— Со мной пойдёшь, — тут же решил Росс, потому что понял — эту войну ему не выиграть.
На улице свежо и пахнет цветами. Вода в шаговой доступности, нужно лишь обогнуть стену кустарника, спуститься по деревянной лесенке, и окажешься на песчаном берегу реки. Сделать из гостиницы, построенной на берегу реки Тихая, больницу и отдать её под руководство Ольги Барковой было правильной идеей. И плевать, что посёлок Двойка лишился некоторой части доходов, они всё равно расходы на содержание не перекрывали. Гостиница работала в убыток, зато теперь больница пользу приносит.
Не без помощи Росса сев на лавочку, наплевал на боль и вдохнул полной грудью. Справившись с негативными ощущениями, сказал:
— Приятно чувствовать себя живым. Ещё бы быть нужным — вообще больше ничего не надо в жизни. Мы возвращаемся к разговору или начнём мусолить другую тему? Ты, дядь, что-то про сумму контракта говорил, мне она интересна. Сколько там кредитов Светлое Будущее готово выложить за наши головушки?
— В десять миллионов оценили меня и в сотню тебя, если нас доставят в Иерихон живыми. За мёртвых только половина. — Росс усмехнулся. — Даже обидно, что меня такой дешёвкой выставили.
Новость из разряда «услышал не то, что ожидал». Что-то не так, что-то не складывается.
— Суммы смешные, потому что в прошлый раз были миллиарды, и при этом…
Так, а вот и всё сложилось, не буду продолжать, потому что дураком окажусь. Лучше спрошу:
— Ты, дядь Вов, Лейну что продал? Товар — его жизнь?
— Другого он бы не купил, это единственный товар, который интересует Короля Наёмников. Информацию о готовящемся свержении себя любимого Лейн воспринял сухо, это было понятно даже при телефонном разговоре. Но потом, когда от него прибыл посыльный, всё встало на свои места. Светлое Будущее прослушивало Короля Наёмников и само себя выдало. Как я понял, Лейна пытались убрать на скорую руку, но ничего не вышло. Теперь он в безопасности, а ещё он нам обязан, обязан до гробовой доски. Максимальная помощь — вот расчёт за предоставленный нами товар.
— Это был мой товар… — я не сдержал обиды, она прозвучала в голосе так же отчётливо, как грохочет выстрел из ружья в утреннем лесу. — Ты, дядь Вов, всё забрал у меня… Я хотел встретиться с Лейном, но мне не позволили… Я хотел, чтобы у меня были друзья… Хрен тебе, Ермаков… Зачем ты так со мной? За что? Почему?
Росс придвинулся, аккуратно, чтобы не доставить боль, обнял меня за плечи и сказал:
— Я просто забочусь о тебе, племянник. Берегу так, как могу. Ты и Маша — всё, что у меня есть. Где-то ещё папка имеется, но кроме ненависти я к нему ничего не чувствую, а вас люблю, поэтому и берегу. Если понадобится — умру за вас…
Я проникся, не каждый день услышишь подобное, да ещё и от Росса. До этого момента вообще сомневался, способен ли он сказать слово «люблю». Оказывается, способен. Жаль, не успел ничего ответить, потому что всё изменилось, да так неожиданно, что хоть плачь. Увы, не поможет. Второй раз переживаю одно и то же, за что мне такое наказание?
Пуля прилетела с противоположного берега, стрелок находился в одном из нежилых домов, бил из глубины дома, но это не помешало мне срисовать позицию. Хоть и критический момент, прямо на глазах погибает родной дядя, но думать и действовать это не мешает, себя надо спасать.
Выстрел был сделан из снайперской винтовки с глушителем, патрон применён дозвуковой, хлопка попросту не было, а если он и прозвучал, то остался внутри дома. Ещё бы пуля там осталась, но нет, она вылетела, пролетела почти пятьсот метров и ударила Росса прямо в сердце. Как он это сделал, я не смогу объяснить, но после смертельного ранения дядя не умер мгновенно, он сумел столкнуть меня с лавки. Не просто столкнуть, а кинуть, ведь на землю я упал почти в полутора метрах от того места, где сидел.
Вторая пуля, которая должна была пробить моё сердце, сделала лишь дырку в деревянной лавочке. Третья, снайпер не готов был сдаться, ударила перед лицом и потерялась в тёплом песке. Четвёртая вот-вот прилетит, но я уже в движении, закрутился волчком, рванул к воде, крича от боли в ключице, но не перестал бороться, ведь всего два метра осталось, надо успеть.
Куча автоматных выстрелов, хлопки снайперской винтовки, тугой рокот пулемёта — охрана Росса наконец-то вмешалась. Где она пряталась, мне неизвестно, на глаза его ребятки не показывались, но зато сейчас отлично видны, и не разберёшь, откуда прибежали. Действуют слаженно, но не эффективно, потому что местонахождение снайпера им неизвестно. Если объяснить просто — семёрка нехило вооружённых типов просто лупит по противоположному берегу из всех стволов. Восьмой контрснайпер, он единственный, кто остался в укрытии, и он тоже стреляет. Звук очень крупного калибра ни с чем не спутаешь. Если это Раиса, то шанс, что убийца Росса будет наказан, есть…
Стрельба стихла резко, потому что рации, имеющиеся у всех стрелков, дружно заголосили знакомым голосом:
— Снайпер уничтожен, прекратить огонь! Повторяю, снайпер уничтожен! Я Лиса, вызываю Волка! Я Лиса, вызываю Волка! Приём!
— Волк слышит! — прилетел неизвестно откуда ответ. Голос тоже неизвестный.
— Я Лиса, докладываю: Росс убит, Ермаков ранен. Нужна медицинская помощь, ранение серьёзное. Как слышно?
— Услышал. Работаем…
Серьёзное ранение? Где? Куда? Когда?
Почему я не могу встать? Почему не чувствую ног?
Неизвестный мне боец присел рядом со мной, положил руку на грудь и требовательно попросил:
— Успокойся, Никита, шевелиться тебе сейчас категорически запрещено. Пуля в поясницу — это серьёзно…
Прошло несколько секунд, и неизвестный мне боец больше не кажется таковым. Всё дело в гриме, таким Макс Ефименко ещё никогда не был, кто-то на славу потрудился, изменил внешность так, что узнать можно лишь по голосу. Голос, как ни крути, не загримируешь. Я услышал шёпот:
— Лежи и не дёргайся, изображай раненого, будь тем, кто вот-вот сдохнет, это важно. — Макс подмигнул мне, что-то сделал в районе поясницы и громко закричал: — Где врач? Мать вашу, мы около больницы находимся или около морга? Ермаков ранен, серьёзно ранен, всех врачей сюда, со всех посёлков…
Ранение в спину было или нет, не могу понять, помню лишь, что ощутил несильный удар, будто не пуля прилетела, а пейнтбольный шарик с краской. Если это был именно безобидный шар, тогда почему отказали ноги? Дело обстоит так, будто мне спинальную анестезию воткнули. Что-то не сходится, что-то не так, это какая-то игра. Возможно, инсценировка, с Росса станется, может и не такое замутить.
— Я поставил тебе укол в спину. — Макс снова склонился надо мной. — Хочешь ты этого, Ник, или нет, но сейчас придётся умереть. Ненадолго, но будь уверен, на собственных похоронах ты будешь главным действующим лицом. Всё, можешь спать, приятных сновидений…
* * *
— Сейчас я покажу тебе, как это происходило! В замедленном варианте покажу, он намного информативнее реального. — Всезнайка перевозбуждена, она даже ничего изобретать не стала, просто загрузила последнее воспоминание, сделав его местом действия сна, и уже в третий раз перезагружает. Объясняет то, что и так понятно. Внешность у неё сейчас до ужаса заурядная, взяла образ современной среднестатистической земной девушки, которая любит хорошо одеваться и наносить на личико уйму косметики.
— Ну, ты понял… — Второй пожал плечами. — Крышка у неё совсем слетела, чудит не по-детски…
Нет, я не понял, поведение Всезнайки выходит за рамки нормального, такого раньше не было. Разбор полётов, который можно было и не делать, затягивается. Мы во второй раз просмотрим всё от начала и до конца, но с некоторыми изменениями: сейчас моё воспоминание будет отмотано в начало, к моменту попадания пули в грудь Росса, и поставлено в режим замедленного воспроизведения. Всезнайка многое может, побыть на время видеоплеером для неё не проблема. А вот понять, что объяснять уже понятое всеми не нужно, она не может. Что я, что Второй, с первого раза всё увидели, но Всезнайке этого мало. Крыша у неё, похоже, и правда съезжает.
— Вот он, этот момент, пуля летит, но это не совсем пуля, это шарик с краской. — Всезнайка подошла к скамейке, на которой обнимаюсь реальный я с Россом. Можно подумать, что воспоминание стоит на паузе, потому что никаких движений не наблюдается, но это не так. Если приглядеться, то легко заметить слабое движение смазанного предмета, имеющего красный цвет. Пластиковый шар с краской нельзя назвать обычным, пейнтбольному до него далеко, этот больше, прочнее и соответственно тяжелее. Россу можно только посочувствовать, удар в грудь оказался мощным.
— Не отвлекайся, следи внимательно! — приказным тоном велела Всезнайка.
— Да слежу я, слежу. — Пришлось подойти ближе, хоть это и не нужно, потому что знаю, что сейчас произойдёт, ведь совсем недавно пережил всё это в реальности, а затем просмотрел уже тут, во сне. Мне интересно другое — я пытался определить местонахождение снайперов и охранников, но не мог, потому что в воспоминаниях за грань неувиденного не шагнёшь. Тут всё не так, как в реальности, тут есть только то, что записалось в память. Если я не увидел снайперов своими глазами, то хоть расшибись в труху, но в памяти их не найдёшь. Не существует, и точка!
Ладно, хрен с ними, со снайперами, самое интересное начинается, шарик-пуля достиг груди Росса, сильно вмял её, затем начал деформироваться и в итоге разорвался, выплеснув наружу бордовую жидкость, идеально подобранную по цвету крови.
— Ускоряй, — попросил я. — А то в таком замедлении мы до китайской пасхи будем ждать, когда же Росс откинет меня с лавки и рухнет на песок псевдомертвецом.
Заметное ускорение воспоминаний, я реальный начинаю уходить в сторону, но Росс быстрее, он без труда хватает меня и отшвыривает с поразительной лёгкостью.
Опасный момент, реальная пуля пробивает лавку в том месте, где я сидел. Красиво сработано, не поспоришь. Правда, риск был предельный, малейший промах, и либо меня, либо Росса в живых бы не было.
Новое действие — дядя Вова валяется на песке, ничуть не отличаясь от трупа, под ним растекается кровавое пятно. В замедлении можно увидеть руку, которая сильно прижимается к рёбрам и тем самым раздавливает пакет с кровью. Дядька сделал всё идеально, не прикопаешься, труп трупом. Снайпер тоже не оплошал, пометил тело Росса ещё двумя кровавыми пятнами. Так сказать, добил.
Заключительная часть представления, в котором я — главное действующее лицо, мало отличающееся от брошенного на раскалённые угли ужа, — извиваюсь, будто не имею в теле костей, и при этом умудряюсь ползти в сторону воды. Пули попадают в землю очень близко, и они настоящие, никаких шаров с краской.
— Сейчас меня как бы ранят, — прокомментировал скучное «видео» я. — Ещё охранники повылазят и устроят громкую пальбу. Всезнайка, может, уже прекратишь крутить одно и то же? И, это, выпей пустырника, тебе нужно успокоиться.
— Я пытаюсь донести до тебя, что это была инсценировка! — истерически выпалила Всезнайка. — Росс спланировал убийства. Его цель — спрятаться от Основы!
— Всезнайка! — Второй начал проявлять заметное беспокойство. — Мы с Никитой как бы не идиоты, поняли это с самого начала. Наверное, тебе и вправду не помешает успокоительное, но точно не пустырник, от него толку не будет. Нужно что-то такое, что колют буйным психам в дурке.
— Мы во сне! — напомнила Всезнайка. — Зачем паясничаете?
Я решил, что пора заканчивать цирк, ведь всем ясно, инсценировка смерти налицо, хоть и дальнейшее происходящее пока неизвестно. Как поступят Росс и остальные — загадка, которую хочется узнать. Мне срочно нужно выйти в мир реальный, а для этого не требуется многого, надо всего лишь проснуться.
— Всезнаечка, ты давай, успокаивайся, но уже без меня, я устал тут без дела торчать, возвращай в реальность.
— Ты ещё спишь! — Всезнайка и не думает становиться прежней. — Верну, когда будешь близок к пробуждению.
— Нет уж, — я покачал головой. — Возвращай сейчас, мне так удобнее. Оставшееся время просто посплю, без сновидений, это не сложно, всего лишь мгновение. Все дискуссии проведёшь в одиночестве или, на худой конец, в компании Второго…
* * *
— Труп ожил! — Макс Ефименко громко известил всех обитателей неизвестного мне дома о моём пробуждении и тут же куда-то поспешил.
С трудом заставив деревянное тело повиноваться, я сел. Одежды на мне нет, только бинты. Ну и боль, как без неё, она всегда со мной. Ключица ещё не зажила и заживёт не скоро.
Судя по обстановке, комната два на три служит больничной палатой, весьма уютной, со всем необходимым, включая мизерного размера санузел. Интерьер весёлый, располагающий к хорошему настроению, но без минусов не обошлось, есть в нём что-то такое, что сильно бесит, но при этом остаётся незамеченным. Может, цвет стен? Какой идиот додумался покрасить их оранжевой краской? Белая бы смотрелась менее агрессивно…
— Вижу, что тебе не по душе это место. — Росс, живой и здоровый, вошёл в комнату, не забыв прикрыть дверь. Усевшись в кресло, нагретое Максом, растянулся в широкой улыбке. Редкое явление, жаль, под рукой нет фотоаппарата, сделал бы фото для семейного альбома, который давно мечтаю завести.
Осторожно вернув себя в лежачее положение, я пробормотал:
— Не жалеешь ты меня, дядь, нервы и так ни к чёрту, а тут такие потрясения. Предупредить нельзя было?
— Можно, но тогда бы эффект не тот был, а нам нужен именно такой, какой получился. Ты, Никита, стал главным героем фильма, который мы снимали для Светлого Будущего. И, в жизни не поверишь, награда за твою и мою смерть теперь достанется нам… Точнее, уже досталась.
— Подробнее объясняй, — попросил я. — Мы как бы мертвы, это понятно, но причём здесь вознаграждение? Ты что, созвонился с отделом ликвидаций Светлого Будущего и заявил, что убил сам себя и меня в придачу?
— Нет, я не дурак, губить идеально проделанную работу не стану, всё намного сложнее, хотя с виду может показаться простым. Моя и твоя смерти как бы лежат на совести Нугуманова и Мусина. Именно они выступали в роли исполнителей и сотрудничали со Светлым Будущим, и на их счета пришла оплата за выполнение заказа. Около часа назад Мусин посетил филиал Единого Банка и отправил Светлым видеозапись наших смертей, а также последующие похороны. После того как «фильм» посмотрел кто-то из доверенных лиц, контракт был закрыт, а деньги отправлены исполнителям. Пятьдесят пять миллионов кредитов разделены пополам — двадцать семь с половиной упали на счёт Мусина и ровно столько же на счёт Нугуманова. Это не такие большие деньги, но они не будут лишними, и я уже знаю, как потратить их с пользой.
— Подожди, не торопись, — мне пришлось снова сесть, так лучше думается. — Для начала проясни временные рамки, хочу знать, сколько времени прошло с момента, когда мы были как бы убиты. Сутки или больше? Сколько проспал?
— Почти трое суток, таков был расчёт. Первые сутки шло расследование твоего и моего «убийства», поиск исполнителей, их уничтожение и подготовка к похоронам. Первая половина вторых суток — похороны, в которых ты и я, тщательно изображающие мертвецов, лежали в гробах, а затем нас закопали в землю. Вторая половина вторых суток — нас выкопали, перевезли сюда, начали будить. Я проснулся ещё вчера, доза «мёртвого» снотворного была одинаковой для каждого, но мой организм справился с ней почти на полдня раньше.
— Что за мёртвое снотворное? И, это, насчёт гробов, ты не врёшь?
Дядя Вова вместе с креслом перебрался поближе ко мне. Он сел так, чтобы смотреть пристально, и ответил:
— Я ни на секунду не соврал, Никита, всё чистая правда. «Мёртвое» снотворное — это яд одной из местных змей, он делает человека неотличимым от мертвеца, за одним лишь исключением — не убивает, а усыпляет на долгое время. Несколько граммов жидкости имеют нехарактерно завышенную цену, но они того стоят. Если хочешь прикинуться трупом, то без «мёртвого» снотворного не обойдёшься.
— Кто был снайпером? — вопросов у меня уйма, и хочется получить ответы на все.
— Заведите снайперов! — крикнул Росс, и практически сразу же дверь открылась.
Немой — первый вошедший, одет в шорты и футболку. Следом за ним, одетая в лёгкий сарафан, вошла Раиса Серкова. Впервые вижу её в такой одежде, даже как-то не по себе, привык к другой, армейской.