– За что?

– За то, что пытаетесь. И верите, что Нефтида имела значение.

Он повернулся, чтобы уйти.

– Подождите, – окликнула Фатима. Ахмад повернул голову, уставившись на нее зловещими зелеными глазами. Следователь всматривалась, пытаясь увидеть, не смотрит ли из них кто-нибудь еще – что-нибудь еще. – Вы правда верите, что в вас живет, – она запнулась на слове, – бог?

– Частица бога. Капля в океане. – Он с любопытством прищурился. – И что же вы, агент, видели этой ночью?

Фатима вздрогнула от вопроса, встревоженная его странной проницательностью. Она не ответила, вместо этого сама продолжая расспрашивать жреца:

– То, что с вами происходит, – это ваш выбор? Или вы меняетесь по воле вашего, – она снова запнулась, – бога?

Ахмад тщательно обдумал вопрос, а затем пожал плечами:

– Если вы верите, это не важно. – С этими последними словами он ее оставил, странная походка уносила жреца в тени, словно бога, возвращающегося в свое царство.

Когда она добралась до дома, было уже за полночь. «Рано или поздно все равно придется вернуться домой», – часто говорила ее мать. Фатима увидела, что у двери стоят две фигуры в синих галабеях и о чем-то горячо спорят. Одним из них был баваб Махмуд. А вторым… Фатима нахмурилась. Второй мужчина тоже удивительно походил на Махмуда. Такое же грузное телосложение. Те же редеющие седые волосы. Когда следователь подошла ближе, оба повернулись к ней с удивлением на лицах, и она замерла на месте. Перед ней стояло два Махмуда. Одинаковые красно-коричневые лица, кустистые брови – даже этот взгляд, который мгновенно взвешивал и осуждал. Она зажмурилась и задумалась – может, этот вечер все-таки ее доконал?

– Доброй ночи, капитан, – поздоровался один из Махмудов.

– Мы знаем, как это может выглядеть, – сказал другой.

– Но мы можем объяснить, – закончил первый, выставив ладони.

– Вас двое? – Фатима переводила взгляд между Махмудами. Ей нужно было удостовериться.

– Да, – ответили оба.

Какое облегчение.

– Кто из вас Махмуд?

– Я Махмуд.

– И я тоже Махмуд.

Серьезно?

– Кто же из вас мой швейцар?

– Мы оба. – Они неловко посмотрели друг на друга.

– Вы хотели объяснить?.. – Фатима кивнула, хотя ничего не понимала.

– Мы с братом оба работаем бавабами в этом здании, – сказал один из Махмудов.

Близнецы. Об этом она и сама догадалась.

– Все это время вас было двое?

– Когда мы приехали в Каир, работу было найти нелегко, – заговорил один. – Всем нужны механики на заводы, или они ожидают, что у тебя есть навыки работы с машинами. Откуда старикам вроде нас знать о таких вещах? Лучше работы мы найти не смогли.

Фатима слушала его рассказ, и все становилось на свои места – как Махмуд всегда был на дежурстве и, похоже, не спал, или как он знал обо всем, что здесь происходило.

– А владелец в курсе?

– Нет, – покачал головой Махмуд. – И нам бы хотелось, чтобы так и оставалось. Мы потихоньку принимаем смены, не попадаясь другим на глаза. – Они застенчиво переглянулись. – Сегодня мы были неосторожны. Братья всегда спорят.

– Владелец платит только одному? Зачем делать двойную работу, если вы не получаете двойную оплату?

– Все немного сложнее, – ответил один из них. – Нам выделили место для ночлега и проживания, пока мы следим за зданием.

– И мы хорошо за ним следим, – подхватил второй. – Нам платят больше, чем большинству бавабов в похожих местах, валлахи.

– Больше чем вдвое, валлахи! – воскликнул второй. – Владелец повысил зарплату, потому что думает, будто один человек выполняет такую огромную работу. Ему приятно считать, что он щедро ее вознаграждает. Если он узнает, что нас двое…

Фатима их поняла. Идеальное мошенничество. Вроде как. Может быть? Ее слегка беспокоило, что им так долго удавалось ее дурачить. Что она за следователь, если не видит того, что происходит прямо перед глазами? В голове Фатимы пронеслись мысли о Сити, и ее желудок сжался.

– Я не выдам ваш секрет, – сказала она.

– Храни тебя Аллах, капитан, – с благодарностью ответил Махмуд. – Мы, саади, всегда можем рассчитывать на соплеменников.


– Министерство тебя еще сильнее загрузило! – Он смотрел на ее растерзанную одежду. Затем понизил тон, словно выдавал какую-то секретную информацию. – Мы слышали, что на дворец напали!

Конечно, они слышали. Фатима лишь кивнула, не желая вдаваться в подробности.

– Поймай этого щукина сына, который все это устроил! – воскликнул второй Махмуд, провожая ее внутрь. – Мы не верим его лжи! Мне плевать, будь он хоть дважды вернувшийся аль-Джахиз, валлахи!

– Валлахи, ему место в тюрьме! – закончил его брат.

Она прошла в открытую дверь, остановилась и оглянулась на швейцаров:

– Как вам это удается? Притворяться одним человеком? Зная, что вам нужно скрывать, кто вы такие?

Оба мужчины пожали плечами.

– Мы уже знаем, кто мы такие, – ответил один из них.

– Мы делаем, что должно, – сказал другой. – Первый урок, который получили в Каире.

Что ж, она не могла их винить. Каждый устраивался в этом городе в меру своих сил.

Фатима поднялась на лифте. Когда она добралась до своей двери, то долго искала ключ, прежде чем войти внутрь. В квартире было темно. Точно, как она ее оставила. Но не пусто.

Сити сидела в кресле у балкона, положив голову на руки, и с Рамзесом на коленях. При виде открывшейся двери она сбросила кота и встала навстречу. Фатима отступила, скорее инстинктивно, и Сити замерла, сжав руки в кулаки. Они молчали, пока Фатима не закрыла дверь. Сити сделала несколько неуверенных шагов. В ее темных глазах плескалось беспокойство, а на лице остались следы от слез.

– Ты… – начала она дрожащим голосом. Она протянула руку, и Фатима попыталась не отстраниться. Сити одернула пальцы и попробовала снова, прикасаясь к ткани на шее Фатимы. Хадия отдала свой хиджаб, когда увидела синяки. Пока она разворачивала ткань, руки Сити дрожали. Когда нубийка увидела глубокие кровоподтеки, казалось, ее лицо пошло трещинами. – Прости, – прошептала она.

Что-то в ее словах вызвало у Фатимы укол гнева, и ей пришлось приложить усилие, чтобы сдержать эмоции. Сделав шаг назад, она снова обернула хиджаб вокруг шеи и тяжело опустилась на край кровати.

– Ты джинния, – сказала она. Скорее утверждение, чем вопрос.

– Да, – тихо ответила Сити. Даже после того, как она видела это своими глазами, признание ошеломило Фатиму, и она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.

– И нет, – продолжила Сити. – То есть я полуджинн. Или как там это работает.

Фатима резко вскинула голову. Под «полуджиннами» люди часто подразумевали наснасов: неприятных существ, которые буквально соответствовали своему названию – с половиной головы, половиной тела и даже одной рукой и ногой. Ей подарили джанбию за изгнание особо скверных наснасов, беспокоивших клан одного из дипломатов Азда. Но Сити имела в виду другое. Она говорила о еще более фантастическом существе, о котором даже в министерстве мало что знали.

– Один из твоих родителей был джинном, – рассудила Фатима. Единственное предположение, в котором имелся смысл. Если во всем этом вообще был смысл. – Твой отец.

Лицо Сити окаменело. Она вернулась в кресло, устроившись рядом с Рамзесом, и обхватила себя руками.

– Я почти ничего о нем не знаю. Мама рассказывает, что впервые он перед ней появился в виде смеющегося ветерка, когда она пасла коз. Во второй раз он явился дождем монет с чистого неба. В третий был мужчиной – высоким и прекрасным, с золотыми рогами, кожей, сияющей как отполированное эбеновое дерево, и глазами, мерцающими звездным светом. – Она усмехнулась. – Или, во всяком случае, моя мама так это запомнила. Она была совсем девчонкой. Даже пятнадцати не исполнилось. Он, скорее всего, прожил сотни жизней. Их встречи были короткими, они продолжались, пока хватало его внимания, а затем он уносился к чему-то новому, что привлекало его внимание. Их хватило, чтобы оставить меня в ее животе.

Фатима внимательно слушала. Министерство рассматривало подобную вероятность. Джинны не просто вернулись в мир, они стали его частью – они работали, жили и взаимодействовали с людьми. Секс был неизбежным итогом. Слухи о плотской ненасытности джиннов стали предметом непристойных шуток и песен. Но встречались и отношения иногда серьезные. Деторождение джиннов, во всяком случае с другими джиннами, оставалось тайной. Никто не видел младенца или ребенка джинна. Однако полуджинны часто появлялись в старых историях и фольклоре. Говорили, что Билкис, царица Савская, была полуджинном, помимо прочих известных личностей – и все они предположительно обладали сверхъестественными способностями. Министерство прогнозировало, что после возвращения джиннов человечество снова вступит в эпоху, когда появятся люди, которых нельзя будет просто называть людьми – с магической родословной и непредсказуемыми, неизвестными способностями.

– Кто из них ты? – спросила Фатима. – Та, что сидит здесь, или… – Перед ее глазами мелькнул образ нечеловеческого существа: изогнутые бараньи рога, острые зубы и кошачьи глаза.

– И та и другая. Я та, кого ты видишь перед собой. Какой я вижу себя бо́льшую часть времени. А иногда… я та, кого ты видела раньше. Я знаю, это трудно понять.

Приуменьшение. Фатиме проще было понять двух Махмудов. Она вспомнила тетю Сити, мадам Азизу. Что ей сказала старая женщина? Что Сити подобна ветру. «Слишком много взяла от отца». Эти слова обрели новое значение. Как и многое другое. Способности Сити: магия, дарующая ей скорость, позволяющая преодолевать стены и прыгать на невозможные для человека расстояния. Эта магия всегда смущала Фатиму. Но она никогда не спрашивала. «Может, ты и не хотела знать. Может, ты знала, что ответ приведет к чему-то подобному». В голову закралась еще одна мысль. Головокружительное блаженство, которое она ощущала рядом с Сити. Ее почти электрические прикосновения. Нет, эта мысль была с ней всю ночь. Просто сейчас она наконец позволила себе на ней остановиться.

– Ты когда-нибудь… – Ей пришлось сглотнуть, чтобы продолжить. – Ты использовала на мне магию джиннов? Мы из-за нее сошлись?

Сити выглядела так, словно получила пощечину. Шок сменился болью, а затем в ее глазах вспыхнул гнев.

– Я бы никогда так не поступила. Я не мой отец. Не думала, что ты будешь об этом спрашивать. – Голос Сити снова задрожал, и на этот раз ее лицо не скрывало чувств.

– Разве? – взвилась Фатима, охваченная собственными эмоциями. – Ты мне лгала. Какой реакции ты ожидала?

– Я не лгала. Женщина, которая смеется с тобой, танцует с тобой, делит с тобой постель, моет твои волосы. Все это я!

– Но та, другая женщина, это тоже ты. Ты сама сказала. Они обе – ты.

Сити не спорила и ненадолго затихла.

– Я хотела тебе сказать, – наконец ответила она. – Я столько раз пыталась. Но как я могу рассказать о себе агенту Фатиме из Министерства алхимии, заклинаний и сверхъестественных сущностей? Вот она я, последние слова из этого проклятого названия. Я представляла, как ты смотришь на меня, будто я какая-то диковинка. Образец для изучения. Предмет исследования. Еще одна сущность, за которой нужно присматривать.

Рамзес мяукнул, сигнализируя, что они слишком повысили голоса, и Фатима ощутила, как лицо наливается жаром. Как бы она восприняла признание Сити? Может, отчасти это и было ее реакцией? Ей вспомнились слова Бенни: «Обычно секреты, которые мы храним в самой глубине сердца… мы их прячем потому, что боимся, что подумают другие люди. Как они могут нас осудить, если узнают». Возможно, эти слова стоило обдумать. Но на кону стояло нечто большее.

– Вчера вечером другая ты пыталась меня убить. – Ее рука инстинктивно поднялась к шее. – Ты не можешь себя контролировать? Когда ты… джинния. – Это слово все еще трудно было произнести.

– Когда я джинния, я чувствую себя… свободной. – Сити закрыла глаза, словно воспоминания были слишком сильными. – Всего просто больше. Каждое чувство. Каждое ощущение. И мне это нравится. – Она снова открыла глаза, глядя на Фатиму. – Знаешь, куда я хожу по ночам? Когда покидаю твою кровать перед рассветом? Летать. Парить над городом. Если бы ты могла его видеть, как вижу я – сияющей драгоценностью, что просится в руки! – Она протянула руку, воспроизводя движение, лицо озарило мгновение радости. – У меня нет для тебя печальных историй. Я не трагический персонаж, затерявшийся меж двух миров. Я наслаждаюсь тем, кто я есть. Что я есть. – Ее голос ожесточился. – То чудовище, он отнял ее. Отнял мою свободу. – Сити постучала пальцем по виску, лицо исказилось, пока она искала слова для объяснения. – Я слышала его голос. В своей голове. Будто он оказался внутри меня и кричал, так что я больше ничего не слышала. Та часть меня, что была мной, потеряла голос. Я пыталась бороться, но он просто отодвинул меня в сторону. Я была там, но словно и нет – глубоко похороненная, утонувшая, пока мое тело исполняло все, чего он хотел. Чего он требовал. Ты понимаешь?

Фатима всмотрелась в лицо Сити, и то, что она в нем увидела, ее потрясло. Самая дерзкая и безрассудная женщина, какую она знала, была в ужасе. Агент вспомнила, как смотрела в безжизненные глаза полуджинна. У Загроса был тот же пустой взгляд, когда он пытался ее убить. Она вспомнила королевского джинна-советника, которого вынудили замолчать. А еще ифрита, превращенного в верного пса.

– Самозванец… он может контролировать джиннов, – медленно проговорила Фатима. От этого откровения она похолодела.