- Ханна, кроме нас двоих здесь никого нет. Я пошла спать до тебя. Когда я пожелала тебе доброй ночи, ты ещё смотрела телевизор. Я проснулась около полуночи, а он всё ещё работал. Не нужно проводить расследование, чтобы понять, кто в этом виноват.
Ханна смотрела на неё, убеждённая в своей правоте.
- Джесси, я не хочу показаться невежливой, но ты ведь говорила, что у тебя в последнее время проблемы со сном. В твоём возрасте часто уже начинаются трудности с памятью. Может быть, ты сама забыла выключить телевизор и обвиняешь в этом меня, так как просто считаешь меня ленивым и забывчивым подростком?
Джесси оглянулась, шокированная дерзостью Ханны. Надо признать, что это был потрясающий ход – так искусно лгать об очевидных вещах, что Джесси в ответ нечего было сказать.
- Ты ведь в курсе, что я зарабатываю себе на жизнь тем, что выслеживаю серийных убийц, правда? – напомнила она сестре. – И я не собираюсь поддаваться твоим манипуляциям.
Ханна доела тост и встала, демонстрируя свой высокий рост в метр семьдесят пять – всего на несколько сантиметров ниже Джесси, прядь её светло-русых волос упала ей на лицо.
- Разве нам ещё не пора собираться к психотерапевту? – спросила она, оставив без ответа комментарий Джесси. – Я думала, что нам к девяти. А сейчас уже восемь тридцать две.
Девочка пошла собираться к себе в комнату, оставив тарелку и пустую чашку на столе. Джесси подавила непреодолимое желание позвать её и заставить положить их в посудомоечную машину.
Она напомнила себе об установленных ею личных границах, когда два месяца назад Ханна переехала к ней. Она не была родителем этой девочки и не старалась им стать. Её задача состояла в том, чтобы обеспечить своей сводной сестре комфортные условия, чтобы та могла вернуться к нормальной жизни после всей пережитой ею череды травмирующих событий. Джесси нужно было помочь Ханне исцелиться и научиться снова доверять миру, который, казалось, был полон опасности. Она должна была стать для сестры источником поддержки и безопасности. Джесси всё это знала и понимала, но всё же не могла не возмутиться, почему, чёрт возьми, подростку так трудно просто убрать эту дурацкую тарелку?
Прибрав на кухне, она в тысячный раз попыталась убедить себя, что ничего страшного не произошло, что Ханна так себя ведёт, чтобы вновь обрести контроль над собственной жизнью, чего ей так не хватало в последнее время, что этот вопрос не затрагивает их личные взаимоотношения, и что подобная ситуация не будет продолжаться вечно.
Джесси в который раз напомнила себе об этом. Но в глубине души она понимала, что на самом деле она так не думает. Она переживала, что с Ханной происходит что-то гораздо более серьёзное. И она боялась, что эти изменения могут быть необратимыми.
ГЛАВА 2
Джесси сидела как на иголках.
Она знала, что сеанс Ханны с доктором Дженис Леммон закончится с минуты на минуту. Выйдет ли девочка оттуда вся в слезах, как она сама после их прошлой встречи? Или с каменным лицом, как после первых двух?
Если кто-то и мог достучаться до Ханны, то Джесии хотелось бы верить, что этим человеком станет доктор Леммон. Несмотря на то, что с первого взгляда это было не совсем заметно, но шутки с этой женщиной были плохи. Хрупкое телосложение, светлые волосы с химической завивкой и очки с толстыми стёклами делали психотерапевта возрастом чуть старше шестидесяти скорее похожей на чью-то бабушку, чем на одного из самых уважаемых экспертов в изучении девиантного поведения на всём Западном побережье. И за этой заурядной внешностью скрывалась женщина, с мнением которой считались настолько, что она до сих пор время от времени консультировала управление полиции Лос-Анджелеса, ФБР и другие организации, о которых она сама никогда не упоминала. А ещё она была психотерапевтом Джесси.
Сначала Джесси переживала, что сеансы доктора с Ханной могут спровоцировать конфликт интересов. Но несколько раз обсудив этот вопрос, они сошлись во мнении, что существовало всего несколько специалистов, которые смогли бы заняться случаем Ханны. И поскольку доктор Леммон была хорошо знакома с историей девушки, то её кандидатура была для этого оптимальной.
В конце концов, это именно доктор Леммон помогла Джесси принять тот факт, что её отец был печально известным серийным убийцей Ксандером Турманом. Именно с доктором Леммон она обсуждала свои ночные кошмары и постоянное чувство тревоги, вызванное тем, что в возрасте шести лет она стала свидетелем того, как отец на её глазах убил мать. Именно этой женщине Джесси открыла свою тайну о том, что он оставил её умирать одну в заснеженной хижине, запертой вместе с разлагающимся трупом женщины, которую она называла мамой. Именно доктор Леммон помогла ей обрести уверенность в том, что ей под силу противостоять своему отцу, когда тот спустя двадцать три года снова появился в её жизни с целью либо превратить её в серийного убийцу и заставить присоединиться к нему, либо лишить её жизни в случае отказа.
Только доктор Леммон внушала Джесси доверие, как психотерапевт, который мог бы поработать с её сводной сестрой – девочкой, с которой у них был один на двоих отец, а также ночные кошмары. Всего несколько месяцев тому назад Турман похитил Ханну и её приёмных родителей, затем лишив их жизни у неё на глазах. Тогда он чуть не убил и Джесси тоже. Только их с Ханной слаженные действия и необыкновенная смелость смогли изменить ситуацию таким образом, что мёртвым в итоге оказал сам Турман.
Но даже после всего этого страдания Ханны не закончились. Всего через несколько месяцев после гибели её приёмных родителей ещё один серийный убийца по имени Болтон Крачфилд - последователь её отца, зацикленный на Джесси, убил новых опекунов Ханны у неё на глазах и похитил её саму. В течение недели он удерживал её в подвале одного из домов, находящихся на отшибе, пытаясь внушить ей свою идеологию и сделать из девочки такого же убийцу, как Турман и он сам.
Она смогла пережить и этот ужас, ей удалось спастись благодаря Джесси и тому, что Ханна сама перехитрила убийцу. Болтон Крачфилд был застрелен. И, несмотря на то, что он больше не представлял собой физической угрозы, Джесси не была полностью уверена, что ему не удалось пробраться в разум Ханны и не развратить его своей больной идеологией, основанной на крови и отрицании общепринятых человеческих ценностей.
Джесси встала на ноги отчасти, чтобы потянуться, но также и потому что почувствовала, как её затягивает болото собственных мыслей. Она посмотрела на своё отражение в зеркале, висевшем в гостиной. Следовало признать, что, несмотря на то, что последние два месяца Джесси неожиданно для себя провела в роли опекуна проблемного подростка, выглядела она по-прежнему довольно презентабельно.
Взгляд её зелёных глаз оставался светлым и ясным. В отличие от привычного хвостика, сегодня она распустила свои каштановые волосы до плеч, демонстрируя их красоту и ухоженность. Уже достаточно долго она жила без постоянного страха быть преследуемой серийными убийцами, и это позволило ей вернуться к привычным физическим тренировкам, что придало её крепкому высокому телу силы и выносливости, которых в последнее время ей так не хватало.
Как ни странно, за последнее время в расследуемых ею делах не было ни перестрелок, ни ножевых ранений – ничего, что могло бы нанести ей дополнительные травмы. Следовательно, новые экземпляры не пополнили её внушительную коллекцию, состоящую из колотой раны в области живота, шрамов на обеих руках и ногах и длинного двенадцатисантиметрового розоватого шрама в форме луны, который пролегал от ключицы до правого плеча.
Она непроизвольно дотронулась до него, задаваясь вопросом, скоро ли наступит момент, когда кое-кто увидит этот шрам вместе со всеми остальными. Она чувствовала, что вскоре они с Райаном смогут внимательно изучить физические несовершенства тел друг друга.
Детектив Эрнандес был для неё не только коллегой по работе, вместе с которым она проводила расследования, но и её парнем. Это определение казалось слегка странным, но другого она не могла подобрать. С тех пор, как Ханна переехала к ней, Джесси с Райаном встречались почти регулярно. И хотя между ними ещё не было физической близости, они оба знали, что этот момент не за горами. Предвкушение этого создавало между ними на работе слегка неловкую, но одновременно по-своему интересную атмосферу.
Открывшаяся дверь отвлекла Джесси от этих мыслей. Ханна вышла из кабинета, при этом она не выглядела ни расстроенной, ни погружённой в себя. Она казалась подозрительно спокойной, что было само по себе странным, учитывая всё, через что ей пришлось пройти.
Доктор Леммон провела её и поймала взгляд Джесси.
- Ханна, - сказала она. – Я хотела бы поговорить с Джесси пару минут. Не могла бы ты подождать здесь?
- Конечно, - садясь, ответила Ханна. – Дайте знать, когда закончите обсуждать степень моей ненормальности. А я пока подумаю, стоит ли мне заявлять о нарушении закона о конфиденциальности медицинских сведений.
- Вот и отлично, - спокойно сказала доктор Леммон, не ведясь на провокацию подростка. – Входи, Джесси.
Джесси устроилась на том же диванчике, на котором сидела и во время собственных сеансов, а доктор Леммон села напротив.
- Буду краткой, - сказала Дженис. – Отбросив в сторону её сарказм, я всё же не думаю, что Ханне пойдёт на пользу, если она будет переживать, что я делюсь с тобой тем, что она рассказала мне, хоть я её и уверила, что не буду этого делать.
- Не будете или не можете? – уточнила Джесси.
- Ей ещё нет восемнадцати лет, поэтому технически, как её опекун, ты могла бы настоять на этом. Но я считаю, что это подорвёт доверие, которое я пытаюсь завоевать. Мне понадобилось немало усилий, чтобы она начала по-настоящему открываться. И я не хочу рисковать.
- Поняла, - сказала Джесси. – Тогда для чего же Вы меня сюда позвали вообще?
- Джесси, я обеспокоена. Не вдаваясь в подробности, я просто скажу, что за исключением единственной нашей встречи, на которой она проявила хоть немного эмоций по отношению ко всему тому, через что ей пришлось пройти, Ханна, в основном… невозмутима. Вспоминая об этом сегодня, когда я узнала её получше, я могу сказать, что она позволила себе это единственное проявление эмоций, чтобы меня успокоить. Кажется, Ханна отгораживается от произошедших с нею событий, как будто она была лишь их свидетелем, а не участницей.
- В этом нет ничего удивительного, - сказала Джесси. – На самом деле мне это очень хорошо знакомо.
- Так и должно быть, - согласилась доктор Леммон. – Ты и сама прошла через подобный период. Мозг таким образом часто даёт себе время разобраться с испытанной болью. Отстранённость и разотождествление себя с травмирующими событиями в подобных ситуациях наблюдаются очень часто. Меня беспокоит то, что Ханна, похоже, делает это не для того, чтобы защитить себя от боли из-за пережитых событий. Вероятно, она вообще вычеркнула боль из своего сознания, как стирают информацию с жёсткого диска. Как будто она воспринимает весь свой травмирующий опыт как данность. Она отказывается принять тот факт, что всё это произошло с ней и её семьёй.
- И я полагаю, это не совсем здорово, да? – поделилась выводами Джесси, ёрзая на стуле.
- Я не хочу об этом судить, - сказала доктор Леммон в своей привычной размеренной манере. – Похоже, это помогает ей справиться. Я только беспокоюсь, куда это может привести в дальнейшем. Люди, не способные осознать собственную эмоциональную боль, иногда достигают той точки, когда не могут распознать и чужую эмоциональную или физическую боль. Они теряют способность к сочувствию. И часто это приводит к социально неприемлемому поведению.
- То, что Вы описываете, похоже на социопатию, - заметила Джесси.
- Да, - согласилась доктор Леммон. – Социопатам действительно свойственны такие проявления. Я не стала бы ставить такой диагноз Ханне, основываясь лишь на коротком времени нашего общения. Многие из её симптомов можно отнести к глубоко укоренившемуся посттравматическому стрессу. Тем не менее, ты сама не замечала в поведении Ханны ничего из того, что я тебе только что описала?
Джесси прокрутила в голове воспоминания о нескольких последних месяцах, включая утреннюю ложь о телевизоре, которая была столь бессмысленной, что её трудно было объяснить. Она вспомнила, как Ханна выражала своё недовольство, когда Джесси настояла на том, чтобы отвезти к ветеринару больного бездомного котёнка, которого они нашли в переулке, когда тот прятался за мусорным баком. Она вспомнила, что девочка могла часами сидеть молча, не реагируя на попытки Джесси вывести её из этого состояния. Она подумала о том случае, когда повела Ханну в спортзал, где её сводная сестра начала без перчаток колотить боксёрскую грушу, пока не избила руки в кровь.
Всё это, казалось, подходило под описание доктора Леммон. Но её поведение также можно было легко истолковать, как попытки девушки справиться с внутренней болью. Ни один из этих случаев не доказывал, что она была потенциальным социопатом. Джесси не хотелось даже думать о подобной возможности, и тем более говорить на эту тему, даже с доктором Леммон.
- Нет, - солгала она.
Психотерапевт посмотрела на Джесси недоверчивым взглядом. Но не стала настаивать и сменила тему разговора.
- Как у неё дела в школе? – спросила она.
- На прошлой неделе она начала занятия. Я отдала её в ту специализированную школу, которую Вы мне рекомендовали.
- Да, мы с ней немного об этом поговорили, - призналась доктор Леммон. – Это заведение не произвело на Ханну впечатления. Тебе так не показалось?
- Кажется, она прокомментировала примерно так: «Как долго мне нужно будет тусоваться с этими наркоманами и самоубийцами, прежде чем я смогу вернуться в настоящую школу?»
Доктор Леммон кивнула, будучи нисколько не удивлённой услышанному.
- Понятно, - сказала она. – Со мной она была несколько менее откровенной. Мне понятно её разочарование. Но на мой взгляд, нам лучше подержать её в безопасной, контролируемой среде по меньшей мере месяц, прежде чем можно будет подумать о её переводе в обычную среднюю школу.
- Я понимаю. Но я знаю, что она расстроена. В этом году она уже должна была окончить школу. Но, учитывая, сколько времени она пропустила, ей пришлось бы остаться на второй год даже в обычной школе. И она совсем не в восторге от того, что заканчивать год ей придётся с, как она их назвала, «торчками и недоумками».
- Всему своё время, не будем сильно давить на неё, - спокойно сказала доктор Леммон. – Поехали дальше. Как ты сама себя чувствуешь?
Джесси невольно рассмеялась, задумавшись, с чего начать свой рассказ. Прежде чем она смогла ответить, доктор Леммон продолжила.
- Времени на полноценный сеанс у нас сейчас нет. Но мне хотелось бы знать, как ты справляешься. На тебя неожиданно легла ответственность за несовершеннолетнего ребёнка, ты сейчас на новом этапе отношений со своим коллегой, по работе тебе постоянно нужно проникать в разум жестоких убийц, а также тебе пришлось стать участником событий, вследствие которых было убито двое серийных убийц, одним из которых был твой собственный отец. Это далеко не самый простой наборчик.
Джесси заставила себя улыбнуться.
- Вы так всё описали, что мне самой эта задача показалась невыполнимой.
Доктор Леммон не стала улыбаться в ответ.
- Я серьёзно, Джесси. Ты должна отдавать себе отчёт в состоянии собственного психического здоровья. Это достаточно непростое время не только для Ханны. Ты тоже можешь сорваться. Не стоит переоценивать свои силы.
Джесси снова притворно улыбнулась.
- Я осознаю риски, док. И пытаюсь изо всех сил заботиться и о себе в том числе. Но в моём случае, я не могу просто расслабиться и провести время в СПА. Жизнь не даёт мне спуску. И если я остановлюсь, она меня попросту раздавит.
- Не думаю, что это соответствует истине, Джесси, - мягко сказала доктор Леммон. – Иногда, когда замедляешься, всё становится на свои места. Ты довольно сильная личность, но не бери на себя лишнего. Ты не настолько незаменима, что не можешь ненадолго взять паузу.
Джесси раздражённо кивнула и ответила с сарказмом.
- Я учту это, - сказала она, будто записывая эти рекомендации в блокнот. – Не брать на себя лишнего. Не насколько незаменима.
Доктор Леммон поджала губы, и, казалось, уже была готова выразить своё раздражение, когда Джесси решила сменить тему разговора.
- Как там Гарленд? – с намёком спросила она.
- Что-что? – переспросила доктор Леммон.
- Вы в курсе, что найти Ханну мне помог именно Гарленд Моисей – консультант полиции Лос-Анджелеса по криминальному профилированию – пожилой разгильдяй, очаровывающий своим беззаботным отношением к миру.
- Я знакома с мистером Моисеем, Джесси. Я просто не совсем поняла, почему ты меня об этом спросила.
- Просто, - сказала Джесси, почувствовав, что она задела доктора Леммон за живое, – он упомянул Ваше имя некоторое время назад, и что-то в тоне его голоса натолкнуло меня на мысль, что вас двоих связывают дружеские отношения. И мне стало интересно, как он поживает.
- Думаю, на этом нам стоит завершить сегодняшнее общение, - резко ответила доктор Леммон.
Ханна смотрела на неё, убеждённая в своей правоте.
- Джесси, я не хочу показаться невежливой, но ты ведь говорила, что у тебя в последнее время проблемы со сном. В твоём возрасте часто уже начинаются трудности с памятью. Может быть, ты сама забыла выключить телевизор и обвиняешь в этом меня, так как просто считаешь меня ленивым и забывчивым подростком?
Джесси оглянулась, шокированная дерзостью Ханны. Надо признать, что это был потрясающий ход – так искусно лгать об очевидных вещах, что Джесси в ответ нечего было сказать.
- Ты ведь в курсе, что я зарабатываю себе на жизнь тем, что выслеживаю серийных убийц, правда? – напомнила она сестре. – И я не собираюсь поддаваться твоим манипуляциям.
Ханна доела тост и встала, демонстрируя свой высокий рост в метр семьдесят пять – всего на несколько сантиметров ниже Джесси, прядь её светло-русых волос упала ей на лицо.
- Разве нам ещё не пора собираться к психотерапевту? – спросила она, оставив без ответа комментарий Джесси. – Я думала, что нам к девяти. А сейчас уже восемь тридцать две.
Девочка пошла собираться к себе в комнату, оставив тарелку и пустую чашку на столе. Джесси подавила непреодолимое желание позвать её и заставить положить их в посудомоечную машину.
Она напомнила себе об установленных ею личных границах, когда два месяца назад Ханна переехала к ней. Она не была родителем этой девочки и не старалась им стать. Её задача состояла в том, чтобы обеспечить своей сводной сестре комфортные условия, чтобы та могла вернуться к нормальной жизни после всей пережитой ею череды травмирующих событий. Джесси нужно было помочь Ханне исцелиться и научиться снова доверять миру, который, казалось, был полон опасности. Она должна была стать для сестры источником поддержки и безопасности. Джесси всё это знала и понимала, но всё же не могла не возмутиться, почему, чёрт возьми, подростку так трудно просто убрать эту дурацкую тарелку?
Прибрав на кухне, она в тысячный раз попыталась убедить себя, что ничего страшного не произошло, что Ханна так себя ведёт, чтобы вновь обрести контроль над собственной жизнью, чего ей так не хватало в последнее время, что этот вопрос не затрагивает их личные взаимоотношения, и что подобная ситуация не будет продолжаться вечно.
Джесси в который раз напомнила себе об этом. Но в глубине души она понимала, что на самом деле она так не думает. Она переживала, что с Ханной происходит что-то гораздо более серьёзное. И она боялась, что эти изменения могут быть необратимыми.
ГЛАВА 2
Джесси сидела как на иголках.
Она знала, что сеанс Ханны с доктором Дженис Леммон закончится с минуты на минуту. Выйдет ли девочка оттуда вся в слезах, как она сама после их прошлой встречи? Или с каменным лицом, как после первых двух?
Если кто-то и мог достучаться до Ханны, то Джесии хотелось бы верить, что этим человеком станет доктор Леммон. Несмотря на то, что с первого взгляда это было не совсем заметно, но шутки с этой женщиной были плохи. Хрупкое телосложение, светлые волосы с химической завивкой и очки с толстыми стёклами делали психотерапевта возрастом чуть старше шестидесяти скорее похожей на чью-то бабушку, чем на одного из самых уважаемых экспертов в изучении девиантного поведения на всём Западном побережье. И за этой заурядной внешностью скрывалась женщина, с мнением которой считались настолько, что она до сих пор время от времени консультировала управление полиции Лос-Анджелеса, ФБР и другие организации, о которых она сама никогда не упоминала. А ещё она была психотерапевтом Джесси.
Сначала Джесси переживала, что сеансы доктора с Ханной могут спровоцировать конфликт интересов. Но несколько раз обсудив этот вопрос, они сошлись во мнении, что существовало всего несколько специалистов, которые смогли бы заняться случаем Ханны. И поскольку доктор Леммон была хорошо знакома с историей девушки, то её кандидатура была для этого оптимальной.
В конце концов, это именно доктор Леммон помогла Джесси принять тот факт, что её отец был печально известным серийным убийцей Ксандером Турманом. Именно с доктором Леммон она обсуждала свои ночные кошмары и постоянное чувство тревоги, вызванное тем, что в возрасте шести лет она стала свидетелем того, как отец на её глазах убил мать. Именно этой женщине Джесси открыла свою тайну о том, что он оставил её умирать одну в заснеженной хижине, запертой вместе с разлагающимся трупом женщины, которую она называла мамой. Именно доктор Леммон помогла ей обрести уверенность в том, что ей под силу противостоять своему отцу, когда тот спустя двадцать три года снова появился в её жизни с целью либо превратить её в серийного убийцу и заставить присоединиться к нему, либо лишить её жизни в случае отказа.
Только доктор Леммон внушала Джесси доверие, как психотерапевт, который мог бы поработать с её сводной сестрой – девочкой, с которой у них был один на двоих отец, а также ночные кошмары. Всего несколько месяцев тому назад Турман похитил Ханну и её приёмных родителей, затем лишив их жизни у неё на глазах. Тогда он чуть не убил и Джесси тоже. Только их с Ханной слаженные действия и необыкновенная смелость смогли изменить ситуацию таким образом, что мёртвым в итоге оказал сам Турман.
Но даже после всего этого страдания Ханны не закончились. Всего через несколько месяцев после гибели её приёмных родителей ещё один серийный убийца по имени Болтон Крачфилд - последователь её отца, зацикленный на Джесси, убил новых опекунов Ханны у неё на глазах и похитил её саму. В течение недели он удерживал её в подвале одного из домов, находящихся на отшибе, пытаясь внушить ей свою идеологию и сделать из девочки такого же убийцу, как Турман и он сам.
Она смогла пережить и этот ужас, ей удалось спастись благодаря Джесси и тому, что Ханна сама перехитрила убийцу. Болтон Крачфилд был застрелен. И, несмотря на то, что он больше не представлял собой физической угрозы, Джесси не была полностью уверена, что ему не удалось пробраться в разум Ханны и не развратить его своей больной идеологией, основанной на крови и отрицании общепринятых человеческих ценностей.
Джесси встала на ноги отчасти, чтобы потянуться, но также и потому что почувствовала, как её затягивает болото собственных мыслей. Она посмотрела на своё отражение в зеркале, висевшем в гостиной. Следовало признать, что, несмотря на то, что последние два месяца Джесси неожиданно для себя провела в роли опекуна проблемного подростка, выглядела она по-прежнему довольно презентабельно.
Взгляд её зелёных глаз оставался светлым и ясным. В отличие от привычного хвостика, сегодня она распустила свои каштановые волосы до плеч, демонстрируя их красоту и ухоженность. Уже достаточно долго она жила без постоянного страха быть преследуемой серийными убийцами, и это позволило ей вернуться к привычным физическим тренировкам, что придало её крепкому высокому телу силы и выносливости, которых в последнее время ей так не хватало.
Как ни странно, за последнее время в расследуемых ею делах не было ни перестрелок, ни ножевых ранений – ничего, что могло бы нанести ей дополнительные травмы. Следовательно, новые экземпляры не пополнили её внушительную коллекцию, состоящую из колотой раны в области живота, шрамов на обеих руках и ногах и длинного двенадцатисантиметрового розоватого шрама в форме луны, который пролегал от ключицы до правого плеча.
Она непроизвольно дотронулась до него, задаваясь вопросом, скоро ли наступит момент, когда кое-кто увидит этот шрам вместе со всеми остальными. Она чувствовала, что вскоре они с Райаном смогут внимательно изучить физические несовершенства тел друг друга.
Детектив Эрнандес был для неё не только коллегой по работе, вместе с которым она проводила расследования, но и её парнем. Это определение казалось слегка странным, но другого она не могла подобрать. С тех пор, как Ханна переехала к ней, Джесси с Райаном встречались почти регулярно. И хотя между ними ещё не было физической близости, они оба знали, что этот момент не за горами. Предвкушение этого создавало между ними на работе слегка неловкую, но одновременно по-своему интересную атмосферу.
Открывшаяся дверь отвлекла Джесси от этих мыслей. Ханна вышла из кабинета, при этом она не выглядела ни расстроенной, ни погружённой в себя. Она казалась подозрительно спокойной, что было само по себе странным, учитывая всё, через что ей пришлось пройти.
Доктор Леммон провела её и поймала взгляд Джесси.
- Ханна, - сказала она. – Я хотела бы поговорить с Джесси пару минут. Не могла бы ты подождать здесь?
- Конечно, - садясь, ответила Ханна. – Дайте знать, когда закончите обсуждать степень моей ненормальности. А я пока подумаю, стоит ли мне заявлять о нарушении закона о конфиденциальности медицинских сведений.
- Вот и отлично, - спокойно сказала доктор Леммон, не ведясь на провокацию подростка. – Входи, Джесси.
Джесси устроилась на том же диванчике, на котором сидела и во время собственных сеансов, а доктор Леммон села напротив.
- Буду краткой, - сказала Дженис. – Отбросив в сторону её сарказм, я всё же не думаю, что Ханне пойдёт на пользу, если она будет переживать, что я делюсь с тобой тем, что она рассказала мне, хоть я её и уверила, что не буду этого делать.
- Не будете или не можете? – уточнила Джесси.
- Ей ещё нет восемнадцати лет, поэтому технически, как её опекун, ты могла бы настоять на этом. Но я считаю, что это подорвёт доверие, которое я пытаюсь завоевать. Мне понадобилось немало усилий, чтобы она начала по-настоящему открываться. И я не хочу рисковать.
- Поняла, - сказала Джесси. – Тогда для чего же Вы меня сюда позвали вообще?
- Джесси, я обеспокоена. Не вдаваясь в подробности, я просто скажу, что за исключением единственной нашей встречи, на которой она проявила хоть немного эмоций по отношению ко всему тому, через что ей пришлось пройти, Ханна, в основном… невозмутима. Вспоминая об этом сегодня, когда я узнала её получше, я могу сказать, что она позволила себе это единственное проявление эмоций, чтобы меня успокоить. Кажется, Ханна отгораживается от произошедших с нею событий, как будто она была лишь их свидетелем, а не участницей.
- В этом нет ничего удивительного, - сказала Джесси. – На самом деле мне это очень хорошо знакомо.
- Так и должно быть, - согласилась доктор Леммон. – Ты и сама прошла через подобный период. Мозг таким образом часто даёт себе время разобраться с испытанной болью. Отстранённость и разотождествление себя с травмирующими событиями в подобных ситуациях наблюдаются очень часто. Меня беспокоит то, что Ханна, похоже, делает это не для того, чтобы защитить себя от боли из-за пережитых событий. Вероятно, она вообще вычеркнула боль из своего сознания, как стирают информацию с жёсткого диска. Как будто она воспринимает весь свой травмирующий опыт как данность. Она отказывается принять тот факт, что всё это произошло с ней и её семьёй.
- И я полагаю, это не совсем здорово, да? – поделилась выводами Джесси, ёрзая на стуле.
- Я не хочу об этом судить, - сказала доктор Леммон в своей привычной размеренной манере. – Похоже, это помогает ей справиться. Я только беспокоюсь, куда это может привести в дальнейшем. Люди, не способные осознать собственную эмоциональную боль, иногда достигают той точки, когда не могут распознать и чужую эмоциональную или физическую боль. Они теряют способность к сочувствию. И часто это приводит к социально неприемлемому поведению.
- То, что Вы описываете, похоже на социопатию, - заметила Джесси.
- Да, - согласилась доктор Леммон. – Социопатам действительно свойственны такие проявления. Я не стала бы ставить такой диагноз Ханне, основываясь лишь на коротком времени нашего общения. Многие из её симптомов можно отнести к глубоко укоренившемуся посттравматическому стрессу. Тем не менее, ты сама не замечала в поведении Ханны ничего из того, что я тебе только что описала?
Джесси прокрутила в голове воспоминания о нескольких последних месяцах, включая утреннюю ложь о телевизоре, которая была столь бессмысленной, что её трудно было объяснить. Она вспомнила, как Ханна выражала своё недовольство, когда Джесси настояла на том, чтобы отвезти к ветеринару больного бездомного котёнка, которого они нашли в переулке, когда тот прятался за мусорным баком. Она вспомнила, что девочка могла часами сидеть молча, не реагируя на попытки Джесси вывести её из этого состояния. Она подумала о том случае, когда повела Ханну в спортзал, где её сводная сестра начала без перчаток колотить боксёрскую грушу, пока не избила руки в кровь.
Всё это, казалось, подходило под описание доктора Леммон. Но её поведение также можно было легко истолковать, как попытки девушки справиться с внутренней болью. Ни один из этих случаев не доказывал, что она была потенциальным социопатом. Джесси не хотелось даже думать о подобной возможности, и тем более говорить на эту тему, даже с доктором Леммон.
- Нет, - солгала она.
Психотерапевт посмотрела на Джесси недоверчивым взглядом. Но не стала настаивать и сменила тему разговора.
- Как у неё дела в школе? – спросила она.
- На прошлой неделе она начала занятия. Я отдала её в ту специализированную школу, которую Вы мне рекомендовали.
- Да, мы с ней немного об этом поговорили, - призналась доктор Леммон. – Это заведение не произвело на Ханну впечатления. Тебе так не показалось?
- Кажется, она прокомментировала примерно так: «Как долго мне нужно будет тусоваться с этими наркоманами и самоубийцами, прежде чем я смогу вернуться в настоящую школу?»
Доктор Леммон кивнула, будучи нисколько не удивлённой услышанному.
- Понятно, - сказала она. – Со мной она была несколько менее откровенной. Мне понятно её разочарование. Но на мой взгляд, нам лучше подержать её в безопасной, контролируемой среде по меньшей мере месяц, прежде чем можно будет подумать о её переводе в обычную среднюю школу.
- Я понимаю. Но я знаю, что она расстроена. В этом году она уже должна была окончить школу. Но, учитывая, сколько времени она пропустила, ей пришлось бы остаться на второй год даже в обычной школе. И она совсем не в восторге от того, что заканчивать год ей придётся с, как она их назвала, «торчками и недоумками».
- Всему своё время, не будем сильно давить на неё, - спокойно сказала доктор Леммон. – Поехали дальше. Как ты сама себя чувствуешь?
Джесси невольно рассмеялась, задумавшись, с чего начать свой рассказ. Прежде чем она смогла ответить, доктор Леммон продолжила.
- Времени на полноценный сеанс у нас сейчас нет. Но мне хотелось бы знать, как ты справляешься. На тебя неожиданно легла ответственность за несовершеннолетнего ребёнка, ты сейчас на новом этапе отношений со своим коллегой, по работе тебе постоянно нужно проникать в разум жестоких убийц, а также тебе пришлось стать участником событий, вследствие которых было убито двое серийных убийц, одним из которых был твой собственный отец. Это далеко не самый простой наборчик.
Джесси заставила себя улыбнуться.
- Вы так всё описали, что мне самой эта задача показалась невыполнимой.
Доктор Леммон не стала улыбаться в ответ.
- Я серьёзно, Джесси. Ты должна отдавать себе отчёт в состоянии собственного психического здоровья. Это достаточно непростое время не только для Ханны. Ты тоже можешь сорваться. Не стоит переоценивать свои силы.
Джесси снова притворно улыбнулась.
- Я осознаю риски, док. И пытаюсь изо всех сил заботиться и о себе в том числе. Но в моём случае, я не могу просто расслабиться и провести время в СПА. Жизнь не даёт мне спуску. И если я остановлюсь, она меня попросту раздавит.
- Не думаю, что это соответствует истине, Джесси, - мягко сказала доктор Леммон. – Иногда, когда замедляешься, всё становится на свои места. Ты довольно сильная личность, но не бери на себя лишнего. Ты не настолько незаменима, что не можешь ненадолго взять паузу.
Джесси раздражённо кивнула и ответила с сарказмом.
- Я учту это, - сказала она, будто записывая эти рекомендации в блокнот. – Не брать на себя лишнего. Не насколько незаменима.
Доктор Леммон поджала губы, и, казалось, уже была готова выразить своё раздражение, когда Джесси решила сменить тему разговора.
- Как там Гарленд? – с намёком спросила она.
- Что-что? – переспросила доктор Леммон.
- Вы в курсе, что найти Ханну мне помог именно Гарленд Моисей – консультант полиции Лос-Анджелеса по криминальному профилированию – пожилой разгильдяй, очаровывающий своим беззаботным отношением к миру.
- Я знакома с мистером Моисеем, Джесси. Я просто не совсем поняла, почему ты меня об этом спросила.
- Просто, - сказала Джесси, почувствовав, что она задела доктора Леммон за живое, – он упомянул Ваше имя некоторое время назад, и что-то в тоне его голоса натолкнуло меня на мысль, что вас двоих связывают дружеские отношения. И мне стало интересно, как он поживает.
- Думаю, на этом нам стоит завершить сегодняшнее общение, - резко ответила доктор Леммон.