– А… – Консультант протер глаза, не выпуская загривок собаки.

– Часто у вас такое? – поинтересовался Натан.

– Какое?

– Вас чуть не убила нежить.

– Бывает, – пробормотал консультант, но Бреннон презрел его нежелание вести беседу.

– Как вы это сделали?

– Что?

– Огромная колючая хрень. – Комиссар навис над ним, как над очередным подозреваемым. – Она пропорола вас насквозь, как сабля – тряпку. Вы должны были сдохнуть тут же на месте. А вы что-то не собираетесь.

Консультант откинулся на подушки.

– Обычный для охоты случай.

– Обычный?! Какого черта… А необычный тогда что?!

Лонгсдейл устало прикрыл глаза.

– Не волнуйтесь так. Меня нельзя убить.

Бреннон от изумления отскочил от кровати фута на два:

– Чего?! Почему это?!

– А, – пробормотал Лонгсдейл, – я не помню.





Часть 2

Пылающий храм

Блэкуит, зима 1863/64 года




Ночь на 29 декабря




Наступила ночь, и отец Грейс запер двери церкви. Вряд ли кто-то захочет тащиться в храм Божий в такой холод, чтобы пробормотать что-нибудь на исповеди. Впрочем, прихожане не жаждали беседовать с отцом Грейсом даже в летний полдень. Откровенно говоря, за все свои сорок восемь лет преподобный мог припомнить от силы двух человек, которым нравилось с ним общаться.

Он сунул ключи в карман и подумал о нескольких приятных часах в полном одиночестве и наконец-то в тишине. Тем сильнее было разочарование, когда, вынырнув из глубокого портала, отец Грейс увидел перед алтарем высокого худого джентльмена в плаще, шляпе и с длинной тростью. Преподобный никогда не отличался кротким нравом, и человек, посягнувший на законные часы отдыха, вызвал у него острейший приступ раздражения. Патер коршуном кинулся на визитера, на ходу свирепо выкликая:

– Эй вы! Вы, там!

Окрик заметался под высокими сводами храма. Джентльмен не шелохнулся. Отец Грейс не мог рявкнуть «Какого черта вы сюда притащились?!», поэтому закричал:

– Вы! Обнажите голову в доме Божьем! Что вы себе позволяете!

– А вы? – негромко спросил джентльмен. Он обернулся и смерил священника косым взглядом из-под шляпы. – Что вы себе позволяете?

Преподобный от удивления остановился. Обычно пасомые овцы такого так себя не вели и в целом предпочитали держаться от пастыря на расстоянии.

– В каком это смысле?

– Вы отнюдь не первый, кто приходит служить церкви, чтобы отделаться от своих грехов, и отнюдь не первый, кому это не удается. Но даже вы могли бы вести себя приличней!

Отец Грейс негодующе вспыхнул. Он уже много лет никому не позволял себя отчитывать, и голос джентльмена, тихий и глуховатый, взбесил его не хуже скрипа гвоздя по стеклу.

– Какого ч… Что вы несете?! Вы что, пьяны? Убирайтесь вон отсюда!

– Не притворяйтесь, будто не знаете, что спрятано внизу. – Джентльмен постучал тростью по полу. – Вы должны хотя бы чувствовать, раз даже ваши прихожане слышат их голоса.


Грейс отступил. Он не любил таких намеков, хотя этот тип явно не соображал, что несет.

– Вы больны? – Патер подозрительно уставился на незнакомца. Может, он сумасшедший? – Какие еще голоса? Какие прихожане? Выметайтесь отсюда, пока я не вызвал полицию!

Джентльмен отвернулся к алтарю.

– Чему вас теперь только учат в ваших семинариях, – процедил он. – Раньше священники хотя бы понимали, что должны не только пасти стадо, но и защищать от волков. Иначе стричь будет некого.

– Вы что несете? Не смейте пороть всякую ересь… – Прозвучало двусмысленно, поэтому отец Грейс оставил слова и решительно перешел к действиям: шагнул к ночному визитеру и схватил его за локоть. – Здесь храм, а не приют для полоумных! Проваливайте отсюда, пока я…

– Дети, – так же глуховато сказал джентльмен. – Одиннадцать детей. Помните?

Преподобный отшатнулся. Шея и лоб мигом взмокли. Незнакомец вполоборота смотрел на него из-под полей шляпы, и его лица не было видно в тени. Отец Грейс различал в неверном свете алтарных свечей только блеск глаз.

– Вы кто? – наконец прошептал он.

– Впрочем, их было больше, чем одиннадцать, не так ли? – невозмутимо продолжал джентльмен. – Несколько больше, чем нужно. Трудно остановиться, когда уже начали, верно?

Священник попятился.

– Нравилось убивать? – резко спросил джентльмен.

– Я не хотел…

– Нравилось или нет?

– Вы сначала докажите!.. – взвизгнул преподобный.

– Я ничего не доказываю, – с издевкой ответил визитер, – потому что вы и так знаете.

Отец Грейс метнулся к дверям, забыв, что они заперты, дернул створки, отскочил, панически зашарил в кармане в поисках ключей. Джентльмен, неслышно приближаясь, извлек из трости шпагу. Патер отпрянул от него, повернулся спиной, и позади коротко свистнул клинок. Ноги Грейса сложились, как у кузнечика, и он с воплем повалился на пол. По брюкам обильно потекла кровь.

Священник приподнялся на локтях и, поскуливая, кое-как прополз к двери несколько футов, пока не уткнулся в темные ботинки, и вжался в гранитные плиты, когда увидел окровавленный кончик шпаги, опущенной к полу.

– Но даже вы должны понимать, – негромко продолжал джентльмен, – кого призываете подобными действиями.

– Я не… – Отец Грейс заскреб пальцами по камню; ноги не разгибались и скользили в луже крови. – Я не понимаю!

– Неважно, – меланхолично отвечал джентльмен, – сейчас вы познакомитесь. – Он обтер шпагу платком и бросил его на пол. – Вы не успеете истечь кровью, чтобы избежать встречи. Но у вас будет несколько минут на покаяние.

– Покаяние? О чем вы?! – Священник попытался поймать его за ногу.

Незнакомец брезгливо отодвинулся.

– Проведите это время с пользой.

Отец Грейс наконец осмелился задрать голову и встретился с глубоким внимательным взглядом очень темных глаз. Джентльмен изучал его, как животное.

– Но здесь же дом Божий!.. – в последней попытке прохрипел пастор.

– Только не для вас.

Незнакомец подцепил кончиком шпаги связку ключей, вытянул ее из кармана Грейса и убрал клинок в ножны.

– Не уходите! Постойте!

– Вот вы и встретитесь, – раздалось в ответ. – Вы же этого хотели.

…джентльмен захлопнул двери церкви и запер.

– Это еще не значит, что я тебя выпущу, – пробормотал он и вытолкнул из ячейки на ремне бутылочку с густой зеленой жидкостью и с приклеенной к пробке кисточкой. Он обвел замок на двери в правильный круг и крест-накрест написал поверх него две короткие фразы. Из-под двери пробилось красноватое свечение. – Не пытайся выйти. Скоро за тобой придут. – Он сунул бутылочку на место и быстро зашагал по Эвленн-роуд.





29 декабря




– Терпеть не могу пожары, – пробурчал Натан; полицейская карета тряско катила к южным кварталам Блэкуита.

– Почему? – заинтересовался Лонгсдейл.