Несмотря на все происшедшее, я заулыбалась.
– Ты не так уж ошиблась.
– Я потрясена, – ответила она, и тут же ее улыбка угасла. – Я все время думаю, каким все это кажется нереальным. Сначала Малесса, теперь Рилан. Я видела его сразу после ужина. Он был жив и здоров. Вчера утром я проходила мимо Малессы. Она несла букет цветов, улыбалась и выглядела счастливой. Как будто… Не могу постичь, что их больше нет. Вот они есть, и в следующее мгновение уже нет, безо всякого предупреждения.
Тони была одной из немногих, кого смерть не коснулась близко. Ее родители, старший брат и сестра живы. Кроме Ханнеса не умер никто, кого она знала или часто видела.
И хотя я слишком хорошо знакома со смертью, она по-прежнему потрясала и, как сказал Хоук, не становилась менее суровой и неумолимой.
Я сглотнула.
– Не знаю, каково было Малессе. – Насколько я знала, это было ужасно, хотя, если я так скажу, это ничем не поможет. – Но для Рилана все прошло быстро. Двадцать или тридцать секунд. И потом его не стало. Он не сильно страдал, и та боль, что он испытал, быстро закончилась.
Тони глубоко вздохнула и закрыла глаза.
– Он мне нравился. Не такой суровый, как Виктер, и не замкнутый, как Ханнес и остальные. Ты могла с ним поговорить.
– Знаю, – прошептала я, мое горло горело.
Немного помолчав, Тони открыла глаза и сказала:
– Темный. Он больше воспринимается как…
– Миф?
Она кивнула.
– Не то чтобы я не верила в его реальность. Просто о нем говорили как о какой-то страшилке. – Она свернулась калачиком и подтянула одеяло до подбородка. – Что, если в саду был сам Темный, а тебе удалось его ранить?
– Это было бы… изумительно, и я бы до скончания века хвасталась перед тобой и Виктером. Но, как я сказала, я так не думаю.
– Хвала богам, ты знала, как действовать. – Тони нащупала мою руку и пожала. – Иначе…
– Знаю. – В такие моменты трудно помнить о том, что нас свели по обязанности. Я пожала ее руку в ответ. – Я рада, что тебя со мной не было.
– Хотелось бы сказать, что я желала быть там, чтобы ты не столкнулась с опасностью в одиночку, но, если честно, я тоже рада, что меня с тобой не было, – призналась она. – Я бы только отвлекала визгом.
– Неправда. Я показывала тебе, как обращаться с кинжалом…
– Знать основы и применять клинок на живом существе – это далеко не одно и то же. – Тони убрала руку. – Я точно стояла бы столбом и вопила. Мне не стыдно в этом признаться, и мои крики, возможно, быстрее привлекли бы внимание гвардейцев.
– Ты бы защищалась. – Я была в этом полностью уверена. – Я видела, как агрессивно ты себя вела, когда осталось одно последнее пирожное.
Она засмеялась так, что вокруг глаз появились морщинки.
– Но это же пирожное. Ради последнего я бы спихнула с балкона герцогиню.
Я коротко усмехнулась.
Тони играла выбившейся из одеяла ниткой. На ее губах расплылась и сразу исчезла широкая улыбка.
– Как ты думаешь, король с королевой призовут тебя в столицу?
У меня напряглись плечи.
– Не знаю.
Это неправда.
Если они решат, что в Масадонии я больше не в безопасности, они потребуют вернуть меня в столицу, хотя до моего Вознесения еще почти год.
Но не это вызвало холод в моей груди, растекшийся по всему телу. Герцогиня дала понять, что главная забота – не допустить, чтобы Вознесению помешали. И есть только один способ.
Королева может подать богам прошение ускорить Вознесение.
* * *
Рано утром, когда солнце светило слишком ярко для столь близкого к зиме дня, я стояла рядом с Виктером у подножия Нетленных холмов, перед храмами Рахара, предвечного бога, и Ионы, богини возрождения. Нависшие над нами храмы, сооруженные из самого черного камня с дальнего востока, оба были размерами с замок Тирман. Тени от них закрывали половину ложбины, но не то место, где мы стояли. Словно боги проливали свет на нас.
Мы молча наблюдали за тем, как обернутое саваном тело Рилана Кила поднимают на погребальный костер.
Когда я присоединилась к Виктеру, одетая не для тренировки, а в белое и в вуаль, он смирился. Он знал, что не отговорит меня, и ничего не сказал, пока мы шли к месту похорон, где собрались все жители Масадонии. Хотя мое присутствие вызвало множество потрясенных взглядов, никто не спрашивал, что я здесь делаю. И даже если бы мне что-нибудь сказали, я бы не изменила своего решения. Быть здесь – мой долг перед Риланом.
Мы стояли в задних рядах небольшой толпы, в окружении королевских гвардейцев и гвардейцев с Вала. Из уважения к ним я не хотела подходить ближе. Рилан был моим телохранителем, другом, а им был братом, и на них его смерть повлияла иначе.
Верховный жрец в белой мантии говорил о силе и смелости Рилана, о славе, которую он обретет в компании богов, о ждущей его вечной жизни, и в моей груди росла ледяная боль.
Рилан на погребальном костре казался таким маленьким, словно уменьшился в размерах. Жрец полил его тело маслом и посыпал солью. В воздухе поплыл сладкий аромат.
Гриффит Янсен, капитан королевской гвардии, вышел вперед с единственным факелом. Его белая накидка развевалась на ветру. Капитан Янсен повернулся к нам и стал ждать. Я не сразу поняла кого.
Виктера.
Поджечь костер поручат ему, как ближайшему соратнику Рилана. Он шагнул было вперед, но остановился и глянул на меня. Ясно, что он не хотел меня оставлять, даже в окружении десятков гвардейцев, когда очень маловероятно, что может что-то случиться.
О боги. До меня дошло: мое присутствие мешает ему отдать дань уважения. Вчера вечером мне и в голову не пришло, что именно поэтому он не хотел, чтобы я шла с ним. Я даже не подумала, каким ударом это будет для него.
Чувствуя себя эгоистичной дурой, я собралась было уверить, что буду в безопасности, пока он отдает долг уважения.
– Я за ней присмотрю, – произнес глубокий голос за моей спиной. Голос, который я не должна была знать, но знала.
У меня внутри все оборвалось, словно я стояла на краю пропасти, и в то же время заколотилось сердце. Мне не нужно оборачиваться, чтобы понять, кто это.
Хоук Флинн.
О боги!
После всех минувших событий я почти забыла о Хоуке. Ключевое слово – «почти», потому что, проснувшись в это утро, я жалела, что не дождалась в «Красной жемчужине» его возвращения. Я боялась, что враги схватят меня и подвергнут ужасной участи или убьют прежде, чем я испытаю то, о чем люди говорят только шепотом.
Стальные серо-голубые глаза Виктера глянули поверх моего плеча. Прошло несколько долгих, напряженных мгновений. Гвардейцы наблюдали за нами.
– Присмотришь?
– Ручаюсь своим мечом и своей жизнью, – ответил Хоук, становясь рядом со мной.
В ответ на это обещание у меня внутри опять все затрепетало, хотя я знала, что так сказал бы любой гвардеец, будь он с Вала или защитник Вознесшихся.
– Капитан говорит, на Валу ты один из лучших, – произнес Виктер так тихо, что слышали только Хоук и я. – Говорит, что много лет не видел такого мастерства в обращении с луком и мечом.
– Я мастер в своем ремесле.
– В каком же? – спросил Виктер.
– Убивать.
Этот простой, короткий ответ, сорвавшийся с его губ, так твердо сжатых и таких мягких на ощупь, потряс меня. Но это слово не напугало меня, а вызвало совершенно иную реакцию, которая, наверное, должна была меня встревожить. Или, по крайней мере, заинтересовать.
– Она – будущее этого королевства, – предупредил Виктер, и я поежилась от странной смеси неловкости и нежности. Он произнес то, что говорили все, от герцогини до королевы, но я знала: его слова относятся к тому, кто я такая, а не к тому, что я значу. – Вот кто стоит рядом с тобой.
– Я знаю, с кем стою рядом.
Из моего горла рвался истерический смешок. На самом деле он понятия не имеет, кто стоит рядом с ним. Хвала богам, мне удалось подавить смех.
– Со мной она в безопасности, – добавил Хоук.
Да, это так.
И не так.
Виктер посмотрел на меня, и я смогла только кивнуть. Говорить нельзя. Если я заговорю, Хоук может узнать мой голос, и тогда… боги, я даже помыслить не могла, что тогда будет.
Бросив на Хоука последний предостерегающий взгляд, Виктер развернулся на каблуках и направился к гвардейцу, держащему факел. С бьющимся сердцем я быстро взглянула в сторону Хоука.
И сразу об этом пожалела.
В ярком свете утреннего солнца, когда иссиня-черные волосы не закрывали лицо, его черты казались тверже, суровее и еще прекраснее. Губы плотно сжаты, никакого намека на ямочку. Он был в той же черной униформе, что и тогда в «Красной жемчужине», но сейчас на нем еще кожаная с железом броня гвардейца с Вала. На боку висел широкий меч с темно-рубиновым лезвием из кровокамня.
Почему он вызвался присматривать за мной? Здесь стояли десятки королевских гвардейцев. Это им следовало так поступить. Скользнув взглядом по толпе, я поняла, что все они стараются на меня не смотреть. Интересно, это потому, что они редко меня видят, или потому, что они боятся наказания герцога и богов, если вообще на меня посмотрят?
Их долг – отдать жизнь за ту, к кому нельзя приближаться без позволения. За ту, на кого нельзя глазеть слишком долго – это считается непочтительным. Тревожная ирония ситуации лежала на их плечах тяжким грузом.
Но Хоук совсем другой.