, измученного, сумасшедшего эльфа, который даже в таком жалком состоянии представляет нешуточную угрозу.
– Соловей наверняка попытается забиться в какую-нибудь дыру и там хотя бы немного прийти в себя, – задумчиво произнес Динес, оглядывая свой маленький отряд. – Показываться перед кем-то с лицом Лэйси Уиллер он вряд ли станет. Чокнутый или нет, а выживать этот тип умеет, да еще как.
Придется обыскивать подвалы, заброшенные дома. Его нужно схватить как можно быстрей, пока еще кто-то не пострадал.
Пока молодняк перетряхивал ближайшие кусты с преувеличенным рвением, телефон Милада издал мелодичную трель, а сам кахэ – далеко не мелодичные ругательства. Даже про такую полезную и важную привычку, как отключать звук телефона – и то забыл.
А послушав то, что ему так рвались поведать, Динес Милад разразился еще более грязной бранью. Настолько грязной, что подручные, которые неплохо знали Руку Смерти, опешили и замерли на месте, ожидая объяснений такому странному поведению.
– Мик звонил. Подранок наш шустрым оказался, – сообщил растеряно Милад. – Сломаны у него там ноги или же нет, а до студии он не иначе как чудом добрался. Добрался и поджег ее.
Потому что… ну, в самом деле, почему бы и нет, верно? Студия, на которой снимают богомерзкий, по представлениям эльфа, сериал, автоматически становится богомерзким местом, значит, подлежит уничтожению.
– Причем поджег вместе с запертыми внутри сценаристами, а заодно и режиссером, – добавил еще одну шокирующую подробность в происходящее кахэ, озадаченно посмотрев на Алека Аэна. – Так сгорают чужие карьеры на костре из тел.
Каэ Неро, который пусть и оборачивался в крупного и опасного зверя, при всем этом оставался натурой чувствительной и даже сострадательной, смерть стольких разумных существ разом его действительно сильно расстраивала. К тому же настолько жестокая.
– А что он сам? – подошел ко всему куда практичней Алек Аэн. Этот искренне желал получить жаркое из певчей птички.
Милад про себя усмехнулся. Аэн и есть Аэн, волчья порода.
– Пока ничего не ясно. Пожарные пытаются пробиться внутрь здания, однако… Словом, в любом случае нужно выдвигаться к студии. Эльф начал свое последнее представление, невежливо будет не явиться.
Все хорошо.
И больше нечего желать.
– Ну надо же, – донесся до меня голос точно такой, как мой собственный. – Немного же потребовалось, чтобы ты добровольно ушла со сцены, Лэйси Уиллер.
Точно, нас же двое теперь. Двое в одном теле, и мы спорили за то, кто исчезнет, а кто останется жить. Ну вот и решили. Я так устала уже от всего…
– Ты хотела забрать себе тело, ну так забирай, – легко отозвалась я и снова расслабилась.
Теперь все казалось неважным, пустым, глупым. И стремление добиться признания, и попытки осуществить свою мечту… Пусть теперь все это попытается сделать другая.
– Не могу, – огорошила вдруг меня субличность. – Так уж вышло, оказывается, Лэйси Уиллер, что у меня не выйдет существовать без тебя. Жаль, поняла так поздно. Но ведь всегда приятно обманываться?
Не хотелось думать, что и зачем пытается она сказать.
Все равно.
Все равно…
Двое встревоженных мужчин сидели возле постели дивной красоты девушки с золотыми волосами, мраморно белой кожей… Принцесса из сказки – не иначе.
– Целители ошибаются, – тихо, обреченно произнес то, что мучило его уже несколько часов, Динес Милад. – Если она несильно пострадала, почему не приходит в себя?
Воин не боится своей смерти и не боится опасности, которую можно победить силой оружия, но непонятное, неизведанное пугает и самых искусных воителей. Милад, Рука Смерти, прошедший через бои настолько страшные, что после них даже бездны преисподней не могли устрашить, теперь боялся чужой смерти.
– Потому что раны души порой требуют больше времени для исцеления, нежели раны тела, – безмятежно обронил эльф, взяв внучку за руку. – Эти глаза откроются в положенное время не раньше, и не позже. Тут нет нашей власти, ларо Милад. Даже маг-менталист ничем не сможет помочь.
Нет ничего на земле хуже беспомощности. Просто смотреть на лежащую недвижно, как покойница, прекрасную женщину – уже страшная пытка. И мерно поднимающаяся и опускающаяся грудь – слабое утешение.
– Внучке моей вы сейчас не нужны. А вот внука схватить все еще нужно, – напомнил о сбежавшем Соловье Анейрин.
И как бы ни хотелось остаться в палате, Миладу пришлось признать правоту эльфа.
– Как хотя бы имя вашего внука? Вы ведь так и не удосужились сказать мне его, даже когда обрисовывали всю сложившуюся ситуацию.
Это было даже… странно, иначе и не сказать. Динесу пришлось несколько дней выслеживать сошедшего с ума эльфа, однако Анейрин э Аранрод не только ни разу не назвал имени убийцы, но и не говорил, что состоит с ним в настолько близком, особенно с точки зрения долгоживущего, родстве.
Все это время речь шла о родном внуке Анейрина, но тот словно пытался отречься от больного потомка, отрицал само его существование. Не для этого ли он попросил о помощи кахэ? Чтобы иметь возможность обманывать себя, говорить, что все случившееся не касается его настолько сильно.
– Его зовут Майлог. Майлог э Гвилем, – тихо произнес эльф, склонив голову. – Но он уже долгое время не откликается на это имя. Когда Соловей теряет себя, он теряет и самую суть свою, имя.
Из палаты Динес Милад вышел, не попрощавшись.
Когда девушка, наконец, открыла глаза. Анейрин э Аранрод, замер, с тревогой вглядываясь в идеальное лицо. Как же сложно понять, кто сейчас решил показать себя. Настоящая Лэйси Уиллер или ее деятельное альтер эго.
– А, это всего лишь вы, – безразлично произнесла квартеронка, безо всякой помощи садясь на постели. – Милад хотя бы выжил?
Кажется, все-таки не настоящая Лэйси. Та никогда не говорила настолько отстраненно.
– Вполне. Жив и здоров. Это он спас тебя по итогу от убийцы.
Девушка пожала плечами.
– Ну, спасибо ему за это большое, но мог бы и порасторопнее действовать. Я слабая хрупкая девушка, мне не по силам противостоять маньяку.
Настоящая Лэйси, разумеется, не могла бы справиться с такой задачей, а вот эта, спокойная, сдержанная, хитрая, как настоящая змея, осилила бы и маньяка, да и вообще кого угодно. Такой бы не в сериалах играть, а в разведке работать, но – вот беда! – субличность была порождена желанием оригинальной личности и полностью подчинена ему.
– Никто не идеален. Что с Лэйси? – спросил напрямую эльф о судьбе своей внучки.
Субличность раздраженно скривилась.
– Она сдалась, не желает возвращаться, бороться, да и вообще ничего не желает. Ей слишком понравилось пребывать в забвении.
Эльф тяжело вздохнул, прикрывая глаза. Словно каменная плита опустилась на плечи. Двое внуков – и оба…
Однако вот странность: подделка ведь победила, получила тело и избавилась от подлинной личности, и все равно не рада. Более, чем не рада. Затравленный взгляд и мелко трясущиеся губы не выражают радость даже у субличности. Созданное внучкой второе сознание почему-то не торжествует, а пребывает в отчаянии.
– И почему же ты так легко призналась в том, что в итоге победила? – спросил сидящую перед ним девушку Анейрин э Аранрод. – Могла бы соврать хотя бы ради того, чтобы потянуть время.
На девичьем личике появилась недовольная гримаса. Совершенно не такая, как у Лэйси.
– Это не выигрыш. Она создала меня не отдельной личностью, как оказалось, – процедила другая Лэйси Уиллер. – Я всего лишь костыль, настоящая задача которого – помогать жить и преуспевать. Я только средство! И не могу существовать отдельно! Исчезнет она – уйдем обе. А она уже исчезает!
У субличности понемногу начиналась истерика, как и бывает с теми, кто узнал о неизбежности собственной гибели.
– На самом деле… меня нет!
Анейрин был не до конца лишен родственных чувств по отношению к внучке, поэтому не мог совсем уж безучастно взирать на страдания занявшей ее тело женщины. То же лицо, тот же голос…
– Я ненастоящая, – потеряно произнесла субличность. – На самом деле меня попросту нет. Но что же я такое?
Анейрин э Аранрод знал об особых способностях Соловьев, кажется, все, однако с ответом не нашелся.
– Скажите мне, что я такое? Почему я появилась?! Не хочу исчезнуть, не узнав…
Девушка обхватила себя за плечи, подтянула ноги к груди. Маленькая, напуганная, несчастная. В коконе из белого больничного одеяла она казалась бабочкой, которая еще не нашла силы выбраться из своей куколки. Хрупкие крылья еще не высохли и тянут к земле, а не помогают взлететь.
Именно такую позу временами принимала настоящая Лэйси, когда мир казался ей особенно жестоким и несправедливым. Внучка была бойцом от природы, сильным и бесстрашным, но и бойцы могут однажды устать от бесконечных сражений.
И вот сейчас вместо Лэйси сидит это беспомощное существо, монстр, которого создали не из плоти и крови, а из чувств, эмоций, памяти…
Насколько же сильно этот монстр на самом деле походит на свою создательницу. Эльф склонил голову набок, пытаясь уяснить мысль, что молнией вспыхнула в его сознании.
– Должно быть, ты просто Лэйси, – произнес после недолгих раздумий Анейрин э Аранрод. – Ее хитрость, ее талант, все те ее сильные качества, которые она долгое время отрицала. Поэтому отделила от себя, вложив в кого-то другого.
Вероятно, именно так и случилось когда-то, много лет назад.
– Если ты не можешь существовать без Лэйси и вне ее, значит… ты просто часть моей внучки. Вот и все.
Девушка тяжело вздохнула, прикрыла глаза и пробормотала едва слышно:
– Вот и все… Вот и все? Я просто та же самая Лэйси Уиллер? И теперь умирают не двое, умирает только она. Только я.
Глаза Лэйси Уиллер закрылись, и у ее деда не было даже капли надежды на то, что она откроет глаза. Теперь у девушки точно не оставалось причин бороться, измученная двойственностью и страхом, она предпочла покой и забвение борьбе.
Найти Соловья, даже потерявшего из-за увечий способность менять облик, оказалось непростым делом.
– Может он и сумасшедший, но даже такой поломанный все равно додумался запутать следы, – пробормотал каэ Неро, недовольно фыркая на пятна крови, которые бордовыми кляксами выделялись на асфальте. – Да и вообще, что бы вы знали, ларо Милад, когда нужно выследить кого-то по следу, требуются псовые, а никак не кошачьи. Мы атакуем из засады.
Каэ Орон поддерживал черношкурого сородича, но исключительно молча, не желая злить старшего товарища.
А Милад и без того был взбешен как дюжина демонов, которых силком выдернули из преисподней. Уиллер осталась в больнице, и не получалось не беспокоиться за эту вздорную невоспитанную женщину.
– Были бы у меня под рукой волки, использовал бы волков, – процедил кахэ. – Но раз имеются только рысь и пантера, не сомневайтесь, вытрясу из них максимум пользы.
Стоявший чуть в стороне Алек пробормотал под нос «вместе с душой», но Милад предпочел сделать вид, что ничего не расслышал. Сейчас главным было схватить эльфа. Поломанного, измученного, сумасшедшего эльфа, который даже в таком жалком состоянии представляет нешуточную угрозу.
– Соловей наверняка попытается забиться в какую-нибудь дыру и там хотя бы немного прийти в себя, – задумчиво произнес Динес, оглядывая свой маленький отряд. – Показываться перед кем-то с лицом Лэйси Уиллер он вряд ли станет. Чокнутый или нет, а выживать этот тип умеет, да еще как.
Придется обыскивать подвалы, заброшенные дома. Его нужно схватить как можно быстрей, пока еще кто-то не пострадал.
Пока молодняк перетряхивал ближайшие кусты с преувеличенным рвением, телефон Милада издал мелодичную трель, а сам кахэ – далеко не мелодичные ругательства. Даже про такую полезную и важную привычку, как отключать звук телефона – и то забыл.
А послушав то, что ему так рвались поведать, Динес Милад разразился еще более грязной бранью. Настолько грязной, что подручные, которые неплохо знали Руку Смерти, опешили и замерли на месте, ожидая объяснений такому странному поведению.
– Мик звонил. Подранок наш шустрым оказался, – сообщил растеряно Милад. – Сломаны у него там ноги или же нет, а до студии он не иначе как чудом добрался. Добрался и поджег ее.
Потому что… ну, в самом деле, почему бы и нет, верно? Студия, на которой снимают богомерзкий, по представлениям эльфа, сериал, автоматически становится богомерзким местом, значит, подлежит уничтожению.
– Причем поджег вместе с запертыми внутри сценаристами, а заодно и режиссером, – добавил еще одну шокирующую подробность в происходящее кахэ, озадаченно посмотрев на Алека Аэна. – Так сгорают чужие карьеры на костре из тел.
Каэ Неро, который пусть и оборачивался в крупного и опасного зверя, при всем этом оставался натурой чувствительной и даже сострадательной, смерть стольких разумных существ разом его действительно сильно расстраивала. К тому же настолько жестокая.
– А что он сам? – подошел ко всему куда практичней Алек Аэн. Этот искренне желал получить жаркое из певчей птички.
Милад про себя усмехнулся. Аэн и есть Аэн, волчья порода.
– Пока ничего не ясно. Пожарные пытаются пробиться внутрь здания, однако… Словом, в любом случае нужно выдвигаться к студии. Эльф начал свое последнее представление, невежливо будет не явиться.