Тони склонила голову набок.

– Я не один раз стояла рядом с тобой, когда ты наблюдала с балкона за тренировкой гвардейцев, и ты смотрела не на первого попавшегося. Ты смотрела на него.

Я захлопнула рот.

– Ты ведешь себя так, будто почти злишься на то, что его назначили твоим телохранителем. И если нет чего-то, что ты мне не говоришь, то я понятия не имею, в чем дело.

Я много чего ей не говорила.

Она пристально смотрела на меня, и подозрение в ее глазах нарастало.

– Что ты мне не рассказала? Он что-то говорил тебе раньше?

– Разве у меня была возможность поговорить с ним? – слабо возразила я.

– Ты незаметно шныряешь по замку и, я уверена, ты подслушала много чего, и на самом деле тебе даже не нужно с кем-то разговаривать. – Она шагнула вперед и, понизив голос, спросила: – Ты подслушала, как он говорил что-то плохое?

Я покачала головой.

– Поппи…

Меньше всего мне хотелось, чтобы она думала, будто Хоук сделал что-то нехорошее. Вот почему у меня вырвались следующие слова. А может, потому что я должна была что-нибудь сказать.

– Я с ним целовалась.

Тони разинула рот.

– Что?

– Или он со мной целовался, – поправила я. – Ну, мы целовались. Это был взаимный поцелуй…

– Да я поняла! – воскликнула она и судорожно вздохнула. – Когда это было? Как это случилось? И почему я об этом слышу только сейчас?

Я плюхнулась в кресло у камина.

– Это было… это было в тот вечер, когда я ходила в «Красную жемчужину».

– Я знала. – Тони топнула ногой в туфельке. – Я знала, было еще что-то. Ты вела себя как-то странно, слишком волновалась о том, что попадешь в неприятности. О! Мне хочется в тебя чем-нибудь швырнуть. Не могу поверить, что ты ничего не сказала. Я бы прокричала это с крыши замка.

– Ты бы прокричала, потому что можешь. Тебе ничего не будет. А мне?

– Знаю. Знаю. Все это запрещено. – Она подскочила к другому креслу, села, наклонилась ко мне. – Но я твоя подруга. Предполагается, что подругам говорят такие вещи.

Подруга.

Я так сильно хотела верить в то, что мы подруги. Что были бы подругами, если бы ее не приставили ко мне.

– Прости, что я ничего не сказала. Просто… я делала многое, чего не следовало, но это… это другое. Я думала, если не буду никому говорить, то… ну, я не знаю.

– Что тебе сойдет с рук? Что боги не узнают? – Тони покачала головой. – Если боги знают сейчас, они знали и тогда, Поппи.

– Я знаю, – прошептала я.

Я чувствовала себя ужасно, но не могла сказать ей, почему утаила. Я не хотела ее обидеть и чувствовала, что она обидится. И мне даже не нужно будет отпускать чутье, чтобы это понять.

– Я прощу тебе твою скрытность, если расскажешь, что там случилось, во всех-всех подробностях, – заявила Тони.

Я вымучила улыбку и сделала, как она просила. Ну, почти. Неторопливо расстегивая вуаль и расстилая ее на коленях, я поведала о том, как пришла к нему в комнату и как он принял меня за Бритту. Рассказала, как он предложил сделать все, что я пожелаю, когда понял, что я – не она, и как попросил подождать его возвращения. Но не рассказала, как еще он целовал меня.

Тони смотрела на меня с не меньшим благоговением, чем Агнес, понявшая, что я – Дева.

– О боги, Поппи!

Я медленно кивнула.

– Как жаль, что ты не осталась.

– Тони, – вздохнула я.

– Что? Только не говори, будто ты не жалела, что не осталась. Будто ни капельки не жалела.

Я не могла этого сказать.


– Спорим, что если бы ты осталась, то больше не была бы Девой?

– Тони!

– Что? – Она рассмеялась. – Я шучу. Но ты вряд ли осталась бы Девой. Скажи, тебе… понравилось? Целоваться?

Я прикусила губу, почти жалея, что не могу солгать.

– Да. Понравилось.

– Тогда почему тебя так расстроило то, что он теперь твой телохранитель?

– Почему? Наверное, твой разум затмили гормоны.

– Спасибо большое, гормоны всегда затмевают мне разум.

Я фыркнула.

– Он узнает меня. Достаточно хоть раз услышать мой голос.

– Наверное, да.

– Что, если он тогда пойдет к герцогу и расскажет, что я была в «Красной жемчужине»? Что я… позволила себя поцеловать? – И даже больше. Но и поцелуй – достаточно плохо. – Он, наверное, один из самых молодых в королевской гвардии, если не самый молодой. Ясно, что он заинтересован в повышении, и лучший способ для этого – заручиться благосклонностью герцога. Ты знаешь, как относятся к его любимчикам среди гвардейцев и слуг! Даже лучше, чем к придворным.

– Не думаю, что он добивается благосклонности его милости, – возразила Тони. – Он назвал тебя прекрасной.

– Уверена, это просто из доброты.

Она уставилась на меня так, словно я призналась в том, что ем собачью шерсть.

– Во-первых, ты красивая. Ты знаешь это…

– Я так сказала не затем, чтобы напроситься на комплимент.

– Знаю, но испытываю непреодолимую потребность напомнить тебе об этом. – Она одарила меня широкой улыбкой. – Он не обязан был отвечать этому засранцу герцогу.

Мои губы дернулись.

– Он мог просто проигнорировать его замечание и произнести клятву королевского гвардейца, которая, между прочим, у него вышла такой… сексуальной.

– Да, – согласилась я, думая о том, что до вечера в «Красной жемчужине» я бы не заметила этого. – Да, у него вышло именно так.

– Чтоб ты знала, меня саму в жар бросило. Но вернемся к самому важному. Думаешь, он тебя уже узнал?

– Не знаю. – Я прислонилась затылком к подголовнику. – Той ночью на мне была маска, и он ее не снял, но, думаю, я бы узнала человека, будь он в маске или без нее.

Она кивнула.

– Наверное, я бы тоже, и уж точно на такое способен королевский гвардеец.

– Тогда это означает, что он предпочел не рассказывать.

Он не произнес ни слова, когда вместе с Виктером вел нас в мои покои.

– Хотя он мог и не узнать меня. В той комнате было плохое освещение.

– Если он не узнал, то, я думаю, узнает, когда ты заговоришь, как ты и сказала. Вряд ли ты все время будешь молчать как рыба, когда он рядом, – заявила Тони. – Это было бы подозрительно.

– Само собой.

– И странно.

– Согласна. – Я играла цепочкой на вуали. – Не понимаю. То ли он не узнал, то ли узнал и предпочел ничего не говорить. Может, он планирует помыкать мной или что-то вроде того.

Тони сдвинула брови.

– Ты невероятно подозрительна.

Я хотела было возразить, но поняла, что не могу, и разумно пропустила ее замечание мимо ушей.

– Наверное, он меня не узнал. – На меня нахлынула дикая смесь облегчения и разочарования, приправленные трепетом предвкушения. – Но знаешь что?

– Что?

– Я не понимаю, испытываю я облегчение или разочарование от того, что он меня не узнал. И радуюсь ли тому, что может узнать. – Покачав головой, я рассмеялась. – Я просто не знаю, но это неважно. То, что… что произошло между нами, было только один раз. Это просто… случайность. Такое больше не повторится.