Жду вас сегодня в моем доме в 10 часов 30 минут утра.
Баронесса Беатриса Эфрусси де Ротшильд»
– Однако!..
Крым. Дворец Меллас.
9 (22) августа 1917 года
Завтрак на террасе с видом на сад и утреннее солнышко. По случаю среды Успенского поста вкушаем простые овощные салатики, хлебцы, фрукты, апельсиновый сок. Обслуживаем себя сами. Никаких слуг нет. Мы же не бояре какие.
– Какие планы на день?
Пожимаю плечами.
– Будни. Ничего примечательного. Думаю, что до вечера возьмем Константинополь и Дарданеллы с обеих сторон пролива.
Маша поднимает брови:
– Такое серьезное сопротивление в Константинополе? Ты же вчера утром говорил, что войска входят в город с трех сторон сразу.
Киваю, соглашаясь.
– Да, так и есть. Вошли и медленно выдавливают местных жителей из города. Не стрелять же по ним и в самом деле?
– Этого только не хватало.
Жую салатик.
– Вот и я об этом. Уже вошли в центр. Сегодня выдавим окончательно. Одно плохо – город горит, и похоже, что его всерьез поджигают, а не просто случайные и стихийные возгорания. Радует, что хотя бы, как это следует из докладов, дворец Долмабахче не особо пострадал, что удивительно само по себе. Возможно, не решились сжечь дворец султана, надеясь как-то вернуть город по итогам мирных переговоров. А так – да, жгут.
Она нахмурилась.
– И много пожгли?
Запиваю соком.
– Эмм… порядочно. Но пока не катастрофично. Я приказал поджигателей расстреливать на месте, но это мало что даст, сама понимаешь. Они не подходят близко к нашим солдатам. Разве что случайно попадаются.
Императрица смотрит в свой полупустой стакан и вздыхает:
– Жаль город.
– Согласен. Надеюсь, что до полного сожжения не дойдет, тем более что наши войска уже в центре. Огонь пожаров мешает нашим солдатам, но пожары же и выгоняют из города местное население. Так что тут две стороны медали, как говорится.
Подливаю сок. Маша благодарно кивает.
– И куда ты их дальше?
Делаю неопределенное движение руками.
– Пока даем им возможность уходить в сторону Родосто, который они называют Текирдагом. А как выйдут из Константинополя последние, прижмем к морю где-то по пути, где они благополучно и попадут в лапы бригады внутренней стражи. Те быстренько отделят зерна от плевел, проведут фильтрацию, ну а просто мирное население разделят. Христиан, желающих остаться в Ромее и принести мне присягу верности, разместят отдельно, а мусульман – отдельно.
Делаю глоток.
– А дальше, дальше включатся основные силы Отдельного корпуса жандармов и Имперской СБ, которые проведут ускоренный опрос всех, выявляя среди них тех, кто может знать что-то полезное о системе обороны и безопасности Османской империи, а особенно хоть что-нибудь из тайн Константинополя. Город старый, полно ходов и выходов, подземелий всяческих. Нужно разбираться.
Маша разрезает яблоко.
– И что будет с теми, кто будет интересен?
– О, им повезет, поскольку им будет предложена должность консультанта одной из спецслужб, сравнительно хорошее жалованье, а главное – возможность остаться в Ромее. Остальных мусульман попросим с вещами на выход. Когда все устаканится, посадим их на транспорты и отправим к единоверцам. В Ромее им делать нечего. Других нехристиан, кроме русских подданных, получивших разрешение на проживание, в новой Восточной Римской империи не будет. Когда-то мусульмане пришли и уничтожили христианское государство. Теперь колесо истории крутится в обратном направлении. Возможно, в этом есть момент исторической справедливости. Горе побежденным, как говорили древние.
– А не слишком ли жестко с ними?
– Предлагаешь поселить их рядом с армянами? Или рядом с теми, кого они еще вырезали?
– Нет, но…
– Когда я говорю об исторической справедливости, я ведь не только говорю о делах полутысячелетней давности, но и о событиях, которые имели место буквально год-два назад. И дело не только в настроениях армян, их в армии не так и много, и проживать большинство из них будут в пределах условного Царства Армения, а не в Константинополе. Но я знаю настроение в армии вообще. И ожидаю серьезных проблем в самое ближайшее время. Пока войска сдерживает дисциплина, но позднее все будет очень скверно, поверь мне. Я знаю, что происходит, когда ненависть и ярость к врагу копится годами, а потом солдаты попадают на вражескую территорию. Тут уж достается всем – и правым, и виноватым. Лишней крови я не хочу, но закладывать бомбу под будущую империю не собираюсь. И точно так же, как после Балканской войны турки и болгары проводили взаимную принудительную депортацию населения, очищая свою территорию от чужеродных элементов, так и мы поступим, но только в одну сторону.
– А если их христиане захотят в Ромею перебраться? Разве мы их не примем?
– С этим сложнее. Разумеется, руку помощи мы им протянем, но я не хотел бы селить в Ромее лишнее местное население, хватит тех, кто останется. В ближайшие годы нам предстоит переселить сюда из Российской империи шесть-восемь миллионов человек. Эти земли необходимо осваивать и быстро привязывать к России. Привязывать этнически, культурно, экономически, духовно – в общем, всесторонне. Так что я предпочитаю не переселять сюда христиан бывшей Османской империи, а скорее, за исключением тех, кто будет помогать нашим переселенцам приспосабливаться к особенностям новых земель, даже всячески способствовать отъезду многих из тех, кто здесь останется на первом этапе. И в этом вопросе я большие надежды возлагаю на Министерство служения, поскольку значительной части местных будут предлагаться места служения в России, а русские будут нести бремя служения здесь, заодно перебираясь сюда вместе с семьями.
Прожевав еще кусок, добавляю:
– Что касается твоего вопроса о христианах Османской империи бывшей, то в России есть масса прекрасных мест, которые нужно осваивать – целинные земли, Сибирь, Дальний Восток. Мы с удовольствием всех примем и спасем, но спасаться они будут там, где надо нам. Как вариант, можем предоставить возможность спасаться где-нибудь в другом месте. В Америке, например. Но не здесь.
Я обвел пальцем вокруг.
– Не ближе тысячи верст от Ромеи.
Царица кивнула.
– Поняла. Кстати, когда ты планируешь отъезд в Константинополь?
– Полагаю, что дней через десять-пятнадцать. Город надо привести в порядок, потушить пожары, расчистить завалы, подготовить к приему дорогих гостей.
– Гостей?
Улыбаюсь.
– Ага. Твой царственный родитель обещал приехать на коронацию.
Машенька удивленно распахнула глазки и даже захлопала в ладошки.
– Правда?! Как здорово! А мне он ничего не писал об этом!
– Мы только вчера согласовали это с ним. Он еще не успел тебе написать.
– А мама будет?
Киваю.
– Думаю, что прибудет все твое семейство. Так что увидитесь. И они посмотрят, как ты устроилась и как станешь императрицей Второго Рима, будучи при этом уже императрицей Рима Третьего. Это будет весьма символичным, не находишь?
Она заулыбалась. Добавляю:
– Ты никогда не мечтала стать императрицей Рима?
– Нет, но отец мечтает стать императором.
– Да, я знаю. И он на пути к этому.
Дочь итальянского короля покачала головой:
– Это все мечты. Я имею возможность сравнивать. Настоящий император – ты, а настоящая империя – Россия. А Италия… Я люблю свою родину, но не имею иллюзий на ее счет. Италии очень далеко до империи, даже если она и будет так называться. Времена величия Рима канули в Лету, а строительство новой империи займет не один век. Сами итальянцы должны измениться, притом что формальному единству итальянской нации всего-то полвека, и единой нацией итальянцы так пока и не стали. Так что нет, это все пока лишь фантазии.
– Ну, все великие дела начинаются с мечты. Почему бы не попробовать? Когда-то и Великий Рим был всего лишь городом.
– Согласна. – Маша улыбнулась лукаво. – Ну, пусть пробует, я не против.
– Я тоже.
Мы обменялись понимающими улыбками.
– Кстати, а успеют за десять дней привести Константинополь в порядок, если ты говоришь о многочисленных пожарах? Опять же, насколько я понимаю, город бомбили.
– Нет, город по существу не бомбили. Зачем мне разрушать столицу Восточной Римской империи? Несколько десятков легких бомб не могли причинить существенного вреда Константинополю. Скорее, это было психологическое бросание одной бомбы за раз, да и то чаще всего в воду. В основном город бомбили листовками. Что касается пожаров и прочего, то вместе с боевыми частями в Царьград войдут две бригады Инженерно-строительного корпуса, которые и будут наводить порядок. Кроме того, нужно вернуть кресты на Святую Софию и снести минареты вокруг нее, а сам храм надо вновь освятить. Да и наша новая резиденция, бывший дворец Долмабахче, тоже нуждается в некоторых работах. А это требует некоторого времени. Плюс еще Имперской СБ и Отдельному корпусу жандармов необходимо взять под контроль всю площадь перед Софией и все места, откуда могут по нам стрелять.
Лицо жены омрачилось, и она явно вспомнила взрыв бомбы в Таранто.
– Ты думаешь, что возможно все предусмотреть? Тот взрыв на Красной площади…
Вздыхаю, соглашаясь.
– Увы, радость моя, всего действительно предусмотреть невозможно. Но мои службы быстро учатся. Даже от возможной атаки с воздуха нас будут прикрывать два десятка противоаэропланных орудий.
– Ты опасаешься появления в небе османских аэропланов?
– Мало ли. Хотя небо вокруг столицы будут охранять наши истребители, а само небо Царьграда будет закрыто для полетов, но исключать ничего нельзя. К тому же под видом османских могут прилететь и другие аэропланы.
Баронесса Беатриса Эфрусси де Ротшильд»
– Однако!..
Крым. Дворец Меллас.
9 (22) августа 1917 года
Завтрак на террасе с видом на сад и утреннее солнышко. По случаю среды Успенского поста вкушаем простые овощные салатики, хлебцы, фрукты, апельсиновый сок. Обслуживаем себя сами. Никаких слуг нет. Мы же не бояре какие.
– Какие планы на день?
Пожимаю плечами.
– Будни. Ничего примечательного. Думаю, что до вечера возьмем Константинополь и Дарданеллы с обеих сторон пролива.
Маша поднимает брови:
– Такое серьезное сопротивление в Константинополе? Ты же вчера утром говорил, что войска входят в город с трех сторон сразу.
Киваю, соглашаясь.
– Да, так и есть. Вошли и медленно выдавливают местных жителей из города. Не стрелять же по ним и в самом деле?
– Этого только не хватало.
Жую салатик.
– Вот и я об этом. Уже вошли в центр. Сегодня выдавим окончательно. Одно плохо – город горит, и похоже, что его всерьез поджигают, а не просто случайные и стихийные возгорания. Радует, что хотя бы, как это следует из докладов, дворец Долмабахче не особо пострадал, что удивительно само по себе. Возможно, не решились сжечь дворец султана, надеясь как-то вернуть город по итогам мирных переговоров. А так – да, жгут.
Она нахмурилась.
– И много пожгли?
Запиваю соком.
– Эмм… порядочно. Но пока не катастрофично. Я приказал поджигателей расстреливать на месте, но это мало что даст, сама понимаешь. Они не подходят близко к нашим солдатам. Разве что случайно попадаются.
Императрица смотрит в свой полупустой стакан и вздыхает:
– Жаль город.
– Согласен. Надеюсь, что до полного сожжения не дойдет, тем более что наши войска уже в центре. Огонь пожаров мешает нашим солдатам, но пожары же и выгоняют из города местное население. Так что тут две стороны медали, как говорится.
Подливаю сок. Маша благодарно кивает.
– И куда ты их дальше?
Делаю неопределенное движение руками.
– Пока даем им возможность уходить в сторону Родосто, который они называют Текирдагом. А как выйдут из Константинополя последние, прижмем к морю где-то по пути, где они благополучно и попадут в лапы бригады внутренней стражи. Те быстренько отделят зерна от плевел, проведут фильтрацию, ну а просто мирное население разделят. Христиан, желающих остаться в Ромее и принести мне присягу верности, разместят отдельно, а мусульман – отдельно.
Делаю глоток.
– А дальше, дальше включатся основные силы Отдельного корпуса жандармов и Имперской СБ, которые проведут ускоренный опрос всех, выявляя среди них тех, кто может знать что-то полезное о системе обороны и безопасности Османской империи, а особенно хоть что-нибудь из тайн Константинополя. Город старый, полно ходов и выходов, подземелий всяческих. Нужно разбираться.
Маша разрезает яблоко.
– И что будет с теми, кто будет интересен?
– О, им повезет, поскольку им будет предложена должность консультанта одной из спецслужб, сравнительно хорошее жалованье, а главное – возможность остаться в Ромее. Остальных мусульман попросим с вещами на выход. Когда все устаканится, посадим их на транспорты и отправим к единоверцам. В Ромее им делать нечего. Других нехристиан, кроме русских подданных, получивших разрешение на проживание, в новой Восточной Римской империи не будет. Когда-то мусульмане пришли и уничтожили христианское государство. Теперь колесо истории крутится в обратном направлении. Возможно, в этом есть момент исторической справедливости. Горе побежденным, как говорили древние.
– А не слишком ли жестко с ними?
– Предлагаешь поселить их рядом с армянами? Или рядом с теми, кого они еще вырезали?
– Нет, но…
– Когда я говорю об исторической справедливости, я ведь не только говорю о делах полутысячелетней давности, но и о событиях, которые имели место буквально год-два назад. И дело не только в настроениях армян, их в армии не так и много, и проживать большинство из них будут в пределах условного Царства Армения, а не в Константинополе. Но я знаю настроение в армии вообще. И ожидаю серьезных проблем в самое ближайшее время. Пока войска сдерживает дисциплина, но позднее все будет очень скверно, поверь мне. Я знаю, что происходит, когда ненависть и ярость к врагу копится годами, а потом солдаты попадают на вражескую территорию. Тут уж достается всем – и правым, и виноватым. Лишней крови я не хочу, но закладывать бомбу под будущую империю не собираюсь. И точно так же, как после Балканской войны турки и болгары проводили взаимную принудительную депортацию населения, очищая свою территорию от чужеродных элементов, так и мы поступим, но только в одну сторону.
– А если их христиане захотят в Ромею перебраться? Разве мы их не примем?
– С этим сложнее. Разумеется, руку помощи мы им протянем, но я не хотел бы селить в Ромее лишнее местное население, хватит тех, кто останется. В ближайшие годы нам предстоит переселить сюда из Российской империи шесть-восемь миллионов человек. Эти земли необходимо осваивать и быстро привязывать к России. Привязывать этнически, культурно, экономически, духовно – в общем, всесторонне. Так что я предпочитаю не переселять сюда христиан бывшей Османской империи, а скорее, за исключением тех, кто будет помогать нашим переселенцам приспосабливаться к особенностям новых земель, даже всячески способствовать отъезду многих из тех, кто здесь останется на первом этапе. И в этом вопросе я большие надежды возлагаю на Министерство служения, поскольку значительной части местных будут предлагаться места служения в России, а русские будут нести бремя служения здесь, заодно перебираясь сюда вместе с семьями.
Прожевав еще кусок, добавляю:
– Что касается твоего вопроса о христианах Османской империи бывшей, то в России есть масса прекрасных мест, которые нужно осваивать – целинные земли, Сибирь, Дальний Восток. Мы с удовольствием всех примем и спасем, но спасаться они будут там, где надо нам. Как вариант, можем предоставить возможность спасаться где-нибудь в другом месте. В Америке, например. Но не здесь.
Я обвел пальцем вокруг.
– Не ближе тысячи верст от Ромеи.
Царица кивнула.
– Поняла. Кстати, когда ты планируешь отъезд в Константинополь?
– Полагаю, что дней через десять-пятнадцать. Город надо привести в порядок, потушить пожары, расчистить завалы, подготовить к приему дорогих гостей.
– Гостей?
Улыбаюсь.
– Ага. Твой царственный родитель обещал приехать на коронацию.
Машенька удивленно распахнула глазки и даже захлопала в ладошки.
– Правда?! Как здорово! А мне он ничего не писал об этом!
– Мы только вчера согласовали это с ним. Он еще не успел тебе написать.
– А мама будет?
Киваю.
– Думаю, что прибудет все твое семейство. Так что увидитесь. И они посмотрят, как ты устроилась и как станешь императрицей Второго Рима, будучи при этом уже императрицей Рима Третьего. Это будет весьма символичным, не находишь?
Она заулыбалась. Добавляю:
– Ты никогда не мечтала стать императрицей Рима?
– Нет, но отец мечтает стать императором.
– Да, я знаю. И он на пути к этому.
Дочь итальянского короля покачала головой:
– Это все мечты. Я имею возможность сравнивать. Настоящий император – ты, а настоящая империя – Россия. А Италия… Я люблю свою родину, но не имею иллюзий на ее счет. Италии очень далеко до империи, даже если она и будет так называться. Времена величия Рима канули в Лету, а строительство новой империи займет не один век. Сами итальянцы должны измениться, притом что формальному единству итальянской нации всего-то полвека, и единой нацией итальянцы так пока и не стали. Так что нет, это все пока лишь фантазии.
– Ну, все великие дела начинаются с мечты. Почему бы не попробовать? Когда-то и Великий Рим был всего лишь городом.
– Согласна. – Маша улыбнулась лукаво. – Ну, пусть пробует, я не против.
– Я тоже.
Мы обменялись понимающими улыбками.
– Кстати, а успеют за десять дней привести Константинополь в порядок, если ты говоришь о многочисленных пожарах? Опять же, насколько я понимаю, город бомбили.
– Нет, город по существу не бомбили. Зачем мне разрушать столицу Восточной Римской империи? Несколько десятков легких бомб не могли причинить существенного вреда Константинополю. Скорее, это было психологическое бросание одной бомбы за раз, да и то чаще всего в воду. В основном город бомбили листовками. Что касается пожаров и прочего, то вместе с боевыми частями в Царьград войдут две бригады Инженерно-строительного корпуса, которые и будут наводить порядок. Кроме того, нужно вернуть кресты на Святую Софию и снести минареты вокруг нее, а сам храм надо вновь освятить. Да и наша новая резиденция, бывший дворец Долмабахче, тоже нуждается в некоторых работах. А это требует некоторого времени. Плюс еще Имперской СБ и Отдельному корпусу жандармов необходимо взять под контроль всю площадь перед Софией и все места, откуда могут по нам стрелять.
Лицо жены омрачилось, и она явно вспомнила взрыв бомбы в Таранто.
– Ты думаешь, что возможно все предусмотреть? Тот взрыв на Красной площади…
Вздыхаю, соглашаясь.
– Увы, радость моя, всего действительно предусмотреть невозможно. Но мои службы быстро учатся. Даже от возможной атаки с воздуха нас будут прикрывать два десятка противоаэропланных орудий.
– Ты опасаешься появления в небе османских аэропланов?
– Мало ли. Хотя небо вокруг столицы будут охранять наши истребители, а само небо Царьграда будет закрыто для полетов, но исключать ничего нельзя. К тому же под видом османских могут прилететь и другие аэропланы.