Иммануэль бежала сквозь ночь по равнинам Перелесья, разбирая дорогу при свете пламени погребальных костров. Они с Эзрой договорились встретиться за воротами Обители, у главной дороги на полпути к деревне. Она схватилась за бок, задыхаясь на бегу, чувствуя, как горят легкие от дыма костров. Но она бежала, не останавливаясь, превозмогая боль, по темноте, которая будто сгущалась с каждым ее шагом.

Как скоро весть о ее исчезновении разлетится по Вефилю, было лишь вопросом времени. На нее объявят охоту, и если поймают, то приволокут в Обитель, где заставят нести покаяние, расплачиваясь за преступления против церкви.

Она не могла этого допустить.

Меньше часа ушло у Иммануэль на то, чтобы добраться до ворот Обители. Эзра дожидался ее возле груженной припасами повозки, запряженной вороным конем.

– Я просила только о пропуске, – пробормотала Иммануэль, обескураженная его щедростью. – Вовсе не нужно было снаряжать мне целый экипаж.

– Еще как нужно. Какая польза от пропуска за ворота, если у тебя с собой нет ничего необходимого для выживания в дикой местности за пределами города? Ладно, не будем терять времени, нужно выехать прежде, чем нас увидит патруль стражи. Сейчас разрешение на выход из города есть у нас обоих, но если отец раскроет наш план побега и отзовет пропуска, неприятностей будет – не оберешься.

Иммануэль только сейчас заметила, что у Эзры за спиной висела такая же заплечная сумка, как и у нее.

– Подожди… у нас обоих?

Он кивнул.

– Я подделал пропуска и тебе, и себе. Леса там слишком опасны, чтобы гулять по ним в одиночку, – он похлопал коня по загривку, и тот недовольно заржал. – Я довезу тебя туда, куда тебе нужно.

– Но ты скоро станешь пророком. Здесь твой дом, твоя паства…

– Именно поэтому я должен проследить, чтобы ты благополучно добралась до своей бабушки. Я – преемник пророка, и на мне лежит не меньшая ответственность за спасение Вефиля, чем на тебе. С этого момента все, что мы делаем, мы делаем вместе.

– Ты и так уже сделал более чем достаточно. Вовсе не обязательно переворачивать свою жизнь вверх дном.

Эзра стиснул челюсти.

– Некоторое время назад я дал тебе слово, что буду защищать тех, кто не может защитить себя сам. И сейчас я еду с тобой, чтобы мы вместе нашли способ покончить с бедствиями. Нравится тебе это или нет.

И вдвоем они покатили долгой дорогой в деревню. Эзра понукал лошадь, и Иммануэль обратила внимание на костяшки его пальцев, побелевшие от того, как крепко он вцепился в поводья. Иммануэль сидела с ним рядом и куталась в пальто из темной шерсти, которое надел на нее Эзра, низко натянув на лоб капюшон, пряча лицо от случайных ночных прохожих.

Они были уже на полпути к деревне, когда зазвонил соборный колокол.

Иммануэль повернулась на скамье, пытаясь хоть что-то разглядеть в темноте.

– Ты это слышал?

Эзра кивнул и достал что-то из кузова повозки.

– Думаешь, это по наши души? – спросила Иммануэль. – Неужели нас уже ищут?

– Если так, – отозвался Эзра, снова поворачиваясь к дороге, теперь уже держа в руке ружье, – то они пожалеют об этом.

Перезвон колоколов становился все громче, звуча в такт учащенному сердцебиению Иммануэль.

– Эзра. Ты же не серьезно. Мы не можем…

Эзра щелкнул поводьями, и лошадь припустила галопом.

– Я обещал, что проведу тебя через ворота, – прокричал он поверх топота копыт, – и я сдержу свое слово.

Лес по бокам от них расплывался, тени смазывались, а конь продолжал набирать скорость. Эзра оглянулся через плечо и выругался.

– Вот проклятье!

Иммануэль тоже повернулась, проследив за его взглядом, и увидела позади два дрожащих в далекой тьме огонька.

Всадники. Стража пророка.

«Марта», – осенило ее.

Она видела, как ушла Иммануэль, а всего в десяти минутах езды верхом от фермы располагался окраинный караульный пост. Похоже, Марта направилась туда и донесла на нее, чтобы стража вернула ее назад. Марта предала ее, и теперь, когда церковь знала о прегрешениях Иммануэль, стража достанет ее из-под земли, чтобы наказать за содеянное. И ей не будет пощады.

– Надеюсь, ты успела помолиться, – сказал Эзра, перекрикивая ветер, – потому что к рассвету грехов за нами прибавится. Возьми-ка, – он сунул поводья ей в руки, и Иммануэль пришлось упереться ногами в дно повозки, чтобы не слететь со скамейки. Эзра с ружьем в руке перебрался в кузов повозки. – Держи вожжи ровно, но постарайся не тормозить. Не позволяй лошади сбавлять шаг.

– Что ты задумал? – спросила Иммануэль.

Вожжи больно натирали ладони, и она боялась изодрать их в мясо. В темноте позади них огни становились ярче, крупнее, и Иммануэль уже могла различить силуэт одинокого всадника, несущегося за ними вдогонку.

Эзра вскинул ружье и, зажмурив один глаз, посмотрел в прицел. Положил палец на спусковой крючок.

– Выиграю время.


Дальнейшее она помнила отдельными вспышками. Из черноты вынырнул всадник в плаще, у него на груди болтался священный кинжал, а его лошадь неслась прямо на них. Кто-то закричал.

Над ухом Иммануэль просвистела пуля.

Эзра нажал на курок.

Почти настигший их стражник вывалился из седла и неподвижно упал на дорогу, и в пыли рядом с ним догорало масло его разбитого фонаря. Еще один огонек в темноте с юга, еще один приближающийся всадник. Пули прошили тьму, и Иммануэль низко пригнулась, щелкнув поводьями и подгоняя лошадь вперед.

Эзра сделал несколько предупредительных выстрелов в темноту, вынуждая всадников отступить, только для того, чтобы на смену им с поднятыми винтовками из темноты вышли другие, выкрикивая в ночь приказы и проклятия.

Иммануэль гнала лошадь вперед, но всадники были быстрее, и когда на западе замерцали новые фонари, она поняла, что бегство бессмысленно.

Надежды не было.

– Мы не успеем, – крикнула она сквозь ревущий ветер, не обращая внимания на поводья, глубоко впившиеся в кожу. – Их слишком много!

Эзра опустил винтовку и перелез через задок повозки обратно на скамью. Он вырвал поводья у нее из рук и резко потянул их на себя. Лошадь встала на дыбы, и Эзра спрыгнул на землю, пока повозка не успела остановиться.

– Что ты делаешь? – непонимающе спросила Иммануэль.

– Вывожу тебя из Вефиля, – он снова вложил поводья ей в руки. – Привратники на карауле проследят, чтобы ворота перед тобой открылись. Проезжай быстро, прежде чем стража прикажет снова закрыть их. Как только ты окажется за воротами, ты будешь в безопасности, по крайней мере до тех пор, пока отец не отдаст распоряжение преследовать тебя за чертой города.

– Эзра…

– Скачи во весь опор и не оглядывайся. Слышишь меня? В повозке есть провизия, деньги и товары для мены. Если сумеешь прорваться через дебри к городам на другой стороне, этого должно хватить, чтобы протянуть хоть до конца зимы, если понадобится.

Иммануэль с трудом сдерживала слезы.

– Эзра. Ты стрелял в стражников пророка. Тебя арестуют за измену церкви. Тебе нельзя оставаться. Не делай этого.

– Если я не останусь, ты не доберешься до ворот, – сказал Эзра с надрывом в голосе. – Всадники слишком быстры. А я могу выиграть тебе немного времени.

– А как же пропуск?

– Он уже у привратников. Я обо всем позаботился несколько дней назад. Тебя ждут, поэтому, когда подъедешь к воротам, тебе их откроют. Но тебе пора ехать. Поторопись.

Стук лошадиных копыт стал громче, он уже заглушал звон церковных колоколов. Вдали Иммануэль увидела яркую вспышку только что зажженного факела.

– Езжай, – приказал Эзра и повернулся к всадникам, вскинув ружье. – Быстрее! – закричал он, когда Иммануэль не сдвинулась с места.

Иммануэль взмахнула поводьями. Лошадь резко рванула вперед, и она продолжила гонку по темноте, оставляя Эзру позади.

Иммануэль услышала выстрел, но не знала, кто стрелял. Она не обернулась. Она не отрывала глаз от дороги, крепко сжимая в руках поводья.

«Не оглядывайся, – повторяла она себе снова и снова, как молитву. – Не оглядывайся. Не оглядывайся».

В ночи просвистела еще одна пуля, на этот раз ближе, чем первая. Потом третья.

Она оглянулась через плечо и увидела, как пошатнулся Эзра, и ружье едва не выскользнуло у него из рук. Он сделал два шага вперед, один назад, затем снова положил оружие на плечо и выстрелил в темноту.

Иммануэль щелкнула поводьями. Деревня уже показалась в поле зрения, и она даже увидела фонари на воротах. Почти на месте. Оставалось каких-то пол-лиги. От нее требовалось только одно: не останавливаться.

Темноту разорвал очередной выстрел.

На этот раз Иммануэль не обернулась. Она хлестала вожжами, подгоняя лошадь вперед, в Амас. Коттеджи проносились мимо, смазываясь в сплошное пятно. Повозка гремела по булыжникам и рытвинам в мостовых. На улицах почти никого не было, но редкие случайные прохожие бросались врассыпную, когда Иммануэль проезжала мимо них.

Стук копыт становился все громче по мере приближения стражи. Всадники-одиночки выскакивали из переулков, подбираясь к ней в обход пустых рыночных прилавков. Неподалеку маячили ворота, освещенные пламенем зажженных факелов.

Мимо просвистела пуля.

Иммануэль еще раз подстегнула лошадь, мча к воротам во весь опор, намереваясь во что бы то ни стало попасть за ворота, даже если для этого ей придется бросить повозку и перелезть через них. Как только она это сделает, всадникам придется отступить, так как они не имели права преследовать ее за чертой Вефиля без официального распоряжения пророка. Миновав Священные Врата, она будет в безопасности… во всяком случае, на первых порах.

А стражники тем временем настигали. Крики и выстрелы эхом разносились по пустому рынку. В считаные мгновения она будет окружена. Она не успеет к воротам – она не успеет даже выехать с рынка. Стража пророка схватит ее и доставит в Обитель, где ее ожидали покаяние, приговор и сожжение…

Что-то зашевелилось в ночи.

Не ветер, а скорее его отсутствие, как будто из деревни выкачали весь воздух. Факелы потухли, как спички, зажатые двумя пальцами. Погасли масляные лампы. Над головой померкла луна, а за ней и звезды, одна за другой, как задутые свечки, пока в небе не стало черным-черно. Огромная тень легла на Амас, придавив деревню мраком.

Вот их и настигла тьма.

У себя за спиной Иммануэль слышала, как валятся с лошадей всадники. В темноте раздавались беспорядочные выстрелы. Растерянные крики стражников пророка.

Только благодаря удаче и своей собственной закаленной памяти Иммануэль, не видя ни зги в этом море ночи, сумела не заблудиться на рынке и выйти на главную дорогу. Шепотом она подгоняла лошадь вперед по темноте, туда, где, как она знала, находились ворота, хотя и не могла их разглядеть в этой беспросветной мгле.

И тут – огни замелькали в черном океане, как светлячки. Факелы на воротах, трубный звук рога, оглушительный скрежет петель. В бледном свете заново зажженных фонарей Иммануэль увидела, как перед ней растворились ворота. Она в последний раз щелкнула вожжами, и лошадь поскакала вперед, унося ее прочь из Вефиля, в темные дебри дикого леса.