«Ну не глупи, — сказала я себе, — куда ты поедешь на ночь глядя? Все равно придется возвращаться. И потом, вряд ли грабитель дожидается тебя в гостиной». Я швырнула ключи на полку, сняла пальто и вошла в гостиную. И вскрикнула от неожиданности: на диване сидел Ли и смотрел в экран телевизора, у которого был выключен звук.

— Господи, Ли, я чуть с ума не сошла от страха! Что ты тут делаешь?

Ли встал и повернулся ко мне:

— Где ты шаталась все это время?

— Я была в городе, — ошарашенно промямлила я. — Заходила на почту. А чего ты кричишь? Какая разница, где я была?

— Ты что, битых два часа провела на почте?

Он сделал шаг ко мне. Я видела, что от ярости его просто трясет, хотя руки были расслаблены, никаких стиснутых кулаков, а голос звучал холодно и отстраненно.

Мне стало страшно, но я расправила плечи и тоже повернулась к нему:

— Не смей так со мной разговаривать, а то я снова уйду!

Я повернулась, но он схватил меня за руку повыше локтя и так дернул, что я чуть не упала.

— Не отворачивайся, когда я говорю с тобой! — выдохнул он. Его дыхание обожгло мою щеку.

— Прости, — пробормотала я.

Ли отпустил мою руку, и я прислонилась к косяку. Как только он отодвинулся от меня, я со всех ног рванула к двери, забыв про сумку и ключи. У меня в голове была одна мысль — бежать как можно скорее.

Однако я не успела его опередить. Ли был у двери быстрее меня. Я не успела понять, что происходит, когда его кулак припечатал мне скулу около глаза.

Я упала на пол, закрыв лицо руками. Когда я открыла глаза, Ли стоял надо мной и смотрел сверху. Оглушенная ударом, я могла только стонать и всхлипывать, прижимая к щеке руку. Когда он присел рядом, я в ужасе отшатнулась, думая, что он снова ударит меня.

— Кэтрин, — проговорил он тихим, удивительно спокойным голосом, — не заставляй меня снова делать это, хорошо? Просто приходи домой вовремя или сообщай, куда идешь. Разве это так сложно? Прошу для твоего же блага. Сейчас времена смутные, а я единственный, кому есть до тебя дело. Ты сама это знаешь. Так давай не будем усложнять себе жизнь. Выполняй мои требования, и все будет хорошо.

С этого момента наши отношения с Ли изменились коренным образом. Именно тогда я призналась самой себе, что с ним мне всегда будет страшно, что он способен оскорбить, унизить, ударить. Прежняя, наивная, веселая, легкомысленная Кэтрин исчезла и появилась совсем иная: сжавшаяся в углу в ожидании удара, озирающаяся по сторонам, чтобы определить, не следят ли за ней, не ждущая от будущего ничего хорошего.

Через несколько часов спустя я отважилась взглянуть в зеркало. Ни синяка, ни ссадины. А ведь мне казалось, что он сломал мне челюсть! Голова раскалывалась от боли, но на коже остался лишь еле видный красноватый след. Как будто он вообще меня не бил…





Четверг, 31 января 2008 года




Я вышла из автобуса на остановке «Денмарк-Хилл». Через дорогу светилась огнями больница Кингз-колледж, около подъезда ревели сиренами несколько машин «скорой помощи». Я завороженно наблюдала за ними, пока мне не начали сигналить: я стояла на пешеходном переходе и справа уже выстроилось несколько машин.

Я пошла в сторону клиники Модсли, красивого старинного здания со светлыми портиками, очень эффектными на фоне красного кирпича.

Остановившись перед немного обветшалым, но все еще величественным фасадом, я попыталась представить себе, как он выглядел сто лет назад, когда мимо него, цокая копытами по мощеным мостовым, лошади везли кареты с зашторенными окошками. В последний раз в больницу меня везли совсем в другой карете — в карете «скорой помощи»…

Я сидела там, забившись в угол, закрыв голову руками. Я когда-то пообещала себе, что больше никогда в жизни не переступлю порога подобного заведения, и вот теперь я снова стояла перед психиатрической больницей. Неужели у меня хватит смелости войти внутрь? Будто я обычный нормальный человек.

— Девушка, вы кого-нибудь ищете?

Стюарт! В мятой рубашке с закатанными по локоть рукавами и с красными от усталости глазами.

— Я уже и забыла, как ты выглядишь, — сказала я.

Мы виделись всего пару дней назад, но из-за нервотрепки на работе, и не только, мне казалось, что прошли годы.

— Ну что, войдем? — спросил Стюарт.

Я глянула на него, потом снова на вход. Люди спокойно входили и выходили наружу, но все же…

— Не знаю… — пробормотала я.

— Можем пойти куда-нибудь в другое место, — сказал он. — Но у меня совсем немного времени.

Я сделала глубокий вздох:

— Нет уж. Давай войдем. Только обещай, что выведешь меня обратно!

Мы прошли в вестибюль и по бесконечным коридорам, обходя по дороге врачей, медсестер и пациентов, добрались до кафетерия.


— Видишь, я приглашаю тебя только в самые фешенебельные места, — заметил Стюарт.

— Да ладно, и тут вполне нормально.

Я заняла свободный столик, а Стюарт встал в очередь за чаем и сэндвичами. Я всегда нервничаю, когда рядом больше трех человек, а здесь весь кафетерий был забит медиками. Эти тут явно чувствовали себя как дома, весело перебрасывались шуточками. Остальные же посетители, видимо пациенты, с мрачными лицами пытались решить, что им взять: бутерброд или зачерствевший уже кекс. Прочие блюда были вычеркнуты из меню.

В очередь за Стюартом пристроились еще трое врачей; стоявший спиной мужчина сразу вызвал у меня чувство смутной тревоги. Он сыпал шутками и флиртовал с молоденькой медсестрой, но что-то в нем было такое… знакомое… Может быть, смех? Я сделала несколько глубоких вздохов и перевела взгляд на Стюарта, но мужчина не переставал маячить на периферии зрения. Высокий такой, широкоплечий, с мускулистыми руками. Меня слегка затошнило.

Я повернулась к стене, сосредоточилась на белой штукатурке, стараясь думать о другом. Сосчитала до шести. Потом еще раз.

«Успокойся, все хорошо. Это не он».

— Салат с сыром или ветчина? — Стюарт поставил поднос на стол, и я вздрогнула.

— Салат с сыром, пожалуйста.

Он передал мне пластиковый поднос и начал разворачивать свой сэндвич.

— Давай поедем куда-нибудь на выходные, — предложил он. — Что скажешь? В субботу погоду обещали хорошую. А в воскресенье у меня матч. Надеюсь, плечо не будет болеть слишком сильно.

Мимо нас, держа перед собой нагруженный поднос, прошел мужчина из очереди. Все-таки он больше напоминал его, чем тот, что напугал меня в Брайтоне. Но я, пересилив себя, подняла глаза и хорошенько осмотрела его. Каждую черточку, заставляя себя сконцентрироваться на отличиях.

Проследив за моим взглядом, Стюарт с любопытством уставился на мужчину, который уселся за столик неподалеку от нас, вместе с той медсестричкой. Они все еще смеялись.

— Это Роб, — сказал Стюарт. — Мы с ним играем в регби.

— Ах вот как, — сказала я с облегчением.

Искоса взглянув на Стюарта, я увидела, что он меня рассматривает.

— Все в порядке?

— Да, а что?

— Ты чего-то бледная.

Я постаралась принять беззаботный вид:

— Я всегда бледная. Правда, все хорошо.

— А сколько времени ушло сегодня на проверку?

Начиная раздражаться, я пожала плечами:

— Не помню.

Он все еще смотрел на меня своим «профессиональным» взглядом.

— Прекрати это, Стюарт, понятно? — прошипела я.

— Ладно, извини.

Перекусив, мы пошли по длинному коридору в обратную сторону — к выходу. В холле все так же толпились люди. Я считала шаги и думала только об одном: а меня выпустят отсюда? Внутренний голос все настойчивее твердил: «Беги!» Что сделают все эти люди, если я вдруг перейду на бег? Начнут меня ловить или равнодушно отвернутся?

И вот мы вышли на улицу, я с облегчением вдохнула холодный воздух, приправленный пылью и выхлопами паров бензина, вслушалась в шум улицы. Ура, я на свободе! Я даже забыла о Стюарте и, когда он взял меня за руку, вздрогнула от испуга.

— Слушай, — сказал он, — я понимаю, что сейчас не место и не время, но мне надо тебе кое-что сказать.

Я взглянула вниз, на наши скрепленные руки, и увидела, что его рука слегка дрожит.

— Помнишь тот вечер, когда я поцеловал тебя? А на следующий день я сказал, что это просто поцелуй. Помнишь?

— Да.

Я боялась смотреть на него и поэтому перевела взгляд на дорогу, на проплывавшие мимо высокие бока красных автобусов. Три автобуса едут на юг, и ни одного — в направлении моего дома.

— Так вот, для меня этот поцелуй был очень важен. Не знаю, почему я сказал… то, что сказал… Я все время думаю об этом.

И тут я ее увидела.

На верхнем этаже двухэтажного автобуса, номер шестьдесят восемь, я увидела ярко-розовый берет, лихо надвинутый на лоб, а под ним — копну белокурых волос. Автобус удалялся, но она смотрела прямо на меня. Сильвия!

Я повернулась к Стюарту: