— Он?

— Он, — киваю я. — Ты выиграл, это мальчик.

— Это наша общая победа.

— Согласна.

Я ничуть не жалею, потому что уже люблю этого волчонка.

— С ним все в порядке? — спрашивает вервольф, и я улавливаю его напряжение.

— Да, — подтверждаю я. — Да, он по-прежнему с нами. Но больше не оставляй меня так надолго. И больше никаких волчьих боев!

Только сейчас до меня доходит, что Доминик непривычно пахнет. Что в запах пота вплетается еще один — аромат крови, запекшейся на его коже.

Я слишком откровенно принюхиваюсь, поэтому он замечает:

— Все нормально. Я спешил к тебе, поэтому не стал принимать душ.

И я ему благодарна за спешку.

— Почему… — Мне хочется спросить, как так произошло, что он здесь, а не в тюрьме, но я не должна знать про арест. Я еще не поняла, хочу ли я признаваться Доминику в том, что все подсмотрела. По правде говоря, я не хочу новых ссор, особенно сейчас, когда нам так хорошо. Поэтому осекаюсь и задаю другой вопрос: — Почему ты так долго не шел?

По лицу Доминика видно, что он не желает отвечать, но после минуты колебаний все-таки отвечает:

— Я могу рассказать позже? Ночью у тебя был приступ.

Уже утро? За окном так темно и валит снег, что сложно понять, сколько сейчас времени.

— Лучше сейчас. Пока ты рядом.

— Хорошо, — соглашается он. — Тем более что ты все равно узнаешь из новостных лент или еще как-то.

Видно, что ему это не нравится, и будь его воля, Доминик отрезал бы меня от всех новостей.

— Я сразился с Бичэмом и выиграл, но копы устроили облаву и всех арестовали. Я провел несколько часов в полицейском участке, пока мой адвокат во всем разбирался и вносил залог. Чуть с ума не сошел, потому что все время слышал, как ты меня зовешь.

Мои глаза расширяются.

— Но как?!

— Я не знаю. Это необъяснимо, но я знал, что нужен тебе. В какой-то момент я думал, что разнесу участок, если они немедленно меня не отпустят.

Обнимаю его, прижимаюсь теснее.

— Они тебя отпустили, а значит, все хорошо. Ведь так?

— Мне выдвинули обвинение в смерти Дэнвера.

Что?!

— При чем здесь Дэн? — интересуюсь хрипло. — Это же смешно!

У меня вырывается короткий нервный смешок, которым я едва не давлюсь под тяжелым взглядом вервольфа. Голова начинает кружиться, хотя я лежу в постели. Может, дело в этом? Я отстраняюсь и сажусь, опираясь на изголовье. Доминик тоже приподнимается на локте и изучает мое лицо так пристально, что мне становится не по себе.

— По их словам, у меня есть мотив: Дэнвер слишком много задолжал мне и моей стае, к тому же после его смерти я заполучил тебя.

— Но вы не виделись с ним столько времени!

— На самом деле я последний, кто его видел.

Я хмурю брови.

— Постой. Ты же говорил, что не виделся с Дэнвером?

— Я говорил, что давно не давал ему денег.

— И это доказательства убийства? То, что ты виделся с ним и спишь со мной?

— Нет. Они нашли видео, что-то вроде предсмертной записки. На ней он говорит, что опасается за собственную жизнь и что я его преследую.

— Говнюк! — не выдерживаю я. Вот нельзя так про мертвых, но Дэн даже после смерти продолжает портить мне жизнь. Убила бы, будь эта скотина жива! — Зачем тебе его преследовать? Это Кампала его преследовал!


— Они считают, что Кампала и я — одно лицо.

Я подскакиваю на подушках, забывая о том, что совсем недавно мне было совсем нехорошо.

— Это же бред!

— Ты так думаешь? Я вполне мог обманывать тебя, удерживая рядом с собой.

Снова этот испытывающий взгляд, будто сегодня Доминик решил поиграть в откровенность.

— Вначале у меня была такая мысль. Что ты просто издеваешься надо мной, водишь меня за нос. Но теперь я знаю, что это не так.

— Почему?

Это мой второй шанс сознаться, что я подслушала их разговор с Хантером, но я снова не решаюсь. Поэтому отвечаю:

— Ты предпочитаешь идти напролом, а вот Кампала любит делать все чужими руками, чтобы самому не замараться.

Доминик усмехается, и я замечаю, что глубокие морщины залегли вокруг его глаз, настолько он устал. Неожиданно мой волк притягивает меня к себе и целует, коротко, но крепко, словно клеймит собой.

— Я рад, что ты на моей стороне, Шарлин.

— Вообще-то я жду от тебя ребенка, Доминик. На чьей еще стороне я должна быть?

— Кстати, о ребенке. — Он резко роняет меня поперек кровати и зловеще рычит: — Если бы не он, я бы показал тебе, что бывает с волчицами, которые желают подчинить себе альфу.

— Я не волчица!

— Ты была ею.

— Только во сне.

— Для меня это не имеет значения.

— Мы квиты, Доминик Экрот. — Я злюсь, потому что мне не удается высвободиться. — Ты применил ко мне голос альфы, я ответила тебе тем же.

— А еще использовала силу на Майкле.

— Это была тренировка.

— Больше так не делай! В смысле, не тренируйся на членах стаи.

— Хорошо, — обещаю я, — но только если снимешь приказ.

— Нет, Шарлин.

От этого «нет» обидно, как в первый раз. И я еще собиралась ему все рассказать!

— Нет?! Но почему? Ты же сказал, что победил Хантера!

— Победил. Но мы с ним не закончили, нас прервали. Бичэма тоже забрали в участок, но его освободили под залог.

— Не знала, что он настолько богат, чтобы купить освобождение до суда.

— На волчьих боях можно много заработать. Особенно чемпиону.

«Ты это на собственном опыте проверил?» — хочется спросить. Еще больше хочется, чтобы Доминик мне все рассказал, но он молчит.

— Пока Бичэм как-то связан с Кампалой, Шарлин, я не могу тобой рисовать.

— Что ты предлагаешь?

— Просто довериться мне. Я скоро разберусь с Кампалой.

— Разве его не было вчера на Волчьих боях? Вы же должны были там встретиться.

— Я так думал. Очевидно, этот говнюк, как ты сказала, считал иначе. Не сомневаюсь, что полицейский рейд — его идея.

— И что теперь? Тебя ведь не могут посадить за убийство, которого ты не совершал?

— Нет, — успокаивает он меня. — Но и с Кампалой пришло время покончить. Он и Бичэм слишком заигрались в свои игры.

Глаза Доминика яростно вспыхивают, и он становится похожим на того Доминика, которого я знала в прошлом: жесткого и беспощадного.

А я вспоминаю слова Кампалы о том, что он хочет пустить своего напарника в расход.