– Да, согласна, – кивает Мира.

Она снимает с шеи цепочку с маленькой короной-подвеской и вешает на неё кольцо, поворачиваясь ко мне спиной, чтобы я застегнул. В этот момент я вспоминаю о другом.

– Раз уж скоро праздник, то я тоже хочу тебе кое-что отдать, – говорю и поднимаюсь с места. Болит… ещё болит, но я дойду до сумки.

Достаю из неё свой подарок и сжимаю в руке. Возвращаюсь к Мире, с интересом ожидающей продолжения.

– Когда-то ты говорила, что тебе не нужен бриллиант на пальце, и я тогда понятия не имел, что могу тебе дать, кроме самого себя. Я долго думал. В больнице мне только это и оставалось. Потом понял. В этом и кроется суть твоей загадки. Я и твои странные предпочтения, – открываю ладонь, на которой лежит кулон в форме вытянутой бутылочки, украшенной металлическими узорами. Она маленькая и выполнена из прочного стекла.

– Боже, Рафаэль…

– По твоим наблюдениям, от меня пахнет кровью и металлом. Моя кровь и металл, который я согревал в своих руках. Пусть это будет всегда с тобой, как будто я рядом. Я хочу оставить тебе то, что является для меня важным, ведь именно в моей крови живёт любовь к тебе. И если мы когда-нибудь потеряем друг друга, то ты вспомни об этом, закрой глаза и вдохни частичку меня, чтобы у тебя появились силы бороться дальше, – в глазах Миры собираются слёзы, и одна скатывается по её лицу. Подхватывая её пальцами, поглаживаю мою девочку по щеке.

– Ты угадал… значит, пришло время заменить прошлое будущим, – Мира тянется к своей цепочке, ищет застёжку и снимает её. Она стягивает оттуда корону и передаёт мне.

– Золото как-никак, сможем продать, чтобы выручить немного денег, – улыбаюсь от её замечания. Быстро учится.

Она нанизывает кулон на цепочку, и он ударяется о кольцо.

– Это и есть моё будущее. Оно в тебе, и у меня нет для тебя подарка, Рафаэль. Прости, я…

– Мира, я достаточно получил подарков. Всё нормально, – останавливаю её извинения, и она надевает цепочку обратно, пряча её под свитер.

– Теперь можем выпить за нас. За новую жизнь и новые решения, – передаю ей бокал шампанского, пряча корону в задний карман джинсов. Вряд ли я посмею его когда-нибудь продать. Этот кулон и моё, и её прошлое, и забывать о нём нельзя, чтобы снова не совершать ошибок.

Мира отпивает шампанское, и я чувствую, как её настроение меняется. Она мрачнеет, как и темнота грядущей ночи сгущается в маленькой комнате, оставляя только свет от лампочек на ёлке.

– Мне так стыдно, – шепчет она, не поднимая головы.

– За что? – Хмуро спрашиваю её и допиваю залпом шампанское. Хорошо… уже намного лучше.

– Я бросила тебя в номере. Я постоянно вспоминаю этот день и думаю, что могла бы поступить иначе. Твоё окровавленное лицо мне снилось каждую ночь, и в мыслях я проигрывала миллион вариантов твоего спасения, а я сбежала. Я не должна была слушать тебя. Я…

– Мира, если бы ты этого не сделала, то сейчас мы бы не находились здесь вместе. Я знал, о чём прошу тебя. Я взял на себя всю ответственность, и ты не должна себя ни чём винить. Я жив, со мной всё хорошо благодаря тебе, – нахожу её руку и сжимаю пальцы, уверяя, что это только моя вина. Я должен был предусмотреть это, но не успел, не догадался… не важно это.

– Сказанное отцом было правдой, да? Ты забрался в наш дом, чтобы его обокрасть? – Едва слышно спрашивает она. Вот и пришло время. Пора стать честным в этом году, чтобы новый начать другим. Не скрывая больше ничего от неё.

– Да. Твой отец меня поймал, – киваю я.

– И…

– Я был вором, Мира. Настоящим вором и работал на уличную банду, которую, и по сей день, возглавляет мой дядя, брат моей матери. Собирался бросить это занятие. Я был не только вором, но и продавал наркотики. Был косвенным убийцей, хотя не был, я таким остаюсь и сейчас. У меня условный срок, и меня ищут. Твой отец поймал меня, потому что Скар, точнее, Оскар не намеревался меня отпускать. Я выполнял своё последнее задание, чтобы выплатить долг, который был у моего младшего брата. Скар обманом заставил его взять деньги, а потом поставил на счётчик. Твой отец предложил мне выбор: идти в тюрьму, или работать на него. Конечно, я выбрал последнее. Я отвечал не только за себя, но и за мать с братом. Я был рад тому, что неудачный рейд завершился началом новой жизни и тем, о чём я мечтал. Об образовании. Эрнест выдал мне список требований, которые я должен был выполнить. Ты их слышала. За это он обещал мне защиту моей семьи и новое имя. Моя настоящая фамилия Лофер. Я Эль Эль Лофер. Мне выдали новые документы, новое имя и новую жизнь. Меня учили тому, с чем я столкнусь в стенах университета. Каждый день я занимался и находился рядом с Грогом, пока тот говорил мне, на какие ухищрения ты способна. Но многое от меня было скрыто. И об этом я узнал сам. Лично, – замолкаю, чтобы дать Мире время переварить мои слова.

– Я не просто бедный парень, которому приходилось воровать, чтобы прокормить себя. Я понимал на что иду, когда продавал наркотики и обворовывал людей, нападал на них и калечил. Я осознавал всё, что делал. Скар подсадил моего отца на наркотики, заставил мать продать то, что осталось от её родителей, и отдать отцу, чтобы тот покупал себе «лекарство от жизни». Именно так он это называл. Потом я сам варил и смешивал ему препараты, чтобы он не спускал на них все деньги семьи и не брал взаймы у Скара. Но и это не помогло. Единственный выход, который я видел – убийство отца. Однажды я увеличил дозу и наблюдал за тем, как она работает. Я отвлекал брата, он тогда был ещё очень маленьким, чтобы понимать, что происходит. Я дал ему снотворное и спрятал в углу, накрыв одеялом, а сам сидел и смотрел, как отец вводит себе в вену иглу, а затем ещё одну. Я не двигался, пока наркотик изъедал его органы, и из его рта шла пена. Я ничего не сделал, потому что сам хотел этого. И Скар об этом знает. У него есть улики. Тот шприц, на котором я оставил свои отпечатки, записи с тем, как я сварил наркотик, и передал отцу. Скар обещал мне отдать всё и отпустить нас после того, как я выплачу весь долг. А твой отец поймал меня в ещё более страшную ловушку, чем Скар. Мне пришлось всё рассказать ему, о каждом своём преступлении. Поэтому со мной тебя ждёт не такая уж и красивая жизнь, Мира, о чём и напомнил мне твой отец, пока я лежал в больнице, как и о том хочу ли я постоянно прятаться с тобой и бояться того момента, когда Скар нас найдёт?

Отпускаю её руку и шумно вздыхаю, отворачиваясь от Миры.

– И почему ты решился на побег, когда знал о последствиях? – Шепчет она.

– Потому что ты мой смысл жизни, Мира. Я уже говорил об этом тебе. Весь мой мир крутится вокруг тебя. Всё, что я делаю и буду делать, только для тебя или же из-за тебя.

– А твоя семья? Ведь именно они вынудили тебя заключить сделку с моим отцом.

– У меня нет семьи, – горько усмехаясь, подхватываю бутылку и делаю глоток прямо из горла.

– Я каждый день своей жизни думал о том, что предпринять, чтобы вытащить их из этого дерьма. Каким способом заработать деньги, чтобы пойти учиться и, наконец-то, вырваться из нищеты. Но это оказалось никому не нужным. Ты всё верно тогда сказала моей матери. Я тоже имитировал всё время цель, ради которой двигался. Где-то внутри я знал, что стал для них чужим уже давно. Может быть, мать и догадывалась о том, что это я убил того, кого она любила. Может быть, я просто никогда не замечал, что был ей безразличен. Я ждал каждого звонка и разговора с ней. Пытался вставить хоть слово о том, где я нахожусь, и что со мной происходит, но слышал лишь о том, каких успехов достиг мой брат, в каких странах она побывала, какой замечательный человек Эрнест Райз. Мне следует Бога благодарить за то, что он такой добрый. Мать никогда меня не слышала, и не видела ничего, что я им приносил и отдавал. Но зато она видела хорошее в тех, кто не имеет этого. Мать обожала своего брата, безумно любила моего отца и теперь боготворит твоего. Но не меня. И последней точкой стал её приход в больницу. Эрнест сказал ей о том, что я подрался на улице, когда на меня напали. Вместо поддержки и материнской заботы, я услышал слова о том, что я это заслужил, и теперь не буду бездумно шляться по улице и искать неприятности, ведь я получил такой прекрасный шанс изменить свою жизнь, а взял и просрал его. И вот именно в тот момент, я вспоминал о тебе. О том, как ты купила мне корсет и мазь. О том, как обрабатывала мои синяки и раны. Ты единственная заботилась обо мне. Ты одна из миллиона слышала и принимала меня вот таким, какой я есть. Со всеми минусами и крошечными плюсами. Ты полюбила меня сердцем, а не заставляя себя терпеть меня, как это делали все вокруг. Я лишний в их мире, и свой в нашем с тобой. И упустить последний шанс, чтобы скрыться, как бы сложно потом ни пришлось, я просто не мог. Я проявил слабость, зная о том, что за мной охотится Скар, и теперь ещё твой отец. Я подверг тебя опасности, вероятно, подписав смертный приговор для нас обоих, но я не жалею об этом. А ты? Теперь, после того, что я тебе рассказал, жалеешь о том, что променяла свою жизнь и будущее на такого подонка, как я?

Ладонь Миры проходит по моим волосам, и всё внутри сжимается от любви и желания обнять её. Но я не должен давить. Мира обязана понять сейчас, в какое пекло пойдёт со мной, если не уедет завтра или сегодня. Может быть, я дурак, и хочу, чтобы она вернулась обратно. Может быть, я трус, желающий и для себя в этом мире хотя бы грамм счастья. Может быть, я просто придурок, который никому не нужен. Может быть, я эгоист и слишком сильно её люблю, чтобы отпустить, а заставляю терпеть страдания и боль вместе со мной.

– Я не жалею, мон шер. Сколько раз люди вставали между нами? Сколько раз проблемы и обстоятельства пытались нас разлучить? Множество. И они не закончатся. Если не мой отец, то бытовые проблемы. Если не этот Оскар, то что-то ещё. Это жизнь, Рафаэль. И я живу только с тобой. Так как я могу жалеть о том, что ты появился в моей жизни, ведь ты и есть она? – Мира нежно поворачивает к себе мою голову и гладит пальцами моё лицо.

– Мы справимся. Чёрт, Рафаэль, ты вспомни, какой жалкой и ничтожной я была, когда мы с тобой встретились? Какие у меня были ценности, и какие низменные поступки я совершала? Ты только задумайся, что только тебе удалось сделать меня намного лучше и научить не бояться быть собой. Иногда слабой и пугливой, иногда стервозной и злой, иногда безумной и пошлой. Разной. И я бы сбежала ещё миллион раз, чтобы встретить тебя на перроне и обнять. Вероятно, что-то вынудит нас расстаться, но у нас есть причина, чтобы вновь встретиться. И меня не пугает то, что ты рассказал. Я люблю тебя именно вот такого. Преступника, укравшего моё сердце и любовь. И я ни капли ни о чём не жалею. Я никогда не упрекну тебя в том, что будет дальше. Я чётко осознаю – сказки не будет, а будет много трудностей. Но сколько мы уже прошли, и сколько их будет дальше. Я никогда не перестану любить тебя и поддерживать в любом преступлении, которое ты задумаешь. Я помогу тебе, даже если это будет означать смерть. Если умереть, то рядом.

– Мира, ты такая дура, – о, Боже, я полный идиот. Смеюсь, а глаза болезненно слезятся. Лицо девушки удивлённо вытягивается, и её руки исчезают с моего лица.

– Я имел в виду, что… я дурак. Ты… я… чёрт, я не могу ничего сказать сейчас. Я несу бред. Я на взводе… нервничаю, прости. Вот, понимаешь? – Хватаю её руку и прижимаю к губам.

– Вот именно это и заставило меня бежать к тебе. Ты… мне так тепло с тобой, и я счастлив, даже имея миллион причин страдать. И я рад, что ты теперь знаешь обо мне всё. Большего я от тебя не скрываю. Ладно, я вру. У меня повреждено колено. Оно болит, и я едва могу ходить. Мне сложно это делать долго. Я устал и морально выжат, но хочу улыбаться. Я не чувствую боли сейчас, когда ты рядом со мной. И ты, как алкоголь, взрываешь каждую частичку моего мозга и заставляешь меня дуреть, краснеть и заикаться, как полного идиота. Спасибо, любимая моя девочка, за то, что появилась в моей жизни и показала мне, что все мои цели были иллюзией, в которую я хотел верить. Я люблю тебя, и мы справимся, ты права. Мы пережили достаточно, чтобы понять, сколько сил у нас есть, когда мы вместе. Я буду давиться, но жрать твою подгоревшую кашу, и улыбаться тому, что ещё жив, и ты рядом со мной. Я… – мои слова тонут в криках с улицы и залпах фейерверков за окном.

– С Новым годом! Это лучшее начало моей жизни, – шепчу я, притягивая Миру к себе.

Я целую её так, как не целовал никогда в жизни. Я люблю её своими губами, своими руками и своим дыханием. Я отдыхаю рядом с ней, и это, действительно, стоит того, чтобы рисковать всем.


Мы забираемся в постель, и пока остальные празднуют Новый год, раздеваемся, прячемся под одеялом и просто смотрим друг на друга. Иногда проскальзывают нежные поцелуи. Иногда Мира смеётся, прижимаясь ко мне. И ей всё равно, что мы лежим практически на полу. Ей всё равно, чем воняет вокруг нас. Ей всё равно, что хорошей жизни не будет в ближайшее время. Я вижу в её глазах любовь и счастье. А другого я и не хочу.

Проснувшись утром, потираю глаза и улыбаюсь, как придурок, слыша чертыханья Миры на кухне, и чувствую запах подгорелого молока. Хрюкаю от смеха. Она идеально выполнила свои угрозы. Она сожгла мою любимую кашу.

Растираю колено и замечаю, что рядом лежат полоски ткани из бывшей когда-то кофты Миры. Она сделала это для меня, чтобы я перетянул колено.

Чёрт, я не могу её любить больше, чем сейчас.

Обматываю ногу и натягиваю джинсы. Шлёпаю на кухню и едва сдерживаю хохот, когда Мира выбрасывает кашу, пытаясь накрыть её коробками, чтобы я ничего не заметил, и поворачивается ко мне. Не почувствовать вонь и не заметить коричневые пятна на плите очень сложно.

Её волосы в полном беспорядке, огромные голубые глаза смотрят в мои, и я позволяю себе рассмеяться.

– Ты это сделала. Ты выполнила свою программу, теперь отдай мне это орудие пыток и сядь, – смеясь, подхожу к ней и забираю кастрюлю.

– Я пыталась… делала всё так, как на коробке написано, но молоко, как забурлило. А потом я засыпала овсянку, и она вся… хватит, ржать, Рафаэль! Я тебя ударю сейчас! – Обиженно вскрикивает она.

– Добро пожаловать, в моё королевство криворуких, Эмира Райз, – смеясь, уворачиваюсь от её ладони и бросаю кастрюлю в раковину.

– Пожарю яйца и ветчину. Согласна? Ты можешь посмотреть, денег не возьму.

– Ты придурок, Эль Эль Лофер, – передразнивает она меня.

– Знаю. Только я мог полюбить тебя, – всё же Мире удаётся ударить меня по обнажённой спине и довольно сильно, отчего я кривлюсь.

– Я не нашла чайник, – говорит она, опускаясь на стул.

Озадаченно приподнимаю брови и выпрямляюсь, достав яйца из холодильника.

– Хм, вот он, – указываю на чайник, стоящий на плите.

– Там кнопки нет. У нас чайник с кнопкой, нажимаешь, и всё, – хмурится она.

Хрюкаю от смеха. Да, ей предстоят огромные открытия в этой жизни. Это будет весело.

– Ты слишком избалована, принцесса. Это чайник. В него наливают воду, ставят на плиту и ждут, когда он закипит, – Мира бросает на меня злобный взгляд.

– Если бы я это сделала, то подпалила бы весь этот чёртов дом. Так что радуйся, что я не догадалась об этом.

– Ладно-ладно. Первое время я отвечаю за кухню и еду. Я привык сам себе готовить, да и брату готовил постоянно, пока мать была на работе. Так что буду воспитывать и тебя, мне не привыкать, – в меня летит мой же шарф, вызывая приступ смеха.

– Я тебя по колену ударю, – грозит Мира.

– Всё, напугала. Больше не буду, – поджимаю губы, показывая ей, что успокоился. Но как только она отправляется в ванную, снова смеюсь.

Жарю яйца и ветчину, завариваю чай и жду, когда появится Мира. Она демонстративно показывает свою обиду, даже не глядя на меня. Наша совместная жизнь будет очень забавной.

– Я вытерлась твоей футболкой. Полотенец нет, – сообщает с довольным видом она.

– Идеально, всегда хотел ходить в мокрой футболке, – усмехаюсь я, передавая ей одноразовые приборы.

– Рафаэль, ты меня…

– А сколько сейчас? Мы долго спали? – Перебиваю её, меняя тему.

– Около трёх часов дня.

– Завтра у нас ночной рейс, и нам лучше не выходить до него. Ну а сегодня первое января, так что, может быть, прогуляемся?

– Ты с ума сошёл? У тебя колено болит, и мы останемся здесь.

– Всё нормально. Мне нужно купить мазь и полотенца, а то так ты всю мою одежду намочишь. Да и это безопасно. Людей будет полно вечером, и нас сложно будет опознать. И я слышал, что в Париже очень красивые ярмарки. Хочу что-то сладкое.

Да, я понимаю, что это может быть опасно, но считаю верным такое предложение. Нельзя сидеть здесь всё время. Мире нужен воздух, и я тоже хочу погулять немного. Не думаю, что Грог мог выдать нас, а найти двух беглецов среди толпы многочисленных гостей и жителей Парижа будет крайне сложно. Так что сегодня самое удачное время, чтобы выйти на улицу. Завтра уже нельзя. И мне, действительно, нужна мазь, обезболивающее, как и нам обоим еда в дорогу.

– Хорошо, раз ты считаешь, что это не повредит, то я согласна, – кивает Мира.

– Тогда ешь, я пока выброшу мусор. Дождёмся, когда стемнеет, и поедем в центр, – довольный своей уловкой и улыбкой на её лице, завтракаю обедом.

Мира вызывается помыть посуду, отчего я, сообщив ей, что она одноразовая, и нет смысла её мыть, а можно просто выбросить, снова стараясь не смеяться. Получаю очередной обиженный взгляд, когда она указывает на кастрюлю, которая тоже летит в мусорку. Со смехом отскакиваю от неё, намеревающейся врезать мне, и успеваю выскочить с пакетами в спальню.

К шести вечера мы уже были готовы оправиться в город. По дороге мы заходим в аптеку, и я покупаю необходимые лекарства. Сразу глотаю пару таблеток, запивая водой под неодобрительный взгляд Миры. В метро не так много людей, как было накануне, и мы спокойно приезжаем в центр, оказываясь на ярмарке.

Мы идём, не спеша, обнявшись, и я чувствую себя обычным человеком сейчас, ничем не отличающимся от всех тех, кто проходит мимо нас. Мы смотрим уличные представления, доходим до Эйфелевой башни, целуемся рядом с ней и направляемся дальше. Пока я покупаю глинтвейн для себя и Миры, она отходит к другому прилавку, разглядывая печенье. Я всегда стараюсь держать её в поле моего зрения. Расплачиваясь, забираю напитки, и мы встречаемся.

– Я уже устала. Может быть, домой? – Отпивая глинтвейн, спрашивает она.