— Я была не права, когда отказалась выходить за тебя, — признаюсь я. — И еще более не права, что сделала это в присутствии родителей.
Доминик глубоко вздыхает.
— Я тоже был не прав. Не нужно было решать за тебя. В том числе и насчет твоего общения с Хантером.
— Я не хотела общаться с Хантером, я просто…
Договорить мне не позволяют, на этот раз переворачиваясь и укладывая на спину меня.
— Я знаю. — Доминик осторожно поглаживает мой живот. — Ты заботилась о ребенке, а я ревновал.
— Между прочим, зря. Потому что ни к одному из мужчин я не испытывала то, что испытываю к тебе.
— Даже к Дэнверу?
— Да. Хотя мне сложно представить, что он настолько меня возненавидел.
— Думаю, в первую очередь он ненавидел себя и свое бессилие.
Ненавидел себя, а ранил других? Наверное, я больше не хочу копаться в его мотивах. Что бы это ни было, я больше не имею к этому никакого отношения.
— Что его ждет? Его и Лабрю.
— Они не являются членами ни одной стаи, поэтому и отвечать будут не перед альфой и старейшинами. Их будут судить по законам Легории.
— А Анна? — вспоминаю я о матери Дэна. — Она член твоей стаи.
Лицо Доминика суровеет.
— Больше нет. Она не просто предала мое доверие, она навредила моей женщине. Кримсон в курсе и собирается отправиться вместе с ней. Если не ошибаюсь, он собирается увезти ее из Крайтона, у них есть дом в Абируке.
— Что их ждет?
— Та жизнь, которую они сами построят.
Несмотря на мои непростые отношения с этой семейкой, понимаю, что в глубине души больше не испытываю к ним ненависти и рада этому факту. Нам всем нужен шанс начать все заново.
— Мне нужно встретиться с Бичэмом, иначе я бы провел в постели с тобой хоть весь день.
— Я поеду с тобой!
— Шарлин, — рычит он.
— Что? — Я показываю ему язык. — Ты же знаешь, что я чувствую себя замечательно. Мне тоже хочется задать ему пару вопросов.
Напоминание о том, что мы теперь вместе и решать отныне все будем вместе, сработало. Доминик согласился взять меня с собой в офис, а я подумала, что к этому можно привыкнуть — к тому, что мы все делаем и решаем вместе. В рамках разумного, конечно. Что касательно моей безопасности, теперь я решила с ним не спорить. По крайней мере до тех пор, пока наш сын не появится на свет.
Впрочем, даже тут Доминик умудрился меня удивить, за завтраком заявив, что, так как Кампала за решеткой, а его родители покидают Крайтон, мы можем вернуться в особняк на Мантон-бэй, и я смогу чаще бывать в магазине. Услышав новости, я перегнулась через стол, притягивая моего волка к себе и целуя его, как в первый и последний раз.
В общем, про завтрак мы забыли и конечно же на встречу опоздали. Но стыдно от этого не было. Во мне будто выключились все запреты и предрассудки, я пьянела от каждого его взгляда, от прикосновения, даже от того, как он произносит мое имя. Хрипло, растягивая букву «р». Вместо этих запретов в меня влили чистейший концентрат счастья. И в таком состоянии казалось, что я справлюсь со всем.
Мы справимся со всем.
Потому что теперь мы чувствовали друг друга так, как не чувствовали раньше. И это тоже было новым, необыкновенным, волшебным.
Но реальность имеет свойство волшебство разрушать. В моем случае, когда мы с Домиником поднялись в приемную его офиса, это были слова встречающей нас Венеры:
— Альфа Доминик, старейшины здесь и ждут вас в большом конференц-зале.
Старейшины? Их-то как сюда занесло? Хотя вернее будет сказать — зачем принесло.
Но Доминик ничуть не удивлен.
— Отлично, Венера. А что насчет Бичэма?
— Прим Бичэм в вашем кабинете. Он тоже ждет, но…
— Но?
— Кажется, он не слишком доволен задержкой. Впрочем, так как вы будете общаться со старейшинами, может, мне перенести встречу?
— Нет, — говорит Доминик.
— Нет? — испуганно хлопает глазами Венера.
— Сначала я поговорю с Бичэмом. Попроси старейшин подождать и сразу проводи ко мне моего гостя, когда он приедет.
Больше Доминик не задерживается, шагает в сторону собственного кабинета.
— Еще одного гостя? — интересуюсь я на ходу.
— Очень важного свидетеля.
— Свидетеля чего?
Он останавливается возле дверей и поворачивается ко мне.
— Шарлин, ты мне доверяешь?
— Конечно.
— Тогда просто смотри и слушай.
Что мне еще остается, если я и так напросилась? Но сейчас знаю, что, что бы тут ни происходило, ни за что бы это не пропустила!
Хантер стоит возле окна, но поворачивается к нам, когда мы входим в кабинет.
— Я понимаю, что счастливое воссоединение и все такое, но мог назначить нашу встречу на вторую половину дня, — говорит он, хмурясь.
— Поверь мне, твое ожидание окупится сполна.
— Уже даже не надеюсь на это.
— Привет, Хантер, — пытаюсь разрядить обстановку между мужчинами, и черты лица историка действительно смягчаются.
— Привет, Чарли. Рад, что с тобой все в порядке.
— В этом есть и твоя заслуга. Я тоже рада, что ты цел.
Хантер улыбается уголком губ и переводит взгляд на Доминика.
— Ты сказал, что поможешь разобраться в моем деле.
— Помогу. Но сначала скажи, почему ты решил, что твоим отцом был мой дед?
— Моя приемная мать множество раз называла его имя. Слышала его от матери, когда та еще была жива. Когда я вырос, я раскопал, что она была горничной в его доме, из которого ее вышвырнули беременной.
Он сжимает кулаки, и я осознаю, что до спокойствия Хантеру далеко. Что это рана в его груди, которая не заживет даже после мести.
— Затем ты прогнал мою приемную мать, когда она обратилась к тебе за помощью.
— Все было не так. Я предложил ей сделать ДНК-тест, но она сбежала. Возможно, потому что знала правду.
— Или испугалась, что все равно ничего не получит.
— В любом случае, когда я стал искать информацию об имани и Шарлин, — Доминик бросает взгляд на меня, — то заинтересовался и тем, что на самом деле произошло с твоей матерью. И, как оказалось, они связаны друг с другом не только своей необычайной силой.
Не знаю, как себя чувствует Хантер, но у меня от этих слов пробежал холодок по коже. Даже пожалела, что оставила пальто в приемной.
— Можно я присяду?
— Конечно, — говорят в унисон мужчины и смотрят на друг друга так, будто готовы снова подраться. Вот же… волки!
— Какая еще между ними связь? — нетерпеливо спрашивает Хантер, когда я опускаюсь на диван.
А вот Доминик раскрывать карты не спешит, будто ждет чего-то или кого-то.
Свидетеля! Только свидетеля чего?
— Твоя приемная мать не работала, так? — интересуется мой волк. — Занималась тобой и домом, и вы жили хорошо. Далековато до роскоши, но она ни в чем тебе не отказывала. Оплачивала лучшую школу, не муниципальную, частную. Различные кружки. Когда произошла твоя первая трансформация, купила дом в лесу, а потом оплатила тебе первые годы учебы на экономическом. Никогда не спрашивал, откуда у нее деньги?
— Она говорила, что это наследство от отца. Ее отца, — поправляется он. — Но после ее смерти я выяснил, что это была ложь. Ее отец был столяром на заводе. Он просто не мог оставить ей тринадцать миллионов крайтов. Оставшуюся часть которых она завещала мне. Они были моими. Точнее, деньгами моей настоящей матери, которые, как я выяснил, она получила, когда узнала о своей беременности. Которыми от нее откупился твой дед. Именно он перевел эту сумму на ее счет.
— Это действительно так, — подтверждает Доминик. — Именно Анхель перевел деньги на счет твоей матери, но уже тогда он был известен в определенных кругах как вервольф, способный решить любую проблему. Он не был твоим отцом, но помог твоему отцу откупиться от имани.
— Доказательства?
— Как насчет клятвы бывшего альфы? — интересуется светловолосый незнакомец, вошедший в кабинет.
Доминик глубоко вздыхает.
— Я тоже был не прав. Не нужно было решать за тебя. В том числе и насчет твоего общения с Хантером.
— Я не хотела общаться с Хантером, я просто…
Договорить мне не позволяют, на этот раз переворачиваясь и укладывая на спину меня.
— Я знаю. — Доминик осторожно поглаживает мой живот. — Ты заботилась о ребенке, а я ревновал.
— Между прочим, зря. Потому что ни к одному из мужчин я не испытывала то, что испытываю к тебе.
— Даже к Дэнверу?
— Да. Хотя мне сложно представить, что он настолько меня возненавидел.
— Думаю, в первую очередь он ненавидел себя и свое бессилие.
Ненавидел себя, а ранил других? Наверное, я больше не хочу копаться в его мотивах. Что бы это ни было, я больше не имею к этому никакого отношения.
— Что его ждет? Его и Лабрю.
— Они не являются членами ни одной стаи, поэтому и отвечать будут не перед альфой и старейшинами. Их будут судить по законам Легории.
— А Анна? — вспоминаю я о матери Дэна. — Она член твоей стаи.
Лицо Доминика суровеет.
— Больше нет. Она не просто предала мое доверие, она навредила моей женщине. Кримсон в курсе и собирается отправиться вместе с ней. Если не ошибаюсь, он собирается увезти ее из Крайтона, у них есть дом в Абируке.
— Что их ждет?
— Та жизнь, которую они сами построят.
Несмотря на мои непростые отношения с этой семейкой, понимаю, что в глубине души больше не испытываю к ним ненависти и рада этому факту. Нам всем нужен шанс начать все заново.
— Мне нужно встретиться с Бичэмом, иначе я бы провел в постели с тобой хоть весь день.
— Я поеду с тобой!
— Шарлин, — рычит он.
— Что? — Я показываю ему язык. — Ты же знаешь, что я чувствую себя замечательно. Мне тоже хочется задать ему пару вопросов.
Напоминание о том, что мы теперь вместе и решать отныне все будем вместе, сработало. Доминик согласился взять меня с собой в офис, а я подумала, что к этому можно привыкнуть — к тому, что мы все делаем и решаем вместе. В рамках разумного, конечно. Что касательно моей безопасности, теперь я решила с ним не спорить. По крайней мере до тех пор, пока наш сын не появится на свет.
Впрочем, даже тут Доминик умудрился меня удивить, за завтраком заявив, что, так как Кампала за решеткой, а его родители покидают Крайтон, мы можем вернуться в особняк на Мантон-бэй, и я смогу чаще бывать в магазине. Услышав новости, я перегнулась через стол, притягивая моего волка к себе и целуя его, как в первый и последний раз.
В общем, про завтрак мы забыли и конечно же на встречу опоздали. Но стыдно от этого не было. Во мне будто выключились все запреты и предрассудки, я пьянела от каждого его взгляда, от прикосновения, даже от того, как он произносит мое имя. Хрипло, растягивая букву «р». Вместо этих запретов в меня влили чистейший концентрат счастья. И в таком состоянии казалось, что я справлюсь со всем.
Мы справимся со всем.
Потому что теперь мы чувствовали друг друга так, как не чувствовали раньше. И это тоже было новым, необыкновенным, волшебным.
Но реальность имеет свойство волшебство разрушать. В моем случае, когда мы с Домиником поднялись в приемную его офиса, это были слова встречающей нас Венеры:
— Альфа Доминик, старейшины здесь и ждут вас в большом конференц-зале.
Старейшины? Их-то как сюда занесло? Хотя вернее будет сказать — зачем принесло.
Но Доминик ничуть не удивлен.
— Отлично, Венера. А что насчет Бичэма?
— Прим Бичэм в вашем кабинете. Он тоже ждет, но…
— Но?
— Кажется, он не слишком доволен задержкой. Впрочем, так как вы будете общаться со старейшинами, может, мне перенести встречу?
— Нет, — говорит Доминик.
— Нет? — испуганно хлопает глазами Венера.
— Сначала я поговорю с Бичэмом. Попроси старейшин подождать и сразу проводи ко мне моего гостя, когда он приедет.
Больше Доминик не задерживается, шагает в сторону собственного кабинета.
— Еще одного гостя? — интересуюсь я на ходу.
— Очень важного свидетеля.
— Свидетеля чего?
Он останавливается возле дверей и поворачивается ко мне.
— Шарлин, ты мне доверяешь?
— Конечно.
— Тогда просто смотри и слушай.
Что мне еще остается, если я и так напросилась? Но сейчас знаю, что, что бы тут ни происходило, ни за что бы это не пропустила!
Хантер стоит возле окна, но поворачивается к нам, когда мы входим в кабинет.
— Я понимаю, что счастливое воссоединение и все такое, но мог назначить нашу встречу на вторую половину дня, — говорит он, хмурясь.
— Поверь мне, твое ожидание окупится сполна.
— Уже даже не надеюсь на это.
— Привет, Хантер, — пытаюсь разрядить обстановку между мужчинами, и черты лица историка действительно смягчаются.
— Привет, Чарли. Рад, что с тобой все в порядке.
— В этом есть и твоя заслуга. Я тоже рада, что ты цел.
Хантер улыбается уголком губ и переводит взгляд на Доминика.
— Ты сказал, что поможешь разобраться в моем деле.
— Помогу. Но сначала скажи, почему ты решил, что твоим отцом был мой дед?
— Моя приемная мать множество раз называла его имя. Слышала его от матери, когда та еще была жива. Когда я вырос, я раскопал, что она была горничной в его доме, из которого ее вышвырнули беременной.
Он сжимает кулаки, и я осознаю, что до спокойствия Хантеру далеко. Что это рана в его груди, которая не заживет даже после мести.
— Затем ты прогнал мою приемную мать, когда она обратилась к тебе за помощью.
— Все было не так. Я предложил ей сделать ДНК-тест, но она сбежала. Возможно, потому что знала правду.
— Или испугалась, что все равно ничего не получит.
— В любом случае, когда я стал искать информацию об имани и Шарлин, — Доминик бросает взгляд на меня, — то заинтересовался и тем, что на самом деле произошло с твоей матерью. И, как оказалось, они связаны друг с другом не только своей необычайной силой.
Не знаю, как себя чувствует Хантер, но у меня от этих слов пробежал холодок по коже. Даже пожалела, что оставила пальто в приемной.
— Можно я присяду?
— Конечно, — говорят в унисон мужчины и смотрят на друг друга так, будто готовы снова подраться. Вот же… волки!
— Какая еще между ними связь? — нетерпеливо спрашивает Хантер, когда я опускаюсь на диван.
А вот Доминик раскрывать карты не спешит, будто ждет чего-то или кого-то.
Свидетеля! Только свидетеля чего?
— Твоя приемная мать не работала, так? — интересуется мой волк. — Занималась тобой и домом, и вы жили хорошо. Далековато до роскоши, но она ни в чем тебе не отказывала. Оплачивала лучшую школу, не муниципальную, частную. Различные кружки. Когда произошла твоя первая трансформация, купила дом в лесу, а потом оплатила тебе первые годы учебы на экономическом. Никогда не спрашивал, откуда у нее деньги?
— Она говорила, что это наследство от отца. Ее отца, — поправляется он. — Но после ее смерти я выяснил, что это была ложь. Ее отец был столяром на заводе. Он просто не мог оставить ей тринадцать миллионов крайтов. Оставшуюся часть которых она завещала мне. Они были моими. Точнее, деньгами моей настоящей матери, которые, как я выяснил, она получила, когда узнала о своей беременности. Которыми от нее откупился твой дед. Именно он перевел эту сумму на ее счет.
— Это действительно так, — подтверждает Доминик. — Именно Анхель перевел деньги на счет твоей матери, но уже тогда он был известен в определенных кругах как вервольф, способный решить любую проблему. Он не был твоим отцом, но помог твоему отцу откупиться от имани.
— Доказательства?
— Как насчет клятвы бывшего альфы? — интересуется светловолосый незнакомец, вошедший в кабинет.