– Тогда мы решили, что это начало конца доблестного правления хайнеса Озэнариша. Такая трагедия, – консер опустил голову, а господин Иерхарид почему-то издевательски хмыкнул. – Смерть сильнейшего из правящей семьи, умнейшего, изобретательнейшего… Таланты хайрена Игренаэша можно перечислять долго, он был выдающимся оборотнем. И между ним и хайнесом была сильная связь, так что немудрено, что тот не смог пережить его смерть и сошёл с ума. Печальная участь, я бы никогда пожелал такого своему другу, а Озэнариша я считал своим другом. Эх, выпить бы…

Консер посмотрел на дверь, потом на внука, досадливо поморщился и остался сидеть на месте.

– Правление Озэнариша было ознаменовано расцветом Салеи. Многие ставили ему в упрёк мягкий нрав, но он чувствовал путь страны лучше, чем любой другой его предшественник. Он видел своей целью благоденствие страны и видел путь к её достижению. Когда он обезумел, мы все отнеслись к нему с благодарностью. Он сделал столько для страны, её народа, что мы посчитали обязанными смириться с его печальной участью и перетерпеть его капризы. Не скрою, надеялись, что разум к нему всё же вернётся. Но нет… Уже через год пошла череда казней, высшие слои общества заволновались, но никто так и не осмелился что-то сделать. В том числе и я.

– Но это моя вина, – прошептал господин Иерхарид. – Моя. Я не был готов принять трон. Не был готов сместить отца. Я… я… Можно ли словами описать ту привязанность, что я испытывал к нему? Мою боль, когда я видел его безумие? Я… я… так любил его.

Ранхаш ощутил сильнейшее чувство неловкости.

– Я не мог решиться пойти против него, даже понимая, что от его привязанности ко мне не осталось и следа. Из-за моей мягкосердечности покалечено столько судеб, в том числе судьбы моих сестёр. Моя старшая сестра была отдана замуж без любви и только благодаря благословению богов смогла стать счастливой в браке. А младшую похитил хаги, и уже три с половиной века её не могут найти и вряд ли найдут. Я повинен в смерти вашего деда, харен, и вашей семьи, господин Шидай. Да-да, – хайнес отвернулся от резко вскинувшегося лекаря, – всему виной моя мягкосердечность и нерешительность.

– Шерех? – Шидай требовательно посмотрел на друга.

– По порядку, всё по порядку, – вздохнул тот. – Для нас сумасшествие хайнеса стало началом его конца, но на самом деле это было просто началом одной грязной истории, в которой мы долгое время – более тридцати лет! – как щенята бегали за бумажкой на верёвочке. И если бы не смерть Борлана, то мы могли бы остаться в неведении на более долгий срок. Именно смерть моего сына, – глаза Шереха яростно блеснули, – стала его главной ошибкой. Шидай, ты же помнишь это дело? Дело, которое я же вам и поручил. Небольшое поручение от хайнеса. Он попросил разыскать кучку заговорщиков, скрывшихся от его мстительного взора. Безумный Озэнариш часто карал невинных, поэтому я попросил Борлана разобраться в целях заговорщиков, прежде чем отдавать их повелителю. И, видимо, Борлан разобрался. Но… домой вернуться не смог. А потом заговорщики напали на твой дом, Шидай.

Ранхаш с беспокойством посмотрел на побелевшего лекаря и пожалел, что взял его с собой.

– Смерть сына – это такая боль, которую я не пожелал бы почувствовать никому, – хрипло выдохнул Шерех. – Словно наказание за мою собственную месть… Но даже понимание того, что это наказание, не смогло погасить мою новую жажду мести. Я искал всех, кто мог иметь отношение к тому заговору. Рыл, разнюхивал, допытывался… И допытался. Нашёл главного виновника. Сам едва с ума не сошёл, когда понял, что это Озэнариш.

– Ты мне не рассказывал! – прорычал Шидай.

– Кому было рассказывать, мой друг? Ты тогда потерял себя, а когда вернулся к жизни, я пожалел тебя и своего правнука. Ваши жизни были такими хрупкими, а я не люблю терять близких.

– Отец, – Ранхаш сжал руку лекаря, и тот стиснул его пальцы в ответ. В глазах хайнеса мелькнуло лёгкое удивление.

– Увы, я не мог предъявить обвинения, – продолжил Шерех. – Как ни странно, но безумный хайнес успел обрасти множеством сторонников. Каким-то образом он находил подход к каждому из них и заручался их поддержкой. Мне нужно было что-то посерьёзнее, чтобы скинуть с трона законного правителя.

– И удача пришла со стороны твоего милосердия, – прошептал хайнес.

– Можно сказать и так. Здесь мы подходим к Ориду Южвыю, а точнее к его выжившему сыну. Илиша принёс к нам садовник. Раньше этот малый служил под командованием Хеша и решил принести юного господина к оборотням, которым доверял. Обстоятельства смерти Орида были очень странными, а хайнес в очередном приступе безумия запретил проводить расследование. Не зная, как его больной разум отреагирует на выжившего мальчишку, я решил повременить с объявлением его живым и оставил в своём доме. Ещё один светловолосый мальчик в своре моих внучков ни у кого вопросов не вызвал. Из-за сильных повреждений Илиш долгое время не мог говорить, понадобились усилия многих лекарей, чтобы наконец исправить это. Но и тогда он ничего существенного не смог рассказать о той ночи. Он видел высокого светловолосого мужчину, который приходил к отцу той ночью, мог описать его, но он совершенно точно никогда не видел его ни до нападения на дом, ни после. Имя же он не запомнил. Что-то на «Н».

Хайнес почему-то рассмеялся, тоскливо, безнадёжно.

– И вот в день, когда хайнес впервые за тридцать лет решил почтить мой дом своим присутствием, Илиш узнал в Озэнарише того ночного посетителя.

– Орид звал его Наэш, господин Наэш, – нараспев протянул хайнес. – Он никогда не позволял себе сокращать имя хайнеса, но вот имя своего учителя… Господин Игренаэш. Наэш, – повелитель расхохотался.

Даже Ранхашу изменила выдержка, и он беззвучно прошептал: «Быть не может!».

– Тридцать лет на троне сидел самозванец, – в голосе Шереха прозвенело презрение, но не понятно было, кого именно он презирал: себя или хайрена.

– Прямо у нас под носом, – продолжил хайнес. – И никто не заметил, не понял. Я не заметил! Я! Я был так слеп, что не смог отличить его от своего отца. Я чувствовал, что это не он, но оправдывал всё безумием. Мол, он сошёл с ума и стал совершенно другим. Это мой отец, но болезнь его изменила. Я был так глуп и слеп, что позволил обмануть себя и оправдывал все поступки обманщика. Я…

– Спокойнее, Иерхарид, – прервал его Шерех. – Спокойнее. Давай закончим. В этом не только твоя вина. Мы позволили безумцу остаться на троне. Мы виноваты уже в этом, – и продолжил свой рассказ: – Сообразив, кто именно сейчас на троне, я многое понял. Казни. Многочисленные казни, травля прежних сторонников хайрена Игренаэша, кажущиеся безумными поступки имели под собой логичное объяснение. Он убирал всех, кто мог его узнать. Возможно, это началось ещё раньше, когда умер его первый ученик, но этого мы уже не узнаем. Он отдал дочерей замуж, возможно, избавился бы и от Иерхарида, но смерть единственного на тот момент наследника могла вызвать волнения. Даже его странное поведение сумасшедшего, даже это было разумно! Ведь он мог позволить себе любые странности. Например, не смотреть никому в глаза, не оборачиваться в зверя, разыгрывать беспамятство… Стоило ему посмотреть кому-нибудь внимательному в глаза, хотя бы мне, и всё бы пошло прахом. Потому что одного взгляда хватило бы, чтобы понять: его зверь мёртв!

– Мёртв? – переспросил Ранхаш. – У хайрена Игренаэша был зверь, и, насколько я помню, это химера. Ваша бабушка была из рода Южвый, – харен посмотрел на хайнеса.

– Был, – мстительно процедил тот, – но умер. Видимо, в ту ночь, когда он убил моего отца. День смерти хайрена Игренаэша на самом деле день смерти моего отца. Это моего отца тогда убили!

– Между Озэнаришем и Игренаэшем действительно была сильная связь, – покачал головой Шерех. – Даже я не мог представить себе такое развитие событий. Чтобы один из них убил другого… – старый консер покачал головой. – Невероятно. Мы не знаем деталей произошедшего. Может, между ними возникла ссора. Игренаэш был очень амбициозен, и Озэнаришу частенько приходилось его осаживать. Убийство брата могло стать причиной смерти зверя и помешательства. Игренаэш, несмотря на тщательную продуманность действий, всё же был безумен. В ту ночь, когда я пришёл к Иеру и рассказал о своих предположениях, мы направились прямо к хайнесу. Нервы у него не выдержали, завязался бой…

– И я стал хайнесом, – бесцветным голосом подвёл итог Иерхарид. – Хотя я менее всего достоин этого места. И в наказание я вынужден скрывать реальность и каждый день слышать, что мой отец был безумен, что он творил страшные вещи… И молчать. Молчать, потому что народ не станет терпеть слепцов во главе страны, которые позволили самозванцу тридцать лет терзать Салею. Нас скинут, разотрут, а потом начнётся долгая кровопролитная война за место на троне, за создание новой правящей семьи. И мы молчим. Разгребаем всё то дерьмо, что он оставил после себя, и молчим.

Звук его голоса стих, и тишину наполнил треск дров.

– Шерех, ты так и не сказал, какое именно отношение этот безумец имеет к гибели моей семьи, – Шидай подался вперёд, опираясь локтями на колени, и в его глазах заплясали языки пламени.

– Похоже, он запаниковал. Я долго отлавливал главарей той банды, и, ты знаешь, они действительно были бандой, не заговорщиками. Просто наёмники. Деталей они не знали, но, видимо, Игренаэш решил, что Борлан мог успеть передать тебе весточку, и отправил отряд в твоё родовое имение. Я так думаю потому, что эти «заговорщики» отчего-то были уверены, что ты окажешься там. Но тебя там не было. А после уже время показало, что Борлан ничего тебе передать не успел.

Лицо Шидая закаменело. Хайнес прикрыл глаза рукой и отвернулся, чтобы не видеть этой боли, виновником которой считал себя.

– Спустя столько лет, – едва слышно прошептал Шидай, – узнать, что я мог отомстить, сделать хоть что-то… – хрип вырвался из его груди.

– Отец, – строго позвал его Ранхаш, словно призывая к порядку.

Плечи лекаря напряглись, и он со стоном уткнулся лицом в колени. В колени сына. Ранхаш, внешне невозмутимый, но внутренне растерянный, положил ему руку на спину и даже пару раз похлопал. Чувствовал он себя паршиво. Тёмные, как же он не любил, когда отец вспоминал прошлое!

– И что ты думаешь? – не выдержал Шерех.

– Невероятно, – скупо и сухо ответил внук.

Хайнес невесело усмехнулся.

– И в кого он у тебя такой?


– Шидай, ты воспитывал, с тебя и ответ, – шутливый тон был несколько натянут, но Шерех всё же добился своего. Напомнил другу, что у него ещё есть за что зацепиться в жизни.

И Шидай вцепился. Так вцепился, что левая нога Ранхаш огнём вспыхнула от боли, но он молча стерпел.

– Я рад, что вы рассказали мне это, – холодно сказал харен. – Единственное, я не понимаю, почему вы считаете, что прошлое больше никогда не напомнит о себе.

– Потому что всех ярых сторонников лже-хайнеса мы убрали, – спокойно ответил дед.

– А моему дяде ваш уважаемый дед собственными руками на моих глазах отрезал голову. Сам я, увы, – хайнес печально вздохнул, – сделать этого не смог.

Глава 55. Лютый и волчонок

Хайнес был настолько вымотан признанием, что решился на оскорбление госпожи Жадалы и не вышел к ужину. Но и во дворец он не полетел, оставшись лежать в гостиной на диванчике и созерцать потолок.



– С детьми-то рядом быстрее ожил бы.



– Их нет во дворце, – признался Иерхарид, – а с Узээришем уже не пообнимаешься. Оставь меня, Шерех. Мне надо собраться с мыслями.



– Ну поспи.



Мужчины вышли из гостиной и остановились в коридоре. Шидай обессиленно прислонился к стене и закрыл глаза.



– Папа, – Ранхаш побоялся, что он опять ускользнёт в пучину кошмаров, и напомнил о себе.



– Неужто наконец-то образумился? – Шерех похлопал напряжённого внука по плечу. – Давно я уже не слышал, чтобы ты его так называл. Слушай, Шидай, ты мне вроде друг, но отношусь я к тебе иногда как к сыну, а если ты отец моего правнука, то получается ты мне внук.



Шидай невесело усмехнулся и открыл глаза. Медленно осмотрел настороженного Ранхаша и наконец ответил на вопрос хайнеса:



– На меня он похож. Такой же темпераментный!



– Ну, – задумчиво протянул Шерех, – твой ребёнок, тебе лучше знать.



Друг удивлённо посмотрел на него, а сам Шерех почувствовал легкость в груди. Подумать только, а ведь когда-то он не мог без боли слышать, как Ранхаш называет Шидая папой…





Отдельный флигель! Чтобы было удобно! Гнев с трудом удавалось сдержать. Ирай и Ноэлиша считают его совсем идиотом? Если он пошёл им навстречу и позволил заботиться о правнуке, это не значит, что он будет закрывать глаза на всё. Отправить трёхлетнего мальчика вместе с лекарем в отдалённый флигель под причиной, что там им будет удобнее! Если мальчишка им в тягость, отдали бы его семье Вотый, а не плакались о своей трогательной любви к умершей дочери и её единственному внуку. Вот Жадала бы уже замиловала пацанёнка до смерти!



И как только удалось сдержаться и не наговорить гадостей?



Шерех остановился и знаком попросил своих помощников немного отступить, чтобы побыть наедине с собой и немного прийти в себя перед встречей с Шидаем и правнуком. Шидай-то ладно, его зверским выражением лица не проймёшь, но малыша пугать не хотелось. Тёмные, одна ошибка, и столько поломанных жизней! Сын, внук, правнук, Шидай… Воспоминание о смерти Борлана опять вызвало боль вины, и Шерех устало растёр лицо, а затем тряхнул головой. Жизнь для живых. Сын умер, самоугрызения его уже не вернут. Вокруг весна, всё пахнет пробуждающейся жизнью, стоит вспомнить, что и после Борлана осталась жизнь.



Немного успокоившись, Шерех решительно пошёл вперёд, досадливо поморщился, обнаружив, что флигель окружён забором, которого он совсем не помнит, и подёргал запертую калитку.