Дознаватели, как ни странно, ко мне на этот раз не спешили, то ли перестали считать главным козлом отпущения на студии, то ли им просто было не до меня. Впору даже расстраиваться, что осталась без уже почти привычного внимания. Съемки проходили довольно скучно, пара сцен с Николсоном, еще три с Харт, которая продолжила изображать из себя диву передо мной. Некоторых жизнь ничему не учит. Вообще, стоило бы ей смазливое личико расцарапать, может, ума прибавится. Хотя… Такое развитие событий маловероятно, это точно. Если кто-то от природы идиот – ум у него не прорежется даже через битье.

– Говорят, так никто ничего и не заметил странного. И на камерах маньяк не засветился, – во время перерыва делилась новостями со всеми хоть сколько-то заинтересованными ассистент режиссера по имени Кара, девица слегка недалекая, но при этом чрезвычайно исполнительная.

– Так это уже и маньяк? – немного озадаченно уточнила я. То, что как минимум большая часть убийств – это часть одной серии, было понятно любому, но все-таки маньяк – масштаб несколько иного уровня.

– Ну, конечно, маньяк! А как иначе! – всплеснула руками Кара. – Такие жуткие, кошмарные убийства! Маньяк и никак иначе!

Логики в ее словах я не заметила, но в проблесках здравого смысла этой девушке отказать было определенно нельзя. Адекватным убийцу назвать лично у меня язык не поворачивался. Да и мотива вот так сразу проследить не удавалось. Из тех мотивов, которые обычно двигают преступниками: деньги, власть, похоть. Нашим убийцей двигало нечто другое, нечто куда более… оригинальное.

– Вам бы поосторожней быть, ларэ Уиллер, – сердобольно посоветовала мне ассистентка. – Убивают-то сплошь актеров нашего сериала, а вы среди них одна из самых видных.

Сказав это, женщина как-то вдруг резко осеклась и уставилась на меня довольно странно.

Ну да, едва не пятую часть актерского состава пустили в расход, но почему-то я, исполнительница центральной роли, все еще цела, невредима… и даже перестала бояться вида трупов. Плюсом идет еще и вздорный характер, который ни для кого не секрет, и попытка прибить коллегу стулом.

– Нет, я не хожу по ночам с ножом и не режу коллег, – ровно и спокойно произнесла я и обвела взглядом всех собравшихся. – Меня, кажется, больше даже дознаватели не подозревают. Но если так боитесь, не приближайтесь ко мне в одиночку. И, вообще, куда безопасней передвигаться по студии группами как минимум по три человека.

Мои слова восприняли всерьез, судя по затравленным взглядам. Наверное, так даже и к лучшему, ведь убийце действительно будет куда сложней добраться до новой жертвы, если застать никого в одиночестве не удастся.

– Хороший совет, Уиллер, дельный, – словно материализовался за спиной Милад.

Я даже не вздрогнула, наверное потому, что уже постоянно ждала его появления. Динес Милад казался уже чем-то вроде злого рока, перста судьбы. Для Риннэлис Тьен злым роком стал Риэнхарн Аэн, для меня им, кажется, пытался стать Динес Милад. Его масштаб, конечно, не приблизился к Аэну, но ведь и я не Третья леди каэ Орон.

– Стараюсь давать только такие, – откликнулась я, не поворачиваясь. – И у нас нет общих сцен. Так какого беса вы опять явились?

– Соскучился, – весело заявил южанин. – Мы же с вами практически лучшие друзья.

Если однажды мне доведется кого-то убить, не стоит гадать, кто станет жертвой. И если я однажды всерьез решу лишить жизни Милада, умирать он будет долго и мучительно.

– Идите занимайтесь своими делами. И проверьте лоток своего кота, вдруг уже загажен. Не хотелось бы, чтобы все здание провоняло.

Кто-то рассмеялся. Все знали, что под котом я имела в виду каэ Неро. Слава блудливого кошака за ним уже давно закрепилась, и с моей легкой руки оборотня за глаза котом и называли.

– Как же вам не совестно вот так отзываться о ларо каэ Неро? Он так старается. И, между прочим, мой телохранитель отзывается о вас исключительно хорошо. Особенно его впечатлила ваша… – тут последовала многозначительная пауза, – фигура.

Я действительно убью его собственными руками. Вот найдут маньяка, который проредил нам актеров, стража подуспокоится – и тогда непременно убью Динеса Милада. Он уже дал достаточно причин для жажды крови.

– Моя фигура – точно не печаль ларо каэ Неро.

За нашей перебранкой следил каждый из присутствующих, да еще и с какой-то ненормальной жадностью. Иногда думалось, на нас втихомолку делают ставки, кто кого прибьет первым. Нет, определенно, сразу убивать кахэ никак нельзя, тут же подпаду под подозрение.

– Ваша фигура – всеобщая печаль, – никак не желал прекращать зубоскалить Динес Милад. Вот только меня это разве что глухо раздражало. Он же просто пытается манипулировать, с огромным удовольствием нажимая на болевые точки. Однако у меня не было никакого настроения идти на поводу у Милада.

– И пусть печалятся те, кому я не достанусь, – передернула я плечами и отошла от кахэ на несколько шагов.

Терпеть не могу, когда кто-то подбирается ко мне слишком близко. Это опасно… Можно, к примеру, горло сдавить, или ударить по голове…

Я чуть нахмурилась, понимая, что слишком уж серьезно стала воспринимать все, что связано с убийствами. Слишком профессионально. Похоже, кто-то перечитал книг по криминалистике и теперь немного свихнулся. И этот кто-то – определенно я. Не станет же, в самом деле, кахэ убивать меня при таком скоплении народа, не так ли? Это слишком глупо, он же не хочет попасть в тюрьму?

Алек Аэн все-таки явился ко мне, один, без напарника. Молодой кахэ казался на редкость хмурым, встревоженным и как будто расстроенным чем-то. Но явно не скорбел об очередном безвинно убиенном. Скорее уж, получил взбучку от начальства. И поделом.

– Хотите меня в чем-то обвинить? – с ходу спросила я, смерив бестолкового дознавателя тяжелым испытующим взглядом.

Прежнего трепета перед представителем власти уже не было, просто бестолковый мальчишка, который взялся за дело не по себе. Конечно, у него имелись лиловые фамильные глаза и фамилия Аэн, вот только Аэн Аэну рознь, мне достался не Риэнхарн и даже не кто-то близкий к нему по уму и хватке.

– Нет, просто хотел убедиться, что все время рядом с вами была телохранительница, которая подтвердит ваше алиби.

Я посмотрела на Сафиру. Та старательно кивала как фарфоровый болванчик на каждое слово дознавателя, подтверждая, что да, она всегда при мне, да, бдит в четыре глаза, да, ничего подозрительного за мной не замечала.

Вот только замечала орчанка много чего подозрительного, и не только она, но и Милад, а, может, и еще кто-то. Они странно смотрят на меня, следят, однако не отвечают ни на один мой вопрос…

– Хорошо, что за вами есть кому присмотреть, – пробормотал Аэн, – однако мне сказали, что якобы еще не видя трупа, вы уже назвали имя Грега Мортона.

Как замечательно некоторые умеют передергивать чужие слова.

– Сафира, узнай, кто разносит слухи, и приведи ко мне. Побеседовать, – отчеканила я, не отводя взгляда от лица кахэ. – Я всего лишь позволила себе немного цинизма, вероятно, неуместного: сказала, что хорошо бы, если бы убили Мортона, поскольку он уже успел закончить съемки. Для сериала это наименьшая потеря. Понимаю, мои слова могли показаться жестокими, считайте, это просто черное чувство юмора, не более.

Алек Аэн замер и уставился на меня, словно бы призрака увидел. Еще и этот. Что же заставило его так опешить?!

– И почему вы вдруг переменились в лице? – мрачно поинтересовалась я у дознавателя.

Тот захлопал глазами, а потом вдруг произнес:

– Вы говорите совершенно иначе. Другое построение фраз. Другой словарный запас. Словно другая женщина. И держитесь иначе, не как прежде.


Я закаменела, пытаясь полностью осознать сказанное.

– Просто мне постоянно приходится играть вашу почившую родственницу. Я слишком хорошо вжилась в образ, – ответила я чуть растерянно. И тут же сообразила, что даже сама до конца не верю собственным словам.

Меня уже несколько дней не оставляет это ощущение, будто я вовсе не я, что все происходящее вокруг то ли сон, то ли затянувшийся спектакль. Все казалось таким ненастоящим. Особенно я сама, Лэйси Уиллер. Разве есть хоть что-то хорошее в том, что каждый первый может вывести из себя? Хорошо чувствовать себя ущербной, пустой?

От хода собственных мыслей я будто похолодела.

– Сафира, ларо Милад уже уехал со студии? – спросила я быстро, словно ныряя с головой в прорубь с ледяной водой.

Они мне все врут, все до единого. Не солгал только Аэн, но ему, думается, не хватит ума или знаний, чтобы понять, какая каша творится в моей голове. А вот Динес Милад и осведомлен и не имеет причин для вранья. Наверное.

– Вроде бы нет, но я могу сходить узнать, – слегка растерялась от моей просьбы телохранительница.

– Сходите. Если ларо Милад здесь, попросите зайти ко мне, если у него есть такая возможность.

Орчанка кивнула и выскользнула за дверь с невероятной поспешностью.

– Может, вы действительно так сжились со своей ролью, – без особого энтузиазма согласился дознаватель. Тоже не поверил. Но хотя бы мы распрощались с ним с заверениями во взаимном уважении. В кои-то веки меня решили даже немного поуважать.



Через десять минут после ухода Аэна в дверь в знакомой манере поскреблась Сафира, а после дверь открылась до моего разрешения, что для моей телохранительницы было совершенно несвойственно. То, что пришел Милад, я поняла еще до того, как увидела или услышала его.

– Значит, наша первая звезда в кои-то веки решила снизойти до презренного и даже сама возжелала побеседовать? – поинтересовался кахэ, входя в гримерку.

Пафос как он есть.

– Сафира, попей пока кофе, нам нужно поговорить с ларо Миладом с глазу на глаз, – обратилась я к орчанке, замершей в дверях. – Я позвоню, когда ты будешь нужна.

Оставаться наедине с Рукой Смерти было опасно, однако лучше побеседовать без лишних ушей.

Как только Сафира ушла, на физиономии Милада расцвела удивительно мерзкая улыбка.

– И вот мы здесь, вдвоем, по вашему собственному желанию, – протянул он.

Я тяжело вздохнула.

– Как вам самому не надоедает? – задала я не самый важный, но все же небезынтересный для себя вопрос.

Южанина склонил голову на бок и уточнил:

– Что именно?

Хорошая тактика ведения разговора, очень отточенная.

– Этот нарочитый грубоватый флирт, который совершенно не нужен, потому что тащить меня в постель у вас желания нет. Попытки вывести меня из себя, которые вы из раза в раз предпринимаете. Это всего лишь манипуляция. Чего вы таким образом хотите добиться?

Вся дурашливость мгновенно исчезла с лица кахэ, словно кто-то стер ластиком с листа бумаги неумелые и небрежные штрихи. Почему-то показалось, моя прозорливость Динеса Милада и озадачила, и расстроила заодно.

– Чего бы я ни хотел добиться, не преуспел, – откликнулся южанин и без приглашения сел в кресло, а потом принялся растирать виски.

В чем же он не преуспел?

– Что со мной происходит? Вы-то знаете наверняка, – спросила я напрямик. – Со мной что-то странное творится, это замечает каждый, кто хорошо знаком со мной. И все молчат, отказываются говорить правду.

Темно-синие, почти черные глаза словно пытались прожечь во мне дыру.

– Мы с вами не друзья, – напомнил мужчина.

Упаси боги от таких друзей.

– Так я и не дружбы прошу.

Я прикрыла на секунду глаза, собираясь с духом, а потом произнесла то, что пугало больше всего.

– Я не помню, как сегодня проснулась и добралась до студии. Очнулась уже во время нанесения грима. И ощущения… Я чувствую себя так странно, даже описать не выходит. Вы знаете, что происходит со мной. Так скажите правду.

С каждым произнесенным мной словом Милад все больше мрачнел. Между его бровей заложились глубокие угрюмые складки.

– И вы перестали бояться трупов и крови, – задумчиво произнес южанин.

Кивнула, подтверждая все целиком и полностью.