– Я очень разочарован вашей беспринципностью, суперинтендант Башир, – добавил Онси, качая головой.
Уязвленному упреками Баширу хватило приличия повесить голову. «Умелый ход», – подумал Хамид. Он снова уселся на стул, сплетая пальцы.
– Вопрос в том, что нам теперь делать? – Онси скопировал позу Хамида, хотя ему стоило над ней еще поработать. Может, добавить изящный взмах очками.
– Как вы поступите? – Голос суперинтенданта дрожал.
Хамид небрежно пожал плечами.
– Мы можем стать героями. Людьми, раскрывшими банду контрабандистов и коррупцию в транспортном секторе. О, газеты просто влюбятся в этот заголовок! – Кожа Башира приобрела светло-бежевый оттенок. Хамид позволил угрозе зависнуть в воздухе, чтобы воображение мужчины могло развернуться. – Но, к счастью для тебя, мы не занимаемся жалкими бюрократическими злоупотреблениями, – наконец сказал он, наклоняясь вперед. Следователь проигнорировал Онси, попытавшегося повторить маневр и чуть не сверзившегося со стула. – Мы агенты Министерства алхимии, заклинаний и сверхъестественных сущностей и мы будем действовать как нам и должно – решим дело трамвая 015!
– Вы меня не сдадите? – истончившимся голосом спросил Башир.
– Нет, – великодушно ответил Хамид. В конце концов, это всего лишь контрабанда конфет. Немного смешно, если подумать.
Суперинтендант, однако, не сдерживал себя в похвалах.
– О! Благослови Аллах вашу голову! Ваши глаза! Спаси вас Всемилостивый Аллах!
Какое-то время Хамид позволял ему продолжать, затем поднял руку, останавливая поток. Этого достаточно.
– Но ты больше не будешь заниматься контрабандой или еще чем-то подобным, – скомандовал он. – С этого дня ты пойдешь по прямому пути, суперинтендант Башир.
– Да! Да! – Мужчина кивал с явным облегчением. – Прямой путь!
Хамид встал и Онси вместе с ним. Из кармана кителя Хамид достал лист бумаги, развернул его и положил на стол лицевой стороной вниз, прежде чем подтолкнуть вперед. Башир поднял его, перевернул и в замешательстве прочитал.
– Я не понимаю, что это? – спросил он.
– Счет от шейхи Надии, – коротко ответил Хамид. – Ты получишь еще несколько. Включая счет за ремонт автоевнуха, думается мне. – Видя, как глаза мужчины стекленеют, по мере того как он занимался подсчетами, Хамид улыбнулся. Он поднял бронзовое блюдо и предложил его, побрякивая содержимым:
– Еще сладкого суджуха, суперинтендант Башир?
Глава пятая
Возвращающиеся с работы люди заполняли «Мекку» каждый вечер. И шум их разговоров создавал ровный гул голосов в небольшом пространстве нубийского ресторанчика. Группка заводских работниц в светло-синих платьях и перчатках жарко спорили с металлургами – все еще облаченными в закопченные фартуки. За другим столиком несколько констеблей в хаки распивали чай с уличным торговцем подержанными запчастями автоевнухов, чья голова была обернута тюрбаном. Полицейские от души хохотали, пока мужчина жаловался на жену и дочерей, каждый день отправлявшихся на протесты, оставляя его без ужина. Всякий язык болтал о предстоящем голосовании по женскому избирательному праву, которому предстояло состояться завтра. Ожидание в воздухе можно было рукой потрогать, и большинству каирцев трудно было не поддаться атмосфере.
Хамид, однако, воздерживался от разговоров о государственных делах или социальной политике. Он устало допил третью чашку кофе ароматного абиссинского купажа и принялся за следующую. Эфиопские сорта неуклонно вытесняли из города более привычные турецкие вариации. Амхарская фраза «Буна тету», буквально «Пейте кофе», вошла в многоязычие постоянно расширяющегося каирского лексикона. Подняв голубую фарфоровую чашечку, он сидел, уставившись на белую пену, и обдумывал свой длинный день.
Удовольствие, которое он получил от устрашения суперинтенданта Башира (и это было чрезвычайно приятно), продержалось недолго. Покинув Рамзесскую станцию, напарники отправились в библиотеку министерства. Архив вмещал широкий выбор трудов о сверхъестественных сущностях, и они надеялись найти что-нибудь о неизвестной карге, вселившейся в трамвай 015. Их исследование заняло остаток дня. И все же агенты не обнаружили ни единого упоминания или зацепки. Единственным результатом их кропотливой работы было изнеможение.
Хамид посмотрел через столик, где Онси описывал события последних десяти часов их официантке – той самой юной нубийке, что познакомила их с шейхой Надией. Они выяснили, что ее зовут Аблой. Девушка сидела на стуле между ними, и ее глаза расширялись с каждой деталью рассказа. Хамид лениво подумал, что надо бы выругать Онси за обсуждение министерских дел с гражданским. Но он слишком устал, чтобы его сейчас это волновало. Кроме того, было в Абле нечто такое, что побуждало тебя говорить, будто слова сами срывались с языка. Следователь бросил любопытный взгляд на ее серьги – уже не священная корова Хатор, но одинаковые фигурки серебряных львиц.
– Погоди, – перебила Абла. – Помедленнее. Кто этот Загрос?
– Джинн, управляющий библиотекой в министерстве, – объяснил Онси.
– Мне кажется, я знаю Загроса, работающего в Имбабе, – задумчиво проговорила она. – Маленький трехрогий джинн? Разрабатывает аппараты доения для верблюдов?
Хамид разделался с кофе и покачал головой. Учитывая то, как все джинны разделяли имена, в последней переписи, скорее всего, была целая страница Загросов – даже если это была горная гряда в Персии.
– Другой, – сказал он. – Древний марид, и довольно крупный, с лавандовой чешуей, из носа и ушей растут волосы, и у него бивни с серебряными наконечниками. Очень трепетно относится к манускриптам.
Министерский библиотекарь направил их к источникам, которые могли помочь вычислить духа. Где-то с полдюжины версий космографии десятого века «Чудес сотворенного и диковинок существующего» аль-Казвини»[136]. Бесконечные средневековые бестиарии, в подробностях описывающие всех, от василисков до морских чудовищ, предположительно размером с маленькие острова. Напарники просмотрели трактат о естественной истории Плиния Старшего. Все это время беспокойный джинн стоял над ними, выражая недовольство тем, как они обращались с манускриптами, и временами настаивая, что деликатные страницы будет перелистывать он. Единственным, что смиряло библиотекаря с их присутствием, было необузданное ликование Онси, дорвавшегося до древних томов – и его Загрос очень даже одобрял.
– Вот так история, – сказала Абла, когда рассказ закончился. Сегодня она была в хиджабе с красными, зелеными и золотыми цветами Египетского феминистского сестринства, по всей длине которого вились слова «Голос женщинам». – Вы, Охотники за жутью, умеете развлекаться. Что теперь планируете?
– Все, что у нас есть – дух говорит на армянском, – проворчал Хамид. – В библиотеке немного нашлось по армянскому фольклору. Скорее всего, нам придется завтра идти в Армянский район. Или зайти в одну из церквей. Посмотрим, может, там кто-нибудь знает о духах своей родины.
Абла скорчила гримасу.
– Не хочу показаться грубой, но люди не очень любят с вами, ребята, разговаривать. – Увидев выражения их лиц, официантка пожала плечами. – Давайте будем честны. Вы в этом не виноваты. Мне кажется, это потому, что вы занимаетесь вещами, которые большинство людей считают жутковатыми. Одно дело признать, что джинны и магия теперь часть мира. И совершенно другое – быть близко с ними связанными. Люди не могут вас понять.
Хамид с трудом сдерживал возмущение.
– Ты вроде общаешься с нами без проблем, – парировал он.
Абла прищурилась и усмехнулась.
– Я похожа на большинство людей, агент Хамид? – Нубийка замерла, задумчиво постукивая себя по подбородку. – Но, мне кажется, я знаю кое-кого, кто мог бы с вами побеседовать. Но вы должны пообещать, что купите мне куклу. Или двух.
Хамид смотрел на нее в замешательстве, но слушал.
* * *
– Как вы можете видеть, все они разные, – гордо сообщила им старуха. – Я каждую делаю вот этими самыми руками. – Она подняла пальцы, покрытые от возраста морщинами, но все еще без дрожи. – И каждой даю имя, словно они мои дети.
Хамид сидел на диване красного дерева, обитого желтой тканью и украшенного изумрудно-зелеными подушками. Он поднял взгляд на деревянные полки, выстроенные рядами в три линии, которые висели на мозаичных стенах квадратной комнатушки, где витал легкий запах недавно сожженных благовоний. На каждой полке сидели куклы, их вылепленные лица поблескивали в свете алхимических ламп и улыбались ему из-под широко открытых глаз и густых черных ресниц. Каждая из них действительно отличалась: волосами, оттенком, чертами лица – легкая полнота губ здесь, кудрявая грива там. Их платья тоже варьировались, демонстрируя наряды разных народов.
Если честно, Хамид чувствовал себя среди них несколько неуютно. Что-то с этими куклами было немного не так. Слишком похожи на настоящих людей, но никогда в этом сходстве не доходящие до конца. Так еще и дети, с инфантильными личиками и пугающе маленькими руками, запертые в этом месте. Может, он выпил слишком много кофе, но агент все представлял, как они оживают с дергаными движениями и спрыгивают вниз, чтобы схватить его своими крохотными ручками.
Пытаясь игнорировать эти штуки, Хамид перевел взгляд обратно к женщине в кресле напротив. Он натянул улыбку и сказал:
– Превосходная работа, мадам Марьям. Достойная высшей похвалы. – Он поднял чашку и промыл рот чаем.
– О да! – тут же присоединился Онси, деливший с ним диван. – Чудесная работа! Когда мои сестры были младше, у них у всех были куклы, и я никогда не видел, чтобы они были такими реалистичными.
«Слишком реалистичными», – подумал Хамид, но продолжил улыбаться.
Они нашли магазин мадам Марьям именно там, куда их направила Абла: скромная лавка на ночном рынке Хан-аль-Халили, отмеченная темно-красными дверями. Кукольная мастерица была занята работой, когда они вошли, сидела за столом, где собирала свое последнее творение. Сейчас оно лежало неоконченным, блестящие глаза, которые должны были смотреть с улыбающегося лица, лежали забытыми шариками среди ее инструментов.
– Юноши в наши дни так легко делают комплименты, – фыркнула она. – Я никогда не была симпатичной, из тех, с кого не сводят взглядов. А вот моя сестра, ох, что за красавица! Длинные темные волосы, такие изящные скулы – как у моих кукол. Мужчины рядом с ней теряли головы! – От воспоминаний ее глаза затуманились. – Но я? Я поняла, что когда мужчины тратят время на комплименты, обычно им что-то от меня нужно. Даже когда они приносят небольшие подарки, вроде кулечка со сладким суджухом. – Она благодарно склонила голову в сторону Онси. В конце концов, это была его идея. – Так что, агенты, зачем вы двое решили провести ночь, прихлебывая чай со старой кукольницей, так вольно раздаривая комплименты?
Хамид поставил свою чашку рядом с медным турецким чайником с длинным носиком, тщательно подбирая слова.
– Нас направила к вам Абла. – Видя пустой взгляд кукольницы, он исправился: – То есть Сити. – Агент полагал, что это какое-то прозвище, но девушка сказала использовать именно его.
Лицо мадам Марьям просветлело.
– А, Сити! Знаете, я помню ее с тех пор, когда она была девочкой. У ее матери было ателье прямо рядом со мной, и временами мне приходилось присматривать за ней. Я сделала ей первых кукол. Она до сих пор заходит время от времени, чтобы их купить.
Хамид кивнул. Было странно выяснить, что Абла собирала кукол. Теоретически у нее десятки кукол.
– Она сказала, что вы великая кукольница, – начал он. – Еще она сказала, что вы были прекрасной рассказчицей и часто делились историями об Армении.
Смех мадам Марьям был глубоким и заразительным.
– Только не говорите, что министерство вас прислало, чтобы выслушивать мои глупые истории? Может, лучше куклу купите? На подарок дочери или племяннице? – Она наклонилась и заговорщицки прошептала: – Сити точно понравится, если собираетесь за ней ухаживать.
Теперь покраснел Хамид.
– Агент Онси и я, мы оба, обязательно купим по замечательной кукле каждый перед уходом. Но еще мы бы с удовольствием послушали ваши истории. На самом деле мы и сами хотим рассказать одну, если выслушаете?
Она грустно на него посмотрела, но согласилась. Хамид переглянулся с Онси, и в следующие несколько минут они рассказывали о карге, вселившейся в трамвай 015. Когда напарники закончили, оба мужчины откинулись на спинку дивана и принялись ждать.
Мадам Марьям еще довольно долго молчала. Она обернулась, чтобы посмотреть на картину, висящую над ее столом, единственное место, не занятое куклами. Картина изображала святого Георгия в византийском стиле, сражающего огромного извивающегося змея. Рядом с ней стояла небольшая каменная плита красноватого камня с выбитым на ней крестом, под которым находился горизонтальный триколор армянской независимости. Ее взгляд, однако, казался невидящим, словно старуха рылась в ментальном инвентаре. Каждые несколько секунд она касалась цветастого полосатого платка, перевязывающего ее седую косу. Когда мадам Марьям заговорила, голос ее был приглушен.
– Ал! – прошептала она. – Вот кого вы описали. Это может быть только она.
Хамид покрутил слово в голове, энтузиазм боролся в нем с невежеством.
– Ал? Никогда не слышал о таком духе.
– Откуда бы вам? – спросила мадам Марьям. – В Каире не должно быть алов. Алк, как называют их вид, живут в реках и горах Армении, в отдаленных местах, куда большинство не забирается. – Она задумалась. – Хотя я слышала, что персы, таджики да и другие утверждали, что в их землях алк тоже водятся – под другими названиями. Сама я их никогда не видела, но моя бабушка рассказывала о них истории. Она говорила об алах, которые выглядели как уродливые старухи, с острыми клыками, длинными растрепанными волосами, большими медными когтями и грудью, обвисшей до колен!
Хамид внимательно слушал. Дух в трамвае был не настолько фантастическим, но сходств хватало.
– Чего ал может хотеть? – спросил он.
Кукольница нахмурилась, размышляя.
– Моя бабушка рассказывала истории об алк, которые похищали человеческую печень или соблазняли мужчин, чтобы те на них женились только для того, чтобы потом сожрать мужей. Но в большинстве ее историй алы охотились на женщин – они воровали их детей.
– Зачем духу нужен ребенок? – поморщился Хамид.
– Иногда истории говорят, что они едят детей. Или ал забирает младенца, чтобы вырастить как собственного. Никогда не знаешь, чего они хотят. Но они всегда охотятся на детей. Временами они обманывают женщин, чтобы те отдали им своего ребенка, а затем вырывают им язык, когда они пытаются кричать! Другие могут пробраться ночью в дом, похитить дитя и оставить вместо него чудовище с лицом вашего ребенка. В нескольких сказках даже сказано, что ал может вырвать плод прямо из женского живота, а потом съесть ее внутренности.
Уязвленному упреками Баширу хватило приличия повесить голову. «Умелый ход», – подумал Хамид. Он снова уселся на стул, сплетая пальцы.
– Вопрос в том, что нам теперь делать? – Онси скопировал позу Хамида, хотя ему стоило над ней еще поработать. Может, добавить изящный взмах очками.
– Как вы поступите? – Голос суперинтенданта дрожал.
Хамид небрежно пожал плечами.
– Мы можем стать героями. Людьми, раскрывшими банду контрабандистов и коррупцию в транспортном секторе. О, газеты просто влюбятся в этот заголовок! – Кожа Башира приобрела светло-бежевый оттенок. Хамид позволил угрозе зависнуть в воздухе, чтобы воображение мужчины могло развернуться. – Но, к счастью для тебя, мы не занимаемся жалкими бюрократическими злоупотреблениями, – наконец сказал он, наклоняясь вперед. Следователь проигнорировал Онси, попытавшегося повторить маневр и чуть не сверзившегося со стула. – Мы агенты Министерства алхимии, заклинаний и сверхъестественных сущностей и мы будем действовать как нам и должно – решим дело трамвая 015!
– Вы меня не сдадите? – истончившимся голосом спросил Башир.
– Нет, – великодушно ответил Хамид. В конце концов, это всего лишь контрабанда конфет. Немного смешно, если подумать.
Суперинтендант, однако, не сдерживал себя в похвалах.
– О! Благослови Аллах вашу голову! Ваши глаза! Спаси вас Всемилостивый Аллах!
Какое-то время Хамид позволял ему продолжать, затем поднял руку, останавливая поток. Этого достаточно.
– Но ты больше не будешь заниматься контрабандой или еще чем-то подобным, – скомандовал он. – С этого дня ты пойдешь по прямому пути, суперинтендант Башир.
– Да! Да! – Мужчина кивал с явным облегчением. – Прямой путь!
Хамид встал и Онси вместе с ним. Из кармана кителя Хамид достал лист бумаги, развернул его и положил на стол лицевой стороной вниз, прежде чем подтолкнуть вперед. Башир поднял его, перевернул и в замешательстве прочитал.
– Я не понимаю, что это? – спросил он.
– Счет от шейхи Надии, – коротко ответил Хамид. – Ты получишь еще несколько. Включая счет за ремонт автоевнуха, думается мне. – Видя, как глаза мужчины стекленеют, по мере того как он занимался подсчетами, Хамид улыбнулся. Он поднял бронзовое блюдо и предложил его, побрякивая содержимым:
– Еще сладкого суджуха, суперинтендант Башир?
Глава пятая
Возвращающиеся с работы люди заполняли «Мекку» каждый вечер. И шум их разговоров создавал ровный гул голосов в небольшом пространстве нубийского ресторанчика. Группка заводских работниц в светло-синих платьях и перчатках жарко спорили с металлургами – все еще облаченными в закопченные фартуки. За другим столиком несколько констеблей в хаки распивали чай с уличным торговцем подержанными запчастями автоевнухов, чья голова была обернута тюрбаном. Полицейские от души хохотали, пока мужчина жаловался на жену и дочерей, каждый день отправлявшихся на протесты, оставляя его без ужина. Всякий язык болтал о предстоящем голосовании по женскому избирательному праву, которому предстояло состояться завтра. Ожидание в воздухе можно было рукой потрогать, и большинству каирцев трудно было не поддаться атмосфере.
Хамид, однако, воздерживался от разговоров о государственных делах или социальной политике. Он устало допил третью чашку кофе ароматного абиссинского купажа и принялся за следующую. Эфиопские сорта неуклонно вытесняли из города более привычные турецкие вариации. Амхарская фраза «Буна тету», буквально «Пейте кофе», вошла в многоязычие постоянно расширяющегося каирского лексикона. Подняв голубую фарфоровую чашечку, он сидел, уставившись на белую пену, и обдумывал свой длинный день.
Удовольствие, которое он получил от устрашения суперинтенданта Башира (и это было чрезвычайно приятно), продержалось недолго. Покинув Рамзесскую станцию, напарники отправились в библиотеку министерства. Архив вмещал широкий выбор трудов о сверхъестественных сущностях, и они надеялись найти что-нибудь о неизвестной карге, вселившейся в трамвай 015. Их исследование заняло остаток дня. И все же агенты не обнаружили ни единого упоминания или зацепки. Единственным результатом их кропотливой работы было изнеможение.
Хамид посмотрел через столик, где Онси описывал события последних десяти часов их официантке – той самой юной нубийке, что познакомила их с шейхой Надией. Они выяснили, что ее зовут Аблой. Девушка сидела на стуле между ними, и ее глаза расширялись с каждой деталью рассказа. Хамид лениво подумал, что надо бы выругать Онси за обсуждение министерских дел с гражданским. Но он слишком устал, чтобы его сейчас это волновало. Кроме того, было в Абле нечто такое, что побуждало тебя говорить, будто слова сами срывались с языка. Следователь бросил любопытный взгляд на ее серьги – уже не священная корова Хатор, но одинаковые фигурки серебряных львиц.
– Погоди, – перебила Абла. – Помедленнее. Кто этот Загрос?
– Джинн, управляющий библиотекой в министерстве, – объяснил Онси.
– Мне кажется, я знаю Загроса, работающего в Имбабе, – задумчиво проговорила она. – Маленький трехрогий джинн? Разрабатывает аппараты доения для верблюдов?
Хамид разделался с кофе и покачал головой. Учитывая то, как все джинны разделяли имена, в последней переписи, скорее всего, была целая страница Загросов – даже если это была горная гряда в Персии.
– Другой, – сказал он. – Древний марид, и довольно крупный, с лавандовой чешуей, из носа и ушей растут волосы, и у него бивни с серебряными наконечниками. Очень трепетно относится к манускриптам.
Министерский библиотекарь направил их к источникам, которые могли помочь вычислить духа. Где-то с полдюжины версий космографии десятого века «Чудес сотворенного и диковинок существующего» аль-Казвини»[136]. Бесконечные средневековые бестиарии, в подробностях описывающие всех, от василисков до морских чудовищ, предположительно размером с маленькие острова. Напарники просмотрели трактат о естественной истории Плиния Старшего. Все это время беспокойный джинн стоял над ними, выражая недовольство тем, как они обращались с манускриптами, и временами настаивая, что деликатные страницы будет перелистывать он. Единственным, что смиряло библиотекаря с их присутствием, было необузданное ликование Онси, дорвавшегося до древних томов – и его Загрос очень даже одобрял.
– Вот так история, – сказала Абла, когда рассказ закончился. Сегодня она была в хиджабе с красными, зелеными и золотыми цветами Египетского феминистского сестринства, по всей длине которого вились слова «Голос женщинам». – Вы, Охотники за жутью, умеете развлекаться. Что теперь планируете?
– Все, что у нас есть – дух говорит на армянском, – проворчал Хамид. – В библиотеке немного нашлось по армянскому фольклору. Скорее всего, нам придется завтра идти в Армянский район. Или зайти в одну из церквей. Посмотрим, может, там кто-нибудь знает о духах своей родины.
Абла скорчила гримасу.
– Не хочу показаться грубой, но люди не очень любят с вами, ребята, разговаривать. – Увидев выражения их лиц, официантка пожала плечами. – Давайте будем честны. Вы в этом не виноваты. Мне кажется, это потому, что вы занимаетесь вещами, которые большинство людей считают жутковатыми. Одно дело признать, что джинны и магия теперь часть мира. И совершенно другое – быть близко с ними связанными. Люди не могут вас понять.
Хамид с трудом сдерживал возмущение.
– Ты вроде общаешься с нами без проблем, – парировал он.
Абла прищурилась и усмехнулась.
– Я похожа на большинство людей, агент Хамид? – Нубийка замерла, задумчиво постукивая себя по подбородку. – Но, мне кажется, я знаю кое-кого, кто мог бы с вами побеседовать. Но вы должны пообещать, что купите мне куклу. Или двух.
Хамид смотрел на нее в замешательстве, но слушал.
* * *
– Как вы можете видеть, все они разные, – гордо сообщила им старуха. – Я каждую делаю вот этими самыми руками. – Она подняла пальцы, покрытые от возраста морщинами, но все еще без дрожи. – И каждой даю имя, словно они мои дети.
Хамид сидел на диване красного дерева, обитого желтой тканью и украшенного изумрудно-зелеными подушками. Он поднял взгляд на деревянные полки, выстроенные рядами в три линии, которые висели на мозаичных стенах квадратной комнатушки, где витал легкий запах недавно сожженных благовоний. На каждой полке сидели куклы, их вылепленные лица поблескивали в свете алхимических ламп и улыбались ему из-под широко открытых глаз и густых черных ресниц. Каждая из них действительно отличалась: волосами, оттенком, чертами лица – легкая полнота губ здесь, кудрявая грива там. Их платья тоже варьировались, демонстрируя наряды разных народов.
Если честно, Хамид чувствовал себя среди них несколько неуютно. Что-то с этими куклами было немного не так. Слишком похожи на настоящих людей, но никогда в этом сходстве не доходящие до конца. Так еще и дети, с инфантильными личиками и пугающе маленькими руками, запертые в этом месте. Может, он выпил слишком много кофе, но агент все представлял, как они оживают с дергаными движениями и спрыгивают вниз, чтобы схватить его своими крохотными ручками.
Пытаясь игнорировать эти штуки, Хамид перевел взгляд обратно к женщине в кресле напротив. Он натянул улыбку и сказал:
– Превосходная работа, мадам Марьям. Достойная высшей похвалы. – Он поднял чашку и промыл рот чаем.
– О да! – тут же присоединился Онси, деливший с ним диван. – Чудесная работа! Когда мои сестры были младше, у них у всех были куклы, и я никогда не видел, чтобы они были такими реалистичными.
«Слишком реалистичными», – подумал Хамид, но продолжил улыбаться.
Они нашли магазин мадам Марьям именно там, куда их направила Абла: скромная лавка на ночном рынке Хан-аль-Халили, отмеченная темно-красными дверями. Кукольная мастерица была занята работой, когда они вошли, сидела за столом, где собирала свое последнее творение. Сейчас оно лежало неоконченным, блестящие глаза, которые должны были смотреть с улыбающегося лица, лежали забытыми шариками среди ее инструментов.
– Юноши в наши дни так легко делают комплименты, – фыркнула она. – Я никогда не была симпатичной, из тех, с кого не сводят взглядов. А вот моя сестра, ох, что за красавица! Длинные темные волосы, такие изящные скулы – как у моих кукол. Мужчины рядом с ней теряли головы! – От воспоминаний ее глаза затуманились. – Но я? Я поняла, что когда мужчины тратят время на комплименты, обычно им что-то от меня нужно. Даже когда они приносят небольшие подарки, вроде кулечка со сладким суджухом. – Она благодарно склонила голову в сторону Онси. В конце концов, это была его идея. – Так что, агенты, зачем вы двое решили провести ночь, прихлебывая чай со старой кукольницей, так вольно раздаривая комплименты?
Хамид поставил свою чашку рядом с медным турецким чайником с длинным носиком, тщательно подбирая слова.
– Нас направила к вам Абла. – Видя пустой взгляд кукольницы, он исправился: – То есть Сити. – Агент полагал, что это какое-то прозвище, но девушка сказала использовать именно его.
Лицо мадам Марьям просветлело.
– А, Сити! Знаете, я помню ее с тех пор, когда она была девочкой. У ее матери было ателье прямо рядом со мной, и временами мне приходилось присматривать за ней. Я сделала ей первых кукол. Она до сих пор заходит время от времени, чтобы их купить.
Хамид кивнул. Было странно выяснить, что Абла собирала кукол. Теоретически у нее десятки кукол.
– Она сказала, что вы великая кукольница, – начал он. – Еще она сказала, что вы были прекрасной рассказчицей и часто делились историями об Армении.
Смех мадам Марьям был глубоким и заразительным.
– Только не говорите, что министерство вас прислало, чтобы выслушивать мои глупые истории? Может, лучше куклу купите? На подарок дочери или племяннице? – Она наклонилась и заговорщицки прошептала: – Сити точно понравится, если собираетесь за ней ухаживать.
Теперь покраснел Хамид.
– Агент Онси и я, мы оба, обязательно купим по замечательной кукле каждый перед уходом. Но еще мы бы с удовольствием послушали ваши истории. На самом деле мы и сами хотим рассказать одну, если выслушаете?
Она грустно на него посмотрела, но согласилась. Хамид переглянулся с Онси, и в следующие несколько минут они рассказывали о карге, вселившейся в трамвай 015. Когда напарники закончили, оба мужчины откинулись на спинку дивана и принялись ждать.
Мадам Марьям еще довольно долго молчала. Она обернулась, чтобы посмотреть на картину, висящую над ее столом, единственное место, не занятое куклами. Картина изображала святого Георгия в византийском стиле, сражающего огромного извивающегося змея. Рядом с ней стояла небольшая каменная плита красноватого камня с выбитым на ней крестом, под которым находился горизонтальный триколор армянской независимости. Ее взгляд, однако, казался невидящим, словно старуха рылась в ментальном инвентаре. Каждые несколько секунд она касалась цветастого полосатого платка, перевязывающего ее седую косу. Когда мадам Марьям заговорила, голос ее был приглушен.
– Ал! – прошептала она. – Вот кого вы описали. Это может быть только она.
Хамид покрутил слово в голове, энтузиазм боролся в нем с невежеством.
– Ал? Никогда не слышал о таком духе.
– Откуда бы вам? – спросила мадам Марьям. – В Каире не должно быть алов. Алк, как называют их вид, живут в реках и горах Армении, в отдаленных местах, куда большинство не забирается. – Она задумалась. – Хотя я слышала, что персы, таджики да и другие утверждали, что в их землях алк тоже водятся – под другими названиями. Сама я их никогда не видела, но моя бабушка рассказывала о них истории. Она говорила об алах, которые выглядели как уродливые старухи, с острыми клыками, длинными растрепанными волосами, большими медными когтями и грудью, обвисшей до колен!
Хамид внимательно слушал. Дух в трамвае был не настолько фантастическим, но сходств хватало.
– Чего ал может хотеть? – спросил он.
Кукольница нахмурилась, размышляя.
– Моя бабушка рассказывала истории об алк, которые похищали человеческую печень или соблазняли мужчин, чтобы те на них женились только для того, чтобы потом сожрать мужей. Но в большинстве ее историй алы охотились на женщин – они воровали их детей.
– Зачем духу нужен ребенок? – поморщился Хамид.
– Иногда истории говорят, что они едят детей. Или ал забирает младенца, чтобы вырастить как собственного. Никогда не знаешь, чего они хотят. Но они всегда охотятся на детей. Временами они обманывают женщин, чтобы те отдали им своего ребенка, а затем вырывают им язык, когда они пытаются кричать! Другие могут пробраться ночью в дом, похитить дитя и оставить вместо него чудовище с лицом вашего ребенка. В нескольких сказках даже сказано, что ал может вырвать плод прямо из женского живота, а потом съесть ее внутренности.