Вот тут-то старейшин проняло по-настоящему. Добыча и обработка адамантина были одной из главных тайн гномьего царства, залогом их спокойствия и безбедного существования. А утечка секрета на сторону… О таком старались даже не думать.

Зал мгновенно взорвался хором нестройных голосов, и главе Трамдуров пришлось изрядно поколотить молотком председателя по столу, оставив на том даже парочку сколов, прежде чем наступила относительная тишина.

— Артефакт предположительно в форме ведра, пользуется им кто-то из магической академии, вероятно, преподаватель. Более точных сведений нет. Дело осложняется тем, что в академии обучается группа светлых эльфов.

Гномы вновь забурчали. Если прочих худо-бедно терпели, то вот дылд остроухих, помешанных на превосходстве собственной расы, тут, мягко говоря, не любили, слишком уж разными были их интересы и взгляды на место в мире.

— Поэтому я считаю, — повысил голос Насин, — что поиск артефакта нужно проводить силами наших союзников из Кайратского султаната. Султан нам не откажет, слишком многим обязан. Кто за?

Оглядев собравшихся и привычно отметив, кто, принимая его предложение, поднимает руку быстро, а кто и с некоторой неохотой, он довольно усмехнулся — решение принято единогласно. Недаром уже сотню лет Насин был председателем Совета Старейшин.





Глава 2





Родная академия встретила пустотой и затишьем. Как я успел узнать, две недели назад закончились выпускные экзамены, и все студенты на месяц разъехались по домам.

Подметая брусчатку аллеи полами инквизиторской мантии, я пересёк парк, что занимал всё пространство от входа в академию и до самого высокого административного корпуса, и в гордом одиночестве поднялся по ступеням крыльца.

Коридоры заполняла звенящая тишина, в которой гулко отдавались шаги моих подкованных сапог. Так никого по пути и не встретив, я беспрепятственно дошёл до приёмной ректора и, пройдя её, постучал в дубовые створки ректорского кабинета.

— Войдите, — раздалось оттуда приглушённо, и, последовав приглашению, я распахнул дверь.

Зора Кхан был один. Без остроконечной шляпы, в своих очках-четвертинках он, как обычно, сидел за столом и вдумчиво что-то изучал.

Под его внимательным взглядом, от которого не ускользнули ни моя мантия, ни кольцо на пальце, я пересёк комнату и сел в то же самое кресло, что и год назад. Невольно подумал: «Ничего себе, уже год, вот время-то летит».

Видимо, те же мысли посетили и господина архимага, потому что он вдруг огладил ладонью длинную белую бороду и, чуть усмехнувшись, добродушно сказал:

— А вы изменились, Павел Алексеевич, и не только телом. В прошлую нашу встречу здесь у вас не было во взгляде такой внутренней силы. Тогда передо мной сидел, извините, конечно, за прямоту, обрюзгший боров, привыкший плыть по течению и давным-давно махнувший на себя рукой. А теперь… вас просто не узнать.

Задумчиво посмотрев поверх головы ректора, я ответил:

— Испытания меняют, а мне их выпало куда больше необходимого.

— Верно, — кивнул головой Кхан. — Но вы с честью их преодолели и, уверен, готовы к новым свершениям…

— В жопу.

— Что, простите?

— Говорю, в жопу эти ваши свершения, — чётко, раздельно и едва ли не по слогам произнёс я, наклоняясь к ректору. — И вообще, я пошёл к себе, прошу меня не беспокоить.

Поднявшись под взглядом молчаливо шамкающего ртом архимага, я вышел в приёмную и крепко захлопнул за собой дверь. Свершения ему новые подавай, ага. Со старыми бы разобраться.

Выбравшись наружу, я побежал вниз по ступенькам, чертыхаясь на архимага, что с полоборота сумел-таки меня завести, в итоге снова запутался в полах длиннющей мантии и, не удержавшись, с последней ступеньки полетел носом вперёд, прямиком на очень твёрдые и явно чрезвычайно болезненные камни брусчатки. Причём в процессе одна нога как-то очень неудачно подвернулась, и падал я практически боком, не успевая повернуться и хотя бы подставить руки, чтобы смягчить удар. Расшибся бы точно, если бы вдруг между мной и брусчаткой не возникла воздушная линза, что, словно надувной матрас, нежно приняла мою тушку в свои объятья.

— Спешите, святой отец?

Я ругнулся и, с кряхтением подымаясь и зло одёргивая проклятую робу, буркнул:

— Какой я тебе святой отец… — а затем поднял голову и неожиданно для себя закончил: — Дитя моё.

Потому что напротив меня стоял сущий ангелочек. Девица с волосами цвета вороного крыла в каких-то восточного вида одеждах, не столько скрывающих, сколько подчёркивающих красоту стройных ножек, осиной талии и высокой груди. Лицо её оказалось прикрытым полупрозрачной газовой тканью, сквозь которую виднелись пухлые алые губы, а глаза — единственная ничем не скрытая часть лица — были ярко подведены и буквально утягивали в свою зелёную бездну.

Выражение моего лица, видимо, стало донельзя глупым, потому что девушка весело рассмеялась.

— Вы так неожиданно замолчали, святой отец. Меня зовут Ниике, а вас?

— Паша… э-э, Павел… эм, Павел Алексеевич…

Я помотал головой, пытаясь отделаться от наваждения. Брюнетки, особенно такие красивые, всегда действовали на меня завораживающе.

— Вы такой забавный, — девушка вновь засмеялась своим мелодичным голоском. — Нас перед поездкой так пугали рассказами о инквизиции, а вы вовсе и не страшный.

— А ты… вы откуда? — я кашлянул, чтобы избавиться от внезапно появившейся в голосе хрипоты.

— Мы из Кайратского султаната, приехали поступать в академию, — ответила собеседница, и я вдруг вспомнил про поставленные мне Амнисом задачи. Шпионкой это чудесное создание не могло быть по определению, а вот в качестве кандидата на сотрудничество… Я представил, как вербую её, и неожиданно чуть покраснел.


— И много вас? — спросил я, стараясь отвлечься от дурных мыслей.

— Девять, четыре девушки и пять юношей. Вот и они, кстати, — будущая студентка обернулась и задорно помахала показавшейся из-за угла делегации.

Я взглянул на представительную группу в цветастых одеждах и сразу понял, что там далеко не восемь человек, а все двадцать, причём часть — весьма солидного возраста.

— Ниике-хатун, опять ты убежала от нас, — укоризненно произнёс высокий крепкий мужчина в тюрбане и с шикарными усами под носом. Он, кстати, единственный был одет в почти полностью чёрные одежды, представлявшие собой толстый, с нашитыми на нём круглыми металлическими пластинками халат.

— Баклу-бей, вы всегда так медленно ходите, мне сразу становится скучно, — надула губки девица.

— Если с вами что-нибудь случится, ваш отец будет крайне недоволен, поэтому ещё раз убедительно прошу: не сбегайте в одиночку. Я или любой другой верный подданный султаната должен постоянно находиться рядом, — не принял шутливого тона усатый.

— Ох, ну что тут со мной может произойти? Тем более, здесь со мной святой отец, а инквизиция, что бы про неё у нас ни болтали, как раз следит за порядком, — девушка обернулась в мою сторону, и мне не оставалось ничего иного, как подтвердить сказанное степенным кивком головы.

Сразу, видимо, во мне инквизитора не распознали — может, лицом не вышел или мантия в глаза не бросилась, — но вот теперь вся делегация буквально вперилась в меня взглядами, да так, что я рефлекторно схватился за кольцо.

— Что вам нужно от Ниике-хатун? — низким, с лёгким намёком на угрозу голосом поинтересовался Баклу-бей, опуская руку на эфес кривой сабли, что крепилась на боку.

— Но-но! — рефлекторно сделал подшаг назад я, сощурившись. — Ничего мне от неё не нужно, наша встреча была случайной.

— Правда? — спросил у девушки усач, на что получил утвердительный ответ:

— Правда, дядя. Я просто помогла Павлу спуститься с лестницы.

— Уже «Павлу»? — хмурое выражение всё не сходило с лица занимающего непонятную должность в делегации мужика.

— Мы познакомились, — мило улыбнулась Ниике.

Чёрный ещё раз оглядел меня и произнёс с сомнением:

— Он не выглядит настолько немощным, чтобы ему требовалась помощь для спуска с лестницы.

Тут я понял, что происходящее начинает неуловимо напоминать форменный допрос, и, чего доброго, усатому хватит наглости попробовать допрашивать ещё и меня. Да кто тут, в конце концов, инквизитор, он или я?

Кашлянув для придания голосу должной грубости, я бросил собеседнику:

— А вы, гражданин, собственно, кто?

— Я — Баклу-бей, назначен самим султаном Сирумяном в качестве главы делегации Кайратского султаната, — важно ответил тот.

— И с какими же целями вы прибыли в академию? — чуть склонил голову я, словно бы по-новому взглянув на присутствующих.

— Это не… — набычился было усатый, но я прервал его:

— Моё, уважаемый, моё это дело. Здесь, — обвёл я рукой окрестности, — в академии, я представляю Великую Инквизицию, и всё, я подчеркиваю, всё, что происходит в её стенах — это МОЁ дело. Поэтому извольте доложить.

К слову, Ниике, умничка такая, стояла чуть в сторонке, скромно потупив глазки, и молчала. Во-первых, похоже, этот нахал и её успел достать, во-вторых, понимала девочка, что встревать сейчас между нами — это гарантированно попасть под раздачу, а в-третьих, узнай этот Баклан-бей, что она уже мне всё разболтала, то ещё, чего доброго, накажет потом.

Упомянутый же посверкал на меня глазами, грозно топорща усы, но, видать, репутация моей конторы возымела действие, и он ответил:

— В качестве доброй воли и для закрепления добрососедских отношений между нашими государствами великим султаном сии девять одарённых юношей и девушек были направлены сюда для обучения премудростям магии.

— Ну раз добрососедскими, то добро пожаловать, — я чуть склонил голову, обозначая приветствие, после чего ткнул пальцем в сторону входа в административный корпус. — Архимаг там. Думаю, он с удовольствием зачислит новоприбывших на факультеты в соответствии с их наибольшей предрасположенностью.

— Спасибо, святой отец! — несмотря на хмурое зырканье Баклу-бея, тепло поблагодарила Ниике.

— Всегда пожалуйста, — ответил я. После чего, взмахнув полами мантии, гордо удалился, мысленно, однако, поставив себе зарубку: поинтересоваться, на какие специальности их распределят.





* * *


Чердак встретил меня ни на йоту не изменившейся обстановкой, разве что посреди комнаты стояло два массивных трона, занятых моей завкавшей Элеонорой и учителем тире товарищем тире земляком Глушаковым.

Как всегда она на чёрном, обвиваемом хищным драконом, а Серега на троне с золотыми львами по бокам.

— Хорошо сидите, — отметил я, разглядывая парочку самых близких мне в академии людей.

Сергей же поднялся, развеивая трон за спиной, и, в три коротких шага приблизившись, крепко обнял. Затем, пощупав окрепшие плечи, одобрительно хмыкнул и сказал:

— А я знал, что ты время терять не будешь. Оно и правильно, что ещё три месяца в тюрьме делать — ешь, спи да тренируйся. И вес, я смотрю, подсогнал, и мышцы окрепли. Молодец!