– Чем?
– Что я больше не хочу быть организатором праздников, – стремительно выпаливает девушка.
Блин, и из-за этого она плачет?
– Кто-то держит у твоей головы пистолет и заставляет организовывать праздники?
– Нет. – У нее отчаянно вспыхивают глаза. – Вот видишь, я же говорила, что ты не поймешь. Это считается провалом, ясно? Я пошла по очередному карьерному пути и снова бросаю. Поверь, моей семье это будет не по нраву.
Я пожимаю плечами.
– Просто поиск суперсилы занимает у тебя много времени. И все.
– Моей… ты о чем?
– В чем твоя суперсила?
Она фыркает.
– Я заставляю исчезать вино. И деньги.
– Не-а. Не наговаривай на мою Джесс. – Я сжимаю ее ладонь. – У каждого есть что-то, что делает его лучшим.
– У тебя это хоккей? – спрашивает она, шмыгая носом.
– Не совсем. Талантливых хоккеистов больше, чем ты можешь вообразить. Мое достоинство – высокий болевой порог.
Теперь она внимательно слушает, пожирая большими карими глазами.
– А вдруг я никогда не найду свою особенность?
– Найдешь. Просто надо продолжать искать.
– Иногда это так сложно.
Она стонет от отчаяния. Мой член напрягается: он помнит этот гортанный звук. Он слышал его много раз той ночью в Торонто.
Джесс Каннинг производит много шума в постели. Или, точнее, в кресле. Мне это нравится, потому что я тоже шумный.
– Организация этой свадьбы была сущим кошмаром, – признается она. – Я ненавидела каждую секунду: составление списков, звонки, отслеживание ответов на приглашения. Я надрывала задницу, Блейк. И хочешь узнать, что самое ироничное? Единственная причина, по которой все получилось, – это ты!
Я моргаю.
– Не-а.
– Да, – твердо говорит она. А потом опять стонет. Пора перестать это делать, потому что мой член в замешательстве. – Я организовала цветы, еду и список гостей, но ты… – В ее голосе появляются нотки раздражения. – Ты позаботился о самом важном. Нашел фотографии Уэса, привел его маму на церемонию. Я так хотела, чтобы эта свадьба была про них обоих. Однако не могла это сделать, потому что с семьей Уэса охренеть как сложно. Но для тебя это не составило труда.
– Не могу понять, злишься ты или счастлива, что я это все сделал.
– И то и другое! – Она поднимает руки и начинает вытаскивать из волос шпильки, давая золотистым прядям упасть на плечи.
О господи, на ее ресницах снова слезы.
– Не начинай опять плакать, – предупреждаю я.
– Или что? – Она издает звук, похожий на что-то среднее между всхлипыванием и смехом.
– Или придется предпринять крайние меры.
– Например? – Она бросает мне вызов.
Я смотрю на ее рот и розовую помаду. Обычно я предпочитаю красную: так сексуальнее, когда на головке члена остается кольцо. Хрен с ним. Хоть мне и нравится катание вокруг да около, мне давно пора ударить по воротам.
Я целую ее.
Серьезный случай синдрома дефицита внимания
Джесс
Блейк меня целует. Как, черт возьми, это случилось? И почему я его не останавливаю?
Ладно, я знаю почему. Потому что это так приятно.
Учитывая его телосложение и серьезный случай синдрома дефицита внимания, можно было бы ожидать, что он целуется небрежно. Но нет. Блейк действует с поразительной нежностью. Его губы теплые и мягкие, и он всегда усердно работает языком. Помню это с нашего прошлого раза.
И эффект все такой же мощный.
Он накрывает ладонью мой затылок и углубляет поцелуй. Мужчина проводит горячую линию по нижней губе. Открыв глаза, я вижу, что он зажмурился. На его прекрасном лице выражение сосредоточенности, и это вызывает у меня улыбку. Язык проскальзывает между губами и касается кончиком моего. Разряд электричества пробегает по позвоночнику.
Между бедрами жар скручивается спиралью. Все так быстро и неожиданно, что я отскакиваю.
– Ну уж нет. Говорила же, ничего не будет.
Он открывает свои зеленые глаза, в них горит желание.
– Но я хочу повторить.
– Нельзя всегда получать то, что хочешь, парень.
– Ты так со мной жестока.
– Кто-то должен таким с тобой быть. – Я стараюсь успокоить дыхание. Сердце бьется слишком быстро, и, черт, почему я не надела нижнее белье? Я не хотела, чтобы было видно очертания трусов, но сейчас вполне уверена, что по шкале унижения мокрое пятно намного ужаснее.
– В Торонто ты не была со мной жестока…
Нет, не была. И посмотрите, к чему это привело: я скакала на члене Блейка, как на пружине, пока брат чуть не умер в другой комнате.
Блейк более проницателен, чем я думала. Или, может быть, он просто читает мысли.
– Ты не виновата, что у Бомбы Джея в ту ночь был жар. У него была пневмония. Если бы мы смотрели телевизор в одежде, это ничего бы не изменило.
Головой я это понимаю. Но если я не сосредоточусь на чувстве вины, то могу начать думать о чем-то другом… Например, как приятно было чувствовать под собой мускулистое тело Блейка, какой полноценной я была с ним внутри себя.
Он не мой типаж. Даже наоборот, его противоположность. Он крупный, наглый… качок. Мне нужен кто-то интеллигентный, с кем я смогу вести серьезный разговор, а не тот, кто говорит «хоспади» и другую ерунду в стиле студента из братства.
Секс на одну ночь – ладно. У меня он был. Но нет смысла повторять это еще раз, если я знаю, что с этим парнем нет будущего.
Блейк, однако, не был бы собой, если бы не стоял на своем.
– Той ночью мы здорово повеселились, малышка Джей. Давай еще раз.
– Нет, спасибо.
– Ты всегда такая упрямая?
– Ты всегда такой назойливый?
– Конечно, ясен пень. – Он ухмыляется. – А может, так? Мы не будем трахаться. Я просто хочу еще один поцелуй.
Я закатываю глаза.
– А может… нет?
Взрослый мужчина дуется, и это должно выглядеть нелепо, но меня вновь привлекает сексуальный изгиб губ, и… а-а! Нет. Я больше не буду его целовать.
– Один поцелуй, – настаивает он.
– А потом что? – настороженно спрашиваю я.
– А потом вернемся на вечеринку, и, может быть, ты пару раз поколбасишься со мной на танцполе. Или нет. Ты многое упустишь, если откажешься: я неплохо двигаюсь, Джесси. Но я не давлю.
«Ясен пень». «Поколбасишься». Этот мужчина не глубже лужи.
Я опять смотрю на его рот.
Почему я задумываюсь об этом?
– Ладно. Еще один поцелуй, – говорю я сдержанным тоном. – Но только чтобы ты от меня отстал. – Ха. Какая же я щедрая. Ведь это никак не связано с тем, что губы покалывает от предвкушения.
Он расплывается в широкой улыбке. Потирает ладони и щелкает суставами, словно готовится не к поцелую, а к драке.
– Что я больше не хочу быть организатором праздников, – стремительно выпаливает девушка.
Блин, и из-за этого она плачет?
– Кто-то держит у твоей головы пистолет и заставляет организовывать праздники?
– Нет. – У нее отчаянно вспыхивают глаза. – Вот видишь, я же говорила, что ты не поймешь. Это считается провалом, ясно? Я пошла по очередному карьерному пути и снова бросаю. Поверь, моей семье это будет не по нраву.
Я пожимаю плечами.
– Просто поиск суперсилы занимает у тебя много времени. И все.
– Моей… ты о чем?
– В чем твоя суперсила?
Она фыркает.
– Я заставляю исчезать вино. И деньги.
– Не-а. Не наговаривай на мою Джесс. – Я сжимаю ее ладонь. – У каждого есть что-то, что делает его лучшим.
– У тебя это хоккей? – спрашивает она, шмыгая носом.
– Не совсем. Талантливых хоккеистов больше, чем ты можешь вообразить. Мое достоинство – высокий болевой порог.
Теперь она внимательно слушает, пожирая большими карими глазами.
– А вдруг я никогда не найду свою особенность?
– Найдешь. Просто надо продолжать искать.
– Иногда это так сложно.
Она стонет от отчаяния. Мой член напрягается: он помнит этот гортанный звук. Он слышал его много раз той ночью в Торонто.
Джесс Каннинг производит много шума в постели. Или, точнее, в кресле. Мне это нравится, потому что я тоже шумный.
– Организация этой свадьбы была сущим кошмаром, – признается она. – Я ненавидела каждую секунду: составление списков, звонки, отслеживание ответов на приглашения. Я надрывала задницу, Блейк. И хочешь узнать, что самое ироничное? Единственная причина, по которой все получилось, – это ты!
Я моргаю.
– Не-а.
– Да, – твердо говорит она. А потом опять стонет. Пора перестать это делать, потому что мой член в замешательстве. – Я организовала цветы, еду и список гостей, но ты… – В ее голосе появляются нотки раздражения. – Ты позаботился о самом важном. Нашел фотографии Уэса, привел его маму на церемонию. Я так хотела, чтобы эта свадьба была про них обоих. Однако не могла это сделать, потому что с семьей Уэса охренеть как сложно. Но для тебя это не составило труда.
– Не могу понять, злишься ты или счастлива, что я это все сделал.
– И то и другое! – Она поднимает руки и начинает вытаскивать из волос шпильки, давая золотистым прядям упасть на плечи.
О господи, на ее ресницах снова слезы.
– Не начинай опять плакать, – предупреждаю я.
– Или что? – Она издает звук, похожий на что-то среднее между всхлипыванием и смехом.
– Или придется предпринять крайние меры.
– Например? – Она бросает мне вызов.
Я смотрю на ее рот и розовую помаду. Обычно я предпочитаю красную: так сексуальнее, когда на головке члена остается кольцо. Хрен с ним. Хоть мне и нравится катание вокруг да около, мне давно пора ударить по воротам.
Я целую ее.
Серьезный случай синдрома дефицита внимания
Джесс
Блейк меня целует. Как, черт возьми, это случилось? И почему я его не останавливаю?
Ладно, я знаю почему. Потому что это так приятно.
Учитывая его телосложение и серьезный случай синдрома дефицита внимания, можно было бы ожидать, что он целуется небрежно. Но нет. Блейк действует с поразительной нежностью. Его губы теплые и мягкие, и он всегда усердно работает языком. Помню это с нашего прошлого раза.
И эффект все такой же мощный.
Он накрывает ладонью мой затылок и углубляет поцелуй. Мужчина проводит горячую линию по нижней губе. Открыв глаза, я вижу, что он зажмурился. На его прекрасном лице выражение сосредоточенности, и это вызывает у меня улыбку. Язык проскальзывает между губами и касается кончиком моего. Разряд электричества пробегает по позвоночнику.
Между бедрами жар скручивается спиралью. Все так быстро и неожиданно, что я отскакиваю.
– Ну уж нет. Говорила же, ничего не будет.
Он открывает свои зеленые глаза, в них горит желание.
– Но я хочу повторить.
– Нельзя всегда получать то, что хочешь, парень.
– Ты так со мной жестока.
– Кто-то должен таким с тобой быть. – Я стараюсь успокоить дыхание. Сердце бьется слишком быстро, и, черт, почему я не надела нижнее белье? Я не хотела, чтобы было видно очертания трусов, но сейчас вполне уверена, что по шкале унижения мокрое пятно намного ужаснее.
– В Торонто ты не была со мной жестока…
Нет, не была. И посмотрите, к чему это привело: я скакала на члене Блейка, как на пружине, пока брат чуть не умер в другой комнате.
Блейк более проницателен, чем я думала. Или, может быть, он просто читает мысли.
– Ты не виновата, что у Бомбы Джея в ту ночь был жар. У него была пневмония. Если бы мы смотрели телевизор в одежде, это ничего бы не изменило.
Головой я это понимаю. Но если я не сосредоточусь на чувстве вины, то могу начать думать о чем-то другом… Например, как приятно было чувствовать под собой мускулистое тело Блейка, какой полноценной я была с ним внутри себя.
Он не мой типаж. Даже наоборот, его противоположность. Он крупный, наглый… качок. Мне нужен кто-то интеллигентный, с кем я смогу вести серьезный разговор, а не тот, кто говорит «хоспади» и другую ерунду в стиле студента из братства.
Секс на одну ночь – ладно. У меня он был. Но нет смысла повторять это еще раз, если я знаю, что с этим парнем нет будущего.
Блейк, однако, не был бы собой, если бы не стоял на своем.
– Той ночью мы здорово повеселились, малышка Джей. Давай еще раз.
– Нет, спасибо.
– Ты всегда такая упрямая?
– Ты всегда такой назойливый?
– Конечно, ясен пень. – Он ухмыляется. – А может, так? Мы не будем трахаться. Я просто хочу еще один поцелуй.
Я закатываю глаза.
– А может… нет?
Взрослый мужчина дуется, и это должно выглядеть нелепо, но меня вновь привлекает сексуальный изгиб губ, и… а-а! Нет. Я больше не буду его целовать.
– Один поцелуй, – настаивает он.
– А потом что? – настороженно спрашиваю я.
– А потом вернемся на вечеринку, и, может быть, ты пару раз поколбасишься со мной на танцполе. Или нет. Ты многое упустишь, если откажешься: я неплохо двигаюсь, Джесси. Но я не давлю.
«Ясен пень». «Поколбасишься». Этот мужчина не глубже лужи.
Я опять смотрю на его рот.
Почему я задумываюсь об этом?
– Ладно. Еще один поцелуй, – говорю я сдержанным тоном. – Но только чтобы ты от меня отстал. – Ха. Какая же я щедрая. Ведь это никак не связано с тем, что губы покалывает от предвкушения.
Он расплывается в широкой улыбке. Потирает ладони и щелкает суставами, словно готовится не к поцелую, а к драке.