* * *
Старик шел впереди с детектором. Жара наконец-то спала, пришел прохладный антициклон. Светило солнце, и дул освежающий ветерок. Хоть группа и шла по Ленинградке исхоженным маршрутом, все-таки расслабляться нельзя. Аномалии имеют свойство перемещаться, а «сушилка» и вовсе летучая, откуда угодно выскочить может. А эти двое отвлекают. Неудачная команда. Свихнувшийся наемник, дурак, святоша и он, Иуда Искариот. А к чему плохая команда приводит – Старик знал не понаслышке.
Они уже добрались до Сокола. На повороте с Ленинградки показалось желтое здание церкви с пузатеньким четвериком и небольшой колокольней. Аномалий, как ни странно, становилось все больше. Они буквально наползали друг на друга. Старик, уже не доверяя детектору, начал кидать перед собой болты и гайки, которые всегда носил в карманах.
Один болт отлетел, чиркнув Прыщу по щеке. В тишине матюки парня разлетелись на всю округу.
– Кра-а, – заорала большая черная ворона.
Другие поддержали, захлопали крыльями, и в воздух поднялась черная эскадрилья недовольных пернатых. А во дворе церкви мелькнула и исчезла фигура в камуфляже.
Роб тоже ее заметил. Знаками показал Старику с командой зайти слева, а сам направился дальше по узкой улочке, приглядываясь к верхним этажам кирпичной девятиэтажки напротив. Оттуда его снайперская винтовка легко достанет в любой уголок церковного дворика.
Похоже, человек обосновался в храме. Протоптанная по пыльному асфальту дорожка с перемежающимися собачьими и мужскими следами вела между аномалий к четверику. Старик, разбрасывая гайки, двигался по следу. Впрочем, вскоре это стало излишним, потому что аномалии закончились. Как будто кто-то провел линию вокруг храма, за которую нечисть не лезла.
Центральный вход оказался открыт. «Слишком просто», – подумал Старик, выжидая возле него. Вороны тем временем не собирались успокаиваться. Недовольные вторжением, они кружились над группой, пока самая смелая не клюнула Прыща в затылок. Это послужило остальным сигналом к атаке. Черные гадины лезли на голову, пытаясь достать до глаз. Старик махнул внутрь, Артем и Прыщ последовали за ним.
Внутри храм оказался неожиданно большим и светлым. На стенах сохранилась роспись, и даже иконостас не был разбит. Слева от него располагалась икона Божией Матери, возле которой стоял сталкер с собакой и автоматом, нацеленным на них. Он незамедлительно дал очередь под ноги Старику. Тот откатился в сторону, Прыщ ринулся назад, и только Артем поднял руки.
– Что палишь? Нехорошо в храме-то, – мирно сказал он. Его голос эхом разнесся по пустому зданию и затих под куполом.
– Да что-то вы на прихожан не похожи, – сплюнул сталкер.
– Это не он, – сказал Артем Старику. – И собака не его. Тот был породистый, а этот метис.
Сталкер стоял спокойно, но автомат не опускал.
– Чего надо? Помолиться пришли?
– Да мы мутанта одного ищем. С черной собакой. Увидели тебя и попутали, – извиняющимся тоном сказал Артем.
– Ну, раз так, инцидент исчерпан. Идите подобру-поздорову, – негостеприимно заявил сталкер.
В этот момент из-за иконостаса показался Роб. Видимо, не пошел в здание, как собирался, а вернулся и пролез через апсиду за спину незнакомцу.
– А у него тут схрон нехилый, – негромко проговорил наемник. – Вот он и пытается нас спровадить.
Сталкер метнулся было в сторону, но Роб остановил его выстрелом вверх. Посыпалась штукатурка. Собака, все это время не проявлявшая агрессии, вздыбила шерсть на холке и тихонько зарычала. Роб присвистнул, глаза его заблестели.
– А ведь это помесь бладхаунда? – спросил он.
Сталкера теперь держали на мушке Роб, Старик и Прыщ. Деваться ему стало некуда, и он решил изменить стиль общения с хамовито-делового на воспитанно-дружелюбный.
– Бладхаунд с лабрадором. В собаках разбираешься?
– Приходится, – процедил Роб. – С нами пойдешь. Поможешь, и мы твой схрон не тронем. Еще и заплатим щедро.
– Вообще у меня другие планы, но если настаиваете – хорошо. У меня тут харч припрятан. Может, перекусим на дорожку? – вдруг совсем дружелюбно предложил сталкер.
Старик удивился, но шагнул вперед. Роб знаком остановил его.
– Не ходи. Растяжка у него там. Тебе из темноты на свет не видно.
Резким движением он ударил сталкера под дых. Тот согнулся пополам. Собака бросилась на Роба, но он отправил ее на пол мощным ударом в нос. Псина завизжала, свалившись сталкеру под ноги, и он присел над ней, выказывая непротивление.
– Чего вы хотите? – спросил он тихо.
– Твою собаку. Нужно выследить мутанта, а бладхаунды – отличные следопыты. Помесь с лабрадором тоже неплохо. Ты ведь ее на артефакты натаскал? Она тебя кормит, без нее ты бы столько хабара не собрал, верно?
Сталкер кивнул. Роб забрал у него оружие, пару ножей и похлопал по плечу.
– Не дрейфь, парень. Веди себя хорошо и будешь жив-здоров. А чтоб ты не вздумал убежать, собаку поведу я. Убежишь – пристрелю ее. И тебя тоже, найду и пристрелю, – сказал Роб доброжелательно, даже с какой-то отеческой ноткой в голосе.
* * *
Сталкера звали Серж, а его собаку Ника. Последняя напрочь отказалась идти с наемником. Зато легко пошла с Артемом. Вернулись в лагерь практически без приключений, не считая того, что пленник влетел в «розовые очки». Из-за Прыща.
– Смотри, как тебя суки любят, – по дороге приставал он к Артему. – Небось на Большой земле девкам юбки задирал, а тут святым прикидываешься. Обрюхатил там кого-нибудь, а сюда сбежал, чтобы не жениться, да? Давай колись, что делал до Зоны?
Артем старался не поддаваться на провокации.
Сук уродливых он жарил
И отлично в этом шарил,
А потом Монаху дал,
С ним на Зону усвистал, —
глумился Прыщ, пользуясь тем, что его оппонент идет впереди, к нему спиной.
Старик удивлялся Прыщу. Этот дурак беспрерывно нарывается. Зачем? Что его так бесит в спокойном и добродушном Артеме?
В конце концов Артем не выдержал и вмазал обидчику. Прыщ отлетел назад и толкнул пленного сталкера, как раз когда тот обходил розовую лужицу. Роб, замыкавший цепочку, среагировал мгновенно, выдернув Сержа из аномалии, но тот уже пустил слюни. Сталкера пришлось крепко связать и тащить всю дорогу на своем горбу. Вернее, на горбу Прыща. А чтоб тому легче шагалось, Роб подталкивал его дулом автомата.
Вернулись в лагерь под вечер. Теперь нужно дождаться, пока Серж придет в себя. Только он может заставить Нику взять след. Впрочем, Старик видел, что, несмотря на эту задержку, Роб в прекрасном настроении. Оно и понятно. Наконец-то наемнику повезло: бладхаунд может взять след даже через десять дней и даже после дождя.
Глава 27
Покинув дом на Берзарина, Адам и Ирина переместились поближе к ипподрому. Новое жилище выбрал Адам, и Ирине оно понравилось. Старенький желтый дом на пересечении Поликарпова и 1-го Хорошевского проезда, устроенный буквой «П», имел разную этажность, как будто в середине к его четырем этажам пристроили еще два. Привлек их уютный, со всех сторон закрытый дворик с зелеными деревьями и кустами, где можно незаметно выгуливать Лаки.
Обосновались на первом этаже, в чистеньком помещении с бронированной дверью и решетками на окнах, похожем то ли на небольшую частную клинику, то ли на продвинутый салон красоты. Во всяком случае, несколько комнат с кушетками выходили в уютный зал с мягкими диванами. Была там и маленькая кухонька «для своих», и комната с медицинскими инструментами. Практически все окна с улицы заросли плющом. Уютное и надежно спрятанное место.
Пол в зале был покрыт кафелем, на котором у Лаки расползались лапы, поэтому он обжился на овальном ковре небесно-голубого цвета с длинным ворсом, рядом с одним из угловых диванов. Там он лег на спину, растопырил лапы, выставив на всеобщее обозрение свое голодное брюхо. Оно громко урчало, а Лаки поглядывал то на Ирину, то на Адама.
Ирина усмехнулась и пошла готовить гречку, которую захватила с Берзарина. Однако в кухне не оказалось кастрюли. Эта неожиданность не расстроила ее. Она окинула ближайшие этажи внутренним зрением, которым пользовалась все более уверенно, и, не обнаружив ни аномалий, ни мутантов, пошла по этажам в поисках открытых квартир. Вскоре она нашла такую, прошла на кухню и взяла все необходимое.
Она старалась не смотреть по сторонам, чтобы не видеть брошенные вещи и не думать о судьбе их хозяев. Ирина уже выходила, когда дверь справа от нее скрипнула и приоткрылась, видимо, от сквозняка. Она отскочила, испугавшись, и замерла. Перед ней была просторная детская с маленькой кроваткой и цветным балдахином сверху. Наверное, семья ждала мальчика, потому что стены были выкрашены в голубой цвет, а на полу постелен коврик с машинками. Комната стояла нетронутой.
У Ирины навернулись слезы. Это нечестно – показывать ей детские. Она уже поняла, что тошнота по утрам не от больного желудка. И внутреннее зрение, скорее всего, принадлежит не ей, а маленькому существу внутри нее. Она старалась не думать об опасности. В конце концов, у нее есть еще три месяца. До чего? Она вошла в комнату и села на пол перед колыбелькой.
Мысль об аборте была ей отвратительна. Она любила Адама и не желала убивать его частичку. Ребенка. А вдруг это монстр? Она прислушалась к себе. Ничего ужасного внутри не обнаруживалось. Конечно, оно еще маленькое, но будет быстро расти. Она тронула кроватку, и та медленно качнулась из стороны в сторону. Ирина представила малыша, беззубого, с нежным пушком на голове, в крошечных ползуночках. Вот он лежит на спинке, сосет пальчик и смотрит на нее голубыми глазками. А сзади Адам, улыбается и дышит ей в макушку. Фу, какое у него дыхание. Ирина обернулась. Лаки, вывалив язык, внимательно смотрел прямо ей в глаза.
– Ты все понял, да? – спросила Ирина.
Пес не ответил, только со вздохом улегся рядом, положив голову на лапы.
– Тогда это будет наш секрет. Смотри не говори Адаму, – погрозила она пальчиком. Лаки посмотрел на нее снизу вверх и отвел печальный взгляд.
* * *
Адам проспал до захода солнца. Теперь, когда у него появилась цель и он принял решение идти до победного конца, ему стало легче. Он спал глубоким, спокойным сном и к вечеру прекрасно выспался. Сейчас время отдыхать Ирине, а он выгуляет пса и сходит на ипподром.
Они решили не торопиться. Накормить Лаки мясом, выспаться, еще раз все продумать. Прочесать ипподром и только потом идти на Ваганьковское. В воскресенье ночью. Поэтому сегодня, в субботу вечером, у Адама полно времени.
Когда он и Лаки вернулись с прогулки, Ирина уже уснула. После того как память вернулась, Адам старался не смотреть на нее, чтобы не провоцировать. Но сейчас она спала, и он не удержался. Во сне вся ее серьезность улетучилась. Она по-детски собирала брови и даже немножко причмокивала. Ее волосы спутались, а она так устала, что не заплела их в косу перед сном. Небольшой тусклый напольный ночник, который они позволили себе здесь, подсвечивал кудри так, что видно было перышко, застрявшее в них. Адам нежно и легко поцеловал ее в макушку, стараясь не разбудить. Потом как можно тише собрался и отправился на ипподром.
В сумерках он вышел на Беговую улицу почти в том же месте, где всего несколько дней назад спас Кабана из объятий «страха». Мысль о том, что Кабану это спасение стоило жизни, уже не жалила так больно, как раньше. Он пересек широкую улицу и направился к ипподрому, заходя слева от центрального здания и трибун. Там он перелез через невысокую оградку и оказался на поле. Выйдя на беговую дорожку, он ощутил под ногами приятный упругий грунт с песком.
Поле отлично просматривалось. В середине располагались какие-то невысокие сооружения, а в остальном оно состояло из нескольких эллипсоидных дорожек. Адам окинул поле внутренним зрением, но оно оказалось настолько большим, что внимательно рассмотреть удалось лишь его незначительную часть.
Он постоял, вдыхая прохладный ночной воздух, сделал шаг по направлению к середине поля, но неожиданно услышал голоса. Метнувшись обратно к оградке, он затаился под кустом.