— Из венецианского. Увы, но сырость этого города навеки со мной. — Он усмехнулся. — Как вам понравилась Барселона?
— Я ее полюбила, — улыбнулась Настя. — Это город неожиданных знакомств.
— Вижу, что с Венецией у Барселоны много общего, — улыбнулся незнакомец в ответ.
Настя вдруг смутилась. Мужчина стоял так близко, а совсем недавно танцевал с ней, крепко держа за руку. В сквозящем свете, освещавшем одну половину повернутого к ней мужественного лица, она видела большие красивые темные глаза с загнутыми ресницами, приоткрытые в полуулыбке губы. Неожиданно девушка осознала, что думает о том, как он целуется. Настя так испугалась, что отпрянула, словно и в самом деле хотела его поцеловать.
— Простите, я замерзла, — неловко повернувшись, она вошла в зал, понимая, что идет через силу, словно одеревенела от холода. Но при этом щеки жгло так, что казалось, они стали багровыми. Увидев себя в зеркале, она поняла, что это легкий румянец.
Мужчина вышел с балкона вслед за ней, задумчиво глядя перед собой и слегка улыбаясь. Она уже жалела, что сбежала. Но вернуться в прошлое невозможно. Поискав свою команду, Настя присоединилась к ней. Странное дело, но Джонни вдруг показался таким далеким, что она испугалась. Определенно в этот вечер Настя была немного не в себе, если сердце не билось чаще, когда Джонни брал ее под руку. Мыслями она постоянно возвращалась к незнакомцу в черном.
Разве человек может быть так красив? Так притягателен? Все в нем казалось невероятным собранием достоинств — от вкрадчивого голоса до неторопливых, полных благородства движений. Но даже не это было главным. Настя долго не могла объяснить, что чувствует, пока вдруг не поняла, а поняв, не ощутила еще сильнее: создавалось впечатление, что его душа связана с ее душой невидимой и прочной нитью, и сила натяжения была такова, что она ощущала его, даже если не смотрела в сторону незнакомца. Даже если забывалась в разговоре с друзьями, часть ее существа знала, где находится мужчина, словно она чувствовала натяжение и направление связующей их нити. Настя отчаянно боролась с этим ощущением, старалась оторваться, освободиться, но казалось, чем больше времени она проводит в зале, тем сильнее становится связь.
Цезарь не давал им скучать, постоянно знакомя с сотрудниками других детективных агентств графа Виттури. Среди них встречались и молодые, и взрослые, и пожилые люди. Все радостно знакомились с новенькой, появившейся в команде Цезаря и обладающей редким даром, поздравляли его с успешно раскрытым крупным делом. Настя порой ловила любопытные взгляды, а порой любопытствовала сама: кто из них человек, а кто создание? Вычислить ангелов оказалось проще: их можно было заметить по тому, как легко они поднимали настроение, как внимательно слушали, по склонности к светлым одеждам и натуральной красоте — девушки и женщины сияли и без косметики, а юноши и мужчины казались мужественными даже в простых скромных костюмах. Лика в компании соплеменников сияла такой красотой и таким светом, что дыхание захватывало. Настя даже пожалела ее: каково постоянно жить среди неангелов, не имея возможности общения с себе подобными?
— А кто тот человек, с которым я танцевала первый танец? — спросила она у Цезаря.
Цезарь нахмурился, глубокая морщина легла у него между бровями.
— Держись от него подальше, Настя. И поближе к Джонни.
От того, что он словно прочитал ее мысли, Настя покраснела. И больше ни к кому с вопросами о незнакомце не лезла, только украдкой наблюдала за ним. Порой их взгляды встречались, и она торопливо опускала глаза, ругая себя за это, обещая в следующий раз выдержать испытание с достоинством. Но снова проигрывала самой себе. Или ему.
Когда после ужина вновь возобновились танцы, она заметила, что мужчина идет к ней. И торопливо вложила свою ладонь в руку Джонни, почти заставив парня пригласить ее на танец. На лице незнакомца промелькнула усмешка. Настя постаралась сосредоточиться на танце с Джонни. Сбылась ее мечта танцевать с ним. Но почему же в сердце не было радости, только горечь? Она не испытывала былого восхищения, глядя на парня, ее не тянуло к нему. Хотелось вновь подчиниться мягкому, но непреклонному человеку в черном.
— А графа Виттури я так и не увидела, — сказала она Итсаску, когда на рассвете, сонные и уставшие, они покидали палаццо. Итсаску бросила на нее один из своих ледяных взглядов, которые Настя особенно не любила.
— Может, оно и к лучшему, — пророчески заявила вампирша. — Иногда к сильным мира сего лучше не приближаться.
Возможно, именно из-за этих слов Итсаску Насте приснился в ту ночь кошмар. Ей снилась серая и холодная Барселона. Снег падал мокрыми хлопьями и тут же таял на тротуаре. Она шла по городу в ночной рубашке и не чувствовала ни холода, ни стыда. Но ей было очень страшно, потому что лица то и дело толкающих ее прохожих были размыты, словно недовольный результатом художник провел рукой по еще сырому маслу и смазал картину. Темные глаза, расплывающиеся на щеках, вытянутые овалы лиц, открытые черные отверстия ртов. Время от времени, словно порыв ветра или пощечина, до нее долетали резкие обрывочные возгласы:
— Беги! Поздно! Уходи! Спасайся! Погибла! Беги! Настя!
Она просыпалась, долго ворочалась в постели, снова пыталась заснуть, но сон возвращался. Ощущение неизбежного поглощало другие чувства. Несмотря на то что от ужаса у нее мурашки бежали по коже, несмотря на промокшие ноги, страшные лица, предупреждения, она шла по старому готическому кварталу вперед, все время вперед. Улицы сужались. Прохожих становилось больше. Приходилось расталкивать их, чтобы продвигаться. Страшные стертые лица были совсем рядом, искаженные и безобразные, лишенные человеческих черт. Существа кричали ей, цеплялись за ее сорочку, но она упрямо шла вперед, потому что, несмотря на страх и ужас, несмотря на то, что впереди ее ждала смерть, невидимый магнит тянул к себе.
Она увидела человека в черном. Призраки обходили его стороной. Он стоял на площади Святого Хайме, высокий, худощавый, лица не разглядеть из-за надвинутой на лоб шляпы. Настя шла к нему, изнемогая от усталости. Призраки тянули ее назад, предупреждали об опасности, но она делала шаг за шагом. Ночная рубашка затрещала по швам и внезапно разорвалась, и она, обнаженная, упала к его ногам. Прижалась к нему так, словно он был самым дорогим существом на свете, а она искала у него защиты и покоя.
— Я ждал тебя, Настя, — сказал незнакомец, слегка склонившись над ней.
Она подняла лицо, но не смогла его разглядеть, словно сама чернота собралась в фигуру человека, словно огромное Ничто уменьшилось до размера мужчины, завладело голосом живого, чтобы сказать ей эти слова:
— Я твоя смерть.
Прежде чем она успела осознать эти слова, он накрыл ее черным плащом, тяжелым, как надгробная плита. Она умирала под этим плащом без воздуха, задыхалась и не могла освободиться.
Настя проснулась в испарине, рывком села на постели, жадно хватая холодный сырой воздух. Еще никогда ей не снились такие страшные сны. Сердце отчаянно колотилось. Еще немного, и грудная клетка не сможет его удержать. Влажные простыни были словно бы продолжением сна и напоминали прикосновения страшных прохожих. За деревянными ставнями, прикрытыми на ночь, уже брезжил рассвет. Настя быстро вскочила с постели, открыла ставни. Серый свет залил номер гостиницы, буднично осветил ненрибранную постель. И собаку. Собаку, которая торопилась выйти из номера, пока ее не заметили, но, поняв, что ее все-таки засекли, поджав хвост, с виноватым видом побежала по коридору.
— Да что же это такое… — Настя, завернувшись в куртку, выбежала в коридор вслед за собакой. Но коридор был пуст.
— Бред какой-то… — Она провела рукой по растрепанным волосам, еще сохранявшим форму прически. Запутавшись в покрытых лаком локонах, махнула рукой на собаку и отправилась в душ мыть голову.
В Венеции было холодно, падал снег, так же, как во сне Насти, и таял в каналах и на мостах. Прогулка на морозном воздухе проясняла мысли, запутанные после бала и сна. Тяжелые из-за влажности снежинки превращались в дождь. Настя остановилась на мосту и засмотрелась на город. На него можно было смотреть бесконечно. Отсюда, с этого моста, она видела узкий канал и пересекающие его тут и там мостики, словно перекрестки на улице.
Венеция была полна львов, символов святого Марка, покровителя города. Настя замечала ручки в виде львов на дверях, статуи, лепнину, даже полустертые фрески и росписи. Следующий мост, терявшийся в начавшем клубиться тумане, украшали столбы в виде львов, поднявшихся на задние лапы. Красивый белый каменный мост, который скоро может исчезнуть в тумане. Настя вытащила мобильник и навела на мост камеру. Сняла, опустила телефон и замерла: на мосту стояла женщина в пышном алом платье и смотрела на Настю. Девушка снова навела камеру на мост: тот был пуст.
Призрак смотрел на нее, девушка была уверена в этом. Но туман уже почти поглотил мост, хотя алое платье еще можно было различить в белом облаке. Настя вдруг поняла, что туман окутал весь город, и повернула к отелю. Но улицы, по которым она шла, уже не казались знакомыми, появились какие-то не встречавшиеся раньше лестницы, совсем некстати прямо перед ней появлялись мосты с каналами-невидимками. Пару раз казалось, что в тумане недалеко от нее мелькает алое платье, иногда доносился какой-то приглушенный шепот. Настя чуть не плакала от отчаяния: надо же так глупо заблудиться, отойдя на пару улиц от отеля! Она уже не узнавала город. Туман забирался за шиворот, холод пробирал до костей. Некстати вспомнился холод в лавке антиквара, и девушка еще больше испугалась. Когда, завернув за очередной угол, Настя налетела на человека, она вскрикнула, потому что стало казаться, что в этом городе девушка осталась одна. Сначала она с облегчением вздохнула, убедившись, что перед ней не незнакомка в алом платье, а потом удивленно уставилась на мужчину, с которым танцевала на балу.
— Какая приятная неожиданность! — проговорил незнакомец своим бархатистым голосом. — Анастасия!
Настя еле сдержалась, чтобы не вцепиться в него, но постаралась сохранить невозмутимость и не показывать, что напугана. Она улыбнулась.
— Доброе утро! Искала кафе, чтобы позавтракать, но в этом тумане, кажется, заблудилась.
— Тогда позвольте мне проводить вас в одно очень приятное место, я как раз направлялся туда, чтобы позавтракать. Составлю компанию, если вы не против.
И мужчина элегантным движением предложил взять его под руку. Она послушалась, но, прикоснувшись к его черной кожаной куртке, некстати вспомнила их вчерашний танец и почувствовала, как заливается румянцем. Что ни говори, а идти по Венеции с этим господином — то же, что идти по залам дворца под руку с королем. Она старательно отгоняла это сравнение, но вздохнула с облегчением, когда они вошли в теплое кафе, пахнущее кофе и выпечкой. Глядя, как за окнами постепенно рассеивается туман и появляются прохожие, Настя спрашивала себя, не была ли она всего несколько минут назад в каком-то ином городе? И не вывел ли ее оттуда странный незнакомец?
Мужчина сел за столик, тряхнул мягкими черными кудрями, обрамлявшими его красивое худое лицо. Мгновение его темные карие глаза внимательно и серьезно смотрели на Настю, но он тут же отвлекся на подошедшего официанта и заговорил с ним на итальянском. Настя слушала мелодичные витиеватые интонации. Судя по продолжительности разговора, мужчина не только заказывал завтрак. Незнакомец засмеялся реплике официанта, и Настя поняла, что этот смех стал последней каплей, которая сломила сопротивление его очарованию. Она словно увидела мужчину в цвете, а до сих пор видела черно-белые кадры. Эти искры золота в карих глазах, это лицо, словно с картин эпохи Возрождения, эти удивительно красивые руки, тени в уголках рта, как у Джоконды, эта демоническая сила южной крови, дышащие экспрессией движения и голос. Смех мужчины развеял прежние симпатии к Джонни, уничтожил ее защиту. Вчерашний танец, их прикосновения, улыбки — все заиграло совсем другим, глубоким интимным светом. Настя сидела, стараясь угомонить вихрь чувств, снова стать спокойной, не выдать участившегося сердцебиения и новых эмоций. Она не заметила, когда ушел официант, потому что смотрела на свои покрасневшие от холода руки, пытаясь успокоиться.
— Вы, наверное, хотели позавтракать в одиночестве? — спросил мужчина, и она встрепенулась.
— Вовсе нет, — улыбнулась, избегая смотреть своему спутнику в глаза. — Просто вспоминала странную прогулку по городу. Понимаете, я шла по абсолютно пустой Венеции, никого не встретила, если не считать… если не считать…
— Кого?
Она хотела рассказать про призрака, но потом передумала.
— Вас.
Потом решилась посмотреть на него. Мужчина боком откинулся на стул, одну руку положил на деревянную спинку, другую — на стол. Он явно усомнился в искренности ее ответа, но усмехнулся, принимая его.
— Что ж, хорошо. Но мы встретились. Признаюсь, никак не ожидал, что из-за угла выпорхнет вчерашняя незнакомка.
Его ответ тоже был дразняще неискренним. Словно он бросал ей вызов: ах вот как?
Им принесли кофе и пирожные, и на время перекрестная дуэль взглядов прекратилась. Настя осознавала, что, обманув, не может надеяться на откровенность. Мужчина ясно дал это понять. Более того, наклонившись к ней, он, улыбаясь, убрал прядь своих черных волос за ухо и проворковал:
— Анастасия, меня очень сложно обмануть.
— Меня тоже. — Она откинулась на спинку стула и скрестила руки. — Ты ведь не случайно со мной столкнулся?
— Мы уже перешли на ты? — удивился он.
— Простите, я… — Она покраснела.
— Ничего, так даже приятней. — Настя чувствовала, что все больше заливается краской под его теплым взглядом. — Надо сказать, краснеешь ты очень мило. Итальянки не столь чувствительны.
Было мучительно ощущать, что румянец не просто полыхает, а горит, казалось, даже лоб и шея покрылись пятнами.
— Я вообще легко краснею из-за всякой ерунды, — наконец смогла она дать отпор. — И все же перейдем на вы.
Он снова засмеялся.
— Давайте.
Некоторое время она избегала смотреть на незнакомца, помешивала кофе и пробовала пирожное. Но ощущала на себе его взгляд. Затем снова набралась смелости. Помня о том, что лучше смотреть в точку между бровями собеседника, Настя подняла взгляд и повторила вопрос:
— Так вы не случайно со мной столкнулись, ведь так?
— Именно с тобой случайно. Но я знал, что кто-то из нашего агентства попал…
— В Иной город?
Он удивленно приподнял бровь, что-то в его взгляде изменилось. Насмешливый блеск сменился глубоким, внимательным, изучающим взглядом.
— Да, так мы зовем эти пространства, хотя Серж предпочитает называть их параллельной реальностью. Ты невероятно интуитивна. А как ты попала в Иной город, для меня до сих пор остается загадкой. Туда трудно попасть. Поэтому на тех улицах так пустынно.
Он все-таки перешел с ней на ты.
— Можно спросить, вы — человек?
— Это один из вопросов, который лучше не задавать агентам.
— Хотелось бы быть готовой, если вы вдруг превратитесь в животное или начнете требовать моей крови, — пошутила Настя.
Он ничего не ответил. Его карие глаза с золотистыми искрами смотрели спокойно и даже немного задумчиво.
— Я уверен, что там был еще кто-то, помимо нас с тобой.
Дрожь пробежала по Настиной спине.
— Возможно, — уклонилась она от ответа. За окном кафе выглянуло солнце, то и дело мелькали прохожие.
— Я отведу тебя к отелю, если ты не против. — Он посмотрел на нее, чуть склонив голову.
— Спасибо, не откажусь, если вам не трудно.
— Вовсе нет. Ты ведь согласишься поужинать со мной сегодня? Я знаю одну хорошую пиццерию возле площади Сан-Марко.
— Да, было бы здорово.
Из дневника Насти
Было бы здорово? Было бы здорово!!! Да я готова была петь и плясать от счастья. Свидание в Венеции. Свидание с ним в Венеции. С НИМ. С этим необыкновенно красивым и обаятельным мужчиной. Мужчина, пока вел меня к отелю, рассказал кучу историй про Венецию, таких интересных, живых, что казалось, он знал героев своих рассказов. Он умел так говорить, что я невольно ждала продолжения, смотрела ему в рот, ожидая развязки. Какие паузы! В нужном месте он вдруг умолкал так многозначительно, что хотелось немедленно вытрясти продолжение. Рассказывал так, что я покатывалась от смеха или чуть не плакала от огорчения. Город после его рассказов становился еще более реальным, объемным и значительным. Я забыла обо всем, так поглотил мое внимание его рассказ. Смотрела на него, изучала его мимику, жесты, переливы голоса. Мне было хорошо с ним. А от мысли, что вечером мы снова встретимся… Горячая волна накатывала на меня всякий раз, когда я думала об этом. Наше утреннее столкновение растаяло в дымке удовольствия от прогулки, в конце концов, если бы не он, я бы еще долго бродила по Иному городу в тумане.
— Я ее полюбила, — улыбнулась Настя. — Это город неожиданных знакомств.
— Вижу, что с Венецией у Барселоны много общего, — улыбнулся незнакомец в ответ.
Настя вдруг смутилась. Мужчина стоял так близко, а совсем недавно танцевал с ней, крепко держа за руку. В сквозящем свете, освещавшем одну половину повернутого к ней мужественного лица, она видела большие красивые темные глаза с загнутыми ресницами, приоткрытые в полуулыбке губы. Неожиданно девушка осознала, что думает о том, как он целуется. Настя так испугалась, что отпрянула, словно и в самом деле хотела его поцеловать.
— Простите, я замерзла, — неловко повернувшись, она вошла в зал, понимая, что идет через силу, словно одеревенела от холода. Но при этом щеки жгло так, что казалось, они стали багровыми. Увидев себя в зеркале, она поняла, что это легкий румянец.
Мужчина вышел с балкона вслед за ней, задумчиво глядя перед собой и слегка улыбаясь. Она уже жалела, что сбежала. Но вернуться в прошлое невозможно. Поискав свою команду, Настя присоединилась к ней. Странное дело, но Джонни вдруг показался таким далеким, что она испугалась. Определенно в этот вечер Настя была немного не в себе, если сердце не билось чаще, когда Джонни брал ее под руку. Мыслями она постоянно возвращалась к незнакомцу в черном.
Разве человек может быть так красив? Так притягателен? Все в нем казалось невероятным собранием достоинств — от вкрадчивого голоса до неторопливых, полных благородства движений. Но даже не это было главным. Настя долго не могла объяснить, что чувствует, пока вдруг не поняла, а поняв, не ощутила еще сильнее: создавалось впечатление, что его душа связана с ее душой невидимой и прочной нитью, и сила натяжения была такова, что она ощущала его, даже если не смотрела в сторону незнакомца. Даже если забывалась в разговоре с друзьями, часть ее существа знала, где находится мужчина, словно она чувствовала натяжение и направление связующей их нити. Настя отчаянно боролась с этим ощущением, старалась оторваться, освободиться, но казалось, чем больше времени она проводит в зале, тем сильнее становится связь.
Цезарь не давал им скучать, постоянно знакомя с сотрудниками других детективных агентств графа Виттури. Среди них встречались и молодые, и взрослые, и пожилые люди. Все радостно знакомились с новенькой, появившейся в команде Цезаря и обладающей редким даром, поздравляли его с успешно раскрытым крупным делом. Настя порой ловила любопытные взгляды, а порой любопытствовала сама: кто из них человек, а кто создание? Вычислить ангелов оказалось проще: их можно было заметить по тому, как легко они поднимали настроение, как внимательно слушали, по склонности к светлым одеждам и натуральной красоте — девушки и женщины сияли и без косметики, а юноши и мужчины казались мужественными даже в простых скромных костюмах. Лика в компании соплеменников сияла такой красотой и таким светом, что дыхание захватывало. Настя даже пожалела ее: каково постоянно жить среди неангелов, не имея возможности общения с себе подобными?
— А кто тот человек, с которым я танцевала первый танец? — спросила она у Цезаря.
Цезарь нахмурился, глубокая морщина легла у него между бровями.
— Держись от него подальше, Настя. И поближе к Джонни.
От того, что он словно прочитал ее мысли, Настя покраснела. И больше ни к кому с вопросами о незнакомце не лезла, только украдкой наблюдала за ним. Порой их взгляды встречались, и она торопливо опускала глаза, ругая себя за это, обещая в следующий раз выдержать испытание с достоинством. Но снова проигрывала самой себе. Или ему.
Когда после ужина вновь возобновились танцы, она заметила, что мужчина идет к ней. И торопливо вложила свою ладонь в руку Джонни, почти заставив парня пригласить ее на танец. На лице незнакомца промелькнула усмешка. Настя постаралась сосредоточиться на танце с Джонни. Сбылась ее мечта танцевать с ним. Но почему же в сердце не было радости, только горечь? Она не испытывала былого восхищения, глядя на парня, ее не тянуло к нему. Хотелось вновь подчиниться мягкому, но непреклонному человеку в черном.
— А графа Виттури я так и не увидела, — сказала она Итсаску, когда на рассвете, сонные и уставшие, они покидали палаццо. Итсаску бросила на нее один из своих ледяных взглядов, которые Настя особенно не любила.
— Может, оно и к лучшему, — пророчески заявила вампирша. — Иногда к сильным мира сего лучше не приближаться.
Возможно, именно из-за этих слов Итсаску Насте приснился в ту ночь кошмар. Ей снилась серая и холодная Барселона. Снег падал мокрыми хлопьями и тут же таял на тротуаре. Она шла по городу в ночной рубашке и не чувствовала ни холода, ни стыда. Но ей было очень страшно, потому что лица то и дело толкающих ее прохожих были размыты, словно недовольный результатом художник провел рукой по еще сырому маслу и смазал картину. Темные глаза, расплывающиеся на щеках, вытянутые овалы лиц, открытые черные отверстия ртов. Время от времени, словно порыв ветра или пощечина, до нее долетали резкие обрывочные возгласы:
— Беги! Поздно! Уходи! Спасайся! Погибла! Беги! Настя!
Она просыпалась, долго ворочалась в постели, снова пыталась заснуть, но сон возвращался. Ощущение неизбежного поглощало другие чувства. Несмотря на то что от ужаса у нее мурашки бежали по коже, несмотря на промокшие ноги, страшные лица, предупреждения, она шла по старому готическому кварталу вперед, все время вперед. Улицы сужались. Прохожих становилось больше. Приходилось расталкивать их, чтобы продвигаться. Страшные стертые лица были совсем рядом, искаженные и безобразные, лишенные человеческих черт. Существа кричали ей, цеплялись за ее сорочку, но она упрямо шла вперед, потому что, несмотря на страх и ужас, несмотря на то, что впереди ее ждала смерть, невидимый магнит тянул к себе.
Она увидела человека в черном. Призраки обходили его стороной. Он стоял на площади Святого Хайме, высокий, худощавый, лица не разглядеть из-за надвинутой на лоб шляпы. Настя шла к нему, изнемогая от усталости. Призраки тянули ее назад, предупреждали об опасности, но она делала шаг за шагом. Ночная рубашка затрещала по швам и внезапно разорвалась, и она, обнаженная, упала к его ногам. Прижалась к нему так, словно он был самым дорогим существом на свете, а она искала у него защиты и покоя.
— Я ждал тебя, Настя, — сказал незнакомец, слегка склонившись над ней.
Она подняла лицо, но не смогла его разглядеть, словно сама чернота собралась в фигуру человека, словно огромное Ничто уменьшилось до размера мужчины, завладело голосом живого, чтобы сказать ей эти слова:
— Я твоя смерть.
Прежде чем она успела осознать эти слова, он накрыл ее черным плащом, тяжелым, как надгробная плита. Она умирала под этим плащом без воздуха, задыхалась и не могла освободиться.
Настя проснулась в испарине, рывком села на постели, жадно хватая холодный сырой воздух. Еще никогда ей не снились такие страшные сны. Сердце отчаянно колотилось. Еще немного, и грудная клетка не сможет его удержать. Влажные простыни были словно бы продолжением сна и напоминали прикосновения страшных прохожих. За деревянными ставнями, прикрытыми на ночь, уже брезжил рассвет. Настя быстро вскочила с постели, открыла ставни. Серый свет залил номер гостиницы, буднично осветил ненрибранную постель. И собаку. Собаку, которая торопилась выйти из номера, пока ее не заметили, но, поняв, что ее все-таки засекли, поджав хвост, с виноватым видом побежала по коридору.
— Да что же это такое… — Настя, завернувшись в куртку, выбежала в коридор вслед за собакой. Но коридор был пуст.
— Бред какой-то… — Она провела рукой по растрепанным волосам, еще сохранявшим форму прически. Запутавшись в покрытых лаком локонах, махнула рукой на собаку и отправилась в душ мыть голову.
В Венеции было холодно, падал снег, так же, как во сне Насти, и таял в каналах и на мостах. Прогулка на морозном воздухе проясняла мысли, запутанные после бала и сна. Тяжелые из-за влажности снежинки превращались в дождь. Настя остановилась на мосту и засмотрелась на город. На него можно было смотреть бесконечно. Отсюда, с этого моста, она видела узкий канал и пересекающие его тут и там мостики, словно перекрестки на улице.
Венеция была полна львов, символов святого Марка, покровителя города. Настя замечала ручки в виде львов на дверях, статуи, лепнину, даже полустертые фрески и росписи. Следующий мост, терявшийся в начавшем клубиться тумане, украшали столбы в виде львов, поднявшихся на задние лапы. Красивый белый каменный мост, который скоро может исчезнуть в тумане. Настя вытащила мобильник и навела на мост камеру. Сняла, опустила телефон и замерла: на мосту стояла женщина в пышном алом платье и смотрела на Настю. Девушка снова навела камеру на мост: тот был пуст.
Призрак смотрел на нее, девушка была уверена в этом. Но туман уже почти поглотил мост, хотя алое платье еще можно было различить в белом облаке. Настя вдруг поняла, что туман окутал весь город, и повернула к отелю. Но улицы, по которым она шла, уже не казались знакомыми, появились какие-то не встречавшиеся раньше лестницы, совсем некстати прямо перед ней появлялись мосты с каналами-невидимками. Пару раз казалось, что в тумане недалеко от нее мелькает алое платье, иногда доносился какой-то приглушенный шепот. Настя чуть не плакала от отчаяния: надо же так глупо заблудиться, отойдя на пару улиц от отеля! Она уже не узнавала город. Туман забирался за шиворот, холод пробирал до костей. Некстати вспомнился холод в лавке антиквара, и девушка еще больше испугалась. Когда, завернув за очередной угол, Настя налетела на человека, она вскрикнула, потому что стало казаться, что в этом городе девушка осталась одна. Сначала она с облегчением вздохнула, убедившись, что перед ней не незнакомка в алом платье, а потом удивленно уставилась на мужчину, с которым танцевала на балу.
— Какая приятная неожиданность! — проговорил незнакомец своим бархатистым голосом. — Анастасия!
Настя еле сдержалась, чтобы не вцепиться в него, но постаралась сохранить невозмутимость и не показывать, что напугана. Она улыбнулась.
— Доброе утро! Искала кафе, чтобы позавтракать, но в этом тумане, кажется, заблудилась.
— Тогда позвольте мне проводить вас в одно очень приятное место, я как раз направлялся туда, чтобы позавтракать. Составлю компанию, если вы не против.
И мужчина элегантным движением предложил взять его под руку. Она послушалась, но, прикоснувшись к его черной кожаной куртке, некстати вспомнила их вчерашний танец и почувствовала, как заливается румянцем. Что ни говори, а идти по Венеции с этим господином — то же, что идти по залам дворца под руку с королем. Она старательно отгоняла это сравнение, но вздохнула с облегчением, когда они вошли в теплое кафе, пахнущее кофе и выпечкой. Глядя, как за окнами постепенно рассеивается туман и появляются прохожие, Настя спрашивала себя, не была ли она всего несколько минут назад в каком-то ином городе? И не вывел ли ее оттуда странный незнакомец?
Мужчина сел за столик, тряхнул мягкими черными кудрями, обрамлявшими его красивое худое лицо. Мгновение его темные карие глаза внимательно и серьезно смотрели на Настю, но он тут же отвлекся на подошедшего официанта и заговорил с ним на итальянском. Настя слушала мелодичные витиеватые интонации. Судя по продолжительности разговора, мужчина не только заказывал завтрак. Незнакомец засмеялся реплике официанта, и Настя поняла, что этот смех стал последней каплей, которая сломила сопротивление его очарованию. Она словно увидела мужчину в цвете, а до сих пор видела черно-белые кадры. Эти искры золота в карих глазах, это лицо, словно с картин эпохи Возрождения, эти удивительно красивые руки, тени в уголках рта, как у Джоконды, эта демоническая сила южной крови, дышащие экспрессией движения и голос. Смех мужчины развеял прежние симпатии к Джонни, уничтожил ее защиту. Вчерашний танец, их прикосновения, улыбки — все заиграло совсем другим, глубоким интимным светом. Настя сидела, стараясь угомонить вихрь чувств, снова стать спокойной, не выдать участившегося сердцебиения и новых эмоций. Она не заметила, когда ушел официант, потому что смотрела на свои покрасневшие от холода руки, пытаясь успокоиться.
— Вы, наверное, хотели позавтракать в одиночестве? — спросил мужчина, и она встрепенулась.
— Вовсе нет, — улыбнулась, избегая смотреть своему спутнику в глаза. — Просто вспоминала странную прогулку по городу. Понимаете, я шла по абсолютно пустой Венеции, никого не встретила, если не считать… если не считать…
— Кого?
Она хотела рассказать про призрака, но потом передумала.
— Вас.
Потом решилась посмотреть на него. Мужчина боком откинулся на стул, одну руку положил на деревянную спинку, другую — на стол. Он явно усомнился в искренности ее ответа, но усмехнулся, принимая его.
— Что ж, хорошо. Но мы встретились. Признаюсь, никак не ожидал, что из-за угла выпорхнет вчерашняя незнакомка.
Его ответ тоже был дразняще неискренним. Словно он бросал ей вызов: ах вот как?
Им принесли кофе и пирожные, и на время перекрестная дуэль взглядов прекратилась. Настя осознавала, что, обманув, не может надеяться на откровенность. Мужчина ясно дал это понять. Более того, наклонившись к ней, он, улыбаясь, убрал прядь своих черных волос за ухо и проворковал:
— Анастасия, меня очень сложно обмануть.
— Меня тоже. — Она откинулась на спинку стула и скрестила руки. — Ты ведь не случайно со мной столкнулся?
— Мы уже перешли на ты? — удивился он.
— Простите, я… — Она покраснела.
— Ничего, так даже приятней. — Настя чувствовала, что все больше заливается краской под его теплым взглядом. — Надо сказать, краснеешь ты очень мило. Итальянки не столь чувствительны.
Было мучительно ощущать, что румянец не просто полыхает, а горит, казалось, даже лоб и шея покрылись пятнами.
— Я вообще легко краснею из-за всякой ерунды, — наконец смогла она дать отпор. — И все же перейдем на вы.
Он снова засмеялся.
— Давайте.
Некоторое время она избегала смотреть на незнакомца, помешивала кофе и пробовала пирожное. Но ощущала на себе его взгляд. Затем снова набралась смелости. Помня о том, что лучше смотреть в точку между бровями собеседника, Настя подняла взгляд и повторила вопрос:
— Так вы не случайно со мной столкнулись, ведь так?
— Именно с тобой случайно. Но я знал, что кто-то из нашего агентства попал…
— В Иной город?
Он удивленно приподнял бровь, что-то в его взгляде изменилось. Насмешливый блеск сменился глубоким, внимательным, изучающим взглядом.
— Да, так мы зовем эти пространства, хотя Серж предпочитает называть их параллельной реальностью. Ты невероятно интуитивна. А как ты попала в Иной город, для меня до сих пор остается загадкой. Туда трудно попасть. Поэтому на тех улицах так пустынно.
Он все-таки перешел с ней на ты.
— Можно спросить, вы — человек?
— Это один из вопросов, который лучше не задавать агентам.
— Хотелось бы быть готовой, если вы вдруг превратитесь в животное или начнете требовать моей крови, — пошутила Настя.
Он ничего не ответил. Его карие глаза с золотистыми искрами смотрели спокойно и даже немного задумчиво.
— Я уверен, что там был еще кто-то, помимо нас с тобой.
Дрожь пробежала по Настиной спине.
— Возможно, — уклонилась она от ответа. За окном кафе выглянуло солнце, то и дело мелькали прохожие.
— Я отведу тебя к отелю, если ты не против. — Он посмотрел на нее, чуть склонив голову.
— Спасибо, не откажусь, если вам не трудно.
— Вовсе нет. Ты ведь согласишься поужинать со мной сегодня? Я знаю одну хорошую пиццерию возле площади Сан-Марко.
— Да, было бы здорово.
Из дневника Насти
Было бы здорово? Было бы здорово!!! Да я готова была петь и плясать от счастья. Свидание в Венеции. Свидание с ним в Венеции. С НИМ. С этим необыкновенно красивым и обаятельным мужчиной. Мужчина, пока вел меня к отелю, рассказал кучу историй про Венецию, таких интересных, живых, что казалось, он знал героев своих рассказов. Он умел так говорить, что я невольно ждала продолжения, смотрела ему в рот, ожидая развязки. Какие паузы! В нужном месте он вдруг умолкал так многозначительно, что хотелось немедленно вытрясти продолжение. Рассказывал так, что я покатывалась от смеха или чуть не плакала от огорчения. Город после его рассказов становился еще более реальным, объемным и значительным. Я забыла обо всем, так поглотил мое внимание его рассказ. Смотрела на него, изучала его мимику, жесты, переливы голоса. Мне было хорошо с ним. А от мысли, что вечером мы снова встретимся… Горячая волна накатывала на меня всякий раз, когда я думала об этом. Наше утреннее столкновение растаяло в дымке удовольствия от прогулки, в конце концов, если бы не он, я бы еще долго бродила по Иному городу в тумане.