– И что бог сказал ему? – спросила Беру.

Илья поворошил угасающий костер палкой и поднял в воздух сноп искр.

– Ну, знаешь, что его судьба – выступить против пророков и править Новогардийской империей. Что-то вроде того. Но что бы это ни было, это, как говорят, свело его с ума.

Беру уставилась в огонь.

– Думаешь, я схожу с ума?

Он пожал плечами, чем так напомнил ей Антона:

– А сходишь?

Она была слишком измотана и потому просто рассмеялась:

– Не знаю. Наверное. – Повисло молчание, потом она сказала: – Он становится громче. Его голос уже сложно блокировать. И теперь, без ошейника, я словно вижу все сквозь густой туман. Могу разобрать силуэты, людей и чувства, но они искажены.

Илья покачал головой, и на его губах появилась полуулыбка.

– Что в этом смешного? – спросила Беру.

– Просто это похоже на то, как чувствовал себя я, – ответил Илья. – По поводу всего, на самом деле. Я знал, что мне положено испытывать эти чувства – любовь, заботу и нежность, – но вместо этого чувствовал злость. Эту ненависть, которая так и не ушла. Как бы я ни старался погрести ее под шармом и хорошими манерами, она все сидит там и все искажает.

Беру подтянула колени к груди и положила на них подбородок. Когда девушка впервые встретилась с Ильей, то решила, что никогда не сможет его понять, даже положившись на его помощь.

Теперь же она видела себя в нем, и это ее пугало.

– Так что же случилось со всей той злостью? – наконец спросила она.

Он глянул на нее краем глаза:

– Она все еще там. – Он выдохнул, и его дыхание превратилось в пар на прохладном вечернем воздухе. – Всегда.

– Но ты помогаешь нам.

Илья пожал плечами:

– Что мне сказать? Может, я и ужасный человек, но я ужасный человек, который хочет жить. А древние, мстительные боги, как правило, мешают планам выживания. – Он сглотнул и опустил взгляд. – Чего… чего он хочет?

Она уставилась в угасающее пламя:

– Хочет сделать мир снова своим. Мир, где его воле повинуются. Где нет непокорности, нет любви. Мир, в котором…

– Нет насилия, – сказал бог.

Беру глянула на Илью:

– Ничего нет.





* * *


Свидетели были уже близко. Антон почувствовал их в лиге от путников, а это означало, что им пора двигаться вперед. Остальные поспешили собирать лагерь, а Беру просто наблюдала за ними.

– Мы всего в пол-лиги от Змеиной, – сказала Кхепри Джуду. – Нужно двигаться к ней и найти лодки, чтобы подняться вверх по реке.

– А что, если мы не найдем лодки? – Джуд покачал головой. – Нас прижмут к берегу, и свидетелям будет просто нас окружить. Нужно продолжать идти на север.

– И пытаться просто обогнать свидетелей? – спросил Хассан. – Повторится история с пещерами. Мы будем измотаны. Мы не выживем.

Этот разговор раздражал Беру. Кто-то должен был принять решение.

– Нужно отправиться за свидетелями, – сказала она. – Зачем убегать от них, когда мы можем найти их сами и убить. И тогда проблема будет решена. Я могу сделать это прямо сейчас.

Повисло потрясенное молчание. Беру глянула на остальных. Никто не встречался с ней взглядом помимо Эфиры. А та смотрела на нее в ужасе.

– Мы не будем так поступать, – спокойно ответил Джуд. – Держимся вместе и двигаемся вперед.

Остальные снова взялись за сборы, а Эфира подошла к Беру.


– Что с тобой происходит? – тихо спросила она.

Беру глянула на лицо Эфиры в поисках сочувствия или заботы. Но ничего не почувствовала.

– Я в порядке, – ответила она.

– Нет, не в порядке, – мягко произнесла Эфира. – Я знаю, что ты не спишь. И то, что ты сказала по поводу убийства свидетелей… Беру, которую я знаю, никогда бы такого не предложила.

– Я же сказала, все в порядке, – ответила Беру сквозь сжатые зубы. – И с каких это пор ты переживаешь из-за убийств?

– Я переживаю за тебя.

– Не стоит. – Беру развернулась на каблуках и пошла в рощу. Она не знала, куда идет, просто хотела убраться подальше от Эфиры, прежде чем сделает то, о чем потом пожалеет.

Деревья в этой части долины были странными, с стройными стволами и бледной корой, покрытой темными пятнами. Год близился к концу, и земля была покрыта желтыми листьями, а потом утреннее солнце пробилось сквозь туман и позолотило весь лес.

Беру шла по влажной земле, пока не нашла маленький ручеек, ответвлявшийся от реки. Бог молчал все утро, поняла она. На самом деле девушка все реже слышала его голос. Но не потому, что лучше научилась блокировать его. Все дело в том, что мысли бога проникали в ее собственные. Ему больше не нужно было говорить, чтобы общаться с ней. Она его чувствовала.

Внезапно ее охватил холод. Она встала на колени возле ручья, набрала в руки холодной воды и брызнула в лицо. Ручей был таким неподвижным, и когда Беру опустила взгляд, то увидела отражение собственного лица.

Беру коснулась щеки. Девушка в воде сделала то же самое. Ее отражение выглядело точно так же, как и всегда: немного уставшие глаза, возможно, лицо стало чуть более худым. Но почему-то она не узнавала смотревшую на нее в ответ девушку. К горлу чуть не подступила тошнота, когда она глянула на собственное лицо, словно с ним что-то не так. Словно она ожидала увидеть кого-то или что-то другое.

Она сделала вдох и на выдохе поняла, что больше не одна. Беру не знала, как именно это ощущение пришло к ней, но, когда между березами появилась знакомая фигура, она не удивилась.

– Лазарос, – спокойно произнесла она. – Ты нашел меня.

– А ты сомневалась в этом? – спросил он. – Внутри тебя живет святой создатель. Ничто не помешает мне найти тебя. Я сделаю все, что необходимо, чтобы защитить тебя от готовых тебе навредить.

– Ты про Палласа? – спросила Беру, разворачиваясь к нему лицом. – Ты же знаешь, что бог его ненавидит?

Лазарос не ответил.

– Ну давай. – Беру вытянула вперед руки. – Утащи меня туда в цепях.

– Паллас исправляет грехи пророков, – сказал Лазарос, подходя ближе. – Очищая мир от их ошибок.

– Паллас – пророк, – сказала Беру. – Он убил бога. Он вел их.

– Никто из нас не был рожден чистым, – возразил Лазарос. – Мы должны сами этого добиться. Как я.

Он коснулся одного из рваных шрамов от Божьего огня на челюсти.

– Палласу не нужна чистота, ему нужна сила, – ответила Беру. – Любой ценой. А ты? Ты просто удобный инструмент, который ему в этом поможет.

Он уставился на нее холодными и безразличными глазами.

– Так ты позовешь друзей или как? – с вызовом спросила Беру.

И тут она увидела их. Сомнения. Они продлились всего лишь один вдох, но Беру увидела этот всплеск.

– Беру!

Она обернулась и увидела, что через деревья к ней несется Гектор.

– Прочь от нее! – крикнул он.

Лазарос обнажил клинок Божьего огня и бросился на мечника.

Беру не стала думать, она просто отреагировала. Выбросила вперед руку и выстрелили в Лазароса потоком силы, отбросив его на сорок шагов в деревья, где он скрылся из виду.

Бог потянулся за контролем.

«Нет!» – взмолилась она, крепко зажмурившись и потянувшись за защитой печати Палласа в попытке вернуть себе контроль над богом.

Тот зарычал на нее, и ее охватила ранее неизведанная ярость.

Девушка замерла, парализованная гневом бога, бушующим в ней.

– Беру, нужно идти, – быстро произнес Гектор. – Он не один. Нужно идти, сейчас же.

– Прочь, – выдохнула она. Только так она могла его предупредить. – Прочь от меня.

Ей хотелось его убить. Ей хотелось покончить с ним.