Милад как-то странно фыркнул.
– Предназначение женщины – в первую очередь семья и дети, – заявил он мне с такой абсолютной уверенностью, что захотелось с разворота заехать ему сковородкой по наглой самодовольной роже.
Может, на его родине женщине и достаточно запереться в четыре стенах, обложившись пеленками и кастрюлями, вот только для меня это был бы очень маленький мир. Даже если бы стала «парадной женой», как моя мама, и то почувствовала бы себя глубоко несчастной птичкой в тесной золотой клетке.
– Предназначение женщины – самой выбирать свое предназначение, – решительно отрезала я, морально готовясь сражаться за равенство полов до последней капли крови.
«Так его, – поддержала меня другая я, – нечего поддаваться на провокации и рассказы о прекрасной замужней жизни. Мужчины все такие: сперва обещают рай, а потом оглянуться не успеешь – уже бытовая техника на двух ногах. Не ведись и не вздумай соглашаться».
Я замерла, перестав даже размешивать овощи на сковородке.
«Ну, чего обмерла? Мужчина вон уже изнамекался весь на то, где именно тебе, по его мнению, место. На кухне и в детской. Он только их адрес уточнить пока не решился».
Интересно, а может в принципе шизофрения с ума сойти? Потому что очень на то походило.
Она же едва не прямым текстом заявляет, что многоуважаемый ларо Динес Милад, краса и гордость нации кахэ, пытается окольными путями… сделать мне предложение?! Он же ясно давал понять, что нечистокровные ему неприятны, относился ко мне с пренебрежением… Бред какой-то!
Однако все сомнения рассеялись, когда рука кахэ будто бы совершенно невзначай легла на мою талию. На секунду-две, не больше, ведь ларо Динес Милад никак не может грубо домогаться беспомощной женщины. Он может только осторожно заявить о намерениях.
– На всякий случай, напоминаю, это не я с вами спала, – сообщила я с издевкой. – Более того, мне известно, что вы прекрасно понимали, что используете мое тело без моего на то ведома и разрешения. Некрасивая ситуация, не так ли?
Милад вздохнул тяжело, расстроенно и все-таки отступил на шаг.
– Да, этот поступок меня не красит, однако я могу сказать в свое оправдание лишь то, что готов всю жизнь искупать свою вину. Как понимаете, жизнь кахэ некоротка.
Самую малость показалось, что мне что-то в чай подсыпали. Что-то такое галлюциногенное, и теперь я потеряла связь с реальностью, вот и чудится всякая несусветица.
«Эй, не подвисай, что ли, – окликнула меня субличность, которая, по ходу, потешалась одновременно и над незадачливым Миладом, который внезапно решил проявить ко мне интерес, и надо мной, которую этот интерес вводил в ступор. – Мужчина переживает, ответа ждет, так, глядишь, и ногти грызть начнет. Ответь бедолаге, а то как бы не преставился от расстройства».
– Я должна что-то сказать? – потеряно спросила я разом у обоих.
«Да!»
– Не знаю… Но разве… я ведь могу рассчитывать на согласие, не так ли?
Редкостное самомнение. С чего бы мне кидаться на кого-то, вроде Милада? Он даже внешне не мой тип… Да само его существование – уже оскорбление для меня, в конце-то концов!
– Назовите хотя бы одну причину дать вам это согласие? – спросила я сухо, продолжая заниматься готовкой уже из чистого принципа. Вряд ли после такого вероломного выпада со стороны мужчины кусок в горло полезет.
– Я смогу дать вам абсолютно все, что вы только способны пожелать.
Не удержалась и засмеялась, едва не сложившись пополам. На всякий случай отступила от плиты, чтобы не убиться об нее после очередного всплеска веселья.
– Вы недооцениваете мои запросы и мою фантазию заодно, ларо Милад, – произнесла я почти грустно.
Неужели же он считает, будто меня можно купить так просто? На красивые посулы и перспективы счастливой жизни с солидным мужчиной?
– Или вы недооцениваете мои возможности.
«Можно мне поп-корн? Не будь идиоткой, можно послать его в долгое пешее путешествие уже после того, как разберется с убийцей, – альтер эго решила снова осчастливить меня разной степени полезности советами. – А то, знаешь ли, отвергнутые мужчины иногда ведут себе похлеще иных отвергнутых женщин».
Смотреть на кахэ я не решалась. Он мне был нужен примерно как собаке пятая нога вместо хвоста, но мысль о том, что, может быть, Милад действительно ко мне испытывает какие-то чувства и – хуже того! – видеть эти чувства на его лице… Так себе развлечение. Какой бы я ни была, но причинять душевную боль, все равно кому, не хотелось.
– Я вообще-то замуж вас зову, – на всякий случай уточнил свои намерения южанин, разворачивая меня за плечи и заглядывая в глаза.
– Да уж поняла. Предложили бы пойти в содержанки – я бы о ваше рыло сковородку разбила.
Чтобы я согласилась на роль очень дорогой и личной, но все же шлюхи? Он меня с кем-то определенно попутал. И пора ему объяснить суть возникшей ошибки.
– Я не гожусь на роль вашего мужа, Лэйси? – почти обиженно спросил кахэ.
Овощи, кажется, начали подгорать, и пришлось на время отложить матримониальные разговорчики и заняться куда более насущными вопросами: спасением ужина. Милад благоразумно не стал путаться под ногами и мешать, только смотрел время от времени укоризненно, явно подозревая, что готовка стала для меня поводом увильнуть от общения.
Ужин удалось реанимировать, пусть и с трудом. Ели мы его в абсолютном молчании, практически похоронном. Кахэ глядел на меня исподлобья и ждал. Я не собиралась говорить вообще ничего.
– Лэйси, ну чем я вам настолько не угодил? Объясните, я никак не могу понять. Я могу вас обеспечить и защитить, я никогда не оскорблю вас и не подниму руку.
Альтер эго издевательски вздохнуло.
– Так себе маркетинговая стратегия, ларо Милад, – сообщила я мужчине. – Я вас не люблю. Как по мне, достаточная причина, чтобы вы не привлекали в роли супруга. К тому же… бес! Это странно! Ваше предложение слишком внезапное!
Альтер эго снова вздохнуло, на этот раз выражая неодобрение уже мне.
«Что уж тут внезапного? Да бедняжка тебе уже не знал, как дать понять. Это ты настолько… недогадливая», – прокомментировала дрянь.
И, кажется, поведение кахэ стало понемногу приобретать действительно некоторые признаки мужчины, который желает получить конкретную женщину в бессрочное владение.
– У вас там совещание? – правильно понял причину возникшей паузы Милад. – Вы свою субличность не особо слушайте, она много чего может наговорить…
Ну да, может. А может еще и правду рассказать для разнообразия. Она, конечно, вторая, но при этом все-таки именно я. Пусть мы враги, но это порождение бреда все-таки куда ближе мне, чем когда-либо станет Динес Милад.
– Знаете, ларо Милад… Учитывая современные реалии, вы избрали самый идиотский, нелогичный и недейственный способ ухаживания. Сейчас не дикие времена, чтобы женщину можно было ударить по голове дубиной и утащить в пещеру.
Милад раздраженно сверкнул синими глазами, но не стал доказывать, что вел он себя, дескать, совершенно не в этом ключе, и я сгущаю краски.
– Поймите правильно, – внезапно решила заговорить другая я, подбавив в голос чуть мурлыкающих нот, – многим женщинам нравится, когда их добивают таким… мускулинным и грубым образом. Но мы обе ценим, когда в нас видят личность. А вам ведь на самом нравится красивая темпераментная куколка.
Динес Милад уже морально готовился к тому, чтобы обдумать концепцию «Женщина – тоже личность», но нас грубо прервали. Сперва запахло паленым, потом что-то взорвалось, упало что-то тяжелое, а кахэ еще и усугубил ситуацию тем, что перевернул к бесам обеденный стол, превратив его в хиленькое, но все же укрытие для нас двоих.
– Птичка?! – испуганно пискнула я, разом признавая мужское превосходство. Пусть выполняет гендерную роль и защищает хрупкую и беззащитную меня!
– Птичка, – коротко подтвердил Милад и начал творить заклинания.
Мне оставалось только зажмуриться и свернуться в самый компактный из возможных комков.
Но как у него хватило духу вот так вломиться к Миладу? Проследить – одно, но вломиться… Ну не мог же Соловей не понимать, что убить этого кахэ будет на пару порядков сложней, чем провернуть тот же фокус с нашими доверчивыми и беспомощными коллегами?
«А он неплохо взъелся на нас. На всех нас, пожалуй. А заодно совсем рехнулся. Кто вообще полезет в лоб на Руку Смерти? Это даже для самоубийства – и то слишком извращенно!»
После такого заявления мне пришло в голову, что куда уместней бояться не Соловья, а за Соловья. В конце концов, речь действительно идет о Руке Смерти, одном из самых отмороженных и отчаянных вояк в нашем мире!
– Лучше сам сдавайся! – крикнул Милад скрывавшемуся за завесой дыма эльфу. – Я знаю кто ты, знаю, что ты сделал! Меня послал за твоей головой Анейрин!
Соловей расхохотался, и от этого совершенно кошмарного, безумного смеха, мне стало действительно не по себе.
– Ты не знаешь, кто я! Ты даже представления не имеешь, кто я есть на самом деле!
Убийца несколько секунд промолчал, а потом произнес то, что заставило меня пораженно выругаться.
– Я Риннэлис Тьен.
Больше всех, кажется, удивился Милад. Бедняга даже с ответом не нашелся. Да и что, в самом деле, можно сказать кому-то с настолько поехавшей крышей? Видимо, раньше у эльфа она держалась на последнем гвозде, но пришел день, когда он просто не выдержал.
Самым поразительным для меня стало то, что голос Соловья изменился, пока он называл это практически сакральное имя, превратившись из мужского… в бесполый.
– Приехали, – обалдело пробормотала я.
«Конечная остановка, всем пора на выход, – подхватила вторая я. – С этим уже не договоришься».
Кахэ, не выглядывая из-за стола, крикнул:
– Кретин, ты вообще-то мужчина! И эльф к тому же! Риннэлис Тьен умерла много лет назад!
Наверное, Милад попытался что-то донести до Соловья или от отчаяния, или от благородного порыва, который уже много кого загубил.
«Ты ему скажи, что до Соловья в таком состоянии ничего не донести. Он уже в коллапсе. Разговаривать бесполезно».
Донести до Милада послание субличности у меня не было ни единого шанса, кахэ уже перемахивал в этот момент через наше хлипкое укрытие с кухонным ножом в руке. В какой момент коллега успел вооружиться, для меня было загадкой, а для второй меня – нет.
«Он делал тебе предложение с ножом в руках!»
Еще один повод не соглашаться! Это было худшее предложение руки и сердца в мировой истории!
В дыму и даже прорывающемся понемногу пламени разглядеть толком, что происходит, я и не пыталась, сразу вызывая сперва службу спасения, потом стражу, а после и ларо Анейрина. Кто-то из всей этой орды должен найти способ урезонить взбесившегося эльфа. И, что самое важное, я принимала решения по собственному усмотрению, а не по указке субличности. Я и сама на что-то способна!
Теперь только бы дождаться помощи и не умереть в процессе…
Из коридора до меня доносились вопли, грохот и звон разбившегося стекла. Минус одно зеркало точно. Драка длилась уже две-три минуты и почему-то казалось, это слишком долго, если речь заходит о ком-то уровня Динеса Милада. Почему он все еще не скрутил этого психопата?!
Когда из дыма возникло андрогинное лицо, до дрожи напоминающее мое собственное, только пустое, кукольное, совершенно ненастоящее, показалось, что я уже умерла и попала в ад. В более приятное место таких, как я, не берут.
В правой руке Соловей сжимал тот самый треклятый ритуальный клинок кахэ, который наверняка попытается применить по прямому назначению.
– Я Риннэлис Тьен, – прозвенел высокий голос, звонкий, как звук бьющегося стекла. – А ты всего лишь жалкая подделка.
«Ты перестала соответствовать его представлениям об идеальной Тьен-и-Аэн, так что у бедного Соловья не было другого выхода, как самому стать Риннэлис Тьен. Бедная, бедная птичка».
– Предназначение женщины – в первую очередь семья и дети, – заявил он мне с такой абсолютной уверенностью, что захотелось с разворота заехать ему сковородкой по наглой самодовольной роже.
Может, на его родине женщине и достаточно запереться в четыре стенах, обложившись пеленками и кастрюлями, вот только для меня это был бы очень маленький мир. Даже если бы стала «парадной женой», как моя мама, и то почувствовала бы себя глубоко несчастной птичкой в тесной золотой клетке.
– Предназначение женщины – самой выбирать свое предназначение, – решительно отрезала я, морально готовясь сражаться за равенство полов до последней капли крови.
«Так его, – поддержала меня другая я, – нечего поддаваться на провокации и рассказы о прекрасной замужней жизни. Мужчины все такие: сперва обещают рай, а потом оглянуться не успеешь – уже бытовая техника на двух ногах. Не ведись и не вздумай соглашаться».
Я замерла, перестав даже размешивать овощи на сковородке.
«Ну, чего обмерла? Мужчина вон уже изнамекался весь на то, где именно тебе, по его мнению, место. На кухне и в детской. Он только их адрес уточнить пока не решился».
Интересно, а может в принципе шизофрения с ума сойти? Потому что очень на то походило.
Она же едва не прямым текстом заявляет, что многоуважаемый ларо Динес Милад, краса и гордость нации кахэ, пытается окольными путями… сделать мне предложение?! Он же ясно давал понять, что нечистокровные ему неприятны, относился ко мне с пренебрежением… Бред какой-то!
Однако все сомнения рассеялись, когда рука кахэ будто бы совершенно невзначай легла на мою талию. На секунду-две, не больше, ведь ларо Динес Милад никак не может грубо домогаться беспомощной женщины. Он может только осторожно заявить о намерениях.
– На всякий случай, напоминаю, это не я с вами спала, – сообщила я с издевкой. – Более того, мне известно, что вы прекрасно понимали, что используете мое тело без моего на то ведома и разрешения. Некрасивая ситуация, не так ли?
Милад вздохнул тяжело, расстроенно и все-таки отступил на шаг.
– Да, этот поступок меня не красит, однако я могу сказать в свое оправдание лишь то, что готов всю жизнь искупать свою вину. Как понимаете, жизнь кахэ некоротка.
Самую малость показалось, что мне что-то в чай подсыпали. Что-то такое галлюциногенное, и теперь я потеряла связь с реальностью, вот и чудится всякая несусветица.
«Эй, не подвисай, что ли, – окликнула меня субличность, которая, по ходу, потешалась одновременно и над незадачливым Миладом, который внезапно решил проявить ко мне интерес, и надо мной, которую этот интерес вводил в ступор. – Мужчина переживает, ответа ждет, так, глядишь, и ногти грызть начнет. Ответь бедолаге, а то как бы не преставился от расстройства».
– Я должна что-то сказать? – потеряно спросила я разом у обоих.
«Да!»
– Не знаю… Но разве… я ведь могу рассчитывать на согласие, не так ли?
Редкостное самомнение. С чего бы мне кидаться на кого-то, вроде Милада? Он даже внешне не мой тип… Да само его существование – уже оскорбление для меня, в конце-то концов!
– Назовите хотя бы одну причину дать вам это согласие? – спросила я сухо, продолжая заниматься готовкой уже из чистого принципа. Вряд ли после такого вероломного выпада со стороны мужчины кусок в горло полезет.
– Я смогу дать вам абсолютно все, что вы только способны пожелать.
Не удержалась и засмеялась, едва не сложившись пополам. На всякий случай отступила от плиты, чтобы не убиться об нее после очередного всплеска веселья.
– Вы недооцениваете мои запросы и мою фантазию заодно, ларо Милад, – произнесла я почти грустно.
Неужели же он считает, будто меня можно купить так просто? На красивые посулы и перспективы счастливой жизни с солидным мужчиной?
– Или вы недооцениваете мои возможности.
«Можно мне поп-корн? Не будь идиоткой, можно послать его в долгое пешее путешествие уже после того, как разберется с убийцей, – альтер эго решила снова осчастливить меня разной степени полезности советами. – А то, знаешь ли, отвергнутые мужчины иногда ведут себе похлеще иных отвергнутых женщин».
Смотреть на кахэ я не решалась. Он мне был нужен примерно как собаке пятая нога вместо хвоста, но мысль о том, что, может быть, Милад действительно ко мне испытывает какие-то чувства и – хуже того! – видеть эти чувства на его лице… Так себе развлечение. Какой бы я ни была, но причинять душевную боль, все равно кому, не хотелось.
– Я вообще-то замуж вас зову, – на всякий случай уточнил свои намерения южанин, разворачивая меня за плечи и заглядывая в глаза.
– Да уж поняла. Предложили бы пойти в содержанки – я бы о ваше рыло сковородку разбила.
Чтобы я согласилась на роль очень дорогой и личной, но все же шлюхи? Он меня с кем-то определенно попутал. И пора ему объяснить суть возникшей ошибки.
– Я не гожусь на роль вашего мужа, Лэйси? – почти обиженно спросил кахэ.
Овощи, кажется, начали подгорать, и пришлось на время отложить матримониальные разговорчики и заняться куда более насущными вопросами: спасением ужина. Милад благоразумно не стал путаться под ногами и мешать, только смотрел время от времени укоризненно, явно подозревая, что готовка стала для меня поводом увильнуть от общения.
Ужин удалось реанимировать, пусть и с трудом. Ели мы его в абсолютном молчании, практически похоронном. Кахэ глядел на меня исподлобья и ждал. Я не собиралась говорить вообще ничего.
– Лэйси, ну чем я вам настолько не угодил? Объясните, я никак не могу понять. Я могу вас обеспечить и защитить, я никогда не оскорблю вас и не подниму руку.
Альтер эго издевательски вздохнуло.
– Так себе маркетинговая стратегия, ларо Милад, – сообщила я мужчине. – Я вас не люблю. Как по мне, достаточная причина, чтобы вы не привлекали в роли супруга. К тому же… бес! Это странно! Ваше предложение слишком внезапное!
Альтер эго снова вздохнуло, на этот раз выражая неодобрение уже мне.
«Что уж тут внезапного? Да бедняжка тебе уже не знал, как дать понять. Это ты настолько… недогадливая», – прокомментировала дрянь.
И, кажется, поведение кахэ стало понемногу приобретать действительно некоторые признаки мужчины, который желает получить конкретную женщину в бессрочное владение.
– У вас там совещание? – правильно понял причину возникшей паузы Милад. – Вы свою субличность не особо слушайте, она много чего может наговорить…
Ну да, может. А может еще и правду рассказать для разнообразия. Она, конечно, вторая, но при этом все-таки именно я. Пусть мы враги, но это порождение бреда все-таки куда ближе мне, чем когда-либо станет Динес Милад.
– Знаете, ларо Милад… Учитывая современные реалии, вы избрали самый идиотский, нелогичный и недейственный способ ухаживания. Сейчас не дикие времена, чтобы женщину можно было ударить по голове дубиной и утащить в пещеру.
Милад раздраженно сверкнул синими глазами, но не стал доказывать, что вел он себя, дескать, совершенно не в этом ключе, и я сгущаю краски.
– Поймите правильно, – внезапно решила заговорить другая я, подбавив в голос чуть мурлыкающих нот, – многим женщинам нравится, когда их добивают таким… мускулинным и грубым образом. Но мы обе ценим, когда в нас видят личность. А вам ведь на самом нравится красивая темпераментная куколка.
Динес Милад уже морально готовился к тому, чтобы обдумать концепцию «Женщина – тоже личность», но нас грубо прервали. Сперва запахло паленым, потом что-то взорвалось, упало что-то тяжелое, а кахэ еще и усугубил ситуацию тем, что перевернул к бесам обеденный стол, превратив его в хиленькое, но все же укрытие для нас двоих.
– Птичка?! – испуганно пискнула я, разом признавая мужское превосходство. Пусть выполняет гендерную роль и защищает хрупкую и беззащитную меня!
– Птичка, – коротко подтвердил Милад и начал творить заклинания.
Мне оставалось только зажмуриться и свернуться в самый компактный из возможных комков.
Но как у него хватило духу вот так вломиться к Миладу? Проследить – одно, но вломиться… Ну не мог же Соловей не понимать, что убить этого кахэ будет на пару порядков сложней, чем провернуть тот же фокус с нашими доверчивыми и беспомощными коллегами?
«А он неплохо взъелся на нас. На всех нас, пожалуй. А заодно совсем рехнулся. Кто вообще полезет в лоб на Руку Смерти? Это даже для самоубийства – и то слишком извращенно!»
После такого заявления мне пришло в голову, что куда уместней бояться не Соловья, а за Соловья. В конце концов, речь действительно идет о Руке Смерти, одном из самых отмороженных и отчаянных вояк в нашем мире!
– Лучше сам сдавайся! – крикнул Милад скрывавшемуся за завесой дыма эльфу. – Я знаю кто ты, знаю, что ты сделал! Меня послал за твоей головой Анейрин!
Соловей расхохотался, и от этого совершенно кошмарного, безумного смеха, мне стало действительно не по себе.
– Ты не знаешь, кто я! Ты даже представления не имеешь, кто я есть на самом деле!
Убийца несколько секунд промолчал, а потом произнес то, что заставило меня пораженно выругаться.
– Я Риннэлис Тьен.
Больше всех, кажется, удивился Милад. Бедняга даже с ответом не нашелся. Да и что, в самом деле, можно сказать кому-то с настолько поехавшей крышей? Видимо, раньше у эльфа она держалась на последнем гвозде, но пришел день, когда он просто не выдержал.
Самым поразительным для меня стало то, что голос Соловья изменился, пока он называл это практически сакральное имя, превратившись из мужского… в бесполый.
– Приехали, – обалдело пробормотала я.
«Конечная остановка, всем пора на выход, – подхватила вторая я. – С этим уже не договоришься».
Кахэ, не выглядывая из-за стола, крикнул:
– Кретин, ты вообще-то мужчина! И эльф к тому же! Риннэлис Тьен умерла много лет назад!
Наверное, Милад попытался что-то донести до Соловья или от отчаяния, или от благородного порыва, который уже много кого загубил.
«Ты ему скажи, что до Соловья в таком состоянии ничего не донести. Он уже в коллапсе. Разговаривать бесполезно».
Донести до Милада послание субличности у меня не было ни единого шанса, кахэ уже перемахивал в этот момент через наше хлипкое укрытие с кухонным ножом в руке. В какой момент коллега успел вооружиться, для меня было загадкой, а для второй меня – нет.
«Он делал тебе предложение с ножом в руках!»
Еще один повод не соглашаться! Это было худшее предложение руки и сердца в мировой истории!
В дыму и даже прорывающемся понемногу пламени разглядеть толком, что происходит, я и не пыталась, сразу вызывая сперва службу спасения, потом стражу, а после и ларо Анейрина. Кто-то из всей этой орды должен найти способ урезонить взбесившегося эльфа. И, что самое важное, я принимала решения по собственному усмотрению, а не по указке субличности. Я и сама на что-то способна!
Теперь только бы дождаться помощи и не умереть в процессе…
Из коридора до меня доносились вопли, грохот и звон разбившегося стекла. Минус одно зеркало точно. Драка длилась уже две-три минуты и почему-то казалось, это слишком долго, если речь заходит о ком-то уровня Динеса Милада. Почему он все еще не скрутил этого психопата?!
Когда из дыма возникло андрогинное лицо, до дрожи напоминающее мое собственное, только пустое, кукольное, совершенно ненастоящее, показалось, что я уже умерла и попала в ад. В более приятное место таких, как я, не берут.
В правой руке Соловей сжимал тот самый треклятый ритуальный клинок кахэ, который наверняка попытается применить по прямому назначению.
– Я Риннэлис Тьен, – прозвенел высокий голос, звонкий, как звук бьющегося стекла. – А ты всего лишь жалкая подделка.
«Ты перестала соответствовать его представлениям об идеальной Тьен-и-Аэн, так что у бедного Соловья не было другого выхода, как самому стать Риннэлис Тьен. Бедная, бедная птичка».