— Я вас не знаю, — равнодушно ответил пленный.

— Александр де Лавардан… — я снял кепку. — К вашим услугам.

Савинков едва заметно напрягся.

— Борис Викторович, не вижу нужды запираться. Я знаю кто вы, вы знаете кто я. И оттого, насколько мы быстро проясним наши отношения, будет зависеть ваша судьба. Не только ваша, но и ваших соратников. Право слово, мне не хотелось бы приказывать их казнить. Итак, ваше решение? Ну что же, жаль. Маурицио, вспорите живот первому…

— Не надо… — нервно бросил Савинков, с ненавистью посмотрев на меня. — Я буду говорить.

Ну вот, а ларчик просто открывался. У каждого человека есть слабое место, порой оно далеко спрятано, но, если его отыскать, язык развязать очень просто. Н-да, цивилизованность явно не пошла на пользу людям. В Средневековье, если бы я угрожал, к примеру, какому-нибудь баннерету, что казню его людей, тот бы рассмеялся мне в лицо. Умереть за своего господина — это долг любого вассала. А тут, весь такой серьезный и легендарный, а поплыл на мелочи.

По логике складывающихся событий, следовало все-таки отправить на тот свет одного из эсеров, дабы подтвердить для Савинкова серьезность моих намерений, но я все-таки дал отбой команде. Лояльность такой фигуры, может быть полезной. Чем черт не шутит, может и договоримся. Зарезать никогда не поздно.

— Я был уверен в вашем благоразумии, Борис Викторович.

— Что вы хотели знать?

— Все. Нам предстоит долгий разговор. Если вы пообещаете не создавать проблем, вас развяжут.

— Обещаю… — нехотя выдавил из себя Савинков.

— Отлично. Развяжите ему руки. Курите? Прошу…

Савинков, морщась размял кисти и взял черуту. Я дал ему подкурить, потом закурил сам, а после недолгой паузы, задал первый вопрос.

— Начнем с самого начала Борис Викторович. С того, кто вы такой, изложите свою биографию вкратце.

— Вы же все знаете? — Савинков бросил на меня неприязненный взгляд.

— Знаю, но возможно в чем-то ошибаюсь. К тому же, правдивое изложение, подтвердит вашу искренность в намерение сотрудничать.

— С чего вы взяли, что я собираюсь с вами сотрудничать? — разбитые губы эсера растянулись в ироничной ухмылке.

— Опять двадцать пять… — я с сожалением покачал головой. — Ну что же, вернемся к нашим баранам, то есть к вашим соратникам, Борис Викторович. Маурицио…

— Идите вы к черту!!! — яростно заорал Савинков. — Задавайте ваши чертовы вопросы!

— Ну уж нет, Борис Львович. В «охранке» Ваньку будете валять, а здесь придется заслужить, чтобы вас выслушали.

— Все, все, не надо никого трогать… — уже спокойней прохрипел эсер. — Даю слово чести! Простите меня!

— Еще раз впадете в детство и у меня пропадет желание с вами разговаривать, Борис Львович, — спокойно предупредил я. — Надеюсь, ясно излагаю?

— Ясно… — угрюмо подтвердил эсер. — Обещаю, больше не повторится. Я Савинков Борис Львович, родился в Харькове, в тысяча восемьсот семьдесят девятом году. В партию социалистов-революционеров вступил в тысяча девятьсот третьем году, в Женеве, куда бежал из ссылки в Вологде…

После биографии мы перешли к главному.

— С какой целью вы прибыли в Марсель из Парижа?

— Руководить действиями группы боевой организации.

— Цель группы?

— Захват, либо, в случае невозможности, физическое устранение некого Александра де Лавардана.

— Это вы организовали покушение на меня в ресторане «Ля-Мирамар».

— Да, оно организовано с моим участием.

— Заказчик?

— Их несколько. Причем, цели заказчиков разнятся. Первый — лицо, действующее от имени японского резидента Мотодзиро Акаси. Он выступает исключительно за физическое устранение. Лично мне претит связь с японцами, и я как мог саботировал исполнение. Но, увы, я не руковожу партией. Второй…

— Сидней Рейли?

— Не лично он. Рейли координирует наши действия со стороны Британии. Цель — создание необходимых условий для вашей вербовки. Поэтому в ресторане вас хотели только захватить, а не убить. Но есть и третий…





Глава 7





— Кто?

— Увы, я не знаю… — эсер пожал плечами. — О существовании третьей заинтересованной стороны мне только смутно намекнули. Возможно для того, чтобы подчеркнуть важность задания.

Я не стал настаивать, хотя закралась такая мысль, что Савинков что-то скрывает.

— Хорошо, к этому мы вернемся позже. Поговорим о другом. Уж извините, ваши действия мне кажутся не то, чтобы непродуктивными, а уж вовсе нерациональными и даже глупыми. Целая партия, с серьезными намерениями, заявляющая себя как сила, способная изменить политический строй в стране, бегает на побегушках у иностранных разведок. Британия, Япония, кто еще? Вы еще у папуасов денег возьмите. Я понимаю, поднабрались долгов, как дворовой пес блох, но надо же и голову включать, понимая, что вами просто манипулируют для достижения собственных целей. Вы что, искренне верите, что японская или британская разведка вкладывает в вас средства, заботясь о России? Даже портовые шлюхи выглядят гораздо порядочней, чем вы.

Я поймал себя на мысли, что мне дико хочется перерезать глотку Савинкову. В упор не понимают, что их используют как проституток и еще надувают щеки. Мы рэволюционэры! Тьфу, бляди… Причем, что характерно, все одним миром мазаны, что эсеры, так и прочий сброд. Кажется, наладить сотрудничество — это очень неудачная мысль. Сродни с желанием, чтобы продажная женщина была верна только тебе.

Савинков великолепно держался, но этот укол все-таки пропустил.

— Мы идем своим путем… — едва сдерживаясь, процедил он. — Для достижения целей все средства хороши. Тем более, убирая таких как вы, мы только приносим пользу России.

— Пользу России? — я невольно рассмеялся. — Хорошо, что вы знаете об мне, Борис Викторович?

Эсер с презрением выплюнул:

— Богатый иностранный хлыщ, ради удовлетворения своих амбиций, решивший вложиться в укрепление самодержавия. Не более того.

— Вы считаете, что иностранцы не должны совать свой нос в российские дела, но при этом берете деньги у иностранных разведок. Звучит несколько противоречиво, не находите? Хотя опустим этот момент. Но почему вы считаете, что я собираюсь, как вы выразились, «укреплять» самодержавие?

— На ваши средства финансируется монархическая организация «Отечество».

— Монархическая… — я улыбнулся. — Еще любопытней. А с чего вы взяли, что она монархическая? С того, что помогает ветеранам войны с Японией, на которых та самая монархия плюнула? Нет? Возможно вы так считаете из-за открытых «Отечеством» пансионов и школ для сирот? Или из-за пособий, которые мы назначили талантливой молодежи? — и гаркнул, подтянув к себе Савинкова за шиворот. — Отвечать!!!

Эсер невольно шарахнулся от меня, но тут же взял себя в руки и лишь слегка подрагивая голосом от волнения ответил:

— Вы решаете проблемы за монархию. Помогая вдовам и сиротам, вы усмиряете протестное начало в народе. Сытые и довольные люди неспособны на революцию.

— Все, кто помогает народу — ваши враги? Да уж… Вы считаете, что только революция поможет России? — Я вдруг резко потерял интерес к Савинкову. — Но не суть. Это предмет уже другого разговора. Увы, Борис Викторович, у меня сложно со временем. Но очень скоро мы продолжим наш разговор. Сегодня же вас переведут в более комфортные условия, а дальше все будет зависеть только от вашего благоразумия. Не прощаюсь…

Я кивнул эсеру и вышел из каюты.

— Дон Алессандро? — Маурицио вопросительно посмотрел на меня.

— Отлично поработали ребята. Я упомяну дону Греко о вас. Это лично от меня… — я вытащил из бумажника толстую пачку купюр и не считая сунул в руку капо. — А эти люди пусть пока сидят у вас, вечером приедут мои люди и заберут их.

Поговорив с корсиканцем, я вышел в порт и облечением втянул в себя свежий воздух. Ну что тут скажешь. Просто мерзко на душе. Неудивительно, что после революции страна погрузилась в кровавую пучину. Мразь на мрази и мразью погоняет. Но тут ничего не поделаешь, революционная волна всегда выносит со дна разное отребье. И Савинков еще далеко не самый худший из них. Хотя, как мне кажется, сильно переоцененный потомками. Не спорю, определенными талантами он обладает и может быть мне полезным, но есть жирное «но». Этот человек всегда будет преследовать свои цели и при первой же возможности предаст. Уж в чем, в чем, а в людях, за свои три жизни, я научился разбираться. Впрочем, на тот свет отправлять эсера тоже еще рано. Возможно найдется крючок, на который удастся его поймать. Как говорил… уж не помню кто, скорее всего какой-то известный мудак: отбросов нет — одни кадры.

Черт, жалко Россию, очень жалко, прямо сердце кровью обливается. А может по-тихому сковырнуть Николашку? К примеру, поставить у руля кого-нибудь из великих князей, для начала. У всяко лучше будет чем нынешний император. Мысль хорошая, но очень трудная, гораздо трудней, чем насадить на кукан япошек. Тут всю систему менять надо. Ладно, как говорится, благими намерениями выстлана дорога в ад. Можно такого наворотить, что столетиями не разгребут. Хотя… в Московии пятнадцатого века у меня получилось. Далеко не все как задумывалось, но получилось же! Во всяком случае, подумать стоит. Но позже.

А пока сосредоточимся на насущных, не столь глобальных, делах. Сколько у меня времени до встречи с Рейли? Вагон и маленькая тележка. Успею все.

Из порта прямым ходом направился к Айвазяну, согласовать кое-какие моменты, отдать новые распоряжения и забрать информацию на сердечного дружка Мадины.

Шарль все-таки соблазнил меня чашечкой своего кофе и в процессе употребления оного принялся докладывать.

— Парень из простой семьи, единственный ребенок, рос фактически на улице. В полиции на него ничего серьезного нет. Пара драк, поножовщина, сбыт мелкой контрабанды — но подобным все мальчишки грешат в том районе. В школе учился неожиданно хорошо, даже получал муниципальную стипендию. Увлекается боксом, сейчас занятия забросил. Учится в парижском университете на юридическом факультете и одновременно подрабатывает помощником бухгалтера в нескольких компаниях.

— Прямо такой положительный, аж противно… — со странным недовольством прокомментировал я. Хотя почему странным, недовольство исходило из надежды сорвать встречу со щенком из-за какой-нибудь серьезной компры. Ну не нравится мне эта затея, хоть тресни.

Шарль пожал плечами, мол, я сделал все что мог. А потом хлопнул себя по лбу и извиняющимся тоном добавил:

— Есть еще кое-что. Мальчишка порой подрабатывает, удовлетворяя богатеньких дамочек в возрасте. Правда я сам… — Айвазян смущенно улыбнулся. — Грешен… раньше был…

— Жиголо значит… — я удовлетворенно кивнул. — Ну хоть что-то. Ладно, хватит со щенком, займемся делами…

Делами я занимался до самого обеда, перекусил у Шарля, очень вкусной долмой, приготовленной его женой, после чего опять принялся шастать по городу. Дела, мать их за ногу, гребанные дела, по-другому нельзя, волка ноги кормят.

Уже ближе к вечеру, наконец, добрался до городской квартиры и принялся приводить себя в порядок, перед встречей с британцем.

На этот раз оружием не стал пренебрегать и экипировался по полной — с бриттами ко всему надо быть готовым. Кольт в скрытой поясной кобуре, на щиколотке дерринджер. В жилетном кармане — маленький браунинг. Наваха, тычковый нож, в трости тонкая трехгранная рапира. Была бы возможность, я бы на себя напялил полный готический комплект доспехов, но увы, не поймут. Поэтому ограничился только жилетом с вставками из вареной кожи. От серьезного калибра не спасет, конечно, но карманную малопульку и нож удержат. И на том спасибо.

В клуб отправился на машине, но про охрану тоже не забыл — вокруг заведения сосредоточилась группа Гастона в полном составе, а при мне неотлучно находились Артур и Рауль.

Понятно, Массино затеял встречу, только из-за того, чтобы свести Рейли со мной. Ну что же, побеседуем. Но в игры с англичашкой я играть не собираюсь. Легкий разведопрос, почувствую малейшую угрозу для себя — британец не доживет даже до утра. В том, что он враг — сомневаться не приходится, а врагов я предпочитаю употреблять в холодном виде. Остальное от лукавого. Тактика никогда не подводила.

Ровно за три минуты до назначенного времени, я вошел в клуб. Еще две минуты ушло на то, чтобы поздороваться со знакомыми и пройти на второй этаж, где располагались комнаты для переговоров.

— Прошу, месье де Лавардан… — метрдотель открыл тяжелую дверь из мореного дуба.