«Хоть бы смена выдалась спокойная», – загадал Константин. Он терпеть не мог ночных пациентов.
Надеждам ветеринара не суждено было сбыться.
День выдался горячий, и к вечеру мужчина чувствовал себя словно выжатый лимон. Но грохот, с которым ехала каталка по коридору, мгновенно его взбодрил.
«Только не заворот[13]», – мелькнуло в голове у Кости, и его желудок сделал кульбит.
Каталка подъехала к смотровой. С нее порывался вскочить далматин, но хозяин ласково удерживал его.
– Здравствуйте! Что случилось?
– Я был на работе весь день, пришел, а Дон себе места не находит. Пошел скорее с ним гулять, он лапу задирает, а пописать не может. Сейчас совсем плохо ему, стонет.
Костя ласково погладил седеющую морду красивого пятнистого пса. Отметил напряженный живот.
– Нужно как можно быстрее отвести мочу. Если не получится поставить катетер, тогда только операция.
– Так у него там камни? У моего кота такое было, но чтобы у собаки! За десять лет первый раз такое…
Аня была занята, поэтому Костя сам уколол далматину спазмолитик. Смазав катетер мазью, он аккуратно ввел его в уретру и вскоре ожидаемо уперся в препятствие. Небольшое усилие – и камень скользнул обратно в мочевой пузырь, а из катетера хлынула моча. Константин мог бы поклясться, что старый кобель вздохнул с облегчением. В тазик набралось не менее двух литров.
– Теперь ему будет полегче. Сейчас сделаем рентген и УЗИ, если камней много и они большие – придется делать операцию.
– Спасибо. Вы будете оперировать?
От этого вопроса радость мгновенно покинула Костю. Он невнятно промямлил что-то про плановую запись, попросил владельца вернуться с результатами УЗИ и сбежал в ординаторскую. Перед глазами явственно всплыл мопс с мочекаменной болезнью, у которого камни встали в уретре целой дорожкой. Константин оперировал его около года назад.
В тот раз Костя повредил крупный сосуд в мышцах и облился холодным потом, еще даже не добравшись до брюшной полости. Потом не легче: стенка мочевого пузыря была так сильно воспалена, что хирург никак не мог выбрать место для разреза. Костя вытаскивал камни, заливаясь кровью, как вдруг мопс перестал дышать.
Тогда в клинике еще не было аппарата ИВЛ[14], и ассистент дышал за собаку с помощью мешка амбу[15]. Уретру тоже пришлось разрезать, чтобы достать камни из нее, и Костя провозился в операционной не меньше двух часов. Мопс выжил, но хирург сомневался, что в этом есть его заслуга.
Из воспоминаний его вырвал Анин голос:
– Константин Михайлович! Вы в порядке? Там очередь скопилась, сказать, чтобы ждали?
Костя снял очки и потер руками лицо.
– Аня, давай перейдем на ты. Просто Костя, хорошо?
– Договорились!
– Как ты думаешь, я хороший хирург?
Девушка замялась с ответом, и Костя поднял руки вверх:
– Не отвечай, не знаю, что на меня нашло.
Аня села рядом и дружески толкнула коллегу плечом.
– Хороший хирург обычно в этом не сомневается, самодовольство прилагается к этой специальности, знаешь ли. Ты ответственный, аккуратный и всегда стараешься сделать, как лучше. Обычно этого достаточно.
Костя жалел, что начал этот разговор. Остатки уверенности в себе стремительно испарялись, а пора было возвращаться на рабочее место. Ветеринар понимал, что очередь в коридоре сама собой не исчезнет.
– Далматина записываем на утро. Вдруг кто срочный придет к ночи, а мы с ним закопаемся. Пойдем, посмотрим остальных.
– Есть шеф! – Аня покачала головой и добавила, – но это не потому, что ты не хочешь достать из него эти чудесные уратные[16] камушки, да? А то Евгений Николаевич начинает ворчать, не нравится ему наша статистика.
Костя многозначительно поднял вверх указательный палец, подражая древним мудрецам и надменно произнес:
– Нужно пять лет, чтобы научиться оперировать, и еще двадцать пять – чтобы научиться этого не делать!
– А ты, значит, первую пятилетку решил пропустить? – засмеялась Анна, и они зашагали обратно, торопясь позвать на прием следующего пациента.
Глава 6
Костя мысленно застонал, увидев, что по коридору медленно бредет баба Надя. Оставалась надежда, что она принесла одного из своих подопечных к терапевту, но пожилая женщина уверенно миновала заветную дверь и продолжала приближаться к хирургии.
Как клиент баба Надя была в черном списке у каждого ветеринара в городе, но как человек Надежда Михайловна даже восхищала молодого человека. Он знал, что ее единственная дочка давно живет в Германии и в родной город приезжает редко. Может быть, поэтому баба Надя, как звали ее в округе, сосредоточила все свои душевные силы и скромные финансовые возможности на кошках. Она опекала всех бездомных кошек в округе, подкармливая и подлечивая своих любимцев. Дома у нее обитало по меньшей мере семь хвостов, точно Костя не знал, а спрашивать боялся. Обычно Надежда Михайловна обращалась в государственную ветеринарную клинику в надежде на низкие цены, но порой приходила и в «Горностай».
– Здравствуй, сыночек! – с пожилого лица, сморщенного как печеное яблоко, на Константина смотрели ярко-голубые молодые глаза.
– Здравствуйте, Надежда Михайловна, – мужчина тяжело вздохнул и добавил, – давайте мне вашу корзинку, я помогу. Кто там у вас на этот раз?
Вместо вразумительного ответа старушка заплакала. Этого Костя никак не ожидал. Чужие слезы пугали его, и больше всего хотелось куда-нибудь уйти, пока водопад не иссякнет. Выручила его, как ни странно, Вика, забежавшая на хирургию за бинтами. Презрительно покосившись на плачущую пенсионерку, девушка сунула ей в руки пластиковый стаканчик с водой. Вода ощутимо пахла корвалолом.
– Так, бабуля! Без паники на «Титанике»! Хлопни рюмашку и давай уже к делу!
Константин раздраженно подумал, что Виктория не только выглядит, как панк, со всеми этими татуировками и сережкой в брови, но и ведет себя очень грубо. Но, как ни странно, Надежда Михайловна выпила корвалол, утерла слезы и начала рассказывать:
– Я принесла Черничку. Это совсем молодая кошка, ласковая, умница. Другие обижали ее, но я кормила ее отдельно. Если бы я только знала, забрала бы ее домой, хотя куда мне… Два месяца назад она куда-то пропала. Я старалась не думать о плохом, убедила себя, что кто-то взял ее к себе.
Пожилая женщина судорожно вздохнула и продолжила:
– Сегодня она вышла мне навстречу. Ребята, если ее можно спасти – сделайте это. Не сразу, но я заплачу, вы же знаете. Нельзя, чтобы она умерла вот так.
Вика успокаивающе похлопала пенсионерку по руке и стала разматывать платок, который закрывал плетеную корзину. Девушка бережно вытащила черную кошку и положила на смотровой стол. Казалось, это скелет, обтянутый кожей, и только тяжелое дыхание указывало на то, что Черничка еще жива. Из-под хвоста текли зловонные гнойные выделения. Костя не первый день работал ветеринарным врачом, но пациентов в таком состоянии видел всего несколько раз. Цифра 41 на градуснике выглядела пугающе. Он прокашлялся и попытался взять ситуацию в свои руки:
– Вероятно тут у нас пиометра[17] либо замершая беременность. Надо сделать УЗИ, и тогда…
Виктория, широко улыбаясь, больно наступила ему на ногу и подхватила под руку:
– Извините, мы на секунду!
В операционном блоке девушка сердито зашипела:
– Михалыч, что ты несешь? У бабусяки нет денег. Не-ту, понимаешь? УЗИ, стационар, анализы крови – это все прекрасно, но спустись уже на землю, а?
Костя высвободил рукав халата и нахмурился:
– Что ты прицепилась? Есть альтернативные предложения?
– Есть. Прооперируй кошку. Не уверена, что она выживет, но без операции у нее точно нет ни единого шанса.
Константин промолчал. Ему казалось, что в этой ситуации была бы оправдана эвтаназия, а не операция. Но спорить не хотелось, и он кивнул:
– Забери ее пока в стационар, наколи подкожно. Сейчас она в таком состоянии, что даже Анна Сергеевна ей катетер в вену не поставит. Антибиотик тоже. А я возьму ее, когда окошко будет. Посмотрим, что можно сделать.
Вика умчалась, резкая и порывистая, как всегда. Константин попытался успокоить Надежду Михайловну и попросил вернуться утром к концу его смены. Черничка попала на операционный стол ближе к полуночи. Аня, казалось, только радовалась лишней работе: тяжелые пациенты будили в ней азарт, желание вытащить пациента во что бы то ни стало.
Константин ожидал найти в брюшной полости матку, наполненную гноем, но обнаружил что-то странное.
– Аня! Аня, посмотри! Это котенок. Точнее, был котенок.
Анестезиолог округлила глаза, но сориентировалась быстрее своего врача:
– Разрыв матки по время родов. Все в спайках, отделяй аккуратно.
Девушка поставила растворы в таз с горячей водой и добавила:
– Придется хорошенько прополоскать ей брюшко, такой махровый перитонит я еще не видела.
Костя только кивнул. Он был сосредоточен на работе. Скоро ветеринар кинул в кювету мумифицированный плод, а затем и матку с яичниками.
– Аня, сделай, пожалуйста, дренаж. Наглухо зашивать страшно, будем промывать хотя бы несколько дней. Я не понимаю, почему она до сих пор не умерла от сепсиса?
Ассистентка поджала губы:
– Не каркай, Константин Михайлович. Может быть, все еще впереди. Мы ведь не видели ее анализы крови. Вполне еще может погибнуть.
Костя наложил последний шов на кожу и выразительно ткнул иглодержателем в сторону девушки:
– Ну уж нет. Если Черничка дотянула до этого дня, выкарабкается. Это какая воля к жизни у животины!
Глава 7
Надеждам ветеринара не суждено было сбыться.
День выдался горячий, и к вечеру мужчина чувствовал себя словно выжатый лимон. Но грохот, с которым ехала каталка по коридору, мгновенно его взбодрил.
«Только не заворот[13]», – мелькнуло в голове у Кости, и его желудок сделал кульбит.
Каталка подъехала к смотровой. С нее порывался вскочить далматин, но хозяин ласково удерживал его.
– Здравствуйте! Что случилось?
– Я был на работе весь день, пришел, а Дон себе места не находит. Пошел скорее с ним гулять, он лапу задирает, а пописать не может. Сейчас совсем плохо ему, стонет.
Костя ласково погладил седеющую морду красивого пятнистого пса. Отметил напряженный живот.
– Нужно как можно быстрее отвести мочу. Если не получится поставить катетер, тогда только операция.
– Так у него там камни? У моего кота такое было, но чтобы у собаки! За десять лет первый раз такое…
Аня была занята, поэтому Костя сам уколол далматину спазмолитик. Смазав катетер мазью, он аккуратно ввел его в уретру и вскоре ожидаемо уперся в препятствие. Небольшое усилие – и камень скользнул обратно в мочевой пузырь, а из катетера хлынула моча. Константин мог бы поклясться, что старый кобель вздохнул с облегчением. В тазик набралось не менее двух литров.
– Теперь ему будет полегче. Сейчас сделаем рентген и УЗИ, если камней много и они большие – придется делать операцию.
– Спасибо. Вы будете оперировать?
От этого вопроса радость мгновенно покинула Костю. Он невнятно промямлил что-то про плановую запись, попросил владельца вернуться с результатами УЗИ и сбежал в ординаторскую. Перед глазами явственно всплыл мопс с мочекаменной болезнью, у которого камни встали в уретре целой дорожкой. Константин оперировал его около года назад.
В тот раз Костя повредил крупный сосуд в мышцах и облился холодным потом, еще даже не добравшись до брюшной полости. Потом не легче: стенка мочевого пузыря была так сильно воспалена, что хирург никак не мог выбрать место для разреза. Костя вытаскивал камни, заливаясь кровью, как вдруг мопс перестал дышать.
Тогда в клинике еще не было аппарата ИВЛ[14], и ассистент дышал за собаку с помощью мешка амбу[15]. Уретру тоже пришлось разрезать, чтобы достать камни из нее, и Костя провозился в операционной не меньше двух часов. Мопс выжил, но хирург сомневался, что в этом есть его заслуга.
Из воспоминаний его вырвал Анин голос:
– Константин Михайлович! Вы в порядке? Там очередь скопилась, сказать, чтобы ждали?
Костя снял очки и потер руками лицо.
– Аня, давай перейдем на ты. Просто Костя, хорошо?
– Договорились!
– Как ты думаешь, я хороший хирург?
Девушка замялась с ответом, и Костя поднял руки вверх:
– Не отвечай, не знаю, что на меня нашло.
Аня села рядом и дружески толкнула коллегу плечом.
– Хороший хирург обычно в этом не сомневается, самодовольство прилагается к этой специальности, знаешь ли. Ты ответственный, аккуратный и всегда стараешься сделать, как лучше. Обычно этого достаточно.
Костя жалел, что начал этот разговор. Остатки уверенности в себе стремительно испарялись, а пора было возвращаться на рабочее место. Ветеринар понимал, что очередь в коридоре сама собой не исчезнет.
– Далматина записываем на утро. Вдруг кто срочный придет к ночи, а мы с ним закопаемся. Пойдем, посмотрим остальных.
– Есть шеф! – Аня покачала головой и добавила, – но это не потому, что ты не хочешь достать из него эти чудесные уратные[16] камушки, да? А то Евгений Николаевич начинает ворчать, не нравится ему наша статистика.
Костя многозначительно поднял вверх указательный палец, подражая древним мудрецам и надменно произнес:
– Нужно пять лет, чтобы научиться оперировать, и еще двадцать пять – чтобы научиться этого не делать!
– А ты, значит, первую пятилетку решил пропустить? – засмеялась Анна, и они зашагали обратно, торопясь позвать на прием следующего пациента.
Глава 6
Костя мысленно застонал, увидев, что по коридору медленно бредет баба Надя. Оставалась надежда, что она принесла одного из своих подопечных к терапевту, но пожилая женщина уверенно миновала заветную дверь и продолжала приближаться к хирургии.
Как клиент баба Надя была в черном списке у каждого ветеринара в городе, но как человек Надежда Михайловна даже восхищала молодого человека. Он знал, что ее единственная дочка давно живет в Германии и в родной город приезжает редко. Может быть, поэтому баба Надя, как звали ее в округе, сосредоточила все свои душевные силы и скромные финансовые возможности на кошках. Она опекала всех бездомных кошек в округе, подкармливая и подлечивая своих любимцев. Дома у нее обитало по меньшей мере семь хвостов, точно Костя не знал, а спрашивать боялся. Обычно Надежда Михайловна обращалась в государственную ветеринарную клинику в надежде на низкие цены, но порой приходила и в «Горностай».
– Здравствуй, сыночек! – с пожилого лица, сморщенного как печеное яблоко, на Константина смотрели ярко-голубые молодые глаза.
– Здравствуйте, Надежда Михайловна, – мужчина тяжело вздохнул и добавил, – давайте мне вашу корзинку, я помогу. Кто там у вас на этот раз?
Вместо вразумительного ответа старушка заплакала. Этого Костя никак не ожидал. Чужие слезы пугали его, и больше всего хотелось куда-нибудь уйти, пока водопад не иссякнет. Выручила его, как ни странно, Вика, забежавшая на хирургию за бинтами. Презрительно покосившись на плачущую пенсионерку, девушка сунула ей в руки пластиковый стаканчик с водой. Вода ощутимо пахла корвалолом.
– Так, бабуля! Без паники на «Титанике»! Хлопни рюмашку и давай уже к делу!
Константин раздраженно подумал, что Виктория не только выглядит, как панк, со всеми этими татуировками и сережкой в брови, но и ведет себя очень грубо. Но, как ни странно, Надежда Михайловна выпила корвалол, утерла слезы и начала рассказывать:
– Я принесла Черничку. Это совсем молодая кошка, ласковая, умница. Другие обижали ее, но я кормила ее отдельно. Если бы я только знала, забрала бы ее домой, хотя куда мне… Два месяца назад она куда-то пропала. Я старалась не думать о плохом, убедила себя, что кто-то взял ее к себе.
Пожилая женщина судорожно вздохнула и продолжила:
– Сегодня она вышла мне навстречу. Ребята, если ее можно спасти – сделайте это. Не сразу, но я заплачу, вы же знаете. Нельзя, чтобы она умерла вот так.
Вика успокаивающе похлопала пенсионерку по руке и стала разматывать платок, который закрывал плетеную корзину. Девушка бережно вытащила черную кошку и положила на смотровой стол. Казалось, это скелет, обтянутый кожей, и только тяжелое дыхание указывало на то, что Черничка еще жива. Из-под хвоста текли зловонные гнойные выделения. Костя не первый день работал ветеринарным врачом, но пациентов в таком состоянии видел всего несколько раз. Цифра 41 на градуснике выглядела пугающе. Он прокашлялся и попытался взять ситуацию в свои руки:
– Вероятно тут у нас пиометра[17] либо замершая беременность. Надо сделать УЗИ, и тогда…
Виктория, широко улыбаясь, больно наступила ему на ногу и подхватила под руку:
– Извините, мы на секунду!
В операционном блоке девушка сердито зашипела:
– Михалыч, что ты несешь? У бабусяки нет денег. Не-ту, понимаешь? УЗИ, стационар, анализы крови – это все прекрасно, но спустись уже на землю, а?
Костя высвободил рукав халата и нахмурился:
– Что ты прицепилась? Есть альтернативные предложения?
– Есть. Прооперируй кошку. Не уверена, что она выживет, но без операции у нее точно нет ни единого шанса.
Константин промолчал. Ему казалось, что в этой ситуации была бы оправдана эвтаназия, а не операция. Но спорить не хотелось, и он кивнул:
– Забери ее пока в стационар, наколи подкожно. Сейчас она в таком состоянии, что даже Анна Сергеевна ей катетер в вену не поставит. Антибиотик тоже. А я возьму ее, когда окошко будет. Посмотрим, что можно сделать.
Вика умчалась, резкая и порывистая, как всегда. Константин попытался успокоить Надежду Михайловну и попросил вернуться утром к концу его смены. Черничка попала на операционный стол ближе к полуночи. Аня, казалось, только радовалась лишней работе: тяжелые пациенты будили в ней азарт, желание вытащить пациента во что бы то ни стало.
Константин ожидал найти в брюшной полости матку, наполненную гноем, но обнаружил что-то странное.
– Аня! Аня, посмотри! Это котенок. Точнее, был котенок.
Анестезиолог округлила глаза, но сориентировалась быстрее своего врача:
– Разрыв матки по время родов. Все в спайках, отделяй аккуратно.
Девушка поставила растворы в таз с горячей водой и добавила:
– Придется хорошенько прополоскать ей брюшко, такой махровый перитонит я еще не видела.
Костя только кивнул. Он был сосредоточен на работе. Скоро ветеринар кинул в кювету мумифицированный плод, а затем и матку с яичниками.
– Аня, сделай, пожалуйста, дренаж. Наглухо зашивать страшно, будем промывать хотя бы несколько дней. Я не понимаю, почему она до сих пор не умерла от сепсиса?
Ассистентка поджала губы:
– Не каркай, Константин Михайлович. Может быть, все еще впереди. Мы ведь не видели ее анализы крови. Вполне еще может погибнуть.
Костя наложил последний шов на кожу и выразительно ткнул иглодержателем в сторону девушки:
– Ну уж нет. Если Черничка дотянула до этого дня, выкарабкается. Это какая воля к жизни у животины!
Глава 7