– Сколько дашь?

– Сколько надо, столько и дам. Если товар достойный – за деньгами дело не станет. За «липу» – меньше, за чистые бумаги – больше. Грубый «фальшак» совсем не возьму.

– Ладно, через три дня…

Всё-таки хорошо у них тут поставлено…

Через три дня коренному населению прибавка вышла. На одного новоиспечённого мексиканца.

– Паспорт. Чистый, можешь не сомневаться, хоть теперь в банк иди. Диплом университета… Водительские права… Справки… Страховки… Родители…

Ткнул пальцем в сторону. Со стульев разом вскочила какая-то парочка – мужик европейского, но испитого вида и сморщенная, как сухофрукт, старушка. Сделали три шага вперёд, подобно новобранцам в строю. Сказали хором, но с выражением:

– Мигель, сынок, как давно мы тебя не видели! Где ты был?

– Твои папа и мама. Живут в трущобах, где и ты раньше жил. Подтвердят родство, хоть под присягой. И соседи тоже… Запомнили сыночка?

«Родители» горячо закивали.

– Всё, можете идти.

Папа с мамой стали прощаться, глядя на вновь обретённого сына влюблёнными глазами. А папа и вовсе растроганно заморгал и носом захлюпал.

– Сынок, я тебя вот таким помню… А теперь ты такой сеньор стал… богатый… Дай доллар взаймы, сильно надо.

– Пошли вон!..

Не повезло с родителями. Или напротив – повезло.

– Адрес квартиры и ключи. Теперь там твоя жена живёт… Ну, ты просил… Хуанита, зайди!

В комнату впорхнула девушка, очень симпатичная. С ходу состроила глазки, игриво плечиком повела.

– Вот документ о браке, вот свадебные фото.

– Только что-то я не помню первой брачной ночи, – томно прошептала Хуанита, напирая грудью четвертого размера на пятящегося «жениха». – Но я готова теперь…

– Хуанита!

– Он же муж мне! – притворно вскинулась девушка. – Он же должен знать про меня всё. Я ему расскажу. И покажу.

– Не обращай внимание – всё, что требуется, она исполнит. Так, Хуанита?

– Всё… исполню, – многозначительно подтвердила Хуанита. – Всё, что только сеньор захочет. Он же муж, я должна…

– В квартиру без предупреждения лучше не являться.

– Почему?

– Работа… Твоя жена там клиентов принимает. Не всем нравится, когда вдруг, без предупреждения, в дом вваливается кто-то посторонний, даже если это муж… Детишки не нужны? Есть пара очень симпатичных.

– Нет, спасибо.

– Тогда… С тебя – двадцать пять кусков. Как договаривались.

Отсчитать.

– Держи.

– Здесь больше на пятёрку.

– Знаю. С людьми меня надо свести по ту сторону «проволоки», надёжными, которые за любое дело возьмутся и лишнего спрашивать не будут. Из ваших. Есть такие?

– Если поискать – найдутся.

Ну, еще бы, когда они по обе стороны «проволоки» шуруют, таская в Штаты толпы незаконных эмигрантов и там их без своего внимания не оставляют. Тут такие связи должны были образоваться! Которые можно и нужно будет использовать…

– Если по ту сторону ребята серьёзные, скину им еще столько же, за простое знакомство.

Кивнул. Глянул заинтересованно.

– Если ты и янки, то какой-то неправильный янки, потому что не жмёшься и не торгуешься. Те не такие…

А вот это ценное замечание, которое нужно будет учесть.


– Похоже, с тобой можно иметь дело.

– Можно. И… выгодно.

Протянул руку.

– Можешь звать меня Мигель. Переброс завтра ночью. Большие чемоданы и сумки с собой лучше не брать.

Это понятно… Ну что, кажется всё связалось и здесь, и там. Только еще испанский чуть подучить, ну да это… Всё? До свидания, Мексика, папа, мама, дом, любимая жена с клиентами. И… здравствуй, великая страна Америка!





* * *


Лаз был узкий, пахло землёй и плесенью и что-то всё время сыпалось на голову. Света нет, только далеко мелькают фонари. И люди, много людей – впереди спина и сзади кто-то топает и дышит в затылок, иногда налетая животом и коленками.

– Здесь пригнитесь.

Потолок «сел» на голову, зашкрябал по волосам. Стало мокро, капли упали за воротник, поползли по спине.

– Тихо, не топать! Граница!

Все встали – впереди и сзади неясные, как тени, фигуры. Сколько их тут? Десятка три, пожалуй. Хорошо налажено дело – вверху заборы, сигнализация, прожекторы, полоса контрольно-следовая, патрули, а под ними узкий многокилометровый тоннель.

– Дальше идти тихо. Не разговаривать, не кашлять, не чихать, копы услышат – собак пустят. Ясно?

Молчат люди в темноте тоннеля – непривычно, неуютно, страшно им. А ну как верно – янки с псами, которые их рвать начнут? Много разных разговоров ходит про людей пропавших, которые под землю ушли, да не вернулись и больше их никто не видел. Кого-то живьём засыпало, когда американцы сверху на танке проехали и земля просела, кого-то в лагеря свезли, а кого-то пристрелили. Не полицейские – американские фермеры из отрядов самообороны, что с дробовиками и карабинами вдоль границы на джипах шныряют, дома свои от непрошеных гостей защищая. Эти, попадись им, что угодно могут сотворить, особенно если пьяные. Пристрелят, закопают, и кто их тут найдёт, да и кто искать будет? Все эти янки заодно, все против них.

– Пошли.

Нависает, давит потолок…

– Дальше на коленях.

Встали, упершись головами в чужие седалища. Пошли на четвереньках, руками-ногами перебирая, как зверье какое. Штаны от воды и грязи тут же сыростью пропитались.

– Стоп! – прошелестел шепот по колонне.

Замерли… Сверху какой-то неясный шум, будто машина проехала или трактор… Стоят люди на четвереньках, слушают тишину, пóтом обливаются. Стихло всё.

– Пошли!

Двинулись дальше, «лапами» перебирая. Вверх потолок пошел. Теперь можно в рост.

На выходе встали в полной темноте, уже без фонарей. Проводники выползли осмотреться. Медленно, долго, томительно тянется время, когда не знаешь, чего ждать. Вернулись.

– Никого нет. Можно выходить.

Потянулись по одному… Воздух. И свет, хоть ночь, хоть темнота, но всё равно светлее, чем под землёй, где как крот слепой. Потянулась колонна извилистой змейкой. Где-то там, на горизонте, огни. И сзади зарево по всему горизонту – граница с прожекторами.

Кто-то подошёл, тронул за плечо.

– Ты с нами. Мы проводим.

Ну да, он тут один такой, да и заплатил раз в пять больше «аборигенов».

– Куда?

– Недалеко, там машина.

Хочется надеяться, что машина, а не… Но не должны… Он ведь за контакт по эту сторону деньги пообещал, зачем им «золотого тельца» резать?

– Если фары или прожектор, то падай и не шевелись. Возьмут копы – ты нас не знаешь, сюда попал случайно. У тебя документ настоящий, тебе бояться нечего.

– Понял.

– Тогда пошли…