Чарльз опустил голову и застонал. Джоджо вернулся в свой кабинет, выхватил из ящика стола пистолет и сразу направился к лестнице.

— И не спускай с нее глаз, — сказал он, проходя мимо посыльного.

— Помилуй Боже, — выдавил Чарльз и перекрестился.



Поднявшись на второй этаж, Джоджо нос к носу столкнулся с мужчиной в шелковом халате и домашних туфлях. Тот при виде оружия ахнул.

— Всё в порядке, — заверил его Джоджо. — Я тутошний законник.

— Господи, а я-то перепугался! Тут кто-то кричал…

— На то у меня и пушка в руке, друг. Не просто же так я ее достал.

Застигнутый врасплох, мужчина отступил. Джоджо протиснулся мимо него в узкий коридор, тускло освещенный и серый, с хорошо утоптанным ковром цвета детской неожиданности (когда-то он был оранжевым). Из пятнадцати ламп, висевших в ряд под потолком, работали только девять. За дверью номера 203 красовалась пара лакированных туфель — гость, похоже, ошибочно счел, что остановился в приличном месте. Из номера 206 доносилось приглушенное пение радиоприемника.

Джоджо крепче сжал пистолет, его ладонь начала потеть. Он нахмурился от любопытной мысли, терзавшей его ум: этот пистолет не принесет никакой пользы.

Люди из передвижного шоу занимали комнаты в дальнем конце коридора — 213, 214 и 216. Двести пятнадцатый номер всегда оставался незанятым, в память о жене бывшего хозяина отеля, которая повесилась там одним пасмурным сентябрьским утром. Ни у кого из нынешнего руководства даже ключа от той комнаты не было, хотя Джоджо предполагал, что, имея толковую отмычку, справился бы с замко́м. Впрочем, он никогда не пробовал.

По его разумению, в убранстве коридора, купающемся в приглушенном свете, ровно ничего не изменилось с последнего его визита сюда. Ну разве что… да вот они — пятна темно-багрового оттенка на двери в номер 214, на ручке и дверных косяках. И на бурую подложку ковра тоже немного угодило. Джоджо потянул носом воздух и процедил через зубы, ощущая в гортани затхлый табачный дым и копившуюся десятилетиями пыль.



Джордж Уокер и раньше видел кровь, много крови.

Например, в бытность свою помощником шерифа, видал целую лужу крови, натекшую из Агаты Динвидди, второй жены Джона Динвидди, что вдвое моложе его. Дело было в одном из тех уединенных плантаторских домов, которые являлись частью Литчфилда только на бумаге. Жилище Динвидди от стандарта не отличалось: провисшая брезентовая крыша, окна из промасленной бумаги, грязь на полу (ну или пол из грязи). Сложно понять, как Агата вообще клюнула на Джона; только она и смогла бы объясниться, вот только муж распорол ее от носа до брюха, натурально загнал лезвие в живот и тянул вверх до самой грудины, где оно застряло в ребрах. В результате вышел ужасный беспорядок, и Рич сказал помощнику шерифа Уокеру, что заставил бы Джона Динвидди убрать все это, не разнеси тот самому себе голову из отцовского мушкета.

Приходилось видать кровавые реки даже здесь, в отеле «Литчфилд-Вэлли». Взять ту же Джейн Смит — такое имя она записала в регистрационной книге, хотя позднее ее опознали как Кэролайн Аткинсон из Буллфрог-Вэлли. Литчфилд был первым попавшимся на ее пути городком к тому времени, когда из-за родовых схваток она не могла вести автомобиль. Ребенок — помощники шерифа и доктор Горнер не особенно удивились, увидев, что он мулат, — был так же мертв, как и мисс Смит/Аткинсон, истекшая кровью на узкой двуспальной кровати в номере 303. Внимание к ней привлек странный неприятный запах, просочившийся из-под двери в коридор. Мертвая женщина крепко обнимала труп ребенка. Оба буквально плавали в крови.

…И конечно, Сара. Бет тоже — позже. Тогда крови было сравнительно мало, а по факту — почти никакой. С пистолетом 22-го калибра другого ждать бессмысленно.

Да, он видел много крови. Всякий раз та была пролита при обстоятельствах, которые иначе как трагическими не назовешь. Казалось бы, удивить его чем-то в вопросах, касающихся кровопускания, было сложно.

Но вот он осторожно открыл дверь в номер 214, и…



Тут дела были хуже, чем с Агатой Динвидди. Хуже, чем с ее муженьком-убийцей Джоном. Хуже, чем с Кэролайн Аткинсон, ее мертворожденным сыном, Сарой и Бет, вместе взятыми. Когда Джоджо включил потолочную люстру в номере 214, ему показалось, что он чудом угодил на минное поле.

Подобное объяснение напрашивалось само собой — в номере взорвали бомбу, и та разнесла тело на части, заляпав стены маленькой комнатки кровью и требухой. Но нет, не может такого быть — взрыв услышали бы. Кроме того, не было ничего, что могло бы свидетельствовать о взрыве. Пострадало только тело. И всё.

Пострадало — слабо сказано, подумал Джоджо, скрежетнув зубами.

На полу, в изножье кровати, валялся торс, наполовину завернутый в махровый халат. Одна рука покоилась на комоде, другая лежала под обогревателем. Ноги — одна поверх другой, гротескным крестом, у окна. И голова несчастного с раззявленным ртом — прямо в центре кровати. Кровь забрызгала все вокруг. Только с первого взгляда Джоджо понял, что тут даже расчленением не пахнет. Ровных срезов не было — мужчину рвали на части.

Но кто мог такое сделать?

Кто или что.

Девица-медсестрица точно вне подозрений. Даже дюжине таких, как она, подобный ужас банально не по силам.

Застыв в дверях, Джоджо разглядывал побоище. Кровь щекотала ноздри тошнотным сладковатым запахом с металлическими нотами, лишь слегка маскируя мерзкую вонь от дерьма, размазанного по полу прямо под завернутым в халат торсом. Он сделал один шаг в комнату — и замер. Белые пятна плясали перед глазами; весь отель, казалось, закружился.

Прижав руку ко рту, Джоджо вывалился в коридор, где его вырвало. Рвало долго и громко — несколько любопытных голов высунулись из-за приоткрытых дверей. Он махнул в их сторону рукой — отвалите, мол.

— Оставайтесь в своих комнатах! — прохрипел он, когда голос вернулся. — Не на что тут смотреть.

— Что ты тут творишь? — рявкнул на него мужик с хмельными глазами, стоявший в дверях номера 208.

— Просто… сидите… по комнатам, — потребовал Джоджо. — Я прошу вас. Полиция уже в пути. — Он сплюнул на пол. Эх, хана бурому ковру. Бурому, как…

По желудку вновь прокатился болезненный спазм, но блевать уже было нечем. Кое-как сфокусировав взгляд, Джоджо понял, что смотрит на пару ног в черных чулках, прямо напротив него. Снова сплюнув, он утер лицо рукавом и выпрямился, оказавшись лицом к лицу со второй медсестрой, мрачной и опасно выглядевшей, с очками в коричневой оправе на носу, что уместнее смотрелись бы на ребенке.

Сестрица скрестила руки на груди и подняла бровь, глядя на него.

— Ты выглядишь ужасно, — сказала она.

— Лучше посиди в своем номере, — ответил Джоджо. — Хотя бы пока.

— Может, тебе брома дать? — Она указала большим пальцем себе за спину.


— Да на кой он мне. Прошу, вернись к себе в номер и запри дверь.

По ее губам скользнула тень улыбки, и Джоджо почти вздрогнул.

— Ты меня заставишь?

— Я-то нет, дамочка, но когда сюда прибудут люди шерифа…

— Ладно-ладно. Не пали в горячке, ковбой. Я буду вести себя хорошо.

— Вот и хорошо, что хорошо, — проворчал он.

— Если что, бром у меня под рукой. Станет совсем худо — заходи.

— Спасибо.

— Еще увидимся, — прошелестел голос, и дверь за ней, скрипнув, закрылась.

На мгновение Джоджо застыл, ошеломленный. Затем медленно обернулся и увидел, что дверь в ужасную бойню позади него была широко открыта. Резвая баба не могла не заметить, что внутри, и при этом вела себя так, будто всё в порядке.

Будто ее это вообще не волнует.

На лестничной клетке послышались тяжелые шаги, и вскоре в коридор пароходом вплыл Эрни Рич, шериф.

— Джоджо Уокер, черт побери! — рыкнул он, топая по коридору. — Какого, скажи мне на милость, черта ты тут ошиваешься? Ты больше не помощник шерифа — не забыл?

— Нет, сэр, — машинально откликнулся он, отступил от двери и указал подбородком на комнату. — Думаю, вам лучше самим заглянуть туда, босс…

— И я тебе больше не босс, слава Всевы…

Рич замолчал в тот же миг, как только увидел первую длинную кровавую полосу на полу. Бочком пройдя к двери, он стянул с седой головы широкополую фетровую шляпу и во все глаза уставился на кошмарную сцену в номере 214.

— Твою ж дивизию… — прошептал он.

— Эрни?

Рич резко обернулся, как атакующая кобра, и зашипел на Джоджо:

— Что за дела в твоем отеле, а? Парня тут на куски разорвали, ради всего святого!

— И не говорите.

— Придержи остроумие при себе, Уокер. Что за… что за! — Рич ткнул дрожащим пальцем в залитую кровью комнату. — В Литчфилде такого отродясь не было, слышишь? Ну и бред!

— Вообще-то, босс, бывало и хуже.

— Убери свою железку, ладно?

Джоджо, хмыкнув, сунул пистолет за пояс.

— И перестань называть меня боссом, кретин сраный!

Раздув ноздри и выпятив челюсть, Джоджо выступил вперед и ткнул указательным пальцем в грудь испуганного шерифа.

— Послушай, Эрни, — это моя территория, понимаешь? Когда я здесь, я в ответе и за отель, и за всех, кто в нем находится. За это мне и платят, клянусь Богом, и, даже если тебе это не нравится, я сейчас на своем месте. Пытаюсь разобраться, что, черт дери, произошло в этой клятой комнатушке.

— Будь ты на своем месте, такой дичи вообще не случилось бы, — отчеканил шериф.

На лицо Джоджо легла заметная тень. Пальцы сами сжались в кулак, тело голосу разума внимать отказывалось. Еще чуть-чуть, и он бы непременно опрокинул на задницу главного законника Литчфилда; но прежде чем Джоджо успел это сделать, крайняя дверь слева со скрипом распахнулась, и в коридор сонно шагнул человек в твидовом пиджаке, которого Джоджо запомнил по прошлой ночи, правда, в этот раз он был без твидового пиджака. Он потер глаза кончиками пальцев, театрально зевнул и зашаркал по ковру в сторону Рича и его оппонента, напряженно застывших у дверей номера 214.

— И что вы тут устроили, а? — пожаловался он. — Который час, видели?

Джоджо расслабил руку и выдохнул. Эрни Рич бросил на него последний недобрый взгляд и повернулся к сонному мужчине.

— Произошло убийство, сэр.

— Убийство?

— Этого мы еще не знаем наверняка, — обронил Джоджо.

— О, ради всего святого, Уокер! Думаешь, к нему в окно медведь залез? Или горилла какая-нибудь?

— Какая еще горилла? — спросил заспанный мужчина, смущенный и недовольный.

— Никакая, сэр, — ответил шериф. — Никакой гориллы тут не было. К сожалению, тут одного парня убили, но вы не волнуйтесь. Я шериф, мой помощник сейчас дежурит внизу. Ничего страшного — просто возвращайтесь в свою комнату и не мешайте нам делать свои дела…