Встав под душ, она намылилась душистым гелем, нанесла на волосы шампунь и, закрыв глаза, долго стояла под струями горячей воды. Она бы стояла так вечно, настолько ей не хотелось выходить из ванной. Горячая вода расслабляла и успокаивала. Юлька с сожалением ополоснула волосы, выключила душ и растерлась огромным мягким полотенцем. Затем надела рубашку Дениса и, застегнувшись на все пуговицы, вышла в коридор.

В комнате царил полумрак, горела лишь подсветка. Денис сидел, развалившись на диване, и задумчиво смотрел перед собой. Увидев Юльку, он встал.

– Ну как ты?

– Нормально.

– Может, налить все же тебе виски? Лучше уснешь.

– Я и так усну.

– Ну смотри.

Денис отвел ее в маленькую спальню, где стояла огромная, на всю комнату, кровать.

– Ложись. Постарайся поспать. Если что-то понадобится – разбуди меня. Не стесняйся, разбуди. Поняла?

– Да.

Он ушел. Юлька залезла под одеяло, свернулась клубком и закрыла глаза.

Она не будет думать об Ольге. И о Владе тоже. Ей не под силу разгадать этот страшный, кровавый кроссворд. А значит, нужно уснуть и проснуться завтра с новыми силами. Потому что жизнь, несмотря ни на что, продолжается…





24




Вечером следующего дня Денис отвез Юльку на вокзал. Она ехала в Сызрань, куда родные увезли тело Ольги, забрав его по разрешению следователя из морга судмедэкспертизы. Перед тем как взять билет, Юлька позвонила Воронину, и тот отпустил ее из Москвы на три дня. Денис на прощание поцеловал ее в щеку и сказал:

– Держись. Звони, рассказывай, как ты. Если что-то понадобится, тоже звони. Я все брошу и приеду. За деда не волнуйся, я его отвезу обратно в деревню. Пока.

– Пока, – ответила Юлька и пошла в вагон.

В плацкарте было душно, пахло несвежими носками и копченой колбасой. Юлька села на свое место и тупо уставилась в окно. Денис стоял на перроне и махал ей рукой. Она тоже помахала ему. Потом достала телефон и набрала номер матери.

– Мам, я уже в вагоне. Через пять минут отправляемся.

– Хорошо, доченька. Светка с мужем тоже с тобой?

– Нет, они едут в другом поезде.

– Ох, горе, горе. – Мать вздохнула. – Не представляю, как они это переживут. Особенно Светка. Ольга у нее единственный свет в окошке была, мужик-то ее непутевый, да Иришка хворая. Кто теперь им поможет…

– Мам, давай об этом не сейчас. Я приеду, поговорим.

– Ладно, ладно. Приезжай. Встретить тебя?

– Зачем? Сама доберусь. Это ж не Москва, все близко.

– Тоже верно, – согласилась мать. – Я на работе буду. У тебя ключ есть?

– Есть.

– Ну и ладно. Я сегодня блины затеяла, ты, как приедешь, завтракай. Похороны когда?

– Послезавтра в десять.

– Ясно. Ну давай. Хорошей дороги.

– Спасибо. – Юлька спрятала телефон.

Перрон вздрогнул и плавно поплыл в обратную сторону, а с ним и Денис. Он послал Юльке воздушный поцелуй. Рядом в проходе остановилась необъятных размеров тетка с таким же гигантским чемоданом на колесах и большой потрепанной спортивной сумкой.

– Девонька, у тебя нижняя полка?

Она, отдуваясь, вытерла грязным платком пот с красного, оплывшего лица. Юлька молча кивнула.

– Слышь, уступи мне ее. Видишь, мне наверх не залезть.


Юлька растерянно пожала плечами. Она специально взяла боковушку, чтобы не карабкаться на верхнюю. Когда-то в детстве ее угораздило свалиться с верхней полки, и с тех пор она побаивалась там ездить.

– Что молчишь, точно язык проглотила? – грубо сказала тетка. – Давай-ка, двигайся, а то ишь, расселась, как у себя дома на диване. Ноги убери, я сумку хочу под сиденье поставить.

Юлька обалдела от такой наглости. Эх, Ольгу бы сюда! Она бы живо поставила на место эту хамку. На помощь Юльке неожиданно пришел мужчина, сидевший в отсеке напротив ее боковушки.

– Женщина, вы что хамите? Почему это девушка должна вам уступать свое место? Каждый едет согласно своему билету.

– Да ей лет-то сколько! – возвысила голос тетка. – В ее возрасте только и ехать наверху. А мне тяжело.

– Тяжело – надо было брать надлежащий билет.

– Так не было нижних мест, не было! Что ж я, виновата в этом? – Тетка снова принялась пихать распухшую сумку под Юлькины ноги.

– Гражданка, – не сдавался мужик. – Хватит хулиганить! Я сейчас проводника позову. Ваш багаж должен располагаться на третьей полке. А девушку оставьте в покое.

На шум действительно пришел проводник, тощий парень в очках.

– Что случилось? Почему ругаетесь?

– Вот, гражданка требует освободить для нее нижнее место. Вещи свои пристраивает не туда, куда нужно.

Парень вопросительно поглядел на толстуху.

– В чем дело? У вас какая полка?

– Верхняя. Но я…

– Вот и полезайте наверх, – тоном, в котором неожиданно послышался металл, заявил проводник. – А если хотите нижнюю полку, доплатите, и я вас отведу в другой вагон. Там много свободных мест.

– Доплатите! Еще чего. – Тетка побагровела еще больше и, вытащив сумку из-под Юльки, потребовала у спасшего ее мужика: – Мужчина, помогите хоть сумки закинуть наверх.

– Это всегда пожалуйста, – с готовностью согласился борец за справедливость.

Он в мгновение ока подхватил гигантский чемодан и с легкостью штангиста закинул его на багажную полку. За ним последовала сумка. Тетка, отдуваясь и вытирая пот, словно это она тягала чемодан, плюхнулась на сиденье напротив Юльки. Посидела ровно пять минут и грохнула на столик невесть откуда взявшийся пакет. Из него была извлечена палка колбасы, три яйца, сваренных вкрутую, целый батон, пара крупных помидоров, а также коробочка с солью и пучок зеленого лука. Не обращая ни малейшего внимания на Юльку, она принялась резать колбасу и помидоры, а также лупить яичным боком о столешницу. Юлька отвернулась от нее в сторону и поймала взгляд мужчины. Тот смотрел на нее с улыбкой.

– Девушка, идите сюда. Чаю попьем. Тут места для всех хватит.

Действительно, он сидел на своей полке один. На противоположной полке мирно читала книгу благообразная, седая старушка, похожая на учительницу. На верхних полках лежали пацаны, по виду погодки, и смотрели в окно.

– Сыновья, – пояснил мужчина. – К бабушке везу. Мама их серьезно заболела, не до них сейчас. – Он вздохнул. Глаза его погрустнели. – Вот, будут в Сызрани школьный год заканчивать. Вы присаживайтесь. – Юлькин попутчик отодвинулся от окна, освобождая место для нее.

Та неловко, боком, протиснулась и села.

– Сейчас попрошу проводника принести чаю.

Мужчина ушел. Вскоре он вернулся в сопровождении очкастого паренька. Оба несли в руках по два стакана.

– Это мальчишкам. – Мужчина поставил свои стаканы на стол. – Пусть остывают пока. Они горячее не любят. А эти, – он кивнул, – эти наши. Спасибо, дружище. Ставь сюда. – Он протянул парню сторублевку. – Вот смотрите, с лимоном, с сахарком. – Мужик пододвинул Юльке стакан. – А вот что у меня есть к чаю. – Он достал из маленького портфеля пачку белевской пастилы. – Любите такую?

– Люблю, – кивнула она.

– Ну так угощайтесь, – обрадовался мужчина. – Меня зовут Иван Николаевич. А вас?

– Меня – Юля.

– Куда путь держите, Юлечка?

– На похороны подруги.

– Мать честная. – Иван Николаевич покачал головой. – Подруга ваша ровесница?

– Да.

– Болела?

– Нет. Убили ее.

– Ужас какой. Вот почему вы такая грустная. Вы кушайте пастилу, Юля, не стесняйтесь.

– Спасибо.

Юлька отхлебнула из стакана. Чай был горячий и вкусный. Ей вдруг захотелось приткнуться к плечу Ивана Николаевича и рассказать все, что ее терзало в последние дни. О странных погромах в их с Ольгой жилищах, об Армене, с его угрозами. А главное – о Владе. Невмоготу больше молчать, носить все это в себе. Юлька взглянула на попутчика с тоской.

– Бедная вы девочка. – Он ласково погладил ее по плечу. – Пережить такое. Парень-то есть у вас? Вроде кто-то на платформе рукой махал, я заметил.