– Противоречием? – уточнила я.

– Фактом. – Ксандр выразительно поиграл бровями – точнее, бровью. – Среднего имени у него не было.

– Что? – переспросила я.

– Мой дедушка при рождении был назван Тобиасом Хоторном, – уточнил Ксандр. – Среднего имени ему не дали.

Интересно, подумала я, а как старик подписал письмо Ксандру? Так же, как Джеймсону – Тобиас Сносом Хоторн? Мое же было подписано инициалами – и букв там было три.

– А если я попрошу тебя показать мне свое письмо, ты согласишься? – спросила я у Ксандра. Он упомянул, что дедовские головоломки давались ему с большим трудом. Но это вовсе не значило, что он откажется поучаствовать в моей игре.

– Ой, да зачем тебе это, – проговорил Ксандр и указал мне на массивную деревянную дверь. – Тут Тея тебя не достанет, – пообещал он. – Есть такие уголки, куда даже она заглядывать не смеет.

Я посмотрела в стеклянное окошко, вставленное в дверь.

– Это библиотека?

– Архив, – лукаво блеснув глазами, поправил Ксандр. – Так мы привыкли называть библиотеку на нашем школьном. Отличный вариант, если хочется уединиться на время «окон» в расписании.

Я несмело открыла дверь.

– А ты пойдешь?

Ксандр закрыл глаза.

– Не могу, – сказал он. Других пояснений не последовало. Он зашагал прочь, а я, глядя ему вслед, все никак не могла отделаться от мысли, что что-то упускаю.

А может, даже целый ворох всего.

Знаешь, какая участь постигла девчонку, которая не один час провела в их поместье? Она погибла.





Глава 26




Архив больше походил на университетскую, чем на школьную библиотеку. Зал украшали мозаики и арки. Бесчисленные полки буквально ломились от всевозможных изданий, а по центру стояло с десяток прямоугольных столов, оборудованных по последнему слову техники и даже снабженных встроенной подсветкой и огромными лупами, привинченными сбоку.

Все столы пустовали – все, кроме одного. За ним, спиной ко мне, сидела девушка с огненно-рыжими волосами – такого оттенка я еще ни разу не видела. Я села в стороне – так, что нас разделяло несколько столиков – лицом к двери. В зале было тихо, если не считать негромкого шелеста страниц книжки, которую читала девушка.

Я достала из рюкзака наши с Джеймсоном письма. Сносом. Я провела пальцем по среднему имени, упомянутом в подписи к посланию Джеймсона, потом перевела взгляд на инициалы, выцарапанные на моем письме. Почерк совпадал. Меня вдруг начала подтачивать тревога, и я не сразу поняла, в чем тут дело. А потом в голове пронеслось: так ведь среднее имя упомянуто и в завещании! Может, в этом и зацепка? Что, если этого достаточно, чтобы оспорить его последнюю волю?

Я написала Алисе. Ответ пришел немедленно:

Он официально сменил имя много лет назад. Переживать не о чем.

Ксандр сказал, что его деда назвали Тобиасом Хоторном при рождении, а среднего имени ему так и не дали. Но зачем мне вообще это знать? Отчаянно сомневаясь в том, что мне когда-нибудь удастся понять хоть кого-то из семейства Хоторнов, я потянулась к лупе. Она была размером с ладонь. Я положила оба письма рядом и включила подсветку, встроенную в стол.

Вот уж в чем частные школы точно выигрывают у государственных.

Бумага была до того плотная, что не просвечивала, зато лупа свое дело сделала, и буквы моментально увеличились вдесятеро. Я немного сдвинула линзу, чтобы в фокус попала подпись на письме Джеймсона. В глаза тут же бросилось несколько деталей, которые я раньше не замечала. Маленький крючок буквы «р». Асимметричность заглавной «Т». А среднее имя было написано так, точно это было не одно слово, а целых два – слишком уж велико было расстояние между первой буквой и остальной частью имени.

Сносом. С носом.

– Может, это намек на то, что он перехитрил всех родственников и оставил их «с носом»? – спросила я вслух. Это была подвижка, вот только несущественная, особенно учитывая, до чего сильно Джеймсон был уверен в том, что письмо таит куда больше подсказок, чем кажется. А Ксандр сообщает о том, что у его дедушки не было среднего имени. Если Тобиас Хоторн официально добавил себе второе имя – Сносом – получается, он выбрал его сам. Но зачем?

Я подняла взгляд, вдруг вспомнив, что я в комнате не одна, но тут оказалось, что рыжеволосая девушка уже ушла. Я набрала Алисе еще одно сообщение: А когда ТХ сменил имя?

Может, тогда же, когда и решил оставить свое семейство «с носом» (насколько это вообще возможно в доме миллиардера) и завещать все мне?

Через секунду пришло сообщение – вот только не от Алисы. А от Джеймсона. Интересно, где он раскопал мой номер – что нынешний, что прежний.

Я все понял, Таинственная Незнакомка. А ты? – фамильярно поинтересовался он.

Я огляделась. Чувство было такое, будто он притаился где-то неподалеку и наблюдает за мной – но, судя по всему, оно меня обмануло.

Дело в среднем имени? – напечатала я в ответ.

Нет, – написал он и добавил спустя целую минуту: – В последней строчке перед подписью.


Я опустила взгляд в самый конец письма Джеймсона. Над подписью было выведено всего два слова: «Не суди».

Кого? Старейшину рода Хоторнов за то, что не предупредил родственников о смертельной болезни? За игры, в которые он играет с нами, лежа в гробу? За то, что, по сути, вышиб почву из-под ног у собственных дочерей и внуков?

Я перечитала сообщение Джеймсона, потом вновь вернулась к письму и пробежалась взглядом по тексту с самого его начала.

Черт знакомый лучше черта незнакомого, согласись. Власть развращает. А безмерная власть развращает без меры. Не все то золото, что блестит. Неизбежны только смерть и налоги. От сумы да тюрьмы не зарекайся.

Я представила, каково было Джеймсону, когда он прочел это письмо и обнаружил тут вместо долгожданных ответов лишь избитые истины. Пословицы, – тут же подсказал мозг более подходящее слово, и я опять посмотрела на строку над подписью. По мнению Джеймсона, в письме есть некая игра слов или тайный код. При этом само послание, если не считать имен собственных, состоит исключительно из пословиц – или незначительных их вариаций.

Есть только одно исключение: финальная строка.

Не суди. Лекцию нашей преподавательницы по английскому о пословицах и поговорках я пропустила почти целиком, но мне тут же вспомнилась одна – та, что начиналась именно с этих двух слов.

Пословица «Не суди книгу по обложке» тебе о чем-то говорит? – спросила я Джеймсона.

Ответ пришел незамедлительно.

«Великолепно, Наследница». А спустя мгновенье добавил: «Говорит, и еще как».





Глава 27




– А вдруг мы это все на пустом месте напридумывали? – спросила я спустя несколько часов. Мы с Джеймсоном стояли посреди библиотеки в Доме Хоторнов в окружении полок, которые тянулись от пола до самого восемнадцатифутового потолка и ломились от книг.

– Рожден ты Хоторном иль стал – сыграть в игру черед настал! – нараспев продекламировал Джеймсон, точно ребенок, прыгающий через скакалку. Но когда он оторвал взгляд от полок и перевел его на меня, на лице его не осталось и капли детской беспечности. – В Доме Хоторнов ничего не происходит просто так.

И обитатели его не так просты, подумала я.

– Ты себе и представить не можешь, сколько раз дедушкины задачки приводили меня в эту комнату, – проговорил Джеймсон, неторопливо оглядевшись. – Он сейчас, наверное, в гробу вертится от досады, что я раньше обо всем не догадался.

– А что мы вообще будем искать? – спросила я.

– А ты сама-то как думаешь, Наследница? – переспросил он в своей привычной манере, то ли озадачивая меня, то ли завлекая.

А может, и то и другое.

Сосредоточься, – велела я себе. В конце концов я ведь пришла сюда, чтобы выяснить правду, в точности как парень, стоявший неподалеку.

– Если подсказка содержится во фразе про книгу и обложку, то мы, видимо, и ищем либо книгу, либо обложку, – предположила я, еще раз прокручивая в уме эту головоломку. – А может, несовпадение между первым и вторым!

– То есть книгу в чужой обложке? – уточнил Джеймсон. По выражению его лица трудно было сказать, как он отнесся к моему предположению.

– Могу ошибаться.

Его губы дрогнули – но улыбкой это было никак не назвать, да и усмешкой тоже.

– Все порой ошибаются, Наследница.

То ли озадачивая меня, то ли завлекая… Ошибки ошибками, но рядом с Джеймсоном их допускать мне совсем не хотелось. И чем скорее тело это усвоит, тем лучше. От греха подальше я отвернулась от него и оглядела двухэтажную библиотеку. От одного взгляда на верхние полки захватывало дух – точно меня поставили на самый край Большого каньона. Повсюду, куда хватало глаз, были книги.

– Их тут, наверное, тысячи… – Учитывая размер библиотеки и высоту полок, нам, если мы и впрямь задумали отыскать книгу, содержимое которой отличается от заявленного на обложке, понадобится не один час. Я поделилась своими соображениями с Джеймсоном.

Он улыбнулся – в этот раз широко.

– Скажешь тоже, Наследница. Не один день.





* * *


Работали мы молча. Ужинать никто не пошел. Каждый раз, когда мне в руки попадало первое издание какой-нибудь книги, по спине пробегали мурашки. А когда я раскрывала книгу, на первой странице нередко обнаруживался автограф. Стивен Кинг. Дж. К. Роулинг. Тони Моррисон. В конце концов мне все же удалось затушить в себе благоговейный трепет перед этими книгами. Я утратила чувство времени, да и все остальные чувства – остался только мерный ритм движений: снять книгу с полки, заглянуть под обложку, закрыть книгу, убрать на место. Я слышала, как то же самое делает и Джеймсон. Я ощущала его присутствие в комнате, и с каждой минутой мы, осматривая каждый свои полки, все сильнее сближались. Он взял на себя верхний ярус. Я перебирала издания внизу. В какой-то момент я подняла взгляд и увидела его прямо над собой.

– А вдруг мы понапрасну тратим время? – спросила я. Мой вопрос эхом разнесся по комнате.