Рагхар молча протянул лапу, и тут же последовал удар саблей, идеально рассчитанный, цель которого пустить немного крови. Оставив рану на лапе родича, Харрор точно так же порезал себя. На землю начали капать капли крови, быстро превратившись в ручейки. Уверен, что даже потеря ведра крови для медведей — полная ерунда, ведь при их размерах её у них много, целая фляга, а может, и больше.

Очерчивая круг радиусом метров в десять, берсерки оставались снаружи него. Закончив, остановились и спокойно занялись каждый своей раной. Урхарер тихо пояснил:

— Берсерк способен контролировать регенерацию. Сейчас Харрор и Рагхар залечивают каждый себя. Учитывая, что порезы небольшие, много времени для восстановления не потребуется.

— Да поняли мы, что берсерки, и полтела потеряв, восстановиться могут, — буркнул Витя, а затем негромко затараторил: — Харрор это хорошо показал, после того как побывал в пасти вакши и стал похож на кусок медвежьего фарша. Всего несколько дней прошло, а он уже как новый и даже броню восстановить сумел. Фантастика!

— Берсерки имеют предел, они тоже смертны, — сказал Угрх, смотрящий на сородичей с неподдельным восторгом. Всё его беспокойство давно улетучилось, сменившись азартом.

— Это мы тоже поняли! — заметно осмелев, Витя махнул на Угрха рукой и поинтересовался: — Когда уже драка начнётся? Я понимаю, прелюдии тоже важны, но нельзя же их так затягивать!

Затрещина от толстяка Урхарера не заставила себя ждать, и от её мощи голова Вити только чудом осталась на плечах. В сознании он остался, но заметно поплыл. Нокдаун.

Моя копилка знаний стала чуть больше благодаря Урхареру. Теперь известно, что регенерация берсерков не самостоятельная способность, а полностью контролируемая ими. Если требуется, то раны можно не залечивать. Так же, уверен в этом, берсерки могут бросать все силы на лечение важных ран, при этом игнорируя другие, неопасные. Уже много времени варюсь в одном котелке с разумными медведями, но каждый раз узнаю о них что-то новое. Сколько ещё загадок они хранят? И сколько из них мне суждено разгадать?

— Моя правда не позволяет мне отступиться от мести! — прорычал Харрор и точным броском вернул саблю Рагхару. Тот, поймав её непринуждённо, тоже прорычал:

— Моя правда говорит мне, что отказать родичу не имею права! Хотим мы этого или нет, но судьба сделала нас врагами. Сегодня мы получили шанс закончить вражду. Шанс не будет упущен! — Медленно повернувшись и посмотрев мне в глаза, Рагхар объяснил: — Человек Никита, ты и твой спутник назначены судьями. Я прошу вас быть разумными и судить без предвзятости. Мы расскажем вам всё, что знаем, а затем приступим к поединку. Первым будет говорить Харрор, я передаю ему это право.

— Спасибо, родич! — Харрор чуть поклонился и сделал шаг. Оказавшись внутри очерченного кровью круга, зарычал: — Ступив в круг поединка, даю слово, что буду честным и всё, что скажу, будет абсолютной правдой. Моя рука — рука моего предка. Мои действия — действия моего предка. Приготовитесь слушать мою правду, судьи! Моё имя Харрор, но пока идёт суд, я откажусь от него и стану своим предком, имя которого на языке людей звучало как Храург. Отныне и до конца суда все, кто обращается ко мне, должны помнить моё имя и не допускать ошибок. Я Храург, и я зову на суд своего родного брата, Раурха!

Рагхар молча вошёл в круг, поклонился Харрору-Храургу и сказал:

— Моё имя Рагхар, но сейчас оно может быть забыто, потому что на время суда и до момента, пока он не закончится, я стану своим родичем, Раурхом. Прошу помнить это и не ошибаться. Безмерно рад приветствовать своего родного брата, Храурга! Судьба сделала нас врагами, но она смилостивилась и дала нам шанс всё изменить. То, что было давно и осталось в нашей памяти, возродится здесь и сейчас! Начинаем!

Мне, человеку, сложно ориентироваться в именах берсерков. Ориентироваться в именах их предков задача ещё сложнее, поэтому для себя я кое-что упростил, благо имена у мишек похожие. Рагхар — это Раурх. Харрор — это Храург. Всё, в принципе, проще, чем казалось вначале.

Берсерки подошли к центру круга и сели в него спинами друг к другу. Первым заговорил Харрор, каким-то образом сумев изменить голос, он стал более мягким, вся грозность на нет сошла, сменившись плавностью и мелодичностью. Никогда бы не подумал, что медведи умеют говорить голосами предков настолько буквально.

— Моё имя Храург, и на мою жизнь выпало немало испытаний, потому что она началась во время рассвета нашей цивилизации и закончилась, когда на горизонте появился закат. Являясь вторым сыном, я не имел права возглавлять род после смерти отца, поэтому, когда его не стало, старшим в роду стал старший брат Раурх. У меня, как и у моего брата, были сыновья, но об их судьбе мне было не суждено узнать, потому что случилось самое страшное, что могло случиться, — война. Мой брат, Раурх, тоже не избежал той войны. Два родных брата из великого рода встали плечом к плечу и отправились убивать себе подобных. Братоубийство, вот во что впоследствии вылилась та война. Изначально всё было не так, изначально цели были другими.

Харрор замолчал. Несколько секунд прошли в тишине, а затем заговорил Рагхар, который также изменил свой голос до неузнаваемости:

— Моего отца звали Рорх, и у него было двое сыновей. Я, старший сын, получивший имя по линии отца и звавшийся Раурхом. Мой младший брат, Храург, права на родовое имя не имел и получил имя от рода Матери, которую звали Хакхара. Всё это рассказывается не просто так, а с одной целью — не запутать судей. Имена от рода всё ещё можно отследить, потому что мой род, и род моего брата, пока не прервался. Мой потомок носит имя Рагхар, которое берёт начало от моего имени и имени моего отца. Потомок моего брата Храурга зовётся Харрором, линия его матери укрепилась и пока не прерывалась.

— Спасибо за внесение ясности, брат Раурх, — слегка кивнув, сказал Харрор-Храург и затянул многоминутную повесть: — Наш отец, Рорх, был главой великого рода, чья история началась ещё до появления проекта «Основа». Война — это то, чем всегда жил наш род и продолжает жить. Редчайшее явление — никогда, за всё время существования нашего рода, не было генетических сбоев, вследствие которых появляются берсерки. Увы, но как теперь известно, генетический сбой произошёл, и при этом дважды, два последних потомка из некогда великого рода никогда не смогут произвести потомство, потому что оба являются берсерками. Потомки Рагхар и Харрор станут последними звеньями цепи, протянувшейся на миллионы лет существования нашего рода.

Нет смысла упоминать все взлёты и падения нашей расы, их было множество, всех не перечислить. Важен лишь последний, вследствие которого мы имеем настоящее, в котором живут наши потомки. Наш отец, Раурх, стал одним из первых, кто положил начало закату, потому что случилось то, что всегда случалось, мы попытались вновь быть независимыми. Мы захотели жить как раньше, без контроля, без Основы, которая была, есть и будет единственным органом, управляемым всем и вся. Эта планета, Тауран, наш дом, и материнская, Земля, с начала проекта «Основа» так и не смогли обрести независимость. Основа выше, она всё контролирует.

Мой отец погиб, а вместе с ним погибли и все, кого он вёл на бой против Основы. Тысячи и миллионы таких, как мы, шли биться с невидимым врагом, который выбрал для войны простую тактику — невмешательство. Война с Основой была на самом деле лишь войной с себе подобными. Общество разумных медведей пришло к закономерному итогу, расколу на две части. Первая часть, сумевшая сохранить частицу былого величия, существует до сих пор, и потомок моего отца, берсерк Рагхар, относится к ней. Вторая часть, цель которой была и есть уничтожить Основу, стала изгоями, не имеющими права на развитие. Если бы я не был убит собственным братом, то стал бы изгоем, как мой потомок Харрор.

Рагхар-Раурх, убедившись, что продолжения не будет, тихо заговорил:

— После гибели отца в начинающейся войне мне пришлось занять место главы рода. По праву, потому что я был старшим братом. Некоторое время мой брат Храург сражался со мной плечом к плечу, но затем перешёл на другую сторону, потому что понял, что войну с Основой нам не выиграть. Вдаваясь в историю той войны, мне и моим потомкам известно главное: мы не воевали с Основой, и даже больше, Основа не знала, что ей объявили войну. Уничтожая друг друга, руша цивилизацию, верша самогеноцид, мы верили в то, что выдумали сами себе. Никто из тех, кто погиб в той войне и кто сумел выжить, так и не доказали вмешательство Основы. Его не было, даже малейшего. Мой брат, который принял смерть от моей руки, так не считал. Цель его жизни даже на момент смерти осталась неизменной, война с Основой, и точка.

— Всё, мозги кипят! — Витя несколько раз стукнул ладошкой по лбу и заявил: — Не знаю, как всё это понимать, даже бутылка тут не поможет. Кто-нибудь подскажет мне, раз мы с Ником судьи, то можем вносить некоторые корректировки в ход суда? Вопросы задавать нам можно?

Не могу не согласиться с Витей, прав он, всё очень сложно. И насчёт бутылки тоже прав, с ней путаница только усилится. Трезвый ум, без него никак.

Угрх, явно недовольный вмешательством инвалида, тихо ответил:

— Суд подразумевает вопросы от судей. Вы оба судьи, поэтому можете спрашивать.

— Восхитительно! — Довольно потерев ладошки, Витя спросил: — Рагхар… эм-м-м… то есть Раурх, своего братца, Храурга, завалил, верно?

Харрор и Рагхар медленно встали и повернулись к нам с Витей. Первый, кивнув, сказал:

— Да, я был убит своим братом, при этом убит без предупреждения, ударом в спину. Это было предательство с благими намереньями.

— Родного брата в спину пырнуть, да с благими намереньями, такое себе… — пробормотал Витя.

Положив руку на его плечо, я попросил:

— Помолчи немного, надо более конструктивные вопросы задать. — Посмотрев на медведей, я спросил: — Родич Харрора был убит родичем Рагхара, в этом нет ничего непонятного. Пусть удар был в спину, или это был выстрел, суть от этого не изменится. Важно другое, причина того убийства, ведь для того, чтобы брат решил убить брата, должно случиться что-то такое, важность чего будет величайшей, легко затмевающей любовь родича к родичу. Расскажете причину?

— Да, — кивнул Харрор-Храург. — Причина была следующей — я свято верил в войну с Основой, и даже факт того, что нас осталось ничтожно мало, что мы вот-вот полностью истребим сами себя, не мог остановить меня. Я был последним, кто держал сопротивление, кто возглавлял его. Незадолго до моей смерти война почти пришла к закономерному итогу, должно было случиться последнее сражение, на одной стороне которого были мы, те, кто против Основы, и на другой стороне был мой брат, который переметнулся на сторону, считающую, что Основа — лишь причина войны. Сейчас, спустя время, понимаю, что брат был умнее меня и видел истину. Основа не причастна к случившемуся, мы сами уничтожили себя, мы всегда делали так, все взлёты и падения нашей расы — результат наших действий. Основа, нельзя говорить о том, что она не вмешивается, она вмешивается, но лишь для корректировки и спасения нас от полного уничтожения.

Закончив говорить, Харрор кивнул Рагхару. Тот, кивнув в ответ, заговорил:

— Мой брат и остатки сопротивления готовились к битве с нами, но нам эта битва была не нужна, потому что остатки сил мы бросили на восстановление цивилизации. Весь материк горел, наши города были уничтожены, хаос пришёл к власти. Добить сопротивление для нас значило одно — окончательно и бесповоротно погибнуть самим, потому что силы остались примерно равными. Я пошёл на хитрость и попросил младшего брата тайно встретиться. Не ожидая от меня предательства, он пришёл. Удар в спину — образное выражение, потому что там было всё иначе. Я вызвал брата на поединок. Цели убить не было, хотелось образумить, но те, кто стоял выше меня, решили иначе. Совет Старейшин отправил следом за мной убийцу, и он убил моего брата. Моя вина в том, что я знал, что такой исход возможен. Всё можно было изменить, нужно было пойти против Совета Старейшин, но мне не хватило смелости. Изгоев могло не быть, если бы я не испугался.

— Всё вполне понятно… — пробормотал я. — За исключением одного, зачем нужен поединок? У нас, людей, есть одна поговорка…


— Кто старое помянет — тому глаз вон! — воскликнул Витя. — Так что решение судей простое, забыли старые обиды, помирились, обнялись!

Харрор, посмотрев на меня, спросил:

— Ждём твоего решения, судья.

— Аналогично, — ответил я. — Витя прав, вражда давно потерялась во времени, так что вам придётся помириться.

— Это невозможно. — Харрор продемонстрировал чудесным образом появившийся в лапе меч и разорвал дистанцию до Рагхара. Поймав брошенный берсерком из его свиты щит, прорычал: — Я обязан отомстить за родича, поэтому поединка не избежать. Рагхар, берегись, я иду!

Сравнивая Рагхара и Харрора, несложно заметить, что первый выше, более пропорционально сложен и двигается заметно элегантнее.

Харрор — бульдозер. Рагхар — сверхманёвренная бронемашина с высочайшим уровнем защиты, как динамической, так и статической. Шансы на победу, можно не сомневаться, у изгоя почти нулевые. Я видел каждого в бою и хорошо знаю, на что они способны. Там, где Харрор завязнет, как пистолетная пуля в бетоне, Рагхар пройдёт, как раскалённый нож сквозь масло. Недавняя схватка с ящером вакши ещё свежа, и если бы в ней участвовал Рагхар, то потерь бы не было, только чистая победа.

Харрор вооружён массивным мечом, который постоянно находится в движении, описывая замысловатые фигуры и порой даже пропадая из виду. Берсерк-изгой способен на большее, ему по силам так закрутиться, что ни его самого, ни меча человеческий взгляд не сможет заметить, но пока он этого не делает, силы экономит, ждёт атаки сородича или пытается дождаться выгодного момента для собственной атаки.

Рагхар — нерушимая твердь, непоколебим как гора, просто стоит и ждёт. Сабля, покоящаяся в ножнах, покидать их не торопится. Уверен, что для того, чтобы обнажить клинок, берсерку понадобятся доли секунды. Он быстр, уникально быстр, быстрее его я пока не встречал никого!

— Меняю правила поединка! — спокойно, но с холодной грозностью в голосе прорычал Рагхар. — Биться один на один нечестно. Мой предок предал твоего предка, и в том предательстве он был не один, хоть и до последнего надеялся, что сможет всё решить мирным путём. Твой предок, Харрор, который носил имя Храург, был убит моим предком, но не его руками, а руками Совета Старейшин, отправившего убийцу. Твой право требовать честного поединка, и я не могу тебе в этом отказать. Свита берсерков-изгоев, которых ты привёл за собой, может войти в круг из крови и помочь тебе совершить суд. Так будет по справедливости, и так шансы на твою победу возрастут, из отрицательных станут нулевыми. Ноль, сам знаешь, лучше, чем минус.

Высокомерие, с которым говорил Рагхар, скорее всего, было напускным и цель преследовало одну — разозлить Харрора. Получилось, потому что тот, прежде чем броситься в атаку, проревел на весь лес:

— Сам справлюсь!

Наверное, если бы на пути берсерка-изгоя стоял танк, то он бы отрубил ему ствол по самое основание, столь яростной, мощной и быстрой была атака, но Рагхара это не испугало, он просто ушёл с линии атаки, показав немного фантастики — скорости моего зрения не хватило, поэтому выглядело всё так, будто берсерк телепортировался на три метра в сторону. Меч Харрора рассёк воздух впустую, но он не растерялся и снова атаковал.

Удары наносятся один за другим, но не достигают цели. Рагхар, как бы ни пытался достать его Харрор, всегда уходит. Сабля по-прежнему в чехле, нет пока в ней нужды и вряд ли вообще возникнет. Убивать элитный берсерк и без оружия может…

Первое применение щита как дополнительного оружия было с небольшим отвлекающим манёвром, Харрор «приучил» Рагхара к тому, что щит является чем-то вроде брелока, болтающегося на левой лапе, а затем ударил им в рассекающей манере в тот момент, когда берсерк в очередной раз уходил с линии атаки. Все заметили, что Рагхара зацепило, и все услышали лёгкий лязг, напоминающий касание металлом по керамике. Нижняя кромка щита заточена до состояния лезвия, и именно ею прилетело по правой нижней конечности элитного берсерка.

Не растерявшись и ловко разорвав дистанцию, Рагхар замер и, посмотрев на приличную царапину, оставшуюся на броне, с восторгом воскликнул:

— Браво, родич! Ты достал меня, смог перехитрить! — В лапе берсерка появилась сабля, и её лезвие тут же размазалось, став почти невидимым. Он с хорошо прослушивающейся насмешкой в голосе спросил: — Попробуешь теперь достать меня?

Харрор молча рванул в атаку. Рагхар тоже пошёл навстречу, опоздав всего на мгновение. Оба берсерка превратились в безумные смерчи, проследить хоть какое-то движение которых просто невозможно. Лязга клинков, что странно, не слышно.

Все, и мы с Витей, и Угрх с Урхарером, и даже берсерки Харрора, не моргая смотрят поединок. Секунды проходят одна за другой, но смертоносный танец не прекращается. Звуков касания металла о металл по-прежнему не было, а это значит, что клинки пока не встречались. Рагхар продолжает издеваться над Харрором, не понимая, что это может сыграть с ним злую шутку.

Звук был таким, словно кувалдой по рельсе влупили. Результатом звука стала остановка обоих берсерков. Рагхар замер в стойке, с отведённой назад для удара правой лапой с саблей и выброшенной вперёд пустой левой. Поза Харрора менее комфортная, лежит на спине, по возможности закрыв себя щитом, на котором прямо в центре имеется неслабая вмятина.

— Рагхар ударил в щит лапой и смял его… — тихо сказал Угрх, стоящий рядом со мной. — Он сильнее, чем я предполагал. Намного сильнее…

— Я не хочу биться с глупым родичем, который чувство собственной важности ставит выше всего остального. — Рагхар убрал оружие и протянул лапу, чтобы помочь Харрору встать. Получив от изгоя отказ, по-человечески усмехнулся и продолжил говорить: — Харрор, ты должен воспользоваться моим предложением, потому что только оно поможет тебе победить. Пусть все берсерки бьются со мной!

— Нет! — Харрор, успевший встать, бросился на противника и снова оказался лежачим на спине. Как это произошло, осталось загадкой, надо было всё снимать на видео, чтобы затем в замедлении посмотреть.

— Мой родич предал своего родного брата. — Рагхар переместился в край круга и продолжил говорить: — Поединок один на один в таком случае просто неправильный. Бейтесь вместе, так у вас будет больше шансов на победу. Покажите, на что вы способны! — Вскинув лапы, Рагхар взревел: — Изгои, я жду! Покажите, на что вы способны!

— И много там, куда мы идём, таких как он? — тихо спросил я у Угрха, кивнув на элитного берсерка.

Ответ удивил:

— Много. Там все берсерки такие.

— И все такие высокомерные?

— Нет, никакого высокомерия. То, что сейчас делает Рагхар, нельзя назвать высокомерием, потому что я вижу обратное, он всеми силами пытается сделать так, чтобы Харрор выиграл. Если Харрор выиграет суд, то это закончит кровную вражду. Если выиграет Рагхар, то вражду нельзя будет считать законченной, ведь предок не отмщён. Рагхару придётся проиграть.

— В схватке один на один нельзя это сделать? — поинтересовался я.

— Нет, ведь родовую память не обманешь. Каждый бьётся так, как умеет, поддаваться нельзя. Харрору нужно одолеть Рагхара, по-настоящему одолеть. Плохо, что это почти невозможно.

— Я принимаю твои условия, родич! — Харрор медленно поднялся и, посмотрев на стоящих в ожидании берсерков, скомандовал: — Войти в круг суда и приготовиться к бою!

Хоть и понимаю, что дело может закончиться плохо, но не могу не восхищаться происходящим. Я, совсем скоро, стану свидетелем боя семи берсерков-изгоев с одним элитным. Правильно говорят, что мужчины до самой старости остаются детьми. К разумным медведям это, кстати, тоже относится…

Рагхар — элитный берсерк, и это отлично видно по манере поведения. Даже окружённый семью противниками, он ничуть не выглядит испуганным. Для него словно ничего не изменилось, и я уверен, даже если противников будет тысяча, на внешнем облике это никак не скажется. Непоколебимая гора, сплошь состоящая из спокойствия, вот кем является Рагхар. Наверно, таким он будет даже на пороге смерти.

Семь мечей и семь щитов против одной сабли — расклад не очень прекрасный. Берсерки-изгои взяли берсерка-элитника в полукольцо, и теперь у последнего только два варианта: либо покинуть круг суда, либо пойти в атаку и попробовать разбить строй врагов, которые стоят почти щитом к щиту. Скорее всего, случится второе, потому что на первое Рагхар никогда не пойдёт. Для берсерка быть убитым лучше, чем быть трусом. В тысячу раз!

Строй изгоев слегка подался на Рагхара, и это сработало как спусковой крючок, сабля и элитный берсерк размазались, показав всем, что смертельный танец начался.

Звон, будто над нами повесили пару десятков колоколов и теперь кто-то стучит по ним кусками толстой арматуры, ударил по ушам и заставил машинально зажать их ладонями. Плохо понятно, что делает Рагхар, потому что ни его самого, ни его оружия, разглядеть невозможно. Зато отлично видны Харрор и его берсерки, строй они не удержали и сейчас пытаются хоть как-то приостановить взбесившегося Рагхара. Получается у них плохо, потому что трое уже сменили вертикальное положение на горизонтальное. Оставшиеся четверо, включая Харрора, размахивают мечами во все стороны, не забывая прикрываться щитами. Большая часть звона — их лап дело, в суматохе часто цепляют друг друга и бонусом ловят удары Рагхара. Основная часть повреждений пока уходит по щитам, но вскоре может и до членовредительства дойти.

Одни падают, другие встают, чтобы снова лечь, а затем опять ненадолго подняться и опять быть сбитыми с ног. Рагхар жалеет изгоев, это понятно всем, потому что если бы он захотел, то в несколько секунд бы перемолол их, как жернова молят зерно. Круг, пусть и большой, для схватки гигантов маловат. Покидать его, как я понял, категорически запрещено. Что будет, если кто-то выйдет за очерченную кровью границу, неизвестно. Предполагаю, что права войти обратно вышедший не имеет.