— Через полчаса приходите! — отозвалась я, благоразумно не высовываясь, и поспешно развернула скатерть-самобранку.





Глава 5

НЕУЧТЕННЫЙ БОГАТЫРЬ




Молоко и прочий кефир наливать было некуда, и я остановилась на здоровенных сырниках со сметаной. «Мне при всем желании не осилить больше двух этих творожных лаптей. Каждый богатырь раза в три больше меня, — прикинула я. — Значит, по шесть сырников на миску. И полплошки сметаны… Куда бы это все еще переложить?»

Немногочисленные миски и кружки, стоявшие у печки, явно не годились для такой глобальной кормежки. Зато в сенях нашлись два больших деревянных ведра. Кому могли потребоваться бочки с ручками, я не представляла, но находке обрадовалась. Одно я решила наполнить сметаной, другое — сырниками.

Скатерка капризничать не стала, и вскоре импровизированные кастрюли наполнились до краев. Сырников так еще и с горкой набралось. «Это ж надо столько жрать…» — едва не с восхищением подумала я, кое-как дотащив ведра до входной двери. И тут же с улицы донеслось:

— Хозяйка! Поесть бы!

— Сейчас! — рявкнула я в лучших традициях настоящей Бабы-яги и заметалась по комнате в поисках грима.

Впопыхах я оттоптала Ваське хвост, снова получила по лбу ухватом и с головы до ног обсыпалась каким-то вонючим порошком, схватив по ошибке не тот горшок. Кот расчихался и молнией вылетел в окно. Мне же было не до сантиментов. Пару раз хлопнув по бокам и стряхнув почти невидимую глазу пыль с волос, я устроилась перед маленьким зеркальцем.

Нос… Ну, что тут скажешь? Это был Нос. Именно так, с большой буквы. Украшенный крупной бородавкой с тремя картинными волосками, изогнутый как турецкий ятаган и до отвращения настоящий. Еще пару дней назад попадись мне в руки нечто подобное, я бы с визгом выкинула это в окно и побежала мыть руки. Но все в жизни зависит от точки зрения. В данном случае в качестве альтернативы была обещанная Ягой бесславная кончина в чьем-то желудке. Насмотревшись на говорящего кота и хамоватую избушку, я была склонна если не верить ей, то, по крайней мере, учитывать ее рекомендации.

Недовольно запихав за уши растрепавшиеся во время поисков волосы, я мимоходом пожалела, что перед попаданием в этот мир не посетила парикмахерскую, и тут же об этом забыла. Нос, стоило его только поднести к лицу, словно выскочил из пальцев и прилип на предназначенное ему природой место. Более того, вместе с ним появился и длинный зуб. Наверное, если бы не стойкое ощущение инородного тела, я бы вообразила, что это на веки вечные, и хлопнулась в обморок. А так только взвизгнула и матерно помянула местные «колдунства».

«И почему я не попала на место какой-нибудь спящей красавицы? — Я щелкнула ногтем по торчащему изо рта кривому зубу и покачала головой. — Хотя, наверное, лучше не стоит. Мало ли чем там принц занимался, прежде чем целоваться полез? Вон Димка вообще целоваться не любил. При этом в спальне у него проблем не возникало. Увы, не только в нашей спальне, как выяснилось…»

Сообразив, куда съехали мои мысли, я снова ругнулась, помянув уже бывшего неверного мужа, и сердито отбросила упрямо лезущие в глаза волосы. «Да что ж такое-то?! Вроде недавно стрижку обновила! — Это простое соображение заставило меня застыть у маленького зеркальца собляным столбом. — Я. Стриглась. Всего. Неделю. Назад!»

Сколько себя помнила, я с детства носила короткую стрижку. Маман вообще говорила, что «под мальчика» самый подходящий вариант для моего лошадиного лица. Повзрослев, я сообразила, что ей попросту не хотелось возиться со всякими хвостиками-косичками. Да и лицо у меня, может, и не эталон красоты, но точно не лошадиное. Однако привычка не запариваться с прической никуда не делась, и я раз в месяц бегала в парикмахерскую. Двухцветное окрашивание и модельная стрижка как раз и были последней попыткой спасти стремительно погружающуюся в пучину быта семейную лодку. Правда, оказалось, что лодка тонет от перегруза враньем и изменами, и несколько прядей, которыми я пожертвовала, кораблекрушение не замедлили. Но новый имидж мне понравился.

А вот сейчас об усилиях стилиста, за которые я, между прочим, заплатила круглую сумму, напоминали только светлые кончики прядей, болтавшиеся где-то в районе лопаток.

— Так… — протянула я, пытаясь поймать маячившую на границе сознания догадку. — Васенька…

Кот не отозвался.

— Васька! — рявкнула я.

Котяра влетел в комнату, пробуксовав на домотканом половике и едва не впилившись лобастой башкой в печку.

— Чечилось?! — Он ошалело огляделся и плюхнулся на пушистый зад. — Тьфу ты! Нельзя же так пугать! Я уж думал, Ядвига вернулась!

— Ничего не случилось. Про Ядвигу потом, — отмахнулась я.

— Как это потом?! — возмутился Васька. — Голосок-то точно ее был. И окрик такой… Ух…

— Васенька… — оскалилась я, не обращая внимания на бессвязную болтовню. — А расскажи-ка мне про это удобрение гусе-лебединое…

— А что про него рассказывать? — Дважды обойдя комнату по периметру и заглянув даже в печку, кот слегка успокоился и запрыгнул на балку. — Растет от него все как на дрожжах…

— И волосы? — вкрадчиво уточнила я.

— Ну, это я не знаю. У меня и так шерсть в порядке. А чтоб кто из людей захотел себе этим самым голову намазать, я не…

— А моим мнением как-то не поинтересовались, хочу я или нет! — взорвалась я. — Это что такое?! Бабкой Ежкой назначили, ладно… Но в Рапунцели я точно идти отказываюсь!

— Куда идти?! — опешил Васька и почему-то перепрыгнул на соседнюю балку.

— Ну, кто у вас тут, в вашем сумасшедшем доме, то есть избушке длинными косами славится? «Рапунцель, Рапунцель, сбрось свои волосы, — передразнила я. — В твою башню принц лезть собирается!»

— А… Ты про Златовласку? Так она на севере живет. И потом, к ней ни один принц не полезет.

— Что ж так? — с напускным сочувствием протянула я. — Косички коротковаты?

— Да нет! — махнул лапой кот. — Просто она в своей башне такие бока насидела, что в окно не пройдет. А дверей там, как известно, нет.

— Ты-то откуда знаешь? — невольно удивилась я.

— Да так… Был тут один принц… Сперва у Яги клубочек выпросил, а потом обратно удирал. Сказывал, что еле выдрался. Златовласка в девках засиделась, ну и выпускать его не хотела. А с косами у нее все в порядке.


— А что, практично, — хмыкнула я. — И влезть можно, и повеситься, если совсем уж…

— Тьфу на тебя! — фыркнул кот. — Ну и мысли.

— Мысли у меня самые насущные, — проворчала я и в двух словах обрисовала хвостатому инструктору ситуацию.

— Да не… — успокоил меня Васька. — Не зарастешь. У людей шерсти не бывает. А косы и подстричь можно. Да и не навсегда это. Недельки через две остановятся.

— Недельки через две, — проворчала я, прикинув, что за день волосы отросли сантиметров на двадцать, — я обзаведусь двухметровыми косами. Не годится. Где у Яги ножницы?

— Хозяйка! Явились мы! Поесть бы! — донеслось со двора.

— Тьфу ты черт… Про богатырей забыла! — спохватилась я и крутанулась перед котом. — Ну как? Сойду за бабку?

— Платок волшебный накинь, — посоветовал Васька, вытаскивая завалившуюся за лавку драную шаль. А то морда беззубая, а хвост трубой — непорядок.

— Какой еще хвост? — перепугалась я, завертевшись волчком в попытке рассмотреть собственный зад.

— Ну… Не надо же все так прямо понимать, — фыркнул кот. — Это присказка такая. Их в нашем мире немерено, если над каждой долго думать, то…

— Хозяйка!

— Давай свою нойону, — перебила я, накидывая на плечи линялую тряпку. И словно свинцовый плащ надела. Плечи сами собой ссутулились, спину согнуло дугой, а на загривок будто навалился мешок картошки. — Ох ты ж черт! А полегче ничего нет?! — прохрипела я.

— Хозяйка!

— Есть, как не быть, — промурлыкал кот. — Зельице Яги под печкой… морок, он невесомый.

— Нет уж. Обойдемся без зельица, — сплюнула я и поковыляла к выходу.

В облике старой, скрюченной радикулитом карги высокое крыльцо и вовсе казалось непреодолимым. Тем более с неподъемными бочонками. Я попыталась переставить один поближе к краю и поставила себе точно на ногу. Учитывая, что обувью я пока так и не разжилась, эффект превзошел все возможные ожидания. За пять секунд я успела обматерить и свое попаданство, и Ягу с ее курортом, и богатырей, и избушку, и даже каждый сырник в отдельности.

— Ты чего шумишь? — На крыльце появился Васька.

Мне стало стыдно: пара дней в условном деревенском средневековье, и уже такие выражения. А через две недели свистну у Яги меч с клубочком и пойду какого-нибудь Кощея свергать?!

— Да это я так. Магию вашу неудобную ругаю, — буркнула я. — Где не надо реализм зашкаливает: спина у меня уже болит. А где надо — никакой магии и в помине нет. Вот возьми эти ведра неподъемные. Лучше бы их заколдовали. Представляешь, смотрю я на них и говорю: «Пойдите и принесите, например, воды…»

— Не надо! — попытался остановить меня кот, но было уже поздно.

Застыв с отвисшей челюстью, я посмотрела вслед ведрам, бодрыми скачками скрывшимся в высокой траве.

— Это как? — только и смогла выдавить из себя я, как от калитки снова донеслось:

— Хозяйка!

— Это так, — буркнул Васька. — И всегда так, когда кто-то не думает, что языком ляпает! Это ж место колдовское!

— Кто-то мне только недавно советовал поменьше думать, — огрызнулась я.

— Да я же про себя говорил! — взвыл кот.

— В следующий раз выражайся точнее, — проворчала я. — Так, ладно… Ведра будем искать потом. Сначала от богатырей отделаемся. Тащи сюда скатерку. Прямо тут их и накормим. Даже лучше получится.

— Ну-ну, — скептично протянул Васька, но в комнату все же пошел.

— Избушка, избушка, — проговорила я, предусмотрительно ухватившись обеими руками за косяк. — Повернись к лесу задом, ко мне… То есть к богатырям передом!

Домишко заскрипел, зашатался, но приказ выполнил. И я чуть не ослепла: прямо за калиткой сияло солнце!

— Твою ж мать! — кое-как проморгавшись, я разобрала, что это богатыри в той самой чешуе, которая «как жар горя».

— Хозяйка! — радостно загомонили оголодавшие витязи, и я еще и оглохла.

— Молчать! — рявкнула я, вовремя вспомнив, что советовала настоящая Яга. — Раздеваемся, чешую складируем за забором! Мне мои глаза дороги как память!

— И когда ты думать начнешь?! — пискнул Васька, но я только отмахнулась: не до котиных закидонов мне было. Богатыри заметно опешили, но послушались. Пока за частоколом лязгало и брякало железо, я поставила на крыльцо две табуретки и накрыла их принесенной Васькой скатеркой.

— Теперь заходим по одному и в очередь! — крикнула я, убедившись, что мое требование выполнено, и «чешуйное солнце» закатилось за тучу в виде частокола. — Миски наготове! Подходим, получаем свою порцию, отходим, подходим, получаем свою порцию, отходим. Все ясно? Заторов и толчеи не создаем! Кто создаст, тот останется без обеда!

К концу тирады я слегка охрипла, но на дело языка своего взирала с почти материнской нежностью. Впрочем, посмотреть было на что.

Витязи, как у Пушкина, «все красавцы удалые, все равны, как на подбор», маршировали к обеду парными рядами, бодро бухая сапогами. Мое требование они восприняли буквально, и теперь глаза слепило совсем по другому поводу. Давненько мне не встречалось столько мужской красоты, да еще в таком количестве и в таких объемах. На какое-то мгновение даже показалось, что я попала на один из литературных сайтов самиздата: торсы, торсы, торсы рядами, штабелями, шеренгами. «Уф! — Я утерла внезапно вспотевший лоб, рассмотрев, что штаны парни все же снимать не стали. — За языком и правда надо следить!»