Я улыбаюсь и спешу к столу, мысленно давая себе «пять».

— Что за глупая улыбка? — спрашивает Зэй.

Исайя, или Зэй, как мне было сказано обращаться к нему, — наш личный координатор по продажам. Он параллельно работает с нашими клиентами, чтобы определить, какой тип самолета им нужен. Как только они достигают соглашения о внешнем строении, он отправляет их ко мне, где я работаю с клиентом, чтобы спроектировать и создать самолет их мечты. Что-то вроде «Тюнингуем Ваш самолет», только это не реалити-шоу, а моя работа.

Я дизайнер интерьеров. Я работаю с клиентами над «забавной частью» … хотя, честно говоря, это трудная работа. Наши клиенты — премьер-министры, элита знаменитостей, топ пятьсот компаний по версии журнала «Форчун» и исполнительные директора. Даже члены королевской семьи. Я работаю с людьми по всему миру. Они хотят лучшего за наименьшее количество денег, и моя работа заключается в том, чтобы сделать их счастливыми, принося серьезную прибыль «Джексон-Гамильтон Авиэйшн». Сделка не завершится, пока я не представлю все окончательные детали Зэю, и когда будет произведена оплата, начнутся работы по созданию самолетов.

Я пожимаю плечами и подключаю свой ноутбук к док-станции, включая его. Зэй присаживается на мой стол, толкая меня в плечо.

— Поговори со мной, Филлипс. Это выражение на твоем лице. Откуда оно? — Он демонстрирует свою лучшую улыбку. Его идеально прямые белые зубы выделяются на фоне темно-оливковой кожи.

— Ниоткуда. — Я пытаюсь скрыть улыбку, но терплю неудачу. — Я просто в хорошем настроении. Сегодня пятница. Мы получили оплату на самолеты в Самору и Дубай.

Он чмокает губами, прежде чем начать говорить:

— Ну что ж, хорошо. Тогда ты присоединишься к нам на импровизированный счастливый час вечером после работы.

Я поворачиваюсь в кресле и ухмыляюсь ему.

— Не думаю, что готова к еще одному счастливому часу с этой компанией. — Я обвожу рукой маленькое рабочее пространство, где находятся все наши рабочие места.

На самом деле, я работаю с самыми замечательными людьми в мире из всех, кого я только встречала. Мы — эклектичная компания, а Зэй привносит остроты. Он наполовину мексиканец, наполовину европеец — просто олицетворение термина «латинский любовник». Еще есть Эмери, ей немного за тридцать, и она классическая хиппи с ароматическими маслами, заполняющими ее стол, чашей, наполненной травяным отваром, и скверным ртом в придачу. Она честная и искренняя, и она центр нашей маленькой компании. Конечно, есть типичный парень-гей, и это Роуэн. Он саркастичный и остроумный, и если бы он не был геем и был бы на двадцать лет старше меня, я бы нашла способ влюбить его в себя. Он добрый и воспитанный, плюс находчивый и с чувством юмора Джимми Фэллона. (Примеч.: Джимми Фэллон — американский комик, музыкант, телеведущий). Завершает нашу маленькую компанию злючка по имени Кинсли. Ей двадцать пять, она всего на два года старше меня и ближе всего мне по возрасту. Все, что она говорит или делает, — неуместно до неприличия, но именно за это мы ее любим. Наша компания веселая, дерзкая и определенно худший кошмар кадрового отдела.

— С этой компанией. Ты так говоришь, будто мы кучка людей, больных проказой. — Он смеется и откланяется назад на моем столе, закинув ногу на ногу.

— Доброе утро, солнышко. — Роуэн отправляет мне воздушный поцелуй и ставит горячий стаканчик кофе из местной кофейни на мой стол. Он ранняя пташка, и если меня нет здесь ровно в восемь утра, он идет за кофе для меня в магазинчик вниз по улице. Не дай Бог, если он подождет меня пять минут. Он человек привычки, и я все больше люблю его за это.

— Обезжиренный карамельный мокко, — говорит он, кивая в сторону стаканчика, который только что поставил передо мной. — О чем говорили? — Он переводит взгляд с меня на Зэя. — Похоже, я что-то прервал.

— Зэй говорит, у нас сегодня вечером счастливый час...

Роуэн возбужденно хлопает в ладони.

— Определенно, черт возьми. Мне нужно около шести крепких напитков и…

— Не только такая крепкая штука тебе нужна, — пихает его Зэй.

Роуэн выглядит несчастным.

— Если бы ты только знал, малыш… если бы только знал. — Он недавно порвал с партнером, с которым был с шестнадцати лет, и теперь хочет найти нового. Он качает головой и усаживается в единственное кресло в моем кубикле. (Примеч.: Небольшое помещение, кабина, отсек, кабинка для индивидуальной работы).

— Что вы тут, шлюшки, делаете? — спрашивает Кинсли, когда проходит мимо, бросая свою дамскую сумочку и сумку от ноутбука на пол возле своего рабочего места. Она сидит прямо напротив меня и всегда меня развлекает. Она сбрасывает с ног свои шлепки и надевает пару туфель с десятисантиметровыми каблуками, которые выглядят так, будто подошли бы проститутке с Цицерон-авеню. Она шагает по проходу и прислоняется к открытой части моего кубикла. — Ты принес мне кофе? — спрашивает она Роуэна, хлопая глазками и надувая губы.

— Я когда-то приносил тебе кофе? — округляет он глаза.

— Козел, — бормочет она себе под нос и закатывает глаза. Все это в шутку. Роуэн и Кинсли могут издеваться друг над другом весь день, но это всегда ради веселья и эпатажа.

— Не потрахалась прошлой ночью, милые щечки? — смеется Роуэн.

— Неа. Это план на сегодня, — ухмыляется она. — Притащу кого-нибудь домой, а если выбор будет не велик, то кого-то из вас двоих. — Она смотрит то на Зэя, то на Роуэна. Роуэн — гей, поэтому ее целью остается только Зэй, которому она посылает кокетливую улыбку.

— И на этом я ухожу. — Зэй поднимается с моего стола и уходит, бормоча себе под нос что-то о переходе всех границ. Мы все смеемся, а Кинсли садится на место, которое только что освободил Зэй.

— Итак, сегодня, — говорит она, выхватывая стаканчик из моих рук и делая глоток. — Ты в деле, правда, Сейдж?

Я закатываю глаза и улыбаюсь.

— Разве у меня есть выбор? — Они никогда не позволяют мне сказать «нет».

— Неа, — хихикает она и щелкает меня по носу, возвращая назад мой кофе.

— У меня, по крайней мере, есть время сходить домой и переодеться? — Я изображаю недовольство.

— Нет. Мы выдвигаемся в четыре. Это недалеко, дальше по улице. Там всегда полно хорошеньких «костюмов». «Костюмы» и дешевая выпивка, подружка. Эта юбка на тебе — именно то, что нужно. Ты выглядишь горячо, Сейдж. — Она слегка мне подмигивает.

Под «костюмами» она имеет в виду бизнесменов в костюмах.

— Я не ищу мужчину или дешевые напитки, Кинс. Я приду, выпью немного, и все.

— Много, — поправляет она меня. — Мы остаемся на напитки. Много напитков.

Я закатываю глаза и включаю компьютер.

— Я присмотрю за тобой, детка. — Роуэн похлопывает меня по голове. — А пока, мне нужно поработать. — Он начинает идти, но потом быстро оборачивается. — О, кстати, отличная работа по самолетам в Самору и Дубай. Сегодня за выпивкой ты расскажешь нам, как тебе удалось заставить этих ублюдков согласиться, потому что я был убежден, что мы потеряем эти сделки.


Я киваю Роуэну и прикусываю губу, борясь с широкой улыбкой, стремящейся расплыться на моем лице. Я всегда гордилась собой за хорошо проделанную работу, но закрытие этих двух сделок надежно укрепило тот факт, что я серьезно настроена насчет моей работы в «Джексон-Гамильтон».





Глава 2




Сейдж



Зэй открывает огромную деревянную дверь в бар «51», и мы заходим в темное помещение. Это место под завязку набито людьми. Я едва могу слышать собственные мысли за хохотом и громкими разговорами, которые наполняют воздух.

— Черт возьми, — бормочу я, когда Зэй хватает меня за запястье, и мы пробираемся сквозь море человеческих тел. Высокие столики паба заняты людьми, которые болтают и смеются, наслаждаясь часом скидок пятничным вечером.

— Нам туда, — сообщает Зэй. Я смотрю туда, куда он указывает, и вижу Кинсли, машущую нам в попытке привлечь наше внимание.

— Наконец-то вы, засранцы, явились, — ворчит она и убирает свою сумочку со стула, который заняла для меня.

Я забираюсь на высокий стул и оглядываю заполненный бар. Наклонившись, я кричу через стол:

— Это безумное место.

— Я знаю, — отвечает Кинсли, перебрасывая свои длинные блондинистые волосы через плечо. — Они открылись около полугода назад. Это именно «то» место для пятничных вечеров. Напитки до самого закрытия. — Она поднимает бокал для мартини, наполненный розовой жидкостью, и делает глоток.

— Что ты пьешь? — спрашиваю я. Чем бы это ни было, оно выглядит изумительно с плавающей сверху малиной и закрученной цедрой лимона, закрепленной на краю бокала.

— «Секс на пляже». Он хорош. Хочешь попробовать? — Она подносит бокал к моему лицу, и я делаю глоточек.

— Он и вправду приятный … и крепкий. — Я облизываю губы и слегка качаю головой.

— Что ты будешь, Сейдж? — спрашивает Роуэн. — Этот раунд за мной.

— Ну, мне, пожалуй, водку с клюквой и большой бокал воды со льдом.

— Слабачка, — бормочет Кинсли, а затем начинает смеяться. — Просто шучу. Расслабься, ребенок.

Она называет меня ребенком, будто я на десять лет младше нее, и я не могу не рассмеяться над ней.

— Я буду то же. — Она поднимает свой бокал, и Роуэн кивает.

— Раз наша официантка не проходила мимо, пойду и возьму напитки прямо из бара, — говорит он, а потом исчезает в тусклом освещении.

Я живу в Чикаго уже шесть недель, и я кто-то вроде домоседки. Только лишь на несколько часов по выходным выбиралась поблуждать по улицам, осматривая город, за исключением периодических «счастливых часов» с моими коллегами.

Город кажется огромнее, чем я запомнила, но я рассматривала его всего лишь несколько раз вместе со своей мамой, прежде чем мы переехали в Северную Дакоту. Миллениум-парк и Нэви-Пиер, хоть и переполненные туристами, были моими самыми любимыми достопримечательностями в детстве и остаются ими и по сей день. Но я еще до конца не прочувствовала все, что может предложить ночная жизнь Чикаго.

Эвелин, моя соседка, — медсестра и работает в ночную смену в медицинском центре Университета Раш. Она является еще одним знакомым мне человеком в Чикаго, и с ней мои вечера ограничиваются марафоном просмотров «Братьев по недвижимости» и «Охотников за домами» вместо того, чтобы наряжаться в распутные платья и тащиться в каждый клуб.

— А где Эмери? — спрашиваю я, заметив ее свитер и сумочку на другом сиденье, но нашей сладкой подружки-хиппи нигде не видно поблизости.

— Без понятия, — отвечает Кинсли, попивая свой коктейль. — Она бросила свои шмотки и смылась.

Зэй хватает свободный стул от другого столика и впихивает его между мной и Кинсли, когда возвращается Роуэн с четырьмя бокалами в руках.

— Это место — сумасшедший дом! — говорит он, расставляя напитки на столе. — Официантка уже идет сюда, чтобы принести тебе воду, — он отдает мне клюквенную водку, — и принять наш следующий заказ. Я думаю наперед, — подмигивает он.

— Мне нравится, как ты думаешь, — говорит Зэй, забирая свою бутылку пива с центра стола.

— Мне тоже! — соглашается Кинсли, а я просто смеюсь над тем, как мои коллеги-профессионалы вдруг превратились в абсолютных пьяниц.

Роуэн поднимает свой бокал вина и держит над столом.

— Выпьем за замечательных коллег и поблагодарим Господа за пятницу!

— Ура! — кричат все и чокаются бокалами. Я делаю глоток своего напитка, благодарная ребятам за то, что уговорили меня прийти.