– Вот! – торжествующе говорит Бобби. – Слыхал? А ты пар пускаешь, что там янки про нас подумает.

– Окстись, а. Он тебе потрафить хочет.

– Дед божился, – лыбясь, говорит Кел.

– Дед твой с самогонщиками не водился, а?

– Одного-другого знавал.

– Я б сказал, хорошо он их знавал. Прикинь сам, – говорит Сенан, вновь поворачиваясь к Бобби и показывая на него стаканом. Этот спор того и гляди войдет в постоянный репертуар. – Допустим, есть они, пришельцы. Допустим, решают они выделить время и технику, чтоб прилететь на Землю за все эти световые годы с Марса или откуда там еще. Они б себе нашли хоть стадо всяких зебр, чтоб экспериментировать на них, или справных ладных носорогов, или податься в Австралию и взять там ораву кенгурей, и коал, и херни несусветной – для потехи-то. Но они-то… – тут он возвышает голос, заглушая возражающего Бобби, – они-то, а, прилетают черт-те откуда и выбирают твою овцу. Они там, на Марсе, совсем ку-ку, что ли? Головушкой мягонькие?

Бобби вновь надувается.

– Все нормально у меня с овцами. Они лучше, блить, коал. Лучше твоих паршивых колченогих…

Кел перестает обращать внимание. За столом у Марта качество разговора поменялось.

– Я поставил двадцатку, – говорит один из молодых ребят, и Кел узнаёт этот тон. Обиженный тон человека, собирающегося настаивать, даже если вечер из-за этого у всех сложится значительно сквернее необходимого, что он понятия не имеет, как эта трубка для крэка оказалась в кармане его штанов.

– Хорош, – говорит кто-то из приятелей Марта. – Двадцать пять ты ставил.

– Ты меня жухлом назвал?

Парню двадцать с чем-то, для фермера он слишком мягок и слишком бледен; пухлый, сальная темная челочка, над губой нечто, стремящееся рано или поздно стать усами. Кел замечал его и раньше пару раз – в дальнем углу, в компашке с другим молодняком из тех, кто пялится на секунду дольше нужного. Ни разу не потолковав с ним, Кел довольно уверенно мог бы перечислить немало разных фактов о нем.

– Никем я тебя не назову, если ты этот банк вернешь, – говорит приятель Марта.

– Не верну, бля. Все чин чином.

За спиной у Кела спор затих; затих и вистл. Осознание того, что он не вооружен, догоняет Кела яркой вспышкой адреналина. Этот парень из тех, кто способен таскать при себе “глок”, лишь бы самому себе казаться крутым гангстером, при этом понятия не имея, как пользоваться оружием. Секунда требуется на то, чтобы вспомнить, что здесь такое маловероятно.

– Ты слышал, как я сказал “двадцать”, – говорит пухляк своему дружку. – Давай, подтверди.

Дружок – тощий, большеногий, с торчащими зубами, из-за которых у него отвисает челюсть, а общий вид такой, будто он тут последний, кто понимает, что вообще произошло.

– Да я не расслышал, – говорит он, моргая. – Это ж всего пара фунтов[18], Дони.

– Жухлом меня никому звать нельзя, – произносит Дони. Взгляд у него делается бычий, и Келу это не нравится.

– А я буду, – сообщает ему Март. – Жухло. И сам знаешь, что ты даже хуже, ты, блить, жухло бездарное. И у младенчика вышло б лучше.

Дони отшвыривает свой табурет от стола, раскидывает руки, подзывает Марта.

– Урою. Давай.

Дейрдре испускает прочувствованный визг. Кел понятия не имеет, что предпринять, и от этого теряется еще больше. Дома он бы сейчас встал, после чего Дони либо угомонился бы, либо удалился – так или иначе. Здесь это вроде как не вариант – не потому что при Келе ни пушки, ни бляхи, а потому что он не знает, как в этих краях обходятся и есть ли у него право хоть что-то тут предпринимать. Его вновь охватывает ощущение легкости, словно он угнездился на краешке своего табурета, как птица. Ловит себя на мысли: пусть Дони попрет на Марта, и тогда станет ясно, что делать.

– Дони, – говорит Барти из-за стойки, показывая на парня посудной тряпкой, – пшел отсюда.

– Я ж ничего. Этот хрен меня назвал…

– Пшел.

Дони складывает руки на груди и плюхается на свое место, отвесив нижнюю губу, упрямо вперяется в пространство.

– Ой да бля, – с отвращением произносит Барти. Швыряет тряпку и выходит из-за бара. – Подсоби-ка, – попутно говорит он Келу.

Барти на несколько лет моложе Кела, однако, в общем, не мельче. Они подхватывают Дони с боков и выводят его через весь бар, обходя табуреты и столы, к дверям. Большинство стариков ухмыляется; у Дейрдре рот нараспашку. Дони обмякает и делается балластом, ноги волокутся по линолеуму.

– Встань как мужчина, – велит ему Барти, возясь с дверью.

– У меня там полная пинта, – взбешенно говорит Дони. – Ай! – Это Барти полуслучайно задевает плечом Дони о дверной косяк.

На обочине Барти тащит Дони, чтоб придать ему разгона, после чего мощно пихает вперед и отпускает. Дони, спотыкаясь, летит через дорогу, размахивает руками. Спортивные штаны сползают, он, путаясь в них, падает.

Барти и Кел смотрят, переводя дух, пока Дони встает и подтягивает штаны. На нем тесные белые трусы.

– В следующий раз скажи маме, чтоб купила тебе подштанники как у больших пацанов, – выкрикивает Барти.

– Я тебя сожгу нахер, – без особой убежденности орет Дони.

– Иди домой и погоняй лысого, Дони, – отвечает Барти. – Ни на что ты больше не годен.

Дони озирается и видит брошенную сигаретную пачку, швыряет ее в Барти. Недолет шесть футов. Дони плюет в сторону Барти и топает прочь по дороге.


Уличных фонарей никаких, в домах у дороги всего пара огоньков; половина домов пусты. Несколько секунд – и Дони исчезает из виду. Шаги слышно дольше, эхо отлетает от построек во тьму.

– Спасибо, – говорит Барти. – В одиночку я б спину посадил. Жирный мудилка.

Из паба выходит тощий и стоит на ступеньке – силуэт в желтом свете, чешет спину.

– Где Дони? – спрашивает.

– Ушел домой, – отвечает Барти. – И ты тоже иди, Джей-Пи. На сегодня тебе тут хватит.

Джей-Пи осмысляет.

– У меня его куртка, – говорит он.

– Тогда отнеси ему. Давай.

Джей-Пи послушно ковыляет в потемки.

– Часто этот парень бузит? – спрашивает Кел.

– Дони Макграт, – отвечает Барти и плюет на обочину. – Филон сраный.

Кел понятия не имеет, что это значит, хотя тон предполагает что-то вроде разгильдяя.

– Я его тут уже видел.

– Время от времени. Молодые ребятки в основном в город ездят, ищут, с кем бы покувыркаться, но когда у них на это нет денег, приходят сюда. Но все равно он теперь сколько-то не полезет. А потом приплывет со своими дружками как ни в чем не бывало.

– Он что, и впрямь может попробовать тебя поджечь?

Барти фыркает.

– Есусе, нет. У Дони кишка тоньше вошьей. А это будет слишком тяжкий труд.

– Считаешь, безобидный?

– Да он, бля, просто бесполезный, – отрезает Барти. За спиной у него опять вступает вистл, точный и бойкий. Кел выкидывает Дони из головы и возвращается в паб.

Происшествие, кажется, вообще никого толком не обеспокоило. Март и его приятели перегруппировались и начали новый кон в “пятьдесят пять”; спор у барной стойки переключился на достоинства сборной по хёрлингу этого года. Барти выдает Келу бесплатную пинту. Дейрдре допивает свое, обводит паб долгим обреченным взглядом и, когда никто ей в глаза не смотрит, выплывает вон.

Но Кел все равно остается побыть еще – растягивает перепавшую дармовщинку, пока Март с приятелями не доигрывают и не начинают собираться. Как раз Март-то и назвал Дони жухлом. Когда Март предлагает подбросить Кела домой – что случается всякий раз, исключительно ради удовольствия поддразнить, когда тот отказывается, – Кел соглашается.

Март умеренно пьян – достаточно, чтобы уронить ключи на коврик под рулем, а потому вылезает из машины и возится в поисках.

– Не волнуйся, – говорит он с ухмылкой, замечая, какое у Кела лицо, и хлопая ладонью по борту машины – синей развалюхи-“шкоды”, обляпанной грязью и крепко смердящей мокрой псиной. – Эта хрень знает дорогу от паба до дома, даже если я усну за рулем. Ей доводилось.

– Здорово, – говорит Кел, поднимая ключи и вручая их Марту. – Мне полегчало.

– Что с рукой? – спрашивает Март, старательно забираясь в кабину.

Рука у Кела заживает нормально, однако пластырь он не отлепляет, чтоб никто не заметил укуса.

– Ножовкой зацепил, – отвечает.

– То-то и оно, – говорит Март. – В следующий раз послушаешь меня и пойдешь на те сайты в интернете. – Заводит машину, она кашляет, содрогается и устремляется вперед по дороге с пугающей прытью. – Что там нес этот обормот Сенан? Что-то насчет Боббиной овцы?

– Ага. Бобби считает, это пришельцы. Сенан с ним не согласен.

Март сипит смехом.

– Я б сказал, ты думаешь, у Бобби чердак не на месте, а?

– Не-а. Я ему втер про то, как мой дед видал НЛО.

– Это ты его осчастливил, раз так, – говорит Март, сворачивая с основной дороги и с мерзким скрежетом переключая передачу. – Бобби не псих. Беда у него только в том, что он слишком много работает на земле. Работа мировецкая, но если человек не полный пень, уму его неймется. Мы, все остальные, в основном с этим справляемся – семья там, картишки, выпивка или еще что. А Бобби холостяк, для выпивки голова у него слабовата, да и в карты у него получается так паршиво, что мы его играть не берем. И вот когда уму-то неймется, Бобби, никуда не денешься, топает в холмы и там ловит НЛО. Ребята хотят купить ему гармонику, еще чем-нибудь его занять, но сам я хоть весь день бы слушал его про пришельцев этих.

Кел осмысляет сказанное. Пришельцы кажутся ему более удачным лекарством от неугомонного ума, чем кое-какие прочие средства из Мартова списка. То, как Март ведет автомобиль, поддерживает предположение Кела.

– Так ты не считаешь, что его овцу пришельцы убили? – спрашивает он, просто чтоб подзудить Марта.

– Едрить, иди ты нахер.

– Он говорит, нет в этих краях такого, кто так мог бы.