Но сейчас я не собиралась показывать ни хорошие манеры, ни сдержанность.

— Хотите сказать, что вы не были в нашей квартире после смерти мамы?

— Почему не была? Была. — Княгиня высыпала оставшееся от сухарика крошево на блюдце и посмотрела на меня так, что я сразу вспомнила, как она макала меня мордой в снег, доказывая своё главенство. По всей видимости, чтобы повторить это прямо сейчас, ей не хватало только сугроба у моего носа. — Когда стало понятно, что убийцы ничего не добились, я понадеялась, что вытащу нужное зовом крови, как ближайшая твоя родственница. Но ничего не получилось. Судя по всему, тайник зачарован только на тебя.

— Может быть, его вообще нет в квартире.

— Он там есть.

Княгиня отвечала уверенно, но на чём была основана эта уверенность, я даже представить не могла. Если она говорит правду и не имеет отношения к нападению на Седых, то квартиру обыскивали минимум трижды. И что, никому ничего не удалось найти? И что-то хотели обнаружить во взятых их квартиры хозяйственных заметках мамы?

— Записи из квартиры забрали вы?

— Какие записи? — Она чудь подалась ко мне с таким хищным выражением на лице, что я невольно подумала о частичной трансформации. — Твоя мать записала, где искать то, что я ищу? Тогда она ещё глупее, чем я думала.

— О мёртвых говорят либо хорошо, либо ничего, — напомнила я.

— Если уж взялась цитировать классиков, приводи цитату полностью. Полностью выражение звучит: «О мёртвых говорят либо хорошо, либо ничего, кроме правды», — поправила княгиня. — Я и не говорю ничего, кроме правды. Твоя мать была не особенно умна, дорогая, и ты по некоторым вопросам в точности пошла в родительницу. Иначе не упиралась бы сейчас, а получила полную клановую поддержку.

На этом месте, по мысли Рысьиной, я непременно должна была оскорбиться и согласиться дать весьма сомнительно выглядящую клятву, но идти на поводу княгини я не собиралась.

— Мы отвлеклись от цели нашего разговора, — невозмутимо заметила я. — Вы как раз хотели пояснить, зачем взяли из нашей квартиры все записи, в том числе тетрадь, где вела учёт тратам моя мама, и мой личный дневник. Его я хотела бы получить назад, прежде чем мы продолжим разговор.

— Лиза, что за глупости? Я ничего не забирала из вашей квартиры. Могу в этом поклясться.

Выглядела она настолько же честно, как кошка, стащившая котлету у повара и усевшаяся на неё в надежде скрыть кражу и насладиться её плодами потом, когда всё забудется, поэтому я сразу засомневалась в честности ее ответов. Точнее — в полноте формулировок. Что-то она точно пыталась сейчас от меня скрыть.

— А те, кто были с вами, тоже ничего не забирали? — подозрительно уточнила я.

— Со мной никого не было. — Она нехорошо прищурилась. — Зов крови — не такое заклинание, которое произносят при посторонних. К тому же никому не следовало видеть то, что я хочу получить.

— Если вы пытались использовать заклинание, чтобы вытащить то, что вас интересует, почему этого не могу сделать я?

— Во-первых, потому что ты его не знаешь и учить тебя ему никто не будет. Оно слишком серьезное и опасное, не с твоей базой за такое браться, — отрезала княгиня. — А во-вторых, не факт, что оно сработает у тебя. Поскольку тебе нужна всего лишь определённая последовательность действий, чтобы забрать предмет из тайника. — Она стукнула раскрытой ладонью по столу, показывая, что больше на эту тему вести беседу не собирается. — Давай закроем этот вопрос прямо сейчас, чтобы мне не переживать больше за твою жизнь и здоровье.

— Закроем, — легко согласилась я. — Во-первых, подобную клятву я не буду давать никогда и никому. А во-вторых, я не уверена, что вы претендуете на этот предмет по праву, раз уж моя мама не хотела его вам отдавать.

Глаза Рысьиной сузились, превратившись в тонюсенькие щёлочки, верхняя губа поднялась, обнажив зубы, ровные, белые и острые.

— Лиза, я хотела решить этот вопрос по-хорошему, — прошипела она. — Учти, у меня множество возможностей на тебя надавить, но я ни одну из них не использовала. Пока не использовала.

— Неужели? — Я постаралась скопировать её выражение лица в точности. Уверена, зубы у меня ничуть не хуже. Разве что немного мельче? Так это только пока. — В таком случае у меня будет множество возможностей уходить из-под вашего давления. Всё развлечение.

Я насмешливо скривила губы в улыбке, и княгиня не выдержала, зло дёрнула носом и опять стукнула по столешнице.

— Хомяковы ничего не получат! — неожиданно выдала она.

— При чём тут Хомяковы? — возмутилась я. — Ну, женился Пётр Аркадьевич на бывшей невесте моего отца, так вам, бабушка, пора про это забыть. Это было настолько давно, что даже дети уже выросли, а вы всё никак не можете отойти от давнего поражения. Жить надо будущим, а не прошлым. — Я поднялась, не забыв взять книги по магии. — Мне кажется, вам стоит об этом подумать, но без меня. Мне пора. Уроки, знаете ли, за меня никто не сделает.

— Комната для тебя в главном доме готова. Уверена, уроки там будет делать очень удобно. А если возникнет необходимость, можешь пользоваться библиотекой.

Щедрость княгини поражала.

— Спасибо, но я лучше вернусь к Владимиру Викентьевичу. Оттуда до гимназии ближе.

Я нежно улыбнулась княгине, делая вид, что тронута её заботой, но собственное удобство для меня важнее.

— В гимназию тебя будут возить. — Княгиня успокоилась, её губы даже тронуло подобие улыбки. Хищной такой улыбочки, показывающей, что Рысьина что-то задумала. — Моя внучка достойна лучшего.

— Вы обещали меня не удерживать…

— Я и не удерживаю, — усмехнулась она. — Ты вольна делать, что хочешь.

— Что ж, если вы не хотите помочь мне с возвращением к Звягинцеву, пожалуй, я справлюсь сама. До свидания.



— Лиза, ты куда? — встревожилась Рысьина.

— К воротам. Пройдусь до города пешком, подышу свежим воздухом, а то у вас здесь чем-то пованивает. Невыполненным княжеским словом, кажется.

— Вот ведь упёртая девчонка, — проворчала Рысьина, но скорее с одобрением, чем с недовольством. — Не торопись, я распоряжусь, чтобы тебя отвезли.


— Прямо сейчас? — уточнила я.

Вместо ответа, Рысьина завертела рычажок на телефоне и потребовала немедленно прислать к флигелю машину и отвезти меня в город.

Машина подкатила буквально через пару минут и доброго отношения родственницы хватило даже на то, чтобы проехаться со мной до главного здания. Возможно, она надеялась, что я передумаю, поскольку поинтересовалась, не хочу ли осмотреть приготовленную для меня комнату. Я вежливо ответила, что, возможно, в другой раз, а на сегодня мне Рысьиных уже достаточно. Можно даже сказать, что случилась передозировка, ещё не критическая, но уже близко к ней. Княгиня насмешливо хмыкнула, но настаивать не стала.

К главному рысьинскому зданию мы подъехали одновременно с экипажем, в котором сидели ещё двое представителей клана, отец и сын, прекрасно мне знакомых. Встреча с ними в мои планы не входила, а вот в их, похоже, очень даже. И не только со мной, но и с княгиней.

— Фаина Алексеевна, моё почтение! — обрадованно вскричал Александр Николаевич, приподнимаясь и приподнимая шляпу. — Лизанька, как хорошо, что вы с бабушкой помирились. Я всегда говорил: семья — вот что главное в жизни. Семья и клан.

Юрий тоже поздоровался. Похоже он не испытывал ни малейшего смущения от того, что случилось не столь давно. Казалось, он даже испытывает некоторую гордость, что проник тайно к якобы любимой девушке. На его наглой физиономии была написана только гордость, личная или клановая — кто её разберёт. И смотрел он так, словно я ему уже призналась в любви, и неоднократно.

Шофёр открыл перед Рысьиной двери, она важно выплыла из машины и лишь тогда ответила:

— Я тоже рада, Александр Николаевич, что мы с Лизой помирились. В конце концов, не так много Рысьиных, чтобы ими разбрасываться.

— Вот именно, — воодушевился тот. — Я как раз и планировал с вами переговорить по этому поводу.

— А я-то думала, просто навестить меня решили, — ехидно прищурилась Рысьина. — А вы всё по делу да по делу. Что ж, Лиза, можешь ехать. Пойдёмте, Александр Николаевич.

Она медленно начала подниматься по ступенькам, всем своим видом приглашая гостей последовать за ней.

— Позвольте, Фаина Алексеевна, — всполошился Александр Николаевич, — вы хотите отправить Лизаньку одну?

Вид у него был настолько озабоченный, словно я собиралась не к Владимиру Викентьевичу, а в экспедицию на Северный Полюс в компании не слишком адекватных мужчин, после чего от моей репутации останутся одни ошмётки, даже если там ничего не случится.

— Не одну, а с шофёром.

Княгиня застыла на ступеньках, как памятник себе. И фразу бросила так, словно это было командное указание. Но уточнение Рысьина ничуть не успокоило.

— Это совершенно неприлично. Будет лучше, если её сопроводит Юрий. На репутацию девушки из нашего клана не должна падать даже тень.

Княгиня повернулась и вопросительно на меня посмотрела.

— Право, не стоит, — забеспокоилась теперь уже я. — Юрий Александрович наверняка планировал принять участие в беседе, ради которой вы приехали. Не думаю, что компания шофёра Рысьиных меня в принципе может скомпрометировать. Клан не принимает на работу кого попало. Поэтому не надо оскорблять работников недоверием.

Шофёр оскорблённым не выглядел. Напротив, само предположение, что его компания может оказаться угрожающей для одной из Рысьиных, вдохнула в него самоуважение. Во всяком случае, выглядеть он стал лет на пять моложе, а плечи горделиво расправились. Или это он так показывал, что с ним мне ничего не страшно?

— Лизанька, — укоризненно сказал Юрий, — я полностью доверяю ведение переговоров отцу. Мне в радость проехаться с тобой, тем более что у меня остались незавершённые дела в городе.

— Очередная дуэль? — не удержалась от подколки я, памятуя, как закончилась предыдущая.

— Лизанька, мне отрадно, что ты обо мне беспокоишься, — воодушевлённо выдал Юрий.

Рысьина пренебрежительно фыркнула, опередив меня буквально на долю секунды. Теперь это было бы подражанием, поэтому я удержалась от высказывания своего мнения таким удобным способом.

— Юрий Александрович, вы уже слишком взрослый мальчик, чтобы я о вас беспокоилась.

— С вами, Лизанька, невозможно спорить. — Как-то незаметно Юрий уже приблизился ко мне и даже ухватил за руку, намереваясь к ней приложиться. Идея была так себе: обветренная кожа после обслюнявливания мне не нужна, поэтому руку я выдернула и быстро убрала в карман, что не помешало поклоннику не слишком разочарованно продолжить: — Вы удивительно разумны для вашего нежного возраста. И всё же позвольте заниматься вашей безопасностью старшим.

Хлопок дверцей — и он уже сидит рядом со мной, небрежно трогает плечо шофёра и командует:

— Поехали же.

Александр Николаевич элегантно подхватил княгиню под руку и чуть потянул за собой:

— Пойдёмте же, дорогая, дети без нас разберутся. Более того, мы сейчас в их споре лишние.

Княгиня величаво кивнула, опёрлась на подставленную руку и, бросив на меня еле заметный насмешливый взгляд и более не обращая внимания, продолжила подниматься к дверям. Шофёр же, словно только этого и ждал, направил машину к воротам.

Юрий настороженно ожидал моих действий, но я от него отвернулась, решив не вступать ни в какие переговоры. Находиться рядом с ним было неприятно, но лучше уж доехать до дома Владимира Викентьевича в неприятной компании, чем задержаться здесь из-за скандала, на который, вполне вероятно, княгиня рассчитывала, не потребовав от Юрия, чтобы тот от меня отстал. Или она посчитала, что я смогу с ним справиться сама? А ведь смогу, пусть только попробует опять что-нибудь устроить — бежать до города будет на всех четырех лапах. Или ползти…

— Лизанька, — тем временем вкрадчиво начал Юрий, — мне кажется, между нами остались некоторые недопонимания.

— Что вы, Юрий Николаевич, — я всё-таки повернулась к нему и одарила насмешливой улыбкой, — никаких недопониманий между нами не осталось. Всё предельно ясно. Вы мне не нравитесь, и я не хочу с вами общаться.

Он недовольно посмотрел на шофёра, явственно прислушивающегося к нашему разговору, и положил руку на грудь, якобы в доказательство своей честности, а на самом деле для активации артефакта. Именно активации. Теперь я была уверена, что Юрий использует специальное устройство. Либо он не был магом, либо предпочитал беречь свои магические силы. Действительно, мало ли для чего они могут понадобиться? Вдруг нужда в защите Родины, а он устал, не выспался да ещё и магию порастратил на всякую ерунду?

— Лизанька, — чуть не мурлыкнул Юрий, — даже если ты утверждаешь, что больше меня не любишь, это не помешает же нашей дружбе?

И улыбнулся, хищно показав зубы, чтобы у меня даже сомнений не осталось, о какого рода дружбе сейчас идёт речь.

— Вы мне предлагаете дружить против Фаины Алексеевны? — не стала я его разочаровывать.

— Именно, — просиял Юрий, обрадованный моей догадливостью и тем, что я не стала ходить вокруг да около. — От того, что она стоит во главе клана, всем хуже. Если она не ценит собственную внучку, то что говорить о нас? Нас вообще не принимают в расчёт.