— Именно твои, — возмущённо сказала Рысьина. — Вожусь с тобой, как с маленьким ребёнком. И всё почему?

— Почему?

— Потому что именно в тебе я вижу будущую главу клана.

Воспользовавшись моим потрясением, она сунула мне в руки толстенную папку и величественно, но быстро удалилась, то ли давая мне время прийти в себя, то ли опасаясь, что я от так внезапно свалившегося счастья могу нанести ей тяжёлые телесные повреждения. Но я лишь отстранённо подумала, что бежать нужно не просто срочно, а очень срочно, и поднялась к себе, где открыла папку и всё-таки выругалась.

Почему-то я ожидала, что там будут какие-то документы или сводки, касающиеся клана. Но нет, там оказалось досье на женихов. Да какое! На каждого — по толстенькой стопке, со всеми увлечениями и привычками, с точным весом и ростом, любимыми блюдами, композиторами, поэтами и писателями. На последние пункты я обратила особое внимание, поскольку все фамилии казались незнакомыми разве что кроме тех, что мы проходили в гимназии. Но чего в папках не было, так это хоть маленьких фактов, отрицательно характеризующих кандидатов, зато добавились фотографии, в том числе не просто портретная съёмка, а на фоне какого-нибудь пейзажа, где претендент на мою лапу занимался каким-нибудь серьёзным или не очень делом. Один так вообще стоял на пляже в таком смешном полосатом купальном костюме с штанинами до колен. Наверное, Рысьина возлагала на этого кандидата особые надежды, если посчитала приличным мне такое показывать. Или посчитала, что на атлетичную фигуру я клюну скорее, чем на толстенького Песцова? Но кроме неплохой фигуры у этого Боброва были ещё изрядно выпирающие зубы и усы. Длинные, лихо закрученные в кольца усы вызвали у меня неудержимый смех. Кроме этого, поводов для веселья не было: Рысьина почти прямым текстом заявила, что я должна сделать выбор на балу или она сделает его за меня.

А значит, что? Значит, на бал идти нельзя, пусть в платье, которое шьют, я сама себе кажусь принцессой из старинной сказки. Удирать надо до бала. Только как и куда?

В Царсколевск на поезде? Но едет он не сказать чтобы очень быстро, и меня с высокой вероятностью вычислят и снимут с поезда, даже если я буду под личиной. Не так много желающих воспользоваться услугами «чугунки», чтобы не проверить всех. Но даже если я пройду через мелкоячеистое рысьинское сито, мне придётся скрываться почти год, никого не вмешивая. Где? Как? Идей не было совершенно. Но и сидеть, дожидаясь непонятно чего, было нельзя.

Я набросила на себя отвод глаз и спустилась. Через парадный вход было не выйти: мало того, что рядом с ним сидел охранник, готовый в любой момент подхватиться, чтобы составить мне компанию, так и на улице наверняка кто-то негласно следил за домом и вряд ли не обратил бы внимания на хлопнувшую дверь. Но был ещё чёрный ход…

Я набросила пальто и выдвинулась к нему. Проскочить удалось легко: как раз заносили дрова для кухни. Никто и не заметил, как я оказалась на улице. Вокзал был недалеко, к нему и устремилась, стараясь идти побыстрее, но так, чтобы никого не задеть и не привлечь ненужного внимания. Времени у меня было немного: чтобы никто не узнал, что я уходила, вернуться следовало до возвращения Владимира Викентьевича.

На вокзале касса оказалась закрытой, зато я внимательнейшим образом изучила расписание и стоимость. Знания не порадовали. Конечно, денег, которые я вынесла из квартиры Рысьиных, хватит на билет до Царсколевска и даже немного останется. Но дальше-то что? На что жить до экзаменов, которые почти через год? И вопрос, как скрыться от Рысьиных, оставался открытым…

Внезапно до меня донеслась речь на английском, весьма необычная в этом городе.

— Дорогая, выступление отменено только здесь. Во всех остальных городах — всё по договорённости, — уверенно бубнил незнакомый мужчина.

Хотя почему незнакомый? Оглянувшись, я узнала Песцова, того самого, что устраивал гастроли певичек, одна из которых и была его собеседницей. Кажется, та, чьё изображение я видела на афише.

— Мистер Песцов, нарушение договора в одном пункте ведёт к нарушениям в остальных, — высокомерно бросила мисс Мэннинг.

— Филиппа, дорогая, возникли непредвиденные осложнения. Именно в этом городе, — умоляюще сказал Песцов.

Знаем мы эти ваши осложнения: княгине Рысьиной не понравились намечающиеся гастроли, курируемые одним из потенциальных женихов. И жениха вычеркнули из списка, настолько грубо, что захватили ещё несколько списков. Но Песцов если и выглядит расстроенным, то только из-за размолвки с певичкой. И смотрится весьма респектабельно. А воротник-то на его пальто из бобра, невольно отметила я. Что же касается песцов, то они украшали мисс Мэннинг пушистым палантином.

— Меня не волнуют ваши осложнения, мистер Песцов. — заявила она. — Мне моих достаточно. Концерт был отменён. Васильева сломала ногу, я вынуждена её здесь оставить. Переводчика нет.

— Филиппа, я не виноват, что эта дура сломала ногу! — в отчаяньи бросил Песцов. — Не я же её ломал. Зачем она вообще потащилась на каток, если у неё столь хрупкие кости?

— Она не думала, что на неё свалится этот огромный господин. Как его только пустили, с такими габаритами? Конечно, он очень извинялся, но кость его извинения не срастят, — сказала мисс Мэнинг и затарабанила в закрытое окошечко. — Почему не работает касса? Я возвращаюсь в Царсколевск. А оттуда домой.

Стояли они уже совсем рядом со мной, но меня под отводом глаз не замечали. Зато я могла разглядывать их сколько душе угодно. Вблизи Песцов казался посимпатичнее, чем на фотографии, у него была обаятельная улыбка и убедительный голос. Пожалуй, на месте мисс Мэннинг я бы уже дала себя уговорить. Она же проигрывала соревнование с собственным изображением на афише. Выглядела постарше, хоть и пыталась скрыть это толстым слоем пудры и ярким макияжем.

— Филиппа, вы режете меня без ножа, — простонал Песцов, подхватив диву под локоть. — Я компенсирую вам потерянные сборы в этом городе в трёхкратном размере, только не бросайте меня.

— Хм… — прозвучало то ли задумчиво, то ли неодобрительно. Похоже, мисс Мэннинг действительно умела виртуозно владеть голосом.

— И лечение Васильевой оплачу. Не целителя, разумеется, это слишком дорого.

— Хм…

— Филиппа, милая, что я должен сделать, чтобы вы меня простили?

— Найдите кассира, — отрезала та, — тогда я смогу убедиться в серьёзности ваших намерений.

— Филиппа, дорогая, зачем вам кассир? В соседний город мы прекрасно доберёмся на санях. И быстрее, и удобнее, — воодушевился он. — Чистый морозный воздух куда лучше, чем грязные паровозные дымы.

— Мистер Песцов, мне нужен переводчик. Без переводчика я возвращаюсь в Царсколевск. — Мисс Мэннинг вытащила из муфты руку в лайковой перчатке и ткнула указательным пальцем в воротник собеседника. — Без переводчика наша договорённость силы не имеет.

— Вот дура баба, — выдохнул он по-русски. — Где ж я тебе так срочно найду переводчика? Чтобы я ещё хоть раз связался с англичанкой… Гонору-то гонору…

— Что вы говорите, мистер Песцов?

— Я говорю, дорогая, что все эти вопросы решаемы, — он обаятельно улыбнулся и прижал её ручку к своему сердцу, точнее, к тому месту на пальто, что было напротив сердца. — Но не прямо сейчас. Филиппа, давайте вернёмся в гостиницу, там спокойно поговорим.

— С вами? Спокойно поговорим? — насмешливо уточнила Филиппа, впрочем, не отбирая руку у поклонника.

— Или неспокойно, — он чуть приподнял бровь, намекая на что-то, понятное только им двоим. — Это уж как получится. Так как, возвращаемся?

Мисс Мэннинг обернулась на кассу и огорчённо поджала губы.

— Дорогая, всё устроится. Можно не отменять концерт, а перенести, — некстати ляпнул Песцов, уже почти уговоривший свою подопечную.


— Ах, оставьте меня, — раздражённо бросила та, вырвала руку и уселась на стульчик, всем своим видом показывая, что собирается сидеть до победного.

— Филиппа, это нарушение договора, — зашёл Песцов с другой стороны.

— По договору у меня должен быть переводчик.

— Я занимаюсь этим, — туманно ответил Песцов. — Дорогая, да зачем вам переводчик? У вас есть я.

Мисс Мэннинг фыркнула и отвернулась к окну. Действительно, я бы тоже не рассчитывала на постоянство этого типа. Сейчас он есть, а через полчаса будет сидеть в доме Рысьиных и втирать, как хочет влиться в их дружный клан, а с певицей его связывают исключительно рабочие отношения. И ведь как пить дать — убедит.

— Филиппа, возвращайтесь в гостиницу, а я отправлюсь на поиски переводчика.

Мисс Мэннинг сделала вид, что оконное стекло, сплошь изукрашенное морозными узорами, представляет собой столь увлекательное зрелище, что ни на что другое внимание не остаётся.

— Филиппа… — укоризненно протянул Песцов.

— Переводчик, — непреклонно отрезала она, не поворачиваясь. — И трёхкратное возмещение сборов в Ильинке. Но без переводчика разговора не будет.

Песцов вполголоса ругнулся по-русски и вышел из здания вокзала, где почти сразу поймал извозчика и уехал. Я вслед махать ему не стала, сняла с себя отвод глаз и подошла к англичанке. Вот он, мой шанс. Главное, не упустить его.

— Добрый день, мисс Мэннинг.

— Добрый день, — повернулась она ко мне, чуть прищурившись. — Мы знакомы?

— Нет, но я случайно услышала о ваших проблемах с переводчиком.

— Нет, — резко ответила она. — Я вас не возьму.

Это было неожиданно и очень неприятно. Я ведь уже почти выстроила план побега, в котором она была ключевой фигурой. Изыми её — и весь план рассыпется, как карточный домик от порыва ветра.

— Почему? — удивилась я. — Вы же только что говорили, что вам нужен переводчик, а мне очень нужна работа. И уехать отсюда тоже очень нужно.

Она нахмурилась.

— Мне не настолько нужен переводчик, чтобы взять вас, простите.

Но я отступать не собиралась, точнее, не могла себе этого позволить.

— Вас останавливает мой возраст? Но вы же сами сейчас убедились в моём профессионализме. В том, что я свободно владею языком и…

— Не надо меня уговаривать, — она поджала губы. — Вы молоды, да, и ещё вы красивы. Скажу прямо, мне не нужно, чтобы внимание моих поклонников переключалось на вас. Это не способствует успеху.

Я почувствовала глубочайшее облегчение.

— Если дело только в этом, то я и без того собиралась уезжать под личиной. Просто не хотела вас вводить в заблуждение. — Я быстро использовала плетение, изменяющее внешность, которое отрабатывала последние несколько дней, и придала себе вид женщины солидного предпенсионного возраста с крупной родинкой у губы. — Так лучше?

— Оу, — заинтересованно протянула Филиппа. — У вас есть меняющий внешность артефакт? И вы так сможете проходить все мои гастроли? Пожалуй, это многое меняет. Учтите, если я вас найму, то отработать вам придётся всё время, основную сумму заплачу только после этого, чтобы не получилось так: вы бросаете меня на середине пути, а я опять ищу переводчика. Мистер Песцов слишком ненадёжен в этом вопросе.

— А как долго будут идти ваши гастроли?

— Полгода, чуть побольше, — она усмехнулась. — Так как, дорогая, согласны полгода ходить в таком виде и терпеть мой отвратительный характер?

Полгода под прикрытием? Что может быть лучше? Главное, не забывать поддерживать ту часть плетения, что отбивает запахи, чтобы Песцов не почуял свою несостоявшуюся невесту. Но мне кажется, я с этим справлюсь.

— А каково будет вознаграждение?

— Билеты, гостиница и питание за мой счёт. Что же касается жалованья, то вы же сами понимаете, что оно не будет таковым, как у особы с опытом. Скажем, вас устроит?..

После того как Филиппа перестала видеть во мне соперницу, договорились мы быстро. Разумеется, я не стала сообщать, что нахожусь в столь затруднительном положении, что согласилась бы работать только за еду и проживание, поэтому немного поторговалась, выбив небольшую прибавку. Я даже не рассчитывала на такую удачу: уезжать она собиралась уже завтра утром, сначала на санях до соседнего города, а потом на поезде. Меня это устраивало более чем полностью. Оставалось только собраться и подготовить одежду, соответствующую личине. С гимназическим платьем я уже почти сроднилась, но пришло время с ним расстаться.

Немного жаль, что я больше не увижу гимназию и девочек. Хотя почему не увижу? В Ильинск я непременно ещё вернусь. И за артефактом, и закрыть вопрос с Рысьиными. Не думаю, что они так просто меня отпустят.