– Тебе нужно помыть голову.

– А тебе отрезать свою. Когда ты вернулась? Я тебя несколько месяцев не видела.

– Соскучилась? – надула губы Сити.

Фатима обняла ее за талию, наслаждаясь знакомым чувством – и притянула к себе.

Сити усмехнулась, блеснули темные глаза:

– Думаю, это значит «да»!

– Знаешь, я планировала вернуться домой и завалиться спать. Я очень устала.

– О? Все еще уставшая?

Фатима ответила поцелуем и решила, что не так уж она на самом деле и утомлена.





* * *


Спустя некоторое время Фатима сидела на кровати посреди красно-золотых подушек и дамасских простыней в цвет. В простой белой галабее, она прижималась спиной к Сити, пока та расчесывала ее все еще влажные волосы.

– Не будешь смазывать скальп маслом, волосы пересохнут на этой жаре.

– У меня есть парикмахер, – огрызнулась Фатима.

Сити цыкнула, разливая масло по ее кудрявым волосам, а затем втерла его умелыми пальцами. Фатима счастливо вздохнула, чувствуя аромат легкой пряной сладости. Наверное, этого ей не хватало больше всего.

– Что за масло? – спросила она.

– Меня научили его делать мама и тетки. Помогает здоровью волос.

– Что в нем?

– Чуть того, чуть этого – старый нубийский секрет. Мы не раскрываем его чужакам.

Фатима вывернула голову к Сити, которая надела одну из своих галабей. Алая сорочка была ей так мала, что больше уже напоминала рубашку. Но Сити носила ее так, будто галабею сшили специально на нее.

– Мне кажется, я имею право знать. Папа говорит, что у нас в предках могла быть нубийка, прапрапрапрабабушка или вроде того.

Сити закатила глаза и повернула голову Фатимы назад.

– Ты всего лишь саадка с милыми губками. Возвращайся, когда будешь уверена. А-ай!

Фатима обернулась и обнаружила, что Рамзес запрыгнул на плечо Сити, вцепившись в нее когтями.

– Больно же! – Девушка шикнула на кота, и он спрыгнул на кровать. – Уверена, что он не джинн? Половина каирских котов, скорее всего, джинны, знаешь…

Фатима рассмеялась, проводя рукой по внутренней стороне подогнутой правой ноги Сити, разглядывая при этом левую. Они были длинными, как все ее конечности, – будто ее вытянули. И в тонусе, так что Фатима ощущала под кожей мускулы. Она считала себя в разумной степени спортивной. Но рядом с Сити ей казалось, что стоило бы проводить больше времени в гимнастическом зале.

– Рада тебя видеть, Сити. – Затем мягче: – Но что ты здесь делаешь?

– Хм-м? В Каире? Или в твоей кровати?

И то и другое, на самом деле. Фатима встретила ее прошлым летом, во время расследования. То, что началось несколькими ужинами, расцвело в… чем бы оно там ни было. Эти отношения были головокружительными, новыми и прекрасными. Затем они закончились вместе с летом, а Сити отправилась, чтобы… чем бы она там ни занималась. Пришло несколько писем с почтовыми штемпелями Луксора, Кены, Ком-Омбо. Фатима вернулась к бурной жизни агента министерства, успокаивая себя тем, что это было лишь короткой интрижкой. Теперь Сити вернулась. А вместе с ней и головокружение.

Фатима выпрямилась, повернулась. Нужно спрашивать прямо.

– Догадываюсь, что это не визит вежливости. В ином случае ты бы надела что-нибудь попроще. – Она указала на черное платье, поверх которого лежали кучкой серебряные когти.

Сити бесстрастно вернула взгляд, глаза, как черные камни. Все-таки что-то поддалось, и она вздохнула:

– Я вернулась в Каир сегодня, на дирижабле. И да, меня прислали передать послание. Из храма.

Храм. Еще одна сторона Сити. Она была последовательницей старой религии. Связала себя с Хатор, богиней любви и красоты, которой поклонялись в давно исчезнувшем Египте. Неверная, безо всяких вопросов. В ее голову вползла «идолопоклонница» Хадии, но она прогнала эту мысль.

– Что за послание в таком случае? – спросила следователь холоднее, чем намеревалась. Ведь не важно, что отчасти она пришла по делу – так ведь?

Сити нахмурилась от ее тона.


– Это насчет вчерашнего происшествия в Гизе.

Это было неожиданно.

– Откуда вы вообще об этом знаете? Всего несколько часов прошло. – Ее глаза сузились в понимании. – В полиции служит один из вашего… храма.

– С чего ты взяла, что только один? – спросила Сити. – Так или иначе, но две жертвы были последователями. Я их не слишком хорошо знала. Они из других храмов. Но мы слышали о том, как они умерли. У храма может быть информация. Решили, что лучше обратиться к тебе.

Естественно. Фатима была одной из немногих представителей власти, поддерживающих с ними контакт.

– Что за информация? Ты в этом замешана?

– Я? Нет! Я только прилетела. Почти ничего не знаю, кроме того, что Уортингтон – прозванный Английским Пашой – вел дела с храмами. Чтобы узнать больше, тебе придется расспросить Мериру. Она хочет встретиться завтра.

Мерира. Жрица местного храма Хатор, знающая самые странные вещи.

– Значит, мы встретимся завтра. Еще что-нибудь?

– Да.

Сити подалась вперед и поцеловала ее, нежно, но с теплотой, которой хватило, чтобы отогнать вихрящийся в мыслях Фатимы холод. Она согревала, даже когда Сити отстранилась.

– Я скучала по тебе все эти месяцы, – сказала она, видимо, угадывая, что скрывается за глазами Фатимы. – Я правда планировала к тебе прийти, с посланием или без. Это все, о чем я могла думать. Это все, о чем я могла думать все это время. – Она опустилась, положив голову на колени Фатимы и прижавшись. – Обещай, что остаток ночи мы не будем говорить об убийствах, расследованиях и что бы там еще ни происходило. Всего на одну ночь, давай забудем о мире. И просто будем здесь.

Фатима провела рукой по замше ее волос, поигрывая с хохолком на лбу. С этим она могла справиться. В конце концов, мир будет ждать.

Разбудил ее призыв муэдзина к фаджру[19].

Фатима моргнула, привыкая к темной комнате. Часы показывали пять утра. Она перекатилась и нащупала пустое место. Фатима приподнялась в кровати и поискала глазами, но в комнате больше никого не было. Ее взгляд переместился к балкону, откуда веяло ветерком предрассветного утра.

Похоже, Сити воспользовалась своим обычным выходом.

Как в старые времена. Даже сложенная записка лежала на подушке. Фатима виновато – зная, что не поднимется к молитве вовремя – снова улеглась и закрыла глаза. В ее колени мурлыкал Рамзес, а она свернулась вокруг него, пытаясь игнорировать пустоту рядом.





Глава пятая




– Доброе утро, дядюшка.

– Утра из роз[20], капитан, – ответил Махмуд. – Это новый?

Она опустила взгляд на свой наряд: темно-зеленый костюм с тонкими пурпурными полосками и того же цвета жилет. Фатима дополнила его розовым галстуком с нотками пурпура и белой рубашкой.

– В шкафу прятался. Мне казалось, что он немного… вызывающий.

Баваб поднял кустистые брови, придерживая дверь:

– Сегодня утром ты выглядишь лучше, капитан. Хвала Аллаху, что послал тебе сладкие сны и ночной отдых.

– Можно и так сказать. – Выйдя за дверь, она коснулась поля котелка и попрощалась. По правде говоря, Фатима чувствовала себя замечательно отдохнувшей, хотя проспала всего лишь пару часов. Она себя так не чувствовала с прошлого лета, с тех пор, как проводила время с… Сити.

Ее губ коснулась улыбка, и когда агент остановилась, чтобы ей начистили туфли, юноша в белой галабее и тюрбане не мог отвести с нее любопытных глаз. Фатима спрятала залившееся краской лицо за газетой, ее рука потянулась к карману пиджака – похлопывая записку Сити с приглашением на завтрак.

Запрыгнув в уличный трамвай, Фатима обнаружила, что он забит пассажирами: заводчанками в характерных голубых платьях и хиджабах; бизнесменами в костюмах по турецкой моде и красных фесках; государственными клерками в кафтанах поверх безукоризненно белых галабей, застегнутых на все пуговицы и с воротниками в правительственном стиле. Козлоголовый джинн в твидовом пиджаке и брюках сидел и читал газету, длинная шерсть на его подбородке подрыгивала каждый раз, когда он рассеянно жевал губами. Заметив заголовок, Фатима тут же бросилась проверять собственную газету.

«Шокирующая смерть Английского Паши» была на передовице, с соболезнованиями от делового сообщества, заявлением от правительства, торжественно обещающего, что мирный саммит пройдет, как планировалось, и последующим расследованием. Ничего об огне, который сжигал лишь плоть, трупе со свернутой шеей или таинственном человеке в золотой маске. Остальная часть первой страницы посвящалась спекуляциям о сближении между германским кайзером и османским султаном, обычным военным тревогам, а также отчету об еще одной дерзкой авантюре Сорока леопардиц. Может, Асиму все же удалось скрыть информацию от прессы.

Следователь спрятала газету и вышла из трамвая у перекрестка. Печально известный трафик Каира снова нанес удар: авария включала зализанный серебристый автомобиль и перевернутый фургончик с арбузами, запряженный осликом. Рядом стояли два водителя, они кричали друг на друга, тыкали пальцами и размахивали руками. Ослик игнорировал обоих, пытаясь подобрать арбуз зубами.

Фатима двинулась к главной улице, виляя по боковым аллейкам к своей цели. Для непосвященных «Мекка» была сонной нубийской столовой, но сумела привлечь завсегдатаев. Каждый столик был занят, а стулья едва оставляли место, чтобы протиснуться. Декор подражал традиционному нубийскому жилищу, с желтыми оконными рамами на синих стенах и полом из зелено-коричневой плитки.

Едва она оказалась внутри, как ее громогласно поприветствовал седовласый мужчина. Дядя Тофик, сын владелицы. Он забросал Фатиму вопросами. Почему так давно не показывалась? Как семья? Разве она не хотела съездить к матери? Ее погнали на кухню – где в воздухе разносились запахи тмина и чеснока. Сестры Тофика были ничуть не менее темпераментными и любопытными. Она выдерживала бурю вопросов, пока не оказалась перед собственницей «Мекки», мадам Азизой – сестрой бабушки Сити. Величавая матрона восседала в кресле, словно мероитская[21] королева, обозревающая свои владения. Она вернула приветствие Фатиме и окинула ее внимательным взглядом из-под традиционного черного хиджаба.

– Милая трость, – проскрипела она, стукнув по полу деревянным посохом. – Но моя мне больше нравится. Пришла повидаться с племянницей?

– Сити – то есть Абла – попросила встретиться здесь. – Фатима настолько привыкла к прозвищу, что иногда забывала использовать настоящее имя Сити.

– Абла. Не сидится девчонке на месте. Как ветер, что дует тут и там. Слишком много взяла от отца.