— Не понимаю, почему каждый раз опаздываем. Проход будто намеренно ускользает от нас, словно кто-то не хочет пускать меня домой.

— Не тебя, родич, и даже не нас. — Харрор, возвышающийся позади меня горой, сделал шаг в сторону, затем дошёл до Рагхара и, присев на песок рядом с ним, сказал: — Кто-то из ваших не хочет, чтобы люди пришли. Возможно, так решил Совет Старейшин. Уведомить тебя, как ты сам уже понял, они не посчитали нужным. Иерархия, сам понимаешь… Если я не прав, родич, то скажи мне это.

— Зона порталов никогда не создавала мне трудностей для перехода… — пробормотал элитный берсерк, явно раздосадованный происходящим. — Сотни раз переходил с одной стороны на другую…

— Но именно в этот раз возникли трудности, которые почти непреодолимы, — закончил Харрор и встал. Посмотрев на меня, оскалился и прорычал: — Человек Никита, кто-то сильно не хочет, чтобы ты вошёл в портал.

— А если для начала всё объяснить? — попросил я. — Или так и будем скакать по территории, которая огромна и которую вы зовёте зоной порталов?

Мало того, что устал идти в город медведей, так ещё и оказалось, что прийти в него не так просто. Ногами не дойдёшь, на машине не доедешь, на самолёте не долетишь. Мохнатые разумники тщательно упрятали своё жилище, оказаться в нём можно лишь после того, как шагнёшь в портал, которого почему-то всё нет и нет, хотя, по словам Рагхара, он давно должен быть. Две недели элитный берсерк водит нас по горам и болотам, пытаясь успеть к открытию прохода, но пока что чудо не произошло ни разу. Всегда опаздываем, как бы ни спешили.

— Я слезаю! — Витя, пару раз стукнув толстяка Урхарера по макушке единственной рукой, скомандовал: — Давай, тушка, присаживайся, пожрём хоть, пока эти языками чешут. Нам с тобой, простым смертным, их заумные речи всё равно ни к чему. А вот желудок порадовать — это к чему, это правильно!

Витины слова послужили командой к привалу, и разумные медведи охотно занялись обустройством временного лагеря. Тройка берсерков, кивнув на жест Харрора, вошла в ручей, чтобы вскоре вернуться с едой. Минут двадцать пройдёт, и можно будет сытно покушать, а затем отдохнуть на одной из шкур, имеющихся у мишек, или просто на тёплом песочке поваляться.

— Что тебе непонятно, человек? — спросил Рагхар. Он и я, единственные, не занятые делом, так и остались у воды, где совсем недавно, если верить берсерку, был открыт портал, оставивший после себя неведомый запах, который никто, кроме него, унюхать не способен.

— Всё непонятно, потому что нормальных объяснений так и не услышал, — ответил я. — Хотя бы о городе расскажи, где он находится и почему в него можно попасть лишь порталом. А затем обо всём остальном поведаешь, включая то, почему ты чувствуешь порталы и каким образом определяешь, где они откроются.

— Наши предки были властелинами времени, их потомки ими остались. — В лапе Рагхара магическим образом появился шар, сделанный из стекла или его аналога, в центре которого мерцает сиреневый огонёк. Вручив сферу мне, он рассказал: — Это, если использовать ваш язык, можно назвать компасом.

Взвесив в руке кусок стекла размером с бильярдный шар, я нашёл его очень тяжёлым, масса минимум три килограмма, если не больше. Отлично знаю, что стекло и все его аналоги легче. Материал, из которого сделан компас Рагхара, наверное, очень плотный, иначе тяжесть не объяснишь. Даже свинец и ртуть ему не соперники.

— Тяжеловат… — пробормотал я и поинтересовался: — Из чего сделан твой компас, и как он работает?

— Сделан из обычного стекла, но при этом расколоть его вряд ли получится. Тяжесть кроется в конструкции, внутри компаса время бежит немного иначе, нежели снаружи, там оно разделено на два направления и при этом может быть обычным. По сути, в твоих руках, человек, сложнейший прибор, способный работать бесконечно долго, если его не уничтожить. Всех тонкостей не объясню, потому что не учёный и никогда не имел их в роду. Я воин, и для меня важно одно — чтобы компас работал. С порталами аналогично, они работают, мне этого достаточно.

Хмурясь от услышанного, я спросил:

— Как можно разделить время на два направления, но при этом оставить его обычным? И что, по-твоему, значит «обычное время»?

— Отправить в прошлое и замедлить — первое направление. Отправить в будущее, при этом ускорив, — второе направление. Оставить его изначальным, зовущимся настоящим, — это и есть обычное время. Можно создать неограниченное количество направлений, играясь лишь с одним ускорением времени, но, видимо, для того, чтобы компас работал, это не нужно.

Я начал кое-что понимать, но пока смутно. Чтобы уточнить собственные догадки, поинтересовался:

— Определять обычные порталы, с Таурана на Землю и обратно, твой компас не способен из-за разницы природы порталов?

— Да, с ними он не работает, завязан только на порталы, которые ведут домой. Порталы с Таурана на Землю и обратно контролируются Основой и с нашими порталами не имеют ничего общего. Наши пространственно-временные, а их лишь пространственные.

— По части порталов смогли обойти Основу?! Круто, не думал, что ваши технологии столь развиты! Твой компас работает со временем и благодаря этому находит порталы?

— Компас работает благодаря тому, что внутри него постоянно происходит столкновение прошлого и будущего, а снаружи бушует настоящее. Наш дом находится далеко, в него нет иного входа, кроме изменения времени. Мы живём в прошлом и будущем, минуя настоящее, поэтому нас невозможно найти, если мы этого не пожелаем. Благодаря компасу я определяю точку открытия портала. Цвет — индикация. Сейчас ты видишь сиреневый, и это значит, что портал остался в прошлом, его больше не существует. Следующий портал откроется нескоро, когда его открытие приблизится во времени, компас будет зелёным. Всё просто, мы не усложняем себе жизнь.

— А пространственная привязка порталов? Компас её тоже показывает?

— Частично, он ведь не навигатор, а всего лишь компас. Смена яркости указывает направление. Если свечение тускнеет, значит, я отдаляюсь от портала. Ярче — ближе. Многие, я в их числе, кто часто путешествует туда и обратно, со временем становятся чем-то вроде биологических компасов. Наверное, всему виной множество переходов, мы неизбежно вбираем в себя часть энергии порталов. Технологию, которая позволит путешествовать без порталов, пока не создали, но задачи уже положены, когда-нибудь мы сможем силой мысли перемещаться из прошлого и будущего в настоящее и обратно.

— Принцип работы компаса понял, хоть и поверхностно… Хотя нет, ничего не понял, и по ходу, пойму не скоро. Что насчёт твоего дома, Рагхар? Что такого вы сделали со временем, что сумели жить сразу в прошлом и будущем? И как вообще можно было миновать настоящее?

— Мы — потомки властелинов времени, которые не потеряли опыта предков. Воссоздать технологии нам пришлось по одной причине — чтобы выжить. Война, о которой ты знаешь и благодаря которой возникли изгои, никогда бы не закончилась, а если бы и закончилась, то лишь при одном условии, при условии полного самоуничтожения нашего вида. Уйти в прошлое и настоящее, спрятаться в нём ото всех, как от Основы, так и от изгоев, это было правильно. Остаться нейтральными — тоже правильное решение, но нейтралитет наш лишь до поры до времени соблюдается, в случае попыток вмешательства в наше существование Основы или изгоев мы переходим к активным действиям, вплоть до уничтожения, если оно потребуется. Основа не раз пыталась дотянуться до нас, но каждый раз обламывала цепкие коготки, потому что мы были готовы к её появлению. Возможно, что среди нас есть её агенты, но влияние их ничтожно, поэтому Основа может только строить против нас козни, но воздействовать у неё не получится. Пока не получится, конечно же, ведь Основа не успокоится и когда-нибудь найдёт нужный инструмент, которым вернёт обнаглевших детишек под своё крыло.

— Хорошо рассказываешь, интересно, вот только не о том, что хотелось бы услышать. Я спросил не про ваши отношения с Основой и изгоями, а про время. Объясни мне, как можно быть сразу в прошлом и будущем, при этом минуя настоящее. Или ты сам не понимаешь этого?

— Генератор хаотичных временных скачков, вот что помогает нам оставаться недоступными для Основы и изгоев, если мы сами не пожелаем встречи. Зона порталов — это участок пространства, который мы зовём своим домом, но сейчас его невозможно увидеть, потому что наш дом, в прямом смысле этого слова, не существует. Он есть в прошлом и есть в будущем, но в настоящем его нет и не будет, пока мы не пожелаем. Пространственно-временной карман — близкий в вашем языке термин. Понимаешь?

— Нет, не понимаю, сложно это. — Я взял в руку небольшой камушек и подкинул в воздух. Поймав, сказал: — Этот камень — ваш дом, будем так считать. Объясни, как его можно отправить одновременно в прошлое и будущее, чтобы он пропал из настоящего.

Качнув головой, Рагхар ответил:

— Мне не под силу объяснить тебе принцип работы генератора хаотичных временных скачков. Знаю лишь то, что он бросает кусок пространства, который мы зовём домом, то в прошлое, то в будущее, каждый раз хаотично изменяя длину временного перемещения. Энергию он так же берёт из времени, сталкивает прошлое с будущим, тем самым подпитывая сам себя. Очень сложное устройство, но зато надёжное, работает много времени, при этом не требуя обслуживания.

— После всего, что пережил, меня сложно чем-то удивить. Самым грандиозным впечатлением был корабль Основы, благодаря которому я отправился в собственное прошлое. После всё было блеклым, казалось обыденным, но сейчас я могу смело сказать — Рагхар, ты удивил меня своим рассказом. Если вы и правда общаетесь с временем на «ты», то можете смело называть себя сильнейшими. Основа, уверен в этом, даже нынешняя, такие фокусы вряд ли способна устроить. Сталкивать прошлое с будущим, чтобы получать из этого столкновения энергию, — немыслимо! Да, дела, а на Земле сейчас новые айфоны продают, втулки в унитаз смывают, черные белых унижают и гомосексуализм боготворят…

— Кто знает, может, всё именно так, как ты говоришь, и сейчас мы самые сильные в двух мирах. Самое главное, что мы не Основа, никогда не мнили себя Богами. Вмешиваться в развитие другого разума для нас считается тяжким преступлением. Нейтралитет, и только он.

— Вечно нейтралитетом сыт не будешь и вечно прятаться не сможешь.

— Да, согласен с тобой, навечно не спрячешься, но нам и не нужна вечность, потому что мы развиваемся и сами не знаем, что будет через несколько тысяч лет. Вдруг всё сложится так, что больше не нужно будет прятаться. Основа не вечна, её конец близок, и надеемся, что он наступит совсем скоро.

— Ваших сил хватит, чтобы уничтожить Основу?

— Не имею права отвечать на подобные вопросы, Никита. Давай закончим этот диалог.


— Да, — кивнул я. — Давай закончим, но перед этим я дам тебе одну интересную идею. Тебя не пускают домой, потому что ты не один. Попробуй вернуться в одиночку, а уже после, когда всё решишь там, в своём упрятанном среди времени мире, придёшь за нами. Как тебе такой расклад?

— Я думал об этом и если проход так и останется закрытым, то придётся пробовать возвращаться одному…





* * *


— Помнится мне, что кто-то о знахарях речи вёл, и в речах тех говорилось, что вылечат меня, мол, будешь ты, Витенька, здоров, как прежде, и даже лучше! — Инвалид не изменяет своей привычке, при малейшей возможности напоминает об обещанном, да в такой форме, будто ему все вокруг обязаны. — Где хвалёные медвежата, умеющие лечить всё и вся? Где этот чёртов город, в который мы так долго шли, но так и не пришли? Где этот засранец Рагхар, который обещал вернуться, но в итоге свалил, и о нём нет ни слуху ни духу уже несколько дней? Кто-нибудь из вас может ответить на мои вопросы?

— Вить, не начинай, — попросил я, загорающий на песчаном речном пляжу, который нам посчастливилось найти пару дней назад. — Вопрос ты этот задавал много раз, ответов на него не получал ни разу, так что смысла повторять его нет. Забей уже на всё!

— Нет, Ник, смысл есть, для меня есть, потому что вы даже представить не можете, как это важно. Если бы вам довелось побывать в моей шкуре, то, уверен, думали бы иначе, но вы не были инвалидами, вам меня не понять!

— Согласен, мне тебя не понять, и надеюсь, что понимать не придётся. Извини, но быть инвалидом в мои планы не входит, мне здоровым хорошо. Дочь или сын у меня скоро родится, папка ребёнку нужен, без папки никак.

— В зад сунь себе свои извинения, я не прошу ни извиняться, ни понимать меня. Всё, что прошу, это ответы! И насчёт папки, чтобы ты не беспокоился, скажу тебе, что краля твоя уже по-любому кому-нибудь подмахнула, а если и не подмахнула, то минимум орально ублажила! Будь уверен, как разродится, так сразу подмахнёт! Рожки у Ермака будут такие, что любой олень обзавидуется!

Приподнявшись, я посмотрел на сидящую у воды статую-Харрора и спросил:

— Броня, не желаешь ответить на Витины вопросы?

Берсерк слегка качнул головой и прорычал:

— Нет, не желаю, потому что ответить на них не могу. Я не раз говорил, что мы не способны повлиять на суть вещей. И да, мы все признали ошибку, мы все за неё извинились. То, что наши собратья не желают нас пускать, от нас не зависит.

— Запарил ты одно и то же твердить! — взвизгнул Витя. — Сунь свои извинения в свой бронированный зад и в задницы всех остальных запихнуть не забудь! И да, в зад Ермаков тоже что-нибудь сунь, чисто для компании!

— Когда-нибудь они открутят тебе голову, Вить, — сказал я и снова лёг на песок. — Открутят, засунут в одно место и будут наслаждаться тишиной. Я, кстати, буду этому рад. Жаль, что ты этого не узнаешь, без головы ведь не живут.

Солнце пропало, сменившись тенью. Причина простая — рядом со мной появился толстяк Урхарер.

— Непрозрачный, в сторону отойди, — попросил я. — Загорать мешаешь.

Выполнив просьбу, медведь, имя которого переводится как Повелитель Разума, заговорил:

— Мы, когда приняли решение найти своих сородичей, не знали точно, позволят нам вернуться или нет. Надеялись, что позволят, а если бы не позволили, то попытались бы войти силой. Увы, но мы не знали главного — всё изменилось, и при этом настолько, что будь нас хоть тысячи, вернуться без разрешения нам не дано. В нашей памяти всё иначе, там нет пространственно-временного кармана, в который спрятались наши высокоразвитые сородичи. Всё изменилось, и об этих изменениях нас не уведомили. Мы были изгоями, мы ими остались.

— Вы не изгои, вы хуже, вы никто! — крикнул Витя. Чувства меры у него нет, часто перегибает палку.

— Да, для таких, как Рагхар, мы никто. И для всех остальных тоже. Но разве мы виноваты в этом? Мы всего лишь дети тех, кто был виноват. Великих ошибок нам совершать не довелось. Если бы нам позволили всё изменить, то шанса бы не упустили.

— Дети в ответе за ошибки родителей. — Витя немного успокоился, или его намеренно успокоил Урхарер, которому под силу влиять на эмоции. — Но я согласен с тобой, толстый, шанс исправиться вам дать можно, ведь не вы косячили, а ваши папки-деды-прадеды. Будь я одним из главных среди этих высокоразвитых мохнатых, то проголосовал бы «за», однозначно «за». Мечты, всё мечты, потому что вряд ли мишки, составляющие Совет Старейшин, думают так же, как люди. Мы хоть и похожи, но разные.

— В этом ты прав, человек, мы разные, — согласился с Витей Урхарер. — Но не стоит расстраиваться раньше времени, ведь не всё так плохо. С одним из высокоразвитых сородичей мы уже встретились и убедились, что он вполне нормально к нам относится. Быть может, остальные отнесутся так же, и проход вскоре будет открыт. Мне кажется…

— Не отнесутся, — перебил сородича Харрор, решивший поучаствовать в разговоре. — Встретившись лишь с Рагхаром, ты подумал, что все остальные могут быть такими же, но это не так. Те, кто решает, впустить нас или нет, находятся наверху, а Рагхар внизу. Он лишь пограничный страж, даже не разведчик, мелкая пешка, которая не имеет права противиться решениям совета.

— Слишком крут твой многоюродный братец для пешечки… — пробормотал я. — Если такой, как он, всего лишь пограничный страж, а это, как мы поняли, должность так себе, то какими спецами являются разведчики и все, кто стоит выше в иерархии?

— Ты говоришь о разных вещах, Никита, — прорычал Харрор. В интонации я отчётливо услышал досаду и поспешил попросить:

— Проясни, в чём я ошибся.

— Ты считаешь, что быть хорошим воином и хорошим подчинённым — одно и то же, но это не так. Рагхар, мой брат, безусловно, хороший воин, хоть и показал он нам лишь часть своих возможностей, вершину айсберга продемонстрировал. Наш с Рагхаром род всегда славился хорошими бойцами, и первые берсерки, появившиеся в роду, славы предков не потеряли. Я лучший среди изгоев, равного мне не сыскать. Рагхар, уверен, пусть не лучший среди таких же, как он, но наверняка один из лучших. Навыки, увы, не делают ни его, ни меня покорными. Все наши предки, и мы в их числе, обладали одним качеством — любили и продолжаем любить действовать на собственное усмотрение, игнорируя приказы стоящих выше в иерархии. Рагхар стал стражем, а это самое низшее звание в иерархии, он не раз ослушивался старших…

— Самодур твой Рагхар! — воскликнул Витя. — И ты, Харрор, тоже самодур!

— Рагхар может пройти против Совета Старейшин? — поинтересовался я. Разговор стал интересным, поэтому пришлось сесть. — Что с ним будет, если он встанет на нашу сторону?

— Я не Рагхар, мне не ведомы его решения, — ответил Харрор. Вполне ожидаемый ответ, ждал его, поэтому спросил иначе:

— Если случится так, что Рагхар станет неугодным для Совета Старейшин, то его уничтожат?

— Это мне тоже неведомо, человек. Я не являюсь членом Совета Старейшин, мне неведомы их решения. Могу сказать…

Рывок Харрора был молниеносным. Берсерк, подняв брызги песка, пропал из виду, чтобы тут же появиться рядом с Урхарером. Причиной, которая заставила его действовать столь быстро, стала выпущенная кем-то стрела. Предназначенная толстяку, она нашла цель в бронированной груди берсерка, без труда пробив её насквозь.

Угрх, появившийся за моей спиной, уже успел сгрести в охапку Витю и рванул в сторону, к кустам понёсся, они помогут укрыться от неведомого стрелка.

Меня хватать никто не стал, но без защиты я не остался, потому что два берсерка из свиты Харрора практически зажали щитами. Приятного в этом мало, но зато есть большой плюс — защита отличная.