Глава 56. Мадерида

Улица перед «Звёздным ковшом» была запружена народом, и проехать к таверне в экипаже не представлялось возможным, поэтому Шидай и Ранхаш покинули его и ввинтились в толпу. Собравшиеся весело хохотали, выпивали и переругивались с возмущёнными жителями домов, которым гулянка мешала спать. К ночи похолодало, ударил мороз, и воздух был наполнен туманным дыханием гуляющих. Ярко горели факелы, блестели стёклами фонари и пугливыми мошками подрагивали светляки. А над улицей в морозно хрустящем воздухе разливались нежные переборы струн и ритмичный стук барабанов.

В толпе с подносами в руках шныряли подавальщики и сам предприимчивый хозяин «Звёздного ковша». Выпивка разбиралась быстро, подслащённые орешки, в обычное время не пользующиеся спросом, сметались на угощение барышень, и на деревянные подносы с гулким звоном сыпались монеты.

Ближе к самой таверне толпа была плотнее и пробираться было уже сложнее. На помощь пришли подчинённые; распихиваемые зрители было возмутились, но их соседи возмутились ещё больше («Музыку из-за вас, тряхомуд, не слышно!»), и Ранхаш с Шидаем в конце концов оказались в первых рядах.

В этот момент музыка смолкла, в воздухе ещё дрожал тонкий голос гитар, но и он был заглушён хлопками, свистом и одобрительными выкриками. Викан и Майяри, раскрасневшиеся и тяжело дышащие, с улыбками раскланялись, а под ноги музыкантам – двум гитаристам, скрипачу, флейтисту и молодому парню с двумя барабанчиками – посыпались монеты. Кудрявый мальчишка бросился их подбирать.

– Господин? – обычно невозмутимый Аший взглянул на харена с радостным удивлением.

– Вот это понимаю развлекаются, – с одобрением протянул Шидай.

Ранхаш с жадностью уставился на жаркое, радостное лицо Майяри, любуясь таким редким безрассудным весельем и широкой улыбкой. Красная, с растрепавшейся косой и в забрызганной грязью юбке, она была так хороша, что совсем не хотелось злиться на Викана. Только лёгкая зависть всколыхнулась, что это брат, не он, вызвал такую широкую улыбку на её лице.

– Господин, может, вы их наконец урезоните? – Редий с надеждой посмотрел на харена. – Первые ряды в основном заняты оборотнями господина Викана и хайрена. Вон его Святой помощник, – охранник кивнул на невозмутимого оборотня, статуей стоящего где-то во втором ряду. – Мы их сметём, конечно, но тут полно горожан, да и велик шанс упустить госпожу из виду в схватке. Наши сейчас по толпе рыскают и крыши просматривают, но опасно, опасно же.

– Будто нарываются, – недовольно проворчал Аший.

– Да не будто, – фыркнул товарищ. – Господину Викану наверняка доложили о слежке, не зря же они с госпожой свару устроили в таверне, всех в драку втянули и тех двоих под шумок повязали.

– Не мстит ли Майяри? – Шидай вопросительно посмотрел на Ранхаша. – Она точно не знает о твоём сегодняшнем, точнее уже вчерашнем, приключении во дворце? Хотя нет, не посмеет. Она твоё здоровье бережёт.

Аший и Редий промолчали, но брови их изогнулись в весьма красноречивом сомнении в заботливости госпожи.

– Эй, а мадериду? Мадериду смогёте?! – проорал кто-то.

Викан бросил на Майяри вопросительный взгляд.

– Дорогая сестра, вы как-то признавались, что умеете танцевать и мадериду. Так как? Не подведёте меня?

– Подвести? Я? – Майяри высокомерно вскинула брови и повелительно махнула музыкантам. – Дорогой брат, боюсь, это вы опозорите нас обоих своей неуклюжестью.

Бородатый музыкант с плутовскими зелёными глазами провёл пальцами по струнам гитары, и та отозвалась нежным, глубоким, страстным звуком. Ей решительно и бойко, словно отсчитывая ход часиков, вторила скрипка. Викан сбросил наземь кафтан и, не отрывая от Майяри взгляда, медленно пошёл по кругу, заворачивая рукава. Девушка дерзко улыбнулась и, тоже впившись в него взглядом, зашагала вдоль толпы, одну за другой расстёгивая верхние пуговички ворота платья.

– Баловница, – Шидай одобрительно качнул головой и лукаво посмотрел на Ранхаша.

Тот, широко раскрыв глаза, следил за Майяри, за каждым её жестом, за каждым движением. Наблюдал, как пуговички медленно, неохотно выскальзывают из петель, открывая белый кружевной ворот рубашки. Ласкал взглядом растрёпанные пряди, яркие губы и розовеющие скулы. Видеть её такой весёлой было так необычно, что Ранхаш даже не смог приревновать, хотя мадерида даже в салейском обществе почиталась некоторыми консерваторами слишком уж вольной. Но молодые оборотни, парни и девушки, обожали танец. Где ещё можно было выплеснуть кипящую страсть, как не в мадериде? Где было бы ещё приличным горячо прижать к себе возлюбленную? Где было бы допустимым поощрить взглядом и движениями возлюбленного на большее?

Викан тряхнул волосами и поманил Майяри к себе. Та расправила плечи, подобрала юбки и под уверенную песню скрипки и бойкий перелив гитары пошла танцевать. Одна. Поведя плечами, смело качая бедрами, как не принято в салейской мадериде. Викан шагнул к ней, она отшатнулась, и они закружили по мостовой, чтобы сойтись в центре. И как сойтись! Сшибиться грудью, будто атакуя, и ту же сцепиться в страстных объятиях. Викан крепко обхватил девушку за талию, прижимая её к животу, а она обвила его рукой за шею, прижимаясь грудью. Скрипка грянула одновременно с барабаном, и пара закружилась подобно вихрю, повергнув толпу в благоговейное молчание. Мужчина словно нёс девушку, страстно прильнувшую к нему, над землёй, она же, прикрыв глаза и откинув голову назад, с трепетом прислушивалась к его дыханию на своей коже. Откинувшись назад, Майяри безвольно повисла на поддерживающей её руке, и Викан в страстном порыве склонился к её груди. Поворот, они резко распрямились, Викан отбросил девушку, взметнувшаяся юбка хлопнула, Майяри стремительно развернулась и едва не налетела на грудь одного из мужчин в первом ряду. Пальцы Викана жёстко сжались на её запястье, не отпуская дальше, а мужчина, очарованный внезапным почти столкновением с прелестной плясуньей, торопливо протянул руку, но тонкие пальчики выскользнули из неё раньше, чем он успел их схватить: Викан дёрнул девушку на себя, и она опять столкнулась с его грудью.

Танец – словно страстная борьба двух влюблённых, пытающихся укротить друг друга. Легко, азартно и стремительно они кружили по мостовой, то расставаясь, то опять сходясь. Оттолкнув Викана, Майяри сама быстро-быстро, летяще шагнула к нему и, схватив за ворот, дёрнула на себя. Небольшое отступление от традиций мадериды, где полагалось потянуть партнёра на себя за плечи, но толпа одобрила.

Ранхаш, потрясённый противоречивыми эмоциями, просто смотрел. Смотрел на эту новую, невиданную ещё им Майяри. Такую свободную, дерзкую, весёлую…

– Как у них здорово получается, – протянул Шидай. – Темпераментом они точно схожи. Ах, если бы не ты, мой дорогой, я посчитал бы их прекрасной парой. Они на диво гармонично смотрятся. Влипали бы вместе в неприятности, шатались бы по лесам, отплясывали бы вот так на площадях и пили на крышах… Не ревнуешь?

Ревнует. Ещё как ревнует. Но в то же время душу теснил восторг. Майяри была так восхитительна в этот момент, что он был готов простить брату некоторую вольность.

– Ох, ты смотри! – кто-то хохотнул за спиной. – Да это ж сама помощница харена и его братец. Интересно, знает ли господин, чем его воспитанница занимается?

– Его беда, не наша. Ты, главное, завтра в сыске об этом не трепли, а то попадёшь под горячую руку.

Толпа недовольно заволновалась, Шидая и Ранхаша даже пихнули в спины, но те были слишком увлечены, чтобы ругаться на очередного желающего увидеть танцоров вблизи. Наглец, возмутивший толпу, встал рядом с лекарем и уставился на кружащуюся под зажигательные звуки скрипки и гитар пару из-под капюшона. Жар танца достиг своей вершины, скрипка надрывалась так, что скрежетали струны, из-под сапог танцующих летели пыль и камешки, а сами танцующие глядели друг на друга с таким огнём, что казалось: ещё мгновение, и они сольются в горячем поцелуе. И хоть мадерида этого не предполагала, но толпа с трепетом ожидала именно этого и ещё того момента, когда танцор оттолкнёт от себя прелестную плясунью и отпустит её на волю.

Полагалось, что её должен поймать в свои объятия другой мужчина. И тут Ранхаш вспомнил: его учили танцевать. Он знает все танцы, что приняты в салейском высшем обществе, если, конечно, за последний век не появилось что-то новое. И мадериду он тоже знает.

К бурному разочарованию толпы Майяри и Викан не поцеловались. Картинно вытянули друг к другу губы, чмокнули воздух, что выглядело скорее смешно, чем волнующее. И, хохоча, опять закружили по мостовой.

Шидай бросил взгляд на своего соседа как раз в тот момент, когда он медленно откинул капюшон назад. В свете многочисленных огней блеснули рыжеватыми всполохами неровно обрезанные белые волосы и сверкнули зубы в восторженной улыбке. Лекарь едва не выругался, узнав хайрена Узээриша. И в это же мгновение Викан раскрутил Майяри и отпустил.

Несколько мужчин одновременно выступили вперёд. И хайрен тоже. Шидай обернулся, чтобы сказать об этом Ранхашу, не обнаружил его на месте и… недолго думая, подставил наследнику подножку. Тот споткнулся, лекарь ещё и на край его плаща наступил, и будущий хайнес грохнулся на землю. Капюшон опять накрыл его голову, и Шидай взглядом велел одному из охранников разобраться. Оборотень подскочил к матерящемуся хайрену и дружески похлопал его по плечу.

– Ох, дуг, пасти меня! – заплетающимся языком проревел он. – Да откуси мне хвост Тёмный, и не думал тебя пи… пё… пхать! Веикодушно пасти, дуг!

Шидай поймал спокойный взгляд Святого помощника и обезоруживающе ему улыбнулся. И повернулся к танцующим как раз в тот момент, когда Ранхаш одной рукой отпихнул соперника, а второй обхватил Майяри за талию и выдернул её из-под носа смазливого блондинчика.

– Ох, твою… – обалдел Викан.

Раскрасневшаяся Майяри стремительно стала бледно-розовой и даже приоткрыла рот в ужасе. Но паника не успела овладеть её мыслями. Она увидела глаза харена. Тёмные, мерцающие бесчисленными огоньками, глубокие, гипнотически-затягивающие, а затем ощутила, как его ладонь медленно движется по её спине вниз. Пальцы с силой надавили на её копчик, и в колени хлынуло тепло.

– Потанцуй, – харен склонился к её лицу, и оно опять налилось жаром, – со мной… Майяри.


Девушка судорожно сглотнула, чувствуя, как голову заволакивает туман, и вцепилась пальчиками в плечи мужчины. Ноги неожиданно подвели, и она, тяжело дыша, навалилась на его грудь.

– Хрибный! Да это харен! – охнул кто-то в толпе.

– Ранхаш Вотый!

– Глава сыска!

– Здесь законники!

– Облава, ребята!

Толпа заволновалась и начала стремительно редеть. Музыка взвизгнула и затихла, но Викан повернулся к музыкантам и знаком велел продолжать. Робко завела свою песню скрипка, и Ранхаш шагнул вперёд, почти неся девушку на руках, и закружил её в объятиях. Не так стремительно и страстно, как Викан, но легко и нежно. И все, кто в этот момент всё ещё оставался на улице, смущённо отвели глаза. Невозможно было без робости смотреть, как девушка в сладостном безволии цеплялась за плечи мужчины, пылая лихорадочным, почти болезненным румянцем. И зрители отводили глаза, словно спеша оставить этих двоих наедине и позволить им насладиться друг другом.

Музыка полилась смелее, но не так быстро, нежнее, подстраиваясь под истинно влюблённую пару. Она сделала стремительный рывок только один раз, когда мужчине бы полагалось отстранить от себя девушку, но вместо этого Ранхаш склонился к её лицу и легко, почти невинно поцеловал в губы. Майяри рухнула бы – земля просто исчезла из-под ног, – если бы рука харена не опустилась под ягодицы и не поймала её. Приподняв девушку, Ранхаш прижал её к своей груди и спокойно понёс прочь.

Перед глазами у Майяри всё поплыло. Ей было хорошо и то же время дурно. Уткнувшись носом в плечо мужчины, она стиснула его косу и прижала её к глазам. Боги, что с ней? Разве можно быть такой безвольной в любви?

– Доброй ночи, сестра! – Викан помахал им вслед. – Брат, будь милосерден. Это её жених, – охотно пояснил он оставшимся зрителям и гордо похлопал себя по груди, – мой брат.

– Охренеть! Ты видел?! И это наш харен? Нет, ну нам никто не поверит! А помощница-то какая горячая девка…

– Даже этого хладнокровного проняла. Ох…

Оборотни-сыскари испуганно шарахнулись, стоило Шидаю повернуться к ним. Но лекарь благожелательно улыбнулся и заметил:

– Об этом в сыске трепаться можно.



До экипажа Ранхаш добрался быстро. Редий распахнул перед ним дверцу, оборотень вместе со своей ношей стремительно взобрался по ступенькам, и дверца опять захлопнулась, а охранники замерли снаружи, бдительно осматриваясь.

Майяри даже опомниться не успела, как её повалили на сиденье и харен впился в её губы уже по-настоящему жарким поцелуем. Она, утеряв все здравые мысли, с жадностью подалась навстречу, обвивая его шею руками и раскрывая губы под напором его языка. Рука оборотня скользнула под её юбку, сжала бедро прямо через ткань штанов и двинулась выше. А поцелуи опустились ниже. Зубами рванув завязки на рубашке, Ранхаш накрыл горячими губами нежную шею, обласкал её жарким дыханием и влажным языком, наказал за недавнюю дерзость зубами и спустился ещё ниже, к нежной груди, и замер, уставившись на сияющее пятно. Он замялся всего лишь на секунду, а затем, полуприкрыв глаза, поцеловал его. Майяри дёрнулась в его руках и тихо всхлипнула. Эта часть её тела, слившаяся с артефактом, оказалась твёрдой, но при этом горячей и очень чувствительной.

Видят боги, он старался быть терпеливым. Ладонь скользнула девушке между ног, и, требовательно сжав пальцы, Ранхаш приник губами к уху жалобно пискнувшей девушки.

– Госпожа Майяри, вы уже готовы почувствовать меня здесь?

Кровь отхлынула от головы к низу живота, стало так жарко, что Майяри показалось, что она вспотела… там.

– Одно ваше слово, и нас сегодня же поженят, – пообещал харен, – и я сделаю с вами всё, что вам захочется. И… – его зубы сомкнулись на пылающей мочке, – научу вас получать удовольствие. Ну же, госпожа Майяри, зачем эти мучения? – он надавил пальцами на ставшее невозможно чувствительным место, и Майяри торопливо зажала свой рот ладонью.

В голове мелькнули искушающие мысли. Господин Шидай говорил, что богам всё равно… Она может выйти замуж ещё раз…

– О, госпожа Майяри ещё не уехала! – раздался снаружи радостный голос, и харен замер.

– Господин, туда нельзя, – донёсся строгий голос Ашия.

– Ты смеешь заступать дорогу мне? – насмешливо уточнил хайрен.

Жуть проснулась мгновенно. Распалённый желанием Ранхаш уже хотел выбраться из экипажа и избавить себя от надоедливого соперника, но в голову неожиданно закралась более блестящая мысль.

Выпрямившись, он резко поднял ничего не понимающую Майяри и усадил на свои колени лицом к себе. Разомлевшая девушка чуть было не скатилась вниз, и мужчине пришлось упереться ногой в сиденье напротив. Сдёрнув шейный платок, Ранхаш решительно расстегнул плащ, почти разорвал на себе рубаху и, взяв руку девушки, положил её ладонь на свою обнажившуюся грудь. И замер, не торопясь приводить в действие следующий этап плана. Его остановило выражение лица Майяри. Стоило пальцам коснуться горячей кожи, она замерла, напряглась, глаза её расширились, и она облизнула внезапно пересохшие губы. Пальчики неуверенно сместились вправо и осторожно, словно бы украдкой, погладили сосок. Серебристые ресницы харена опустились, взгляд потемнел ещё сильнее, ноздри затрепетали, но останавливать девушку он и не подумал. Узкая ладонь неторопливо скользнула ниже, дрожащие пальчики уже смелее пересчитали рёбра, уверенно огладили узлы мышц пресса, и Майяри, одурманенная желаниями, сама подалась вперёд и поцеловала харена.

Кровь застучала в ушах, и Ранхаш забыл, что хотел сделать. Он просто сидел, чувствуя, как мягкие губы целуют его, и медленно-медленно терял выдержку. Она испарялась по мере того, как ладонь Майяри опускалась всё ниже и ниже. Он ждал, терпел и гадал, как далеко она сможет зайти. Повлажневшие от волнения пальчики коснулись дорожки волос на его животе, опустились ещё, упёрлись в ремень и остановились. Девушка замерла, тяжело дыша, и Ранхаш понял, что она достигла своего предела.

Выдержка вернулась к нему, и он, потянув девушку на свою грудь, толкнул дверцу коленом.

Та распахнулась, и хайрен Узээриш, оторвавшись от беседы с упрямыми охранниками, замер, успев увидеть Майяри, оседлавшую колени харена и запустившую руку под его рубашку, а над её плечом светящиеся в темноте глаза главы сыска. Дверца захлопнулась, но картинка так и осталась перед глазами.

Ранхаш отстранил от себя тяжело дышащую и ничего соображающую девушку и тихо, но не очень искренне извинился:

– Простите, я погубил вашу репутацию.

Снаружи донёсся весёлый голос Шидая:

– О, хайрен, а вы здесь какими судьбами? Уже уходите? Ну, хорошей дороги.

Лекарь распахнул дверцу и, увидев живописную картину, сперва отшатнулся, а потом, ругнувшись, торопливо протиснулся внутрь.

– А я-то ещё думал, что это у хайрена видок такой ошеломлённо-восторженный. Что, Майяри, подставили тебя? Ну ты не переживай, Ранхаш с самыми честными намерениями…

Майяри не слышала его. В ушах стоял гул, и девушке казалось, что все голоса звучат снаружи, за стенами экипажа. Она видела перед собой только харена, чувствовала только горячую кожу под ладонью и одуряющее желание что-то сделать. До затуманенного разума с трудом дошли слова Ранхаша. Погубил репутацию? Ну раз уже погубил…