– Есть и другие способы!
– Простите, отец, я пока неопытна, но я постараюсь присмотреться к придворным женщинам и перенять что-то от них.
– Очень надеюсь на это. Иначе мне придётся пожалеть, что я позволил тебе расторгнуть помолвку с Ранхашем Вотым.
Ёрдел слегка заинтересовался. Ранхаша Вотого он уже знал. Именно так звали оборотня, в доме которого жила сестра. Правда, она сбежала… какое-то количество дней назад. Ёрдел попробовал было последовать за ней, но за пределами знакомого леса запутался, заблудился и, к своей досаде, вышел к Жаанидыю. Очень жаль. А ведь он так и не смог определиться со своим отношением к сестре.
Отстранившись от стены, тёмный подошёл к столу и, встав рядом с сареном, начал с интересом просматривать бумаги, которые тот выложил из бювара. От ряби букв уже привычно заныла голова, но на глаза почти тут же попалось «Арванское городище по…», и Ёрдел заскользил взглядом по написанному. Похоже, это то, что нужно, но это всего лишь часть целого. Где же остальное?
– Помни, Лоэзия, твоя обязанность перед семьёй – удачно выйти замуж! – строго возвестил сарен. – Это твой долг!
Столь знакомые слова отвлекли Ёрдела, и он опять взглянул на девочку. И зачем детям в таком раннем возрасте вступать в брак? Может, это удел всех красивых детей? Его сестра тоже была красивой, и старейшина очень рано начал говорить о её будущем замужестве. Ёрдел не понимал этого тогда и до сих пор не понимал. На его взгляд, дочери сарена ещё полагалось пить молоко и лазить исключительно по пологим склонам. Но её отец, по-видимому, опасался, что с возрастом красота девочки исчезнет и она никого не привлечёт.
Ёрделу дочь сарена напоминала драгоценную игрушечку, такую серебристую и блестящую. Волосы и глаза её имели серый цвет, но цвет этот не был похож на ртуть или то же серебро. Он был ближе к сероватой прозрачности горного хрусталя, но тёмному больше пришлось по душе другое сравнение: прозрачные воды ручья, сбегающего по серому каменистому склону. Девочка тут же из драгоценной игрушечки превратилась в прелестное создание природы. Отдавать такую красоту мужчине расточительно. Ёрдел помнил, как быстро увядала свежая прелесть женщин после замужества. Не лучше ли сперва вдоволь налюбоваться прекрасным, прежде чем отдать девушку мужу, рядом с которым она преждевременно увянет?
Сарен вновь привлёк его внимание. Опустившись на корточки, мужчина нажатием открыл невидимый ранее ящичек и достал из него чёрную коробочку. Ёрдел понял, что в ней, ещё до того, как она была открыла. На бархатной подушечке лежал рубин сочно-алого цвета размером с голубиное яичко. Взгляд тёмного зацепился за вырезанные на его поверхности символы, и мужчина даже ощутил лёгкое волнение, которое посещало его всегда, когда он сталкивался с незнакомыми артефактами. Сарен провёл камнем над бумагой, и от неё отделилась полупрозрачная картинка написанного и втянулась в рубин.
Такие артефакты Ёрдел ранее никогда не видел. Хранить написанное в камне… Не очень надёжно, но бумага ещё ненадёжнее и портится она быстрее. Что ж, видимо, он нашёл то, что ему нужно.
Тёмный терпеливо дождался, пока сарен проведёт камнем над всеми бумагами и вернёт артефакт на подушечку.
– Завтра опять поедешь со мной, – не глядя на дочь, сказал оборотень, аккуратно складывая бумаги. – На наше счастье, хайрен пока не очень заинтересован в браке, иначе бы его давно прибрала к рукам какая-нибудь смекалистая девка наподобие его мачехи.
– Тогда, может, мне сблизиться с хайнеси? – предложила дочь.
Сарен замер.
– Да, наверное, это было бы разумно. Тем более после рождения близнецов отношения между ней и хайреном наладились.
Ёрдел посторонился, пропуская сарена к схрону. Взять камень сейчас или подождать, пока его опять спрячут, и забрать уже из тайника?
– Ах, совсем забыл! – раздражённо поморщился сарен и круто развернулся к столу.
И врезался в Ёрдела. Не ожидавший столкновения оборотень слепо зашарил свободной рукой и перевернул висящий на поясе хаги светильник. На пол шлёпнулся горящий уголёк, на который сарен тут же и наступил. И замер, ошеломлённо уставившись на невесть откуда появившегося мужчину с капюшоном на голове.
Ёрдел взглянул на размазанное по полу жирное пятно сажи, осознавая, что другой вечный уголёк ему здесь не найти.
– Кто… ты? – севшим голосом вопросил сарен.
Незнакомец возник перед ним так внезапно, что суеверное воображение тут же подкинуло мысль о Тёмном духе. Не успел сарен задавить глупый страх, как «дух» повернул голову и в свете блеснула голубая кожа.
– Охрана! – оглушающе взвизгнул оборотень, и дом мгновенно наполнился топотом.
Досадно.
Ёрдел спокойно потянул руку к камню.
Сарен оказался всё же не из робких. Заметив, на что нацепился незнакомец, оборотень дико взревел и, толчком в грудь отбросив тёмного к стене, схватил рубин и швырнул его в обомлевшую дочь.
– Унеси его, живо!
Лоэзия бухнулась на колени, послушно потянула руку к камню и замерла, с ужасом уставившись на приподнявшегося незнакомца. Капюшон с его головы слетел, и девушка увидела такое знакомое и в то же время жуткое лицо. В свете искристо блеснули голубоватые полосы и пятно на лбу, но девушку привели в оторопь не они, а глаза мужчины. Спокойные, тёмно-карие, такие же, как у Майяри, и совершенно другие. Тёмный моргнул, и Лоэзия испуганно отпрянула. В радужке левого глава клином сверкнуло что-то похожее на голубой осколок.
Дверь шарахнулась о стену, и внутрь ворвался Мариш. В то же мгновение стёкла в окнах с оглушающим звоном вылетели, и в кабинет запрыгнули охранники.
– Защищать госпожу! – мгновенно сориентировался дворецкий.
Оборотни тенями скользнули к поднявшемуся хаги, но не успели преодолеть и половины пути, как их расшвыряло к стенам. Сарен вместе со столом с воплем отлетел к книжному шкафу, а Мариша едва не вымело в коридор. Перепуганная Лоэзия зажала уши руками.
– Не дайте ему забрать камень! – вопил придавленный сарен.
– Госпожа, быстро ко мне! – Мариш отчаянно пытался прорваться через невидимую стену.
От этого ора в ушах дико звенело. Приподняв брови, Ёрдел заставил оборотней распластаться по полу и захлебнуться своими воплями. И едва не подпустил к себе незамеченного противника. Проворный и гибкий Юдриш проскользнул в кабинет, пинком отправил в тёмного стул, чисто интуитивно уклонился от направленного на него всплеска сил и бросился к Лоэзии, ловко уклоняясь от всех невидимых атак хаги.
Стул Ёрдел смял ещё в полёте, а юркий противник даже вызвал его интерес. Впрочем, он вышвырнул его в окно широкой волной сил, когда тому оставалось каких-то полсажени до камня.
– Юдриш! – испуганно взвизгнула Лоэзия.
Тёмный взглянул на кроваво блестящий рубин, и тот взмыл в воздух.
Тонкие девичьи пальцы успели перехватить камень.
– Брось его, глупая девчонка! – зарычал Мариш, чуть ли не зубами впивавшийся в пол в попытках добраться до перепуганной девушки.
– Не смей отдавать! – прохрипел полузадушенный столом сарен.
Страх был таким сильным, что Лоэзия никак не могла осознать, что происходящее вокруг – реальность. Прижав камень к груди, девушка вскочила и метнулась к двери, но тут же налетела на стену. Стена оказалась мягкой и пружинистой. Ёрдел не хотел калечить ребёнка.
Девочку.
Красивую девочку.
Красивую, как и его сестра.
– Брось! Брось камень! Брось его! – требовал Мариш.
– Не смей…
Отшатнувшись к окну, Лоэзия в ужасе уставилась на приближающегося хаги.
Зарычав, Мариш впился когтями в пол. Доска под его пальцами проломилась, и тёмный, наступивший на неё, пошатнулся. Лоэзия опять бросилась к двери, но снова упёрлась в стену и упала на пол.
– Возьми, что хочешь! Девочку только не тронь! – перешёл на мольбы Мариш. – Не трогай!
Ёрдел понял, что поторопился, решив, что эта малышка – дочь сарена.
Тело девчонки судорожно дёрнулось, и она разразилась надсадным кашлем.
– Госпожа! – доски под Маришем захрустели с утроенной силой.
Тёмный присел рядом с девушкой на корточки и, не спеша вырывать из её рук камень, осмотрел её тонкую спину, струящиеся локоны и опять пришёл к выводу, что это очень красивая девочка. Почему она так кашляет? Он всё же перестарался?
Лоэзия перевернулась набок и с ужасом уставилась на сидящего рядом хаги. Взгляд того скользнул по её пустым ладоням, и мужчина, нахмурившись, будто бы к чему-то прислушался. И, обескураженно моргнув, уставился на её живот.
– Идиотка, ты что сотворила?! – взвыл Мариш.
Лоэзия сама не понимала, зачем проглотила камень, но осознание того, что она поступила совсем не правильно, уже накрывало её. Тёмный потянул руку к её животу, и девушка сжалась, представляя, что сейчас он вырвет камень из неё вместе с желудком. Но её резко вздёрнули на ноги, а затем и забросили на плечо.
– Стой, мы отдалим тебе бумаги! – попытался дозваться до хаги Мариш. – Мы отдадим тебе все бумаги! Только девочку оставь! Оставь девочку!!!
До Лоэзии дошло, что её уносят, и она, взвизгнув, с отчаянием замолотила тёмного по спине. Тот, словно бы не слыша отчаянных криков и не чувствуя ударов, деловито натянул капюшон на голову и развернулся к окнам.
Часть стены с грохотом вынесло наружу, Лоэзия испуганно завизжала, и Ёрдел спокойно вошёл в заволакивающее комнату облако пыли. Когда оно немного рассеялось, тёмный уже исчез вместе с девушкой.
Мариш, всё ещё прикованный к полу, завыл в бессильной лютой злобе и оглушительно зарычал:
– Эй, суки и твари! Живо все ко мне! Все!!!!
[1] Бювар – папка для хранения почтовой бумаги, конвертов и корреспонденции. Бювары бывают настольные и дорожные. Например, такой:
Глава 16. Сердце для ребёнка
Прошло почти полчаса, прежде чем охрана смогла пройти в кабинет, а те, кто уже там был, – подняться с пола. Разъярённый и до сумасшествия взбешённый Мариш отдавал приказы, рассылая оборотней в разные части города и распоряжаясь отправить на поиски кого только можно. И нельзя. Когда он наконец встал, пол под ним был раскрошен в щепку, а подчинённые невольно отшатнулись, столкнувшись с звериным взглядом.
– Ну? Хоть что-то нашли?!
Говорить о неудаче, когда дворецкий в таком состоянии, было страшно. Гонца с плохими вестями вполне могли растерзать. Помявшись, вперёд выступил седовласый кряжистый оборотень с тяжёлым взглядом.
– Нет, Мариш, не нашли, – тихо пророкотал он. – Прочесали весь южный город и почти четверть северного, проверили каждую нору. Либо он глаза прикрывает нашим своей волшбой, либо вообще прочь из города подался. Северная часть, сам знаешь, под нашим присмотром, там шалить особо не рискую…
Взбешённо зарычав, Мариш пинком отшвырнул в стену стул и, схватившись за подоконник, с воем его оторвал. Подчинённые почтительно склонили головы, ожидая, когда он немного выпустит пар и будет в состоянии отдавать распоряжения.
Дворецкий сходил с ума от беспокойства. Его маленькую невинную госпожу украл какой-то грязный ублюдок! Представляя, как перепугалась девочка, Мариш начинал сходить с ума. Этот ребёнок всегда жил под присмотром его и его оборотней. Никогда ещё ни один из врагов дома Бодый не подходил к ней так близко. Первый раз – и Мариш надеялся тогда, что последний, – Лоэзия оказалась в настоящей опасности, когда полезла за Майяри и угодила в лапы разбойников. Но тогда о ней могла хотя бы позаботиться та девка! Сейчас же… Мариш завыл от безысходности, представляя, что мог сотворить с нежной девочкой негодяй. Бандитское прошлое – да и настоящее – дало ему широкий простор для воображения. Перед глазами разворачивались ужасающие картины того, как его слабую госпожу избивают, насилуют, режут на части, чтобы добраться до камня, забавляются её болью и унижением… Прошло уже полчаса, сколько всего с ней могло произойти за это время!
Вспомнив про камень, Мариш с ненавистью уставился на сарена. Тот, всё это время придавленный столом, с трудом поднялся на ноги и теперь тяжело дышал, держась за стену.
– Он сбежал? – хрипло спросил господин Триий.
– Да… господин, – мрачно отозвался кряжистый охранник.
– Как вы могли упустить его… – сарен в ярости и отчаянии оскалился и, прикрыв глаза, обессиленно прислонился к стене. – Хайнес не простит… не простит… Да ещё и Лоэзия…
– Простите, отец, я пока неопытна, но я постараюсь присмотреться к придворным женщинам и перенять что-то от них.
– Очень надеюсь на это. Иначе мне придётся пожалеть, что я позволил тебе расторгнуть помолвку с Ранхашем Вотым.
Ёрдел слегка заинтересовался. Ранхаша Вотого он уже знал. Именно так звали оборотня, в доме которого жила сестра. Правда, она сбежала… какое-то количество дней назад. Ёрдел попробовал было последовать за ней, но за пределами знакомого леса запутался, заблудился и, к своей досаде, вышел к Жаанидыю. Очень жаль. А ведь он так и не смог определиться со своим отношением к сестре.
Отстранившись от стены, тёмный подошёл к столу и, встав рядом с сареном, начал с интересом просматривать бумаги, которые тот выложил из бювара. От ряби букв уже привычно заныла голова, но на глаза почти тут же попалось «Арванское городище по…», и Ёрдел заскользил взглядом по написанному. Похоже, это то, что нужно, но это всего лишь часть целого. Где же остальное?
– Помни, Лоэзия, твоя обязанность перед семьёй – удачно выйти замуж! – строго возвестил сарен. – Это твой долг!
Столь знакомые слова отвлекли Ёрдела, и он опять взглянул на девочку. И зачем детям в таком раннем возрасте вступать в брак? Может, это удел всех красивых детей? Его сестра тоже была красивой, и старейшина очень рано начал говорить о её будущем замужестве. Ёрдел не понимал этого тогда и до сих пор не понимал. На его взгляд, дочери сарена ещё полагалось пить молоко и лазить исключительно по пологим склонам. Но её отец, по-видимому, опасался, что с возрастом красота девочки исчезнет и она никого не привлечёт.
Ёрделу дочь сарена напоминала драгоценную игрушечку, такую серебристую и блестящую. Волосы и глаза её имели серый цвет, но цвет этот не был похож на ртуть или то же серебро. Он был ближе к сероватой прозрачности горного хрусталя, но тёмному больше пришлось по душе другое сравнение: прозрачные воды ручья, сбегающего по серому каменистому склону. Девочка тут же из драгоценной игрушечки превратилась в прелестное создание природы. Отдавать такую красоту мужчине расточительно. Ёрдел помнил, как быстро увядала свежая прелесть женщин после замужества. Не лучше ли сперва вдоволь налюбоваться прекрасным, прежде чем отдать девушку мужу, рядом с которым она преждевременно увянет?
Сарен вновь привлёк его внимание. Опустившись на корточки, мужчина нажатием открыл невидимый ранее ящичек и достал из него чёрную коробочку. Ёрдел понял, что в ней, ещё до того, как она была открыла. На бархатной подушечке лежал рубин сочно-алого цвета размером с голубиное яичко. Взгляд тёмного зацепился за вырезанные на его поверхности символы, и мужчина даже ощутил лёгкое волнение, которое посещало его всегда, когда он сталкивался с незнакомыми артефактами. Сарен провёл камнем над бумагой, и от неё отделилась полупрозрачная картинка написанного и втянулась в рубин.
Такие артефакты Ёрдел ранее никогда не видел. Хранить написанное в камне… Не очень надёжно, но бумага ещё ненадёжнее и портится она быстрее. Что ж, видимо, он нашёл то, что ему нужно.
Тёмный терпеливо дождался, пока сарен проведёт камнем над всеми бумагами и вернёт артефакт на подушечку.
– Завтра опять поедешь со мной, – не глядя на дочь, сказал оборотень, аккуратно складывая бумаги. – На наше счастье, хайрен пока не очень заинтересован в браке, иначе бы его давно прибрала к рукам какая-нибудь смекалистая девка наподобие его мачехи.
– Тогда, может, мне сблизиться с хайнеси? – предложила дочь.
Сарен замер.
– Да, наверное, это было бы разумно. Тем более после рождения близнецов отношения между ней и хайреном наладились.
Ёрдел посторонился, пропуская сарена к схрону. Взять камень сейчас или подождать, пока его опять спрячут, и забрать уже из тайника?
– Ах, совсем забыл! – раздражённо поморщился сарен и круто развернулся к столу.
И врезался в Ёрдела. Не ожидавший столкновения оборотень слепо зашарил свободной рукой и перевернул висящий на поясе хаги светильник. На пол шлёпнулся горящий уголёк, на который сарен тут же и наступил. И замер, ошеломлённо уставившись на невесть откуда появившегося мужчину с капюшоном на голове.
Ёрдел взглянул на размазанное по полу жирное пятно сажи, осознавая, что другой вечный уголёк ему здесь не найти.
– Кто… ты? – севшим голосом вопросил сарен.
Незнакомец возник перед ним так внезапно, что суеверное воображение тут же подкинуло мысль о Тёмном духе. Не успел сарен задавить глупый страх, как «дух» повернул голову и в свете блеснула голубая кожа.
– Охрана! – оглушающе взвизгнул оборотень, и дом мгновенно наполнился топотом.
Досадно.
Ёрдел спокойно потянул руку к камню.
Сарен оказался всё же не из робких. Заметив, на что нацепился незнакомец, оборотень дико взревел и, толчком в грудь отбросив тёмного к стене, схватил рубин и швырнул его в обомлевшую дочь.
– Унеси его, живо!
Лоэзия бухнулась на колени, послушно потянула руку к камню и замерла, с ужасом уставившись на приподнявшегося незнакомца. Капюшон с его головы слетел, и девушка увидела такое знакомое и в то же время жуткое лицо. В свете искристо блеснули голубоватые полосы и пятно на лбу, но девушку привели в оторопь не они, а глаза мужчины. Спокойные, тёмно-карие, такие же, как у Майяри, и совершенно другие. Тёмный моргнул, и Лоэзия испуганно отпрянула. В радужке левого глава клином сверкнуло что-то похожее на голубой осколок.
Дверь шарахнулась о стену, и внутрь ворвался Мариш. В то же мгновение стёкла в окнах с оглушающим звоном вылетели, и в кабинет запрыгнули охранники.
– Защищать госпожу! – мгновенно сориентировался дворецкий.
Оборотни тенями скользнули к поднявшемуся хаги, но не успели преодолеть и половины пути, как их расшвыряло к стенам. Сарен вместе со столом с воплем отлетел к книжному шкафу, а Мариша едва не вымело в коридор. Перепуганная Лоэзия зажала уши руками.
– Не дайте ему забрать камень! – вопил придавленный сарен.
– Госпожа, быстро ко мне! – Мариш отчаянно пытался прорваться через невидимую стену.
От этого ора в ушах дико звенело. Приподняв брови, Ёрдел заставил оборотней распластаться по полу и захлебнуться своими воплями. И едва не подпустил к себе незамеченного противника. Проворный и гибкий Юдриш проскользнул в кабинет, пинком отправил в тёмного стул, чисто интуитивно уклонился от направленного на него всплеска сил и бросился к Лоэзии, ловко уклоняясь от всех невидимых атак хаги.
Стул Ёрдел смял ещё в полёте, а юркий противник даже вызвал его интерес. Впрочем, он вышвырнул его в окно широкой волной сил, когда тому оставалось каких-то полсажени до камня.
– Юдриш! – испуганно взвизгнула Лоэзия.
Тёмный взглянул на кроваво блестящий рубин, и тот взмыл в воздух.
Тонкие девичьи пальцы успели перехватить камень.
– Брось его, глупая девчонка! – зарычал Мариш, чуть ли не зубами впивавшийся в пол в попытках добраться до перепуганной девушки.
– Не смей отдавать! – прохрипел полузадушенный столом сарен.
Страх был таким сильным, что Лоэзия никак не могла осознать, что происходящее вокруг – реальность. Прижав камень к груди, девушка вскочила и метнулась к двери, но тут же налетела на стену. Стена оказалась мягкой и пружинистой. Ёрдел не хотел калечить ребёнка.
Девочку.
Красивую девочку.
Красивую, как и его сестра.
– Брось! Брось камень! Брось его! – требовал Мариш.
– Не смей…
Отшатнувшись к окну, Лоэзия в ужасе уставилась на приближающегося хаги.
Зарычав, Мариш впился когтями в пол. Доска под его пальцами проломилась, и тёмный, наступивший на неё, пошатнулся. Лоэзия опять бросилась к двери, но снова упёрлась в стену и упала на пол.
– Возьми, что хочешь! Девочку только не тронь! – перешёл на мольбы Мариш. – Не трогай!
Ёрдел понял, что поторопился, решив, что эта малышка – дочь сарена.
Тело девчонки судорожно дёрнулось, и она разразилась надсадным кашлем.
– Госпожа! – доски под Маришем захрустели с утроенной силой.
Тёмный присел рядом с девушкой на корточки и, не спеша вырывать из её рук камень, осмотрел её тонкую спину, струящиеся локоны и опять пришёл к выводу, что это очень красивая девочка. Почему она так кашляет? Он всё же перестарался?
Лоэзия перевернулась набок и с ужасом уставилась на сидящего рядом хаги. Взгляд того скользнул по её пустым ладоням, и мужчина, нахмурившись, будто бы к чему-то прислушался. И, обескураженно моргнув, уставился на её живот.
– Идиотка, ты что сотворила?! – взвыл Мариш.
Лоэзия сама не понимала, зачем проглотила камень, но осознание того, что она поступила совсем не правильно, уже накрывало её. Тёмный потянул руку к её животу, и девушка сжалась, представляя, что сейчас он вырвет камень из неё вместе с желудком. Но её резко вздёрнули на ноги, а затем и забросили на плечо.
– Стой, мы отдалим тебе бумаги! – попытался дозваться до хаги Мариш. – Мы отдадим тебе все бумаги! Только девочку оставь! Оставь девочку!!!
До Лоэзии дошло, что её уносят, и она, взвизгнув, с отчаянием замолотила тёмного по спине. Тот, словно бы не слыша отчаянных криков и не чувствуя ударов, деловито натянул капюшон на голову и развернулся к окнам.
Часть стены с грохотом вынесло наружу, Лоэзия испуганно завизжала, и Ёрдел спокойно вошёл в заволакивающее комнату облако пыли. Когда оно немного рассеялось, тёмный уже исчез вместе с девушкой.
Мариш, всё ещё прикованный к полу, завыл в бессильной лютой злобе и оглушительно зарычал:
– Эй, суки и твари! Живо все ко мне! Все!!!!
[1] Бювар – папка для хранения почтовой бумаги, конвертов и корреспонденции. Бювары бывают настольные и дорожные. Например, такой:
Глава 16. Сердце для ребёнка
Прошло почти полчаса, прежде чем охрана смогла пройти в кабинет, а те, кто уже там был, – подняться с пола. Разъярённый и до сумасшествия взбешённый Мариш отдавал приказы, рассылая оборотней в разные части города и распоряжаясь отправить на поиски кого только можно. И нельзя. Когда он наконец встал, пол под ним был раскрошен в щепку, а подчинённые невольно отшатнулись, столкнувшись с звериным взглядом.
– Ну? Хоть что-то нашли?!
Говорить о неудаче, когда дворецкий в таком состоянии, было страшно. Гонца с плохими вестями вполне могли растерзать. Помявшись, вперёд выступил седовласый кряжистый оборотень с тяжёлым взглядом.
– Нет, Мариш, не нашли, – тихо пророкотал он. – Прочесали весь южный город и почти четверть северного, проверили каждую нору. Либо он глаза прикрывает нашим своей волшбой, либо вообще прочь из города подался. Северная часть, сам знаешь, под нашим присмотром, там шалить особо не рискую…
Взбешённо зарычав, Мариш пинком отшвырнул в стену стул и, схватившись за подоконник, с воем его оторвал. Подчинённые почтительно склонили головы, ожидая, когда он немного выпустит пар и будет в состоянии отдавать распоряжения.
Дворецкий сходил с ума от беспокойства. Его маленькую невинную госпожу украл какой-то грязный ублюдок! Представляя, как перепугалась девочка, Мариш начинал сходить с ума. Этот ребёнок всегда жил под присмотром его и его оборотней. Никогда ещё ни один из врагов дома Бодый не подходил к ней так близко. Первый раз – и Мариш надеялся тогда, что последний, – Лоэзия оказалась в настоящей опасности, когда полезла за Майяри и угодила в лапы разбойников. Но тогда о ней могла хотя бы позаботиться та девка! Сейчас же… Мариш завыл от безысходности, представляя, что мог сотворить с нежной девочкой негодяй. Бандитское прошлое – да и настоящее – дало ему широкий простор для воображения. Перед глазами разворачивались ужасающие картины того, как его слабую госпожу избивают, насилуют, режут на части, чтобы добраться до камня, забавляются её болью и унижением… Прошло уже полчаса, сколько всего с ней могло произойти за это время!
Вспомнив про камень, Мариш с ненавистью уставился на сарена. Тот, всё это время придавленный столом, с трудом поднялся на ноги и теперь тяжело дышал, держась за стену.
– Он сбежал? – хрипло спросил господин Триий.
– Да… господин, – мрачно отозвался кряжистый охранник.
– Как вы могли упустить его… – сарен в ярости и отчаянии оскалился и, прикрыв глаза, обессиленно прислонился к стене. – Хайнес не простит… не простит… Да ещё и Лоэзия…