– Приятный денек для прогулки, – сказала Сити в качестве приветствия.
Фатима вздрогнула от внезапного появления подруги. Сегодня Сити облачилась в укороченный солнечно-желтый кафтан, изумительно сочитавшийся с ее кожей, синие бриджи и высокие кожаные ботинки на шнуровке.
– Три раза звонила тебе на работу, пока не отправила посыльного евнуха, – продолжала Сити светским тоном, шагая бок о бок с агентами.
– Была далеко от телефона, – ответила Фатима. – Не ожидала, что у тебя так быстро что-нибудь появится. И не думала, что на тебя натолкнусь. – Она надеялась, что выражение ее лица в полной мере передает послание «какого черта ты творишь?»
Прошлым вечером по дороге домой они спланировали приблизительный курс действий. Происходящее, похоже, концентрировалось вокруг загадочного тайного общества лорда Уортингтона. Фатиме предстояло отправиться в офис и освежить знания об аль-Джахизе. Однако эта встреча в план не входила.
– Никогда меня не недооценивай, – подмигнула Сити. Она повернулась к Хадие. – Ты, наверное, ее напарница. Новая леди из Охотников за жутью! У министерства будет шикарная статья от ЕФС.
Наблюдающая за беседой Хадия по вполне понятным причинам выглядела сбитой с толку.
– Это Сити, – сказала Фатима. – Она… – По неизвестным причинам слова связали язык в узел.
– Одна из информаторов агента Фатимы, – без запинки подхватила Сити.
– О! Да, разумеется. Я агент Хадия.
– Рада познакомиться, агент Хадия, – отозвалась Сити, пожимая протянутую руку.
– Как вы встретились с агентом Фатимой?
– Мы тесно сотрудничали, – лукаво улыбнулась Сити. Она подалась вперед и прошептала: – Знаешь, я ведь идолопоклонница.
Глаза Хадии расширились, напоминая темные сливы, и она застыла, все еще удерживая руку Сити. Фатиме хотелось надвинуть котелок на лицо. Почему у этой женщины такой характер? Когда к Хадие вернулся голос, она сумела только выдавить: – Я думала, что «идолопоклонница» – оскорбительное слово.
– Только когда ты его используешь. – Сити отпустила руку. – Но мы постоянно друг друга так называем. – Заметив растерянность Хадии, она пожала плечами. – Это между идолопоклонниками. Ты не поймешь.
– Чего мы не понимаем, – вмешалась Фатима, – это почему ты здесь. Мы не об этом договаривались.
– Мы ни о чем не договаривались, – невозмутимо отмахнулась Сити. – Я говорила, что свяжусь со своими людьми и найду тебе имя – что я и сделала. Мы не обсуждали, где я должна или не должна появляться. Мне кажется, у меня есть право здесь находиться. Двое из убитых были из моей общины. Мы следим за своими.
Фатима знала, что протестовать бесполезно. Стоило Сити что-нибудь решить – и переубедить ее было невозможно. Фатима могла объявить это расследование министерским делом и приказать ей уйти. Но эта женщина плохо реагировала на приказы властей.
Установилась неловкая тишина. Хадия, шагавшая между ними, бросала взгляды в обе стороны, пока не набралась храбрости для продолжения разговора:
– Можно спросить, из какого вы, эм, храма?
– Хатор, – ответила Сити. – Но я скорее склоняюсь к Сехмет.
– Сехмет. Мы изучали Древний и Эллинский Египет на теологической алхимии. Если я правильно помню, она была богиней битвы?
– Глаз Ра. Когда человечество собралось восстать против Ра, его дочь Хатор не слишком обрадовалась. В своем гневе она преобразилась в Сехмет – яростную львицу. Потом начала все ломать.
– Разве она чуть было не разнесла мир? – поморщилась Хадия.
– Богиня по-настоящему уходит с головой в работу. К счастью для человечества, Тот одурачил ее пивом, которое она посчитала кровью. Уложил ее спать. Проснулась она в настроении получше.
Фатима почти слышала аят, который Хадия, скорее всего, декламировала про себя. К ее чести, новенькая сохранила самообладание.
– Так чем вы занимаетесь в храме?
– Слежу за всякими штуками. Чиню всякие штуки. Собираю всякие штуки. – Сити сверкнула хищной улыбкой. – Иногда, если повезет, ломаю всякие штуки.
– Мы пришли, – сказала Фатима, страстно желая завершить этот разговор. Они стояли перед белым трехэтажным домом. Красная треугольная крыша в западном стиле, но с каменным фасадом в стиле машрабии. Если судить по окнам, в доме была по меньшей мере дюжина комнат – или больше.
– Крутой домик, – заметила Сити.
– Как ты нашла эту, – Фатима сверилась с адресом в записке, еще раз посмотрела на имя, – Набилю эль-Мансур? Погоди, она имеет отношение к Мансурам – владельцам сталелитейных заводов?
– Родственница, – подтвердила Сити. – Хотя они сейчас везде руки запустили. Мерира разослала информацию по храмам. Моя верховная жрица, – объяснила она Хадие. – В любом случае пришла любопытная наводка. От знакомой, которая работает в «Аль-Масри».
– Газете? – спросила Хадия. – Журналистка?
– Лучше. Секретарша. Редактора. Из культа Исиды. Заносчивые ребята, но мы неплохо уживаемся. В любом случае вы заметили, как скупо пишут о смерти лорда Уортингтона?
– У них это выглядит так, будто пожар был всего лишь несчастным случаем. – Фатима уже проверила сегодня газету. – Ничего о тайном братстве. Странно.
– Намеренно, – ответила Сити. – Секретарша говорит, что утром после смерти Уортингтона, когда она пришла на работу, печатники были в бешенстве. Им пришлось выбросить весь тираж утреннего материала и перепечатать заголовки – по приказу, который пришел в четыре утра. В тот день она приняла звонок для редактора. Она периодически подслушивает, чтобы храмы оставались в курсе событий. Звонившая поблагодарила редактора за то, что он придержал статью, которая могла подорвать репутацию Английского Паши. Сильно надавила, чтобы тот продолжал в том же духе.
Фатима думала, что это работа Асима. Но все оказалось куда интереснее.
– Дай угадаю. Звонила Набиля эль-Мансур.
– Ты начинаешь понимать, – подмигнула Сити. – Еще секретарша передала, что семья эль-Мансур – крупный финансовый спонсор городских газет. Могу поспорить, что она не только туда звонила.
– Вот тебе и свободная пресса, – пробурчала Хадия.
– Статья, которая могла подорвать репутацию Английского Паши, – повторила Фатима. – Например, о смерти на собрании собственного оккультного общества.
– Я поместила эту причину в верхние строчки списка, – согласилась Сити. – Мерира сказала, что до того, как он обратился к храмам для своего маленького клуба, он пытался заинтересовать людей из класса повыше. Мансуры подходят.
Фатиме тоже так казалось. Они прошли по усаженной деревьями дорожке к парадной двери – на ее черной поверхности были вырезаны сомкнутые друг с другом звезды. Чтобы им открыли, понадобилось дважды постучать бронзовым молотком. Служанка, молодая девушка в белом, смотрела на троицу пустыми глазами, пока Фатима не показала значок, после чего та ринулась за хозяйкой.
Когда Набиля эль-Мансур подошла к двери, она оказалась совсем не похожа на сложившийся в голове Фатимы образ. Она была невысокой, но на удивление плотной – не полной, но крепкой, в современной шелковой галабее с золотой каймой, контрастом которой служил торопливо повязанный черный традиционный хиджаб. Пусть она была немолода и на лице хватало морщин, глаза сохраняли жесткость. Наморщив ястребиный нос, она окинула их оценивающим взглядом, на какой способны только патриции.
– Ну? – спросила она, нетерпеливо цокнув языком.
– Ас-саляму алейкум, мадам Набиля. Я агент Фатима, а это агент Хадия. Мы из Министерства алхимии, заклинаний и сверхъестественных сущностей.
Мадам Набиля внимательно рассмотрела их значки, затем уставилась на агентов ореховыми глазами, похожими на совиные.
– Что министерству от меня нужно?
– Мы хотели задать несколько вопросов о лорде Уортингтоне.
– Он мертв. Это изменилось?
Значит, по-простому она не хочет.
– Он умер в компании определенного братства, о котором, мы полагаем, вам известно.
Это привлекло ее внимание. Губы Набили сжались, а блеск в глазах стал острее. Через мгновение ее лицо расслабилось, и она поправила хиджаб.
– Очень хорошо, заходите. – Ее взгляд переметнулся на Сити. – Но вашей абде[52] придется подождать снаружи.
Фатима застыла, а за ее спиной Хадия сделала шумный вдох. Это обращение было достаточно распространенным – унижение нубийцев и любых других людей с черной кожей. Не слишком деликатное напоминание о недавнем прошлом. Но Каир гордился тем, что идет в ногу со временем. И к тем, кто использовал подобные слова, относились неодобрительно. Во всяком случае, на людях.
– Она не моя… служанка, – сказала Фатима, не в силах толком объяснить присутствие нубийки.
– Кем бы она ни была, пусть ждет здесь. Абидам в моем доме не место.
Фатима открыла уже рот в приступе гнева, но ее перебила Сити.
– Я не против, – небрежно сказала она. – В любом случае не думаю, что я туда хочу. – Она задумалась. – Знаете, что забавно? Моя семья живет у Нила тысячи лет. Точно дольше, чем потомки каких-то там мамлюков – таких зазнавшихся и чванливых, что забыли, что появились здесь только недавно. В качестве рабов. – Она сделала ударение на последнем слове, после чего беззаботно зашагала прочь.
– Как грубо, – поморщилась ей вслед мадам Набиля. – Абид. Аллах не одарил их кожу светом. – Качая головой, она повела их внутрь.
Фатима бросила взгляд на Сити и последовала за хозяйкой, позволив служанке закрыть за ними дверь.
– Раньше у меня были абиды, – продолжала мадам Набиля. – Ужасные ворюги. Валлахи, по утрам приходилось следить за женщинами, когда они пекли хлеб, иначе они могли стащить пакеты муки. Когда я их поймала, сразу выгнала и больше никогда не возьму.
Фатима изучала дом: стены с золочеными цветочными орнаментами, мраморные полы, покрытые роскошными коврами, огромная бронзовая люстра с сотнями сияющих сфер алхимического газа и богато украшенная мебель с бархатными подушками. И эта отвратительно богатая женщина жаловалась на кражу муки?
– Мы здесь не ради ваших политических взглядов, – оборвала ее разглагольствования Фатима.
– Ты не одобряешь мои слова. Неудивительно. Твои нос и губы напоминают абидов. И кожа. Я-то думала, что эль-Шаарави – состоятельная и уважаемая семья на юге.
– Не те Шаарави, – ответила Фатима. – Вы ошиблись.
– Ну хотя бы ты похожа на чистокровку. – Оценивающий взгляд женщины переместился на Хадию.
– Среди Его знамений – Сотворение небес и земли и различие ваших языков и цветов. Воистину в этом – знамения для обладающих знанием[53], – холодно ответила та. Закончив аят, она улыбнулась: – Перед лицом Аллаха наша кровь ничто. Добродетель в поступках, не в цвете кожи.
Лицо мадам Набили вытянулось, она явно не привыкла получать отповеди, особенно от людей вдвое ее моложе. Их провели через комнату с панорамными картинами, включая изображение парящего над крепостью Саладина дирижабля.
– Вы помешали моей гидротерапии, – пробурчала мадам Набиля. Она приподняла полу галабеи, чтобы подняться по винтовой лестнице с перилами в виде лозы. – Так что вам придется говорить, пока я буду париться.
Наверху она повела их в большую ванную комнату, где полы и стены были выложены зеленой плиткой, перемежающейся желтыми восьмиконечными звездами. У большого серебряного ящика стояло несколько служанок – снова женщины в белом.
Пока Фатима и Хадия устраивались на скамейке, две служанки помогли хозяйке разоблачиться. Еще две крутили ручку серебряного ящика, который разошелся по стыку, проходящему посередине. Внутри оказался небольшой стульчик, куда опустилась мадам Набиля. Ящик снова сомкнулся, оставив снаружи только ее голову, торчавшую из дырки наверху. Коробка принялась гудеть и шипеть, а вокруг головы мадам Набили начал подниматься пар со сладким травяным ароматом. Фатима принюхалась. Кардамон? Она заварку туда добавила?
– Богатые люди странные, – прошептала Хадия.
Это было правдой во все времена.
– Так, – сказала мадам Набиля. – Чего вы хотите?
Фатима вздрогнула от внезапного появления подруги. Сегодня Сити облачилась в укороченный солнечно-желтый кафтан, изумительно сочитавшийся с ее кожей, синие бриджи и высокие кожаные ботинки на шнуровке.
– Три раза звонила тебе на работу, пока не отправила посыльного евнуха, – продолжала Сити светским тоном, шагая бок о бок с агентами.
– Была далеко от телефона, – ответила Фатима. – Не ожидала, что у тебя так быстро что-нибудь появится. И не думала, что на тебя натолкнусь. – Она надеялась, что выражение ее лица в полной мере передает послание «какого черта ты творишь?»
Прошлым вечером по дороге домой они спланировали приблизительный курс действий. Происходящее, похоже, концентрировалось вокруг загадочного тайного общества лорда Уортингтона. Фатиме предстояло отправиться в офис и освежить знания об аль-Джахизе. Однако эта встреча в план не входила.
– Никогда меня не недооценивай, – подмигнула Сити. Она повернулась к Хадие. – Ты, наверное, ее напарница. Новая леди из Охотников за жутью! У министерства будет шикарная статья от ЕФС.
Наблюдающая за беседой Хадия по вполне понятным причинам выглядела сбитой с толку.
– Это Сити, – сказала Фатима. – Она… – По неизвестным причинам слова связали язык в узел.
– Одна из информаторов агента Фатимы, – без запинки подхватила Сити.
– О! Да, разумеется. Я агент Хадия.
– Рада познакомиться, агент Хадия, – отозвалась Сити, пожимая протянутую руку.
– Как вы встретились с агентом Фатимой?
– Мы тесно сотрудничали, – лукаво улыбнулась Сити. Она подалась вперед и прошептала: – Знаешь, я ведь идолопоклонница.
Глаза Хадии расширились, напоминая темные сливы, и она застыла, все еще удерживая руку Сити. Фатиме хотелось надвинуть котелок на лицо. Почему у этой женщины такой характер? Когда к Хадие вернулся голос, она сумела только выдавить: – Я думала, что «идолопоклонница» – оскорбительное слово.
– Только когда ты его используешь. – Сити отпустила руку. – Но мы постоянно друг друга так называем. – Заметив растерянность Хадии, она пожала плечами. – Это между идолопоклонниками. Ты не поймешь.
– Чего мы не понимаем, – вмешалась Фатима, – это почему ты здесь. Мы не об этом договаривались.
– Мы ни о чем не договаривались, – невозмутимо отмахнулась Сити. – Я говорила, что свяжусь со своими людьми и найду тебе имя – что я и сделала. Мы не обсуждали, где я должна или не должна появляться. Мне кажется, у меня есть право здесь находиться. Двое из убитых были из моей общины. Мы следим за своими.
Фатима знала, что протестовать бесполезно. Стоило Сити что-нибудь решить – и переубедить ее было невозможно. Фатима могла объявить это расследование министерским делом и приказать ей уйти. Но эта женщина плохо реагировала на приказы властей.
Установилась неловкая тишина. Хадия, шагавшая между ними, бросала взгляды в обе стороны, пока не набралась храбрости для продолжения разговора:
– Можно спросить, из какого вы, эм, храма?
– Хатор, – ответила Сити. – Но я скорее склоняюсь к Сехмет.
– Сехмет. Мы изучали Древний и Эллинский Египет на теологической алхимии. Если я правильно помню, она была богиней битвы?
– Глаз Ра. Когда человечество собралось восстать против Ра, его дочь Хатор не слишком обрадовалась. В своем гневе она преобразилась в Сехмет – яростную львицу. Потом начала все ломать.
– Разве она чуть было не разнесла мир? – поморщилась Хадия.
– Богиня по-настоящему уходит с головой в работу. К счастью для человечества, Тот одурачил ее пивом, которое она посчитала кровью. Уложил ее спать. Проснулась она в настроении получше.
Фатима почти слышала аят, который Хадия, скорее всего, декламировала про себя. К ее чести, новенькая сохранила самообладание.
– Так чем вы занимаетесь в храме?
– Слежу за всякими штуками. Чиню всякие штуки. Собираю всякие штуки. – Сити сверкнула хищной улыбкой. – Иногда, если повезет, ломаю всякие штуки.
– Мы пришли, – сказала Фатима, страстно желая завершить этот разговор. Они стояли перед белым трехэтажным домом. Красная треугольная крыша в западном стиле, но с каменным фасадом в стиле машрабии. Если судить по окнам, в доме была по меньшей мере дюжина комнат – или больше.
– Крутой домик, – заметила Сити.
– Как ты нашла эту, – Фатима сверилась с адресом в записке, еще раз посмотрела на имя, – Набилю эль-Мансур? Погоди, она имеет отношение к Мансурам – владельцам сталелитейных заводов?
– Родственница, – подтвердила Сити. – Хотя они сейчас везде руки запустили. Мерира разослала информацию по храмам. Моя верховная жрица, – объяснила она Хадие. – В любом случае пришла любопытная наводка. От знакомой, которая работает в «Аль-Масри».
– Газете? – спросила Хадия. – Журналистка?
– Лучше. Секретарша. Редактора. Из культа Исиды. Заносчивые ребята, но мы неплохо уживаемся. В любом случае вы заметили, как скупо пишут о смерти лорда Уортингтона?
– У них это выглядит так, будто пожар был всего лишь несчастным случаем. – Фатима уже проверила сегодня газету. – Ничего о тайном братстве. Странно.
– Намеренно, – ответила Сити. – Секретарша говорит, что утром после смерти Уортингтона, когда она пришла на работу, печатники были в бешенстве. Им пришлось выбросить весь тираж утреннего материала и перепечатать заголовки – по приказу, который пришел в четыре утра. В тот день она приняла звонок для редактора. Она периодически подслушивает, чтобы храмы оставались в курсе событий. Звонившая поблагодарила редактора за то, что он придержал статью, которая могла подорвать репутацию Английского Паши. Сильно надавила, чтобы тот продолжал в том же духе.
Фатима думала, что это работа Асима. Но все оказалось куда интереснее.
– Дай угадаю. Звонила Набиля эль-Мансур.
– Ты начинаешь понимать, – подмигнула Сити. – Еще секретарша передала, что семья эль-Мансур – крупный финансовый спонсор городских газет. Могу поспорить, что она не только туда звонила.
– Вот тебе и свободная пресса, – пробурчала Хадия.
– Статья, которая могла подорвать репутацию Английского Паши, – повторила Фатима. – Например, о смерти на собрании собственного оккультного общества.
– Я поместила эту причину в верхние строчки списка, – согласилась Сити. – Мерира сказала, что до того, как он обратился к храмам для своего маленького клуба, он пытался заинтересовать людей из класса повыше. Мансуры подходят.
Фатиме тоже так казалось. Они прошли по усаженной деревьями дорожке к парадной двери – на ее черной поверхности были вырезаны сомкнутые друг с другом звезды. Чтобы им открыли, понадобилось дважды постучать бронзовым молотком. Служанка, молодая девушка в белом, смотрела на троицу пустыми глазами, пока Фатима не показала значок, после чего та ринулась за хозяйкой.
Когда Набиля эль-Мансур подошла к двери, она оказалась совсем не похожа на сложившийся в голове Фатимы образ. Она была невысокой, но на удивление плотной – не полной, но крепкой, в современной шелковой галабее с золотой каймой, контрастом которой служил торопливо повязанный черный традиционный хиджаб. Пусть она была немолода и на лице хватало морщин, глаза сохраняли жесткость. Наморщив ястребиный нос, она окинула их оценивающим взглядом, на какой способны только патриции.
– Ну? – спросила она, нетерпеливо цокнув языком.
– Ас-саляму алейкум, мадам Набиля. Я агент Фатима, а это агент Хадия. Мы из Министерства алхимии, заклинаний и сверхъестественных сущностей.
Мадам Набиля внимательно рассмотрела их значки, затем уставилась на агентов ореховыми глазами, похожими на совиные.
– Что министерству от меня нужно?
– Мы хотели задать несколько вопросов о лорде Уортингтоне.
– Он мертв. Это изменилось?
Значит, по-простому она не хочет.
– Он умер в компании определенного братства, о котором, мы полагаем, вам известно.
Это привлекло ее внимание. Губы Набили сжались, а блеск в глазах стал острее. Через мгновение ее лицо расслабилось, и она поправила хиджаб.
– Очень хорошо, заходите. – Ее взгляд переметнулся на Сити. – Но вашей абде[52] придется подождать снаружи.
Фатима застыла, а за ее спиной Хадия сделала шумный вдох. Это обращение было достаточно распространенным – унижение нубийцев и любых других людей с черной кожей. Не слишком деликатное напоминание о недавнем прошлом. Но Каир гордился тем, что идет в ногу со временем. И к тем, кто использовал подобные слова, относились неодобрительно. Во всяком случае, на людях.
– Она не моя… служанка, – сказала Фатима, не в силах толком объяснить присутствие нубийки.
– Кем бы она ни была, пусть ждет здесь. Абидам в моем доме не место.
Фатима открыла уже рот в приступе гнева, но ее перебила Сити.
– Я не против, – небрежно сказала она. – В любом случае не думаю, что я туда хочу. – Она задумалась. – Знаете, что забавно? Моя семья живет у Нила тысячи лет. Точно дольше, чем потомки каких-то там мамлюков – таких зазнавшихся и чванливых, что забыли, что появились здесь только недавно. В качестве рабов. – Она сделала ударение на последнем слове, после чего беззаботно зашагала прочь.
– Как грубо, – поморщилась ей вслед мадам Набиля. – Абид. Аллах не одарил их кожу светом. – Качая головой, она повела их внутрь.
Фатима бросила взгляд на Сити и последовала за хозяйкой, позволив служанке закрыть за ними дверь.
– Раньше у меня были абиды, – продолжала мадам Набиля. – Ужасные ворюги. Валлахи, по утрам приходилось следить за женщинами, когда они пекли хлеб, иначе они могли стащить пакеты муки. Когда я их поймала, сразу выгнала и больше никогда не возьму.
Фатима изучала дом: стены с золочеными цветочными орнаментами, мраморные полы, покрытые роскошными коврами, огромная бронзовая люстра с сотнями сияющих сфер алхимического газа и богато украшенная мебель с бархатными подушками. И эта отвратительно богатая женщина жаловалась на кражу муки?
– Мы здесь не ради ваших политических взглядов, – оборвала ее разглагольствования Фатима.
– Ты не одобряешь мои слова. Неудивительно. Твои нос и губы напоминают абидов. И кожа. Я-то думала, что эль-Шаарави – состоятельная и уважаемая семья на юге.
– Не те Шаарави, – ответила Фатима. – Вы ошиблись.
– Ну хотя бы ты похожа на чистокровку. – Оценивающий взгляд женщины переместился на Хадию.
– Среди Его знамений – Сотворение небес и земли и различие ваших языков и цветов. Воистину в этом – знамения для обладающих знанием[53], – холодно ответила та. Закончив аят, она улыбнулась: – Перед лицом Аллаха наша кровь ничто. Добродетель в поступках, не в цвете кожи.
Лицо мадам Набили вытянулось, она явно не привыкла получать отповеди, особенно от людей вдвое ее моложе. Их провели через комнату с панорамными картинами, включая изображение парящего над крепостью Саладина дирижабля.
– Вы помешали моей гидротерапии, – пробурчала мадам Набиля. Она приподняла полу галабеи, чтобы подняться по винтовой лестнице с перилами в виде лозы. – Так что вам придется говорить, пока я буду париться.
Наверху она повела их в большую ванную комнату, где полы и стены были выложены зеленой плиткой, перемежающейся желтыми восьмиконечными звездами. У большого серебряного ящика стояло несколько служанок – снова женщины в белом.
Пока Фатима и Хадия устраивались на скамейке, две служанки помогли хозяйке разоблачиться. Еще две крутили ручку серебряного ящика, который разошелся по стыку, проходящему посередине. Внутри оказался небольшой стульчик, куда опустилась мадам Набиля. Ящик снова сомкнулся, оставив снаружи только ее голову, торчавшую из дырки наверху. Коробка принялась гудеть и шипеть, а вокруг головы мадам Набили начал подниматься пар со сладким травяным ароматом. Фатима принюхалась. Кардамон? Она заварку туда добавила?
– Богатые люди странные, – прошептала Хадия.
Это было правдой во все времена.
– Так, – сказала мадам Набиля. – Чего вы хотите?