– Видишь этот круг?

– Да, и что?

– Это наша с тобой территория. И здесь так не говорят.

– Ха!

– Идет? – не отстает Артур.

Мэдди вздыхает.

– Ладно. Какая, на фиг, разница?..

Он собирается снова сделать ей замечание, однако она так улыбается, что просто язык не поворачивается ее отчитывать. Улыбнувшись в ответ, Артур только грозит пальцем. Она смеется.

– А «на фиг» говорить можно?

Артур кивает.

– А «твою мать»?

– Я сам так говорю. Действует не хуже. Еще не забудь про «ежики зеленые!».

Мэдди придвигается к нему.

– Если вы скажете «на фиг» – всего один раз, – я больше никогда не буду выражаться. При вас.

– Обещаешь?

Она кивает.

– Ну ладно…

Он честно пытается, но слова просто не идут с губ. Нет уж, раньше не умел – нечего и начинать.

– Не могу, – признается он. – Я даже в армии никогда не ругался.

– «Тут нужна практика». Я и похуже выражаюсь, – добавляет Мэдди.

– Серьезно? Нет, избавь меня от подробностей.

– Вы все-таки классный…

Они некоторое время сидят молча, потом она поднимается, сказав, что ей нужно возвращаться в школу, – без малейшей радости в голосе. Артур смотрит ей вслед, и у него вдруг сжимается сердце.

– Мэдди! – окликает он.

Та оборачивается.

– Заходи ко мне, когда захочешь. В любое время, днем или ночью, не важно. Я серьезно.

Она на секунду замирает, потом…

– Мне сначала позвонить?

– Нет, приходи просто так. Я всегда буду рад тебя видеть. И Гордон тоже.

Она ставит рюкзак на землю и достает блокнот с ручкой.

– Напомните, какой у вас адрес?

Артур подходит ближе, чтобы не кричать.

– Мейпл-драйв, триста три.

– Хорошо, – кивает она.

Может быть, ему только хочется так думать, но, кажется, походка после этого у нее становится легче.



Две недели! Две чудесные недели, когда они с Фрэнком виделись почти каждый вечер. На первом свидании они отправились в их старую школу, на трибуны стадиона, откуда Люсиль когда-то следила за футбольными матчами своего парня. Говорили мало, просто сидели, держась за руки. Потом он сказал: «Похоже, я здорово скучал по этому месту», и будущее озарилось надеждой – кажется, он вернулся.


Они ходили в ресторан – просто ужин, ничего особенного. В кино. Люсиль водила Фрэнка в свою церковь, и они даже вместе приняли причастие. Потом он позвал на концерт какого-то подражателя Синатры. Двоякое чувство… Кошмар, конечно, но Фрэнку, кажется, понравилось, так что Люсиль решила, что и ей – вполне. Разумеется, на Синатру и близко не похоже – он вообще был единственный и неповторимый! Однако весело! Здорово! Всю дорогу домой они распевали в машине (кстати, прежде чем воротить нос от «кадиллака», сначала попробуйте в нем прокатиться!) его песню о Нью-Йорке. На светофоре Фрэнк повернулся и спросил:

– А тебе нравится Нью-Йорк, Люсиль? Я бы мог тебя свозить, если хочешь.

С деньгами у него порядок – они бы наверняка остановились в каком-нибудь шикарном отеле, где ужин подают в роскошном зале с высоким потолком и арфистка в вечернем платье перебирает струны, а все вокруг пьют чай, отставив мизинчик, вприкуску с крохотными сэндвичами, которыми и голубя не накормишь…

Люсиль не стала кривить душой.

– Я один раз ездила туда с подругой – тоже учительницей. Ничего особо не ждала, так ей и сказала. Большие города не по мне, поэтому я и живу здесь. Тут у нас тоже много чего происходит.

– Ну да, ну да, оживленный мегаполис Мейсон, штат Миссури. Население пять тысяч человек.

– Это не важно, мистер Сноб, – парировала Люсиль. – В общем, как я говорила, подруга продолжала настаивать, что Нью-Йорк нельзя не полюбить. Так что мы поехали, все там обошли, и мне нисколько не понравилось. Я ей честно в этом призналась. Тогда она сказала: «Подожди, я еще кое-что тебе покажу», – и потащила меня на Эмпайр-стейт-билдинг. Мы поднялись на самый верх, на обзорную площадку. «Ну как тебе?!» А я ей в ответ: «Мардж, если мне не понравилось внизу, с чего бы что-то изменилось тут, где только и видны одни бесконечные здания?! Нет, мне подавай зеленую травку и побольше пространства. И чтобы люди были повежливее и говорили помедленнее. И чтобы в кафе можно было заказать красное желе с фруктовым салатом и майонезом!»

Фрэнк рассмеялся.

– Ну и ну! На этом ваша дружба и закончилась?

Лицо Люсиль омрачилось.

– Нет, нисколько. Мы были лучшими подругами и могли говорить друг другу все начистоту, это бы ничего не изменило. Она умерла от рака двадцать семь лет назад, и мне до сих пор ее не хватает. Иногда что-нибудь случается, и я хочу позвонить ей, думаю: «Вот я сейчас Мардж огорошу!» И только потом спохватываюсь…

Фрэнк отвел глаза, тоже погрустнев, потом нежно погладил ее по щеке тыльной стороной ладони и сказал:

– Ну, вот видишь?

Люсиль кивнула, хотя и не совсем поняла, что тот имеет в виду.

В один из вечеров, когда они выпили по коктейлю, Фрэнк признался – он всегда жалел, что женился не на ней. Говоря это, он взял ее за руку, будто собирался, как когда-то, повторить тот волнующий поцелуй в запястье. Однако нет, они уже давно не в том возрасте, теперь им достаточно просто быть вместе. Конечно, они гуляют под руку и целуются на прощание – но без языка, конечно. Хотя там видно будет. Может быть, к чему-то они еще и придут. Посмотрим. Во всяком случае, Люсиль стала больше следить за собой, лучше одеваться – и ей самой понравилось. Она сходила в модный магазин, накупила платьев веселенькой расцветки, кофточек, которые скрывали бы то, что лучше не показывать, и украшения – недорогие, но удачно дополнявшие ансамбль. «Правда ведь сразу почувствовали себя моложе?» – покровительственно заметила продавщица. Реакция Люсиль удивила ее саму. Неизвестно почему, ей ужасно захотелось ответить: «Послушай, сестренка, ты и не заметишь, как станешь такой же». Конечно, этого она не сказала. «Ну да, – согласилась она, – что-то вроде того. На пару лет как минимум». «Вот видите!» – торжествующе заявила продавщица и попыталась всучить ей еще какую-то майку, но тут Люсиль уже не согласилась. Нашла дурочку, как говорится. Чтобы все там болталось? Ну уж нет.

Однако лучше всего то, что Фрэнк, кажется, на подобное вообще не обращает внимание. По его словам, ему в ней всегда нравились ее честность, открытость, какая-то простота, даже наивность – как у ее тезки из сериала «Я люблю Люси»[7]. Люсиль тогда это покоробило. «Простота»?! «Наивность»?! Боже правый! Однако потом Фрэнк добавил, что вот его жена вечно корчила из себя невесть что. Постоянные капризы, придирки и жалобы – просто кошмар! Конечно, нехорошо так говорить о покойных, и они столько прожили вместе, но ей всегда все было не так. Никто не мог ей угодить, особенно муж. Обвиняла его, что ему на нее наплевать, а он даже не понимал, в чем провинился, и тогда она начинала мучительно подробно объяснять, что он сделал не так. И вообще почему он мудак, извините за выражение.

– Что же ты от нее не ушел? – спросила Люсиль.

Фрэнк только пожал плечами.

– По той же причине, которая держит на плаву кучу несчастливых браков. Из-за детей.

– Ты ей изменял? – Повисло молчание, и она поспешно добавила: – Извини, это не мое дело.

– Нет, твое – я хочу, чтобы ты действительно узнала меня, Люсиль. Все обо мне. Да, у меня были романы. Один – с моей секретаршей – длился двенадцать лет.

– Двенадцать лет?!

– Да. Она все надеялась, что я оставлю жену ради нее. Хотя я с самого начала ясно дал понять – этого не будет. Потом у меня появилась другая любовница. Как ни странно, именно связи на стороне сохранили мой брак. Я понимал, что не могу бросить детей.

Она ощутила горечь – это могли бы быть их общие дети, – однако Фрэнк робко добавил:

– Я бы очень хотел познакомить тебя с ними, Люсиль. У меня дочь и два сына. И четыре внука: мальчикам десять, четырнадцать и семнадцать, а старшей недавно исполнилось двадцать. Я пока не говорил о тебе детям – они очень любили мать и преданы ей. К ним она, слава богу, относилась куда лучше, чем ко мне! Но я обязательно им расскажу в подходящий момент. Труднее всего будет с Сэнди – той, которая живет здесь. Ей всюду мерещатся охотники за наследством. Ничего, она изменит свое мнение.

Люсиль сказала, что, конечно, будет рада с ними познакомиться. К тому же сыновья у него живут в Сан-Диего – поехать туда зимой было бы неплохо. Пока они с Фрэнком еще относительно в форме, можно себе это позволить.

– Ты играешь в гольф? – спросил он на втором свидании, за ужином в одном очень неплохом итальянском ресторане (пятнадцать миль от ее дома!).

– Ну да – в мини-гольф, – ответила она.

Фрэнк рассмеялся и сказал – отлично, сыграем вместе. Сам-то он раз в неделю проходит девять лунок. Не самых сложных, конечно, без особого рельефа. Обычно там больше никого нет, так что времени много не занимает. Люсиль не против?

– Может быть, мне тоже стоит попробовать? – предложила она, и у Фрэнка тут же загорелись глаза, как у маленького ребенка. – Готова спорить, ты отличный учитель, – полукокетливо-полудвусмысленно добавила она, и он буквально засиял. Да, мужчины всегда мужчины, не правда ли? Так оно и есть. Однако его реакция и ее заставила почувствовать себя настоящей женщиной, цветущей и прекрасной.

– Господи, как же я рад, что решился написать тебе!

– А уж я как рада! – игриво, но в то же время очень серьезно откликнулась Люсиль. Откусив кусочек, она вдруг вспомнила: – Знаешь, Фрэнк, когда мы встречались, я всегда стеснялась есть при тебе – боялась сделать что-то не то. Мы с девчонками тогда еще обсуждали, что лучше всего заказать, чтобы ничего не пролить, не издать какой-нибудь неприличный звук или не уронить еду с вилки. А самое ужасное, конечно, если там окажется чеснок!

– Наверное, паста с мясными шариками была бы не лучшим выбором…

Тут в Люсиль вдруг вселился маленький чертенок, и она нарочно с громким чмоком втянула в рот спагетти с вилки. Оба рассмеялись, Фрэнк повторил то же самое, забрызгав лицо подливкой. На них стали оборачиваться, отчего оба только больше развеселились. Он вдобавок дунул в трубочку в своем бокале с водой, пустив пузыри…

Через неделю, первого июня, Люсиль собирается предложить Фрэнку переехать от дочери к ней. Не ради «этого». Просто попробовать пожить вместе. Наконец-то.



В обед Мэдди, как обычно, сбегает из школы и отправляется на кладбище. Только на этот раз в другую его часть, чтобы не встретить того старика, Артура Трулава. Ни с кем не хочется разговаривать, даже с ним.

Девушка устраивается у подножия ивы, где никто не увидит. Здесь здорово – раскидистое дерево, вдалеке виден маленький прудик… Интересно, много желающих быть там похороненными? Сама Мэдди хотела бы лежать у воды. Земля, воздух, вода – из четырех стихий только огня не хватает. Ну если только адский, ха-ха.