– Да, – кивнул Саня, стараясь дышать ровно. Адреналину он хапнул немало, судя по виду.

– Не зацепило? – хмурясь, поинтересовался Булат.

– Слегка, – ответил Саня и осторожно прикоснулся к щеке, которую залило кровью. Осколок гранаты прошёл вскользь под глазом. Повезло. Однозначно повезло.

Я начал осматривать Бодрова. Отобрал у него пулемёт и развернул лицом к стене. Сзади, в боку, на пару сантиметров выше ремня, костюм продырявлен и окровавлен. Один из осколков сидит где-то в мышце. Глубоко, потому что идёт кровь.

– Его лечить надо, – поставил вердикт я. – Кровь теряет.

– Это фигня! – взревел Саня и развернулся. – Царапина, и не более! Я в норме!

– Что там? – спросил я, указав в ответвление, в котором засели два бандита.

– Баррикада там, – ответил Саня. – Не прорваться. Может, и зацепил кого. Не знаю.

– Булат, дай рацию, а сам выводи его вниз, – начал командовать я.

После недолгой перепалки удалось утащить Бодрова. Пока я думал, как выкурить бандитов, подтянулись Максим Ефименко и Паша Кузнецов. Последний решил с ходу кинуться в бой, но его удалось переубедить.

– Варианты? – поинтересовался Пашка. – Гранатами закидать думаешь?

Я покачал головой:

– Проще обойти по крыше. Двое остаются здесь, один обходит. Идти нужно со стороны комнат. Дольше, но безопаснее.

– Я пойду! – обрадовался Пашка и начал примеряться к ближайшему окну.

– Да не торопись ты! – начал злиться я. Если до этого всё шло гладко, то сейчас ситуация выходит из-под контроля. Бодров ранен, и это большой минус.

– Пусть идёт Никита, – сказал Максим. – Мы пока пошумим.

– Пусть идёт, – нехотя согласился Кузнецов.

Я подошел к окну, открыл его и с трудом вылез на достаточно пологую крышу третьего этажа. Дворец выполнен в стиле пирамиды, и каждый последующий этаж, начиная с первого, меньшего размера. Четвёртый самый маленький и увенчан крышей-шатром. На крышу четвёртого мне лезть не нужно. Я пойду под ней, по крыше третьего, которая начинается от подоконника. Свалиться не рискую, потому что крыша к концу взлетает вверх. Строители знали, что такое японский стиль. Архитектор тем более.

Спустившись к жёлобу, по которому стекает вода, начал обходить этаж со стороны помещений. По коридору нельзя, потому что увидят.

Первые шесть окон относятся к спортзалу. Следующие восемь, угловые, ведут в пустое помещение. Какая-то мебель присутствует, но её мало. Видимо, для строительства баррикады в коридоре использовали именно эту комнату.

За углом этажа открылся вид на Чистое озеро. Танк Осипова подполз к воротам и занял позицию. Рядом встал французский Хаммер Зубаря. Гастарбайтеры грузятся в автобусы. Совсем скоро вся наша большая компания въедет во двор дворца. Меня не видят. Или видят. Рацию не включаю. Лишний шум не нужен.

Постепенно дошёл до окна, от которого начинается коридор. Шума перестрелки не слышно. Осторожно заглянув, увидел баррикаду. Мебель свалили в конце коридора. Получился небольшой квадрат пространства. В этом квадрате двое не захотевших сдаваться бойцов Пана заняли оборону. Один сидит у стены и зажимает окровавленной тряпкой рану на животе. Рана серьёзная, судя по крови на полу. Второй боец взобрался на баррикаду и держит коридор на прицеле винтовки «FN FAL». Тот самый Трутень. «Кореш» Бодрова.

Как по заказу Максим Ефименко и Паша Кузнецов начали стрелять. Трутень открыл ответный огонь. Окна гасят шум выстрелов. В коридоре должна быть полная задница. Вряд ли Трутень слышит хоть что-то, кроме выстрелов своей винтовки.

Я вынес окно ногой и направил автомат на бойца, сидящего на полу. Он дернулся и замер. В глазах прочитался испуг. Трутень продолжает стрелять, ничего не замечая.

Боец на полу понял мои жесты и оттолкнул свой автомат в сторону. Винтовка Трутня щёлкнула затвором и прекратила стрелять. Наконец-то!

– Ты на прицеле! – громко крикнул я. – Брось оружие!

До Трутня доходило долго: развернулся, увидел меня в окне, испугался и потянулся к разгрузке. Я выстрелил. Выше, не намереваясь убить. Трутень выпустил винтовку из рук, сел на баррикаду и вскинул трясущиеся руки.

Дело сделано. Убивать не пришлось.





Глава 9




– Ты молодец, Никит, – сказал Андрюха, когда всё закончилось.

Гастарбайтеров временно заселили на третий этаж. Благодаря им он наполнился огромным количеством звуков. Таджикам всё интересно. Танк Осипова и Хаммер Зубаря так и остались снаружи, а вот остальную технику, включая четыре автобуса, загнали во двор. Пан связан и оставлен на улице. Одежду ему дали. Ждёт участи всё так же гордо.

– В чём молодец? – нахмурился я.

Я, Боков, Мусин, Нугуманов и Бодров с Ольгой Барковой находимся в одном из гостевых помещений первого этажа дворца.

– Оправдал надежды, – тихо ответил Андрюха.


– Сука, жжёт! – взвизгнул Бодров, лежащий на диване с голой задницей.

– Терпи, – огрызнулась Ольга и продолжила колдовать над раной в боку. – Я пока обрабатываю только. Цветочки это. Начну вытаскивать и будут ягодки.

– А быстрее не можешь? – проскулил Бодров.

Ольга посмотрела на свой чудо-чемоданчик и извлекла из него щипцы с закруглёнными концами. Посмотрев на нас, скомандовала:

– Держите его. Анестезию сделала, но она пока не действует. Пусть терпит.

Вчетвером мы навалилась на Бодрова. Нугуманов придавил ноги. Мусин и Боков заблокировали тело и руки. Мне досталась голова. Вставив тряпку в рот Сани, я сжал челюсть умелым захватом.

– Поехали, – улыбнулась Ольга и погрузила щипцы в рану, в которой засел осколок.

Процедура извлечения длилась секунды три. Бодров выл и пытался вырваться. Успокоился он, как только избавился от осколка. Расслабился и начал тихо постанывать.

– Лучше бы ему в булку попало, а не в бок, – недовольно сказала Ольга. – Оттуда извлекать проще.

– Наша помощь больше не нужна? – поинтересовался я.

– Нет, – ответила Ольга. – Булата и Дениса мне оставьте, а сами можете быть свободны.

– Хорошо, – кивнул я и, посмотрев на Бокова, добавил: – Пошли. Поговорить надо.

Мы вышли во двор, немного прошли по территории и остановились у небольшого сада. Метрах в двадцати от нас, у дерева с ярко-фиолетовыми фруктами, похожими на малину, но размером со среднее яблоко, сидит связанный Пан. К стволу его тоже на всякий случай привязали. Голова упала на плечо. Отключился.

– Что будет с ним? – тихо спросил я.

– Казним, – безразлично ответил Андрюха. – Почему тебя интересует именно это, Никит?

– Потому что меня выбешивает происходящее, – сквозь зубы ответил я. – Мне не нравится ваша жестокость. На недоверие к себе давно забил. Доверяете или нет, плевать. Не будьте жестокими, вот чего хочу.

– Где ты увидел жестокость? – удивился Боков. – Это называется справедливостью. Пану не уготована лёгкая смерть. Из него будут вить верёвки. Не мы. Другие люди, которые давно желают его смерти. Увы, но лёгкой смерти ему не видать. Она будет долгой и мучительной.

– А какую бы ты выбрал? – спросил я, стараясь успокоиться. Конфликт мне не нужен, но, похоже, без него не обойтись.

– Я? – удивлённо хмыкнул Андрюха. – Странно, что ты спросил… Ладно, так уж и быть. Свою смерть я вижу от старости во сне. Это лучший вариант. Худший – пуля в голову, когда её не ждёшь.

– Пуля в голову – лёгкая смерть… – пробормотал я. – Смерть – конец пути. Она страшна. Умирать не хочется. Хочется жить. Верно?

Андрюха кивнул.

– Что будет с Трутнем? – спросил я.

– Тоже казнят, Никит.

– По-другому никак?

– Увы, но нет.

– Хорошо, – кивнул я и спросил: – Почему ты отдал приказ убить бойцов Пана после того, как они сдались? Почему не казнил?

Андрюха пожал плечами:

– Не знаю. План был такой. Менять не хотел. Убить оказалось проще.

– Да, умерли они быстро.

– К чему этот разговор, Никит? – с ноткой подозрения спросил Андрюха.

– Ни к чему, – ответил я. – Просто так.

Мой автомат остался в машине. Надобность в нём отпала, и он вернулся на законное место. А вот пистолет всё ещё при мне. Вытащив его, я прицелился Пану в висок и выстрелил. Главный злодей умер, так и не узнав об этом. Лёгкая смерть, которой не заслужил.

– Ты нахрена это сделал? – спросил опешивший Андрюха. Глядит то на мёртвого Пана, то на меня. – Никитос, рехнулся? Ты зачем убил его?

Я убрал пистолет в кобуру и молча направился ко входу во дворец. На четвёртом этаже, возле баррикады, лежит связанный Трутень. Второй боец, с раной в животе, умер спустя несколько минут, как я обезоружил Трутня. Его застрелил Пашка Кузнецов, избавив от мучений.

У входа во дворец мне попалась обеспокоенная Раиса и спросила:

– Кто стрелял?

Я ткнул себя большим пальцем в грудь и ответил: