— Не знаю, не знаю, — возразила мадам Боунс своим густым голосом. — Она очень точно описала действие, производимое дементорами. И я не могу представить себе, зачем ей понадобилось бы врать, что они там были, если бы их там не было.
— Прогуливаясь в населённом маглами пригороде, дементоры случайно наткнулись на волшебника? — язвительно проговорил Фадж. — Вероятность крайне мала. Даже Бэгмен не поставил бы на это…
— Ну, вряд ли кто-нибудь из нас думает, что дементоры могли оказаться там случайно, — непринуждённым тоном заметил Дамблдор.
Сидевшая справа от Фаджа волшебница, чьё лицо было скрыто в тени, слегка пошевелилась. Все остальные пребывали в молчании и неподвижности.
— И что это должно означать? — ледяным голосом спросил Фадж.
— Что, по моему мнению, им было приказано туда явиться, — ответил Дамблдор.
— Если бы кто-нибудь приказал двум дементорам отправиться на прогулку по Литтл-Уингингу, мы, я думаю, знали бы об этом! — рявкнул Фадж.
— Вовсе нет, если допустить, что дементоры исполняют теперь приказы не только Министерства магии, — спокойно возразил Дамблдор. — Я уже сообщал вам, Корнелиус, свои суждения на этот счёт.
— Да, сообщали, — сказал Фадж с напором, — и у меня нет причин видеть в них что-либо кроме пустой болтовни, Дамблдор. Дементоры находятся в Азкабане, где им и положено быть, и делают то, что мы от них требуем.
— Тогда, — проговорил Дамблдор тихо, но отчётливо, — мы должны спросить себя, почему кто-то в Министерстве послал второго августа двух дементоров в тот проулок.
В полной тишине, которая наступила вслед за этими словами, ведунья, сидевшая справа от Фаджа, наклонилась вперёд, и Гарри наконец-то смог рассмотреть её получше.
Низенькая и довольно толстая, она выглядела как большая бледная жаба. Лицо широкое и рыхлое, шея короткая, как у дяди Вернона, рот широченный, дряблый. Глаза крупные, круглые и немного навыкате. Даже маленький чёрный бархатный бантик на коротко стриженной курчавой макушке и тот наводил на мысль о большой мухе, которую жаба вот-вот поймает, высунув длинный клейкий язык.
— Слово предоставляется Долорес Джейн Амбридж, первому заместителю министра, — объявил Фадж.
Гарри поразил её голос — тоненький, девчоночий, неустойчивый. Он-то ожидал кваканья.
— Я уверена, что неправильно вас поняла, профессор Дамблдор, — сказала она с жеманной улыбкой, не сделавшей, однако, её большие круглые глаза менее холодными. — Так глупо с моей стороны. Но на одну маленькую секундочку мне почудилось, будто вы предполагаете, что Министерство магии приказало кому-то напасть на этого подростка!
Она издала серебристый смешок, от которого волосы у Гарри на затылке встали дыбом. Вместе с ней засмеялось ещё несколько членов Визенгамота. При этом было совершенно ясно, что ни одному из них вовсе даже не смешно.
— Дементоры подчиняются только приказам, исходящим из Министерства магии. Это факт. Неделю назад двое дементоров напали на Гарри и его двоюродного брата. Это тоже факт. Отсюда логически вытекает, что кто-то в Министерстве приказал им совершить это нападение, — вежливо сказал Дамблдор. — Можно, конечно, допустить, что эти двое дементоров вышли из-под контроля Министерства…
— Все дементоры до единого находятся под контролем Министерства! — прогремел Фадж, сделавшийся красным как рак.
Дамблдор чуть наклонил голову и вновь поднял.
— Тогда, несомненно, Министерство проведёт полное расследование того обстоятельства, что двое дементоров оказались очень далеко от Азкабана и совершили нападение без приказа.
— Не вам решать, Дамблдор, чем должно заниматься Министерство магии! — рявкнул Фадж, теперь уже пурпурный — такого оттенка, каким гордился бы сам дядя Вернон.
— Не мне, конечно, — мягко согласился Дамблдор. — Я всего-навсего выразил уверенность в том, что этот вопрос не останется без внимания.
Он посмотрел на мадам Боунс. Глядя ему в глаза и слегка хмурясь, она поправила монокль.
— Я хотел бы напомнить всем присутствующим, что поведение этих дементоров — пусть даже они не плод воображения подсудимого — не рассматривается нами сегодня! — сказал Фадж. — Мы собрались, чтобы установить, нарушил ли Гарри Поттер Указ о разумном ограничении волшебства несовершеннолетних!
— Совершенно верно, — отозвался Дамблдор, — но вопрос о присутствии дементоров в этом проулке имеет прямое отношение к делу. В статье седьмой Указа говорится, что в исключительных обстоятельствах применение волшебства допускается. Под понятие исключительных обстоятельств подпадают, в частности, ситуации, когда имеется прямая угроза либо жизни применяющего волшебство лица, либо жизни других присутствующих волшебников, волшебниц или маглов…
— Мы знакомы с седьмой статьёй, спасибо! — крикнул Фадж.
— Конечно знакомы, — учтиво сказал Дамблдор. — И тогда мы все должны согласиться с тем, что использование Гарри Поттером в тот момент заклинания Патронуса сполна оправдывается исключительными обстоятельствами, о которых идёт речь в данной статье.
— Если там были дементоры, в чём я сомневаюсь!
— Вы слышали об этом от очевидицы, — перебил Фаджа Дамблдор. — Если вы по-прежнему сомневаетесь в её правдивости, вызовите её ещё раз, задайте ей новые вопросы. Я уверен, она охотно явится.
— Это… я… никак! — взбеленился Фадж, нервно шелестя пергаментами. — Мне… Я хочу покончить с этим сегодня, Дамблдор!
— Но вам ведь, разумеется, безразлично, сколько раз слушать свидетельницу, если в противном случае суд рискует совершить серьёзную ошибку, — сказал Дамблдор.
— Серьёзную ошибку, ну надо же! — заорал Фадж. — Чем оправдывать вопиющее злоупотребление магией вне школы, вы бы лучше, Дамблдор, хоть раз задались вопросом, сколько этот подросток уже выдал всяких выдумок и небылиц! Вы, видимо, забыли, как он три года назад применил заклинание Левитации…
— Это был не я, это был эльф-домовик! — вмешался Гарри.
— ВОТ ВИДИТЕ! — взревел Фадж, картинным жестом показывая на Гарри. — Эльф-домовик! В доме магла! Чего вам ещё надо?
— Домовый эльф, о котором идёт речь, в настоящее время работает в школе «Хогвартс», — сказал Дамблдор. — Если хотите, я могу сию же минуту вызвать его сюда для дачи показаний.
— Я… не… у меня нет времени выслушивать эльфов-домовиков! Как бы то ни было, это не единственное… Кто раздул свою тётю?! — завопил Фадж и хряснул кулаком по судейскому столу, да так, что опрокинул чернильницу.
— И вы по доброте душевной не проявили в данном случае строгости — видимо, приняли во внимание, что даже лучшие из волшебников не всегда способны владеть собой, — спокойно проговорил Дамблдор, глядя, как Фадж пытается стереть чернила со своих пергаментов.
— А о том, что он вытворяет в школе, я и не начинал ещё говорить.
— Министерство не имеет права наказывать учеников Хогвартса за проступки, совершённые в школе, и поэтому поведение Гарри в её стенах не подлежит разбору на данном слушании, — сказал Дамблдор так же вежливо, как и раньше, но с неким новым прохладным оттенком.
— Ого! — воскликнул Фадж. — Как он ведёт себя в школе — не наше дело? Вы всерьёз так думаете?
— Министерство не имеет права исключать учеников Хогвартса, и я напомнил вам об этом, Корнелиус, вечером второго августа, — сказал Дамблдор. — Оно не имеет также права отбирать волшебные палочки, пока обвинение не доказано. Мне и об этом пришлось вам напомнить вечером того же дня. Быстрота, с какой вы взялись обеспечить соблюдение закона, достойна восхищения, но второпях вы сами — без сомнения, непреднамеренно — чуть было его не нарушили.
— Законы можно и поменять! — свирепо заявил Фадж.
— Конечно, — кивнул Дамблдор. — И создаётся впечатление, что вы, Корнелиус, меняете их на каждом шагу. Почему за те несколько недель, что прошли после моего вынужденного ухода из Визенгамота, суд начал разбирать такие мелкие вопросы, как использование волшебства несовершеннолетним, полным составом?
Некоторые волшебники заёрзали, как будто им стало неудобно сидеть. Лицо Фаджа приобрело цвет тёмного кирпича. Но похожая на жабу колдунья справа от него просто глазела на Дамблдора без всякого выражения на лице.
— Насколько мне известно, — продолжил Дамблдор, — нет пока такого закона, который предписывал бы этому суду карать Гарри за всякое волшебство, что он когда-либо совершал. Ему предъявили конкретное обвинение, и он привёл доводы в свою защиту. Всё, что он и я можем теперь делать, — это ждать вашего вердикта.
Дамблдор умолк и снова свёл кончики пальцев воедино. Взбешённый Фадж пялился на него волком. Гарри скосил глаза на Дамблдора в надежде на какой-нибудь успокаивающий знак. Он совсем не был убеждён, что Дамблдор правильно сделал, дав Визенгамоту понять, что пора принимать решение. Но директор опять оставил без внимания попытку Гарри встретиться с ним взглядами. Он по-прежнему смотрел на скамьи, где судьи торопливо, шёпотом обменивались мнениями.
Гарри принялся изучать свои ступни. Сердце, разбухшее, казалось, до неимоверных размеров, громко било ему в рёбра. Он думал, что разбирательство продлится дольше. Он отнюдь не был уверен, что произвёл благоприятное впечатление. Он ведь и слова толком не вымолвил. Он должен был подробнее рассказать про дементоров, про то, как он упал, как его и Дадли чуть не поцеловали…
Дважды он поднимал глаза на Фаджа и открывал рот, чтобы заговорить, но сердце разбухло до того, что перекрыло путь воздуху, и оба раза он только делал глубокий вдох и снова переводил взгляд на свои ботинки.
Потом шёпот умолк. Гарри хотел посмотреть на судей, но оказалось, что намного, намного легче по-прежнему исследовать шнурки.
— Кто за то, чтобы оправдать подсудимого по всем пунктам? — прогудел голос мадам Боунс.
Гарри рывком поднял голову. В воздухе были руки, много рук… больше половины! Часто-часто дыша, он попытался сосчитать, но не успел он кончить, как мадам Боунс спросила:
— Кто за то, чтобы признать подсудимого виновным? Фадж поднял руку, с ним ещё полдюжины человек, в том числе колдунья справа от него, усатый волшебник во втором ряду и его кудрявая соседка.
С таким видом, точно в горле у него застряло что-то крупное, Фадж оглядел всех судей, потом опустил руку. Два раза глубоко вздохнул и голосом, полным сдавленной ярости, произнёс:
— Так, хорошо, очень хорошо… Оправдан по всем пунктам.
— Отлично, — бодро сказал Дамблдор. Поднявшись на ноги, вынул волшебную палочку и заставил оба обитых ситцем кресла исчезнуть. — Признаться, мне пора. Всего вам доброго.
И, не взглянув на Гарри, он стремительно вышел из зала.
Глава 9
Страхи миссис Уизли
Быстрый уход Дамблдора застал Гарри врасплох. Он по-прежнему сидел в кресле с цепями, пытаясь справиться с двойственным чувством потрясения и облегчения. Судьи поднимались, разговаривали, собирали и укладывали свои пергаменты. Наконец Гарри встал. Никто, казалось, не обращал на него ни малейшего внимания, кроме колдуньи-жабы справа от Фаджа, которая теперь, за неимением Дамблдора, смотрела на Гарри. Игнорируя её взгляд, он попытался встретиться глазами либо с Фаджем, либо с мадам Боунс, чтобы узнать, можно ли ему идти. Но Фадж был, судя по всему, твёрдо настроен не замечать Гарри, а мадам Боунс сосредоточилась на своём портфеле. Гарри сделал сначала несколько неуверенных шагов к выходу, а потом, не услышав оклика, пошёл очень быстро.
Перед самой дверью он уже бежал. Открыл её — и чуть не налетел на мистера Уизли, который стоял вплотную к ней снаружи. Лицо у него было бледное и тревожное.
— Дамблдор ничего не сказал…
— Оправдали, — сообщил ему Гарри, закрывая за собой дверь. — По всем пунктам!
Просияв, мистер Уизли схватил Гарри за плечи.
— Гарри, это же просто чудесно! Ну, разумеется, они не могли признать тебя виновным, все факты в твою пользу, и всё-таки не могу сказать, что был совершенно…
Мистер Уизли осёкся, потому что дверь зала снова открылась. Стали выходить судьи.
— Разорви меня горгулья! — изумлённо воскликнул мистер Уизли, отодвигая Гарри в сторону, чтобы дать им пройти. — Тебя судили полным составом?
— Похоже, что так, — тихо ответил Гарри.
Двое-трое волшебников, проходя мимо, кивнули Гарри, несколько человек, в том числе мадам Боунс, пожелали доброго утра мистеру Уизли, но большей частью судьи отводили глаза. Корнелиус Фадж и «жаба» вышли в числе последних. Фадж скользнул взглядом по Гарри и мистеру Уизли, как будто они были частью стены, но ведунья опять посмотрела на Гарри — посмотрела словно бы оценивающе. Последним зал покинул Перси. Подобно Фаджу, он напрочь проигнорировал и отца, и Гарри; он зашагал по коридору с большим свитком пергамента и пучком чистых перьев, держа спину очень прямо и высоко задрав голову. Складки вокруг рта мистера Уизли врезались чуть глубже, но в остальном он не подал виду, что мимо него сейчас прошёл его третий сын.
— Я мигом доставлю тебя в штаб-квартиру, обрадуешь всех, — сказал он, дождавшись, чтобы пятки Перси исчезли на лестнице, ведущей к девятому уровню. Он поманил Гарри вперёд. — Мне надо в Бетнал-Грин, к этому унитазу, по пути тебя и заброшу. Пошли, пошли…
— А с унитазом что будете делать? — ухмыльнулся Гарри. Вдруг всё показалось ему в пять раз смешнее обычного. В сознании начало укладываться: он оправдан, он вернётся в Хогвартс.
— Простенькое контрзаклятие, — сказал мистер Уизли, когда они стали подниматься по лестнице. — Дело не столько в том, чтобы исправить вред, сколько в образе мыслей, который стоит за хулиганством. Досаждать маглам — это кое-кому из волшебников может казаться забавным, но здесь проявляется что-то куда более глубокое и зловредное, и я…
Мистер Уизли умолк, не договорив. Они только что вошли в коридор девятого уровня. В нескольких шагах от них стоял Корнелиус Фадж и тихо разговаривал с высоким мужчиной, у которого были прилизанные светлые волосы и бледное, заострённое книзу лицо.
Заслышав их шаги, собеседник Фаджа повернулся. Он тоже осёкся на полуслове. Холодные серые глаза сузились. Он посмотрел на Гарри в упор.
— Так, так, так… Патронус Поттер, — недобрым тоном произнёс Люциус Малфой.
У Гарри перехватило дух. Он словно наткнулся на что-то твёрдое. Эти холодные серые глаза он в последний раз видел в прорезях капюшона Пожирателя смерти. Этот насмешливый голос он в последний раз слышал на тёмном кладбище, где его мучил лорд Волан-де-Морт. Гарри представить себе не мог, что Люциус Малфой посмеет ещё раз взглянуть ему в глаза. И вообще что этот человек окажется здесь, в Министерстве магии, что с ним будет мирно беседовать Корнелиус Фадж. Ведь всего несколько недель назад он, Гарри, сказал Фаджу, что Малфой — Пожиратель смерти.
— Министр только что поведал мне о вашем счастливом избавлении, Поттер, — манерно растягивая слова, проговорил мистер Малфой. — Поражает ваша способность выбираться из очень тесных ловушек… змеиная, я бы сказал.
— Прогуливаясь в населённом маглами пригороде, дементоры случайно наткнулись на волшебника? — язвительно проговорил Фадж. — Вероятность крайне мала. Даже Бэгмен не поставил бы на это…
— Ну, вряд ли кто-нибудь из нас думает, что дементоры могли оказаться там случайно, — непринуждённым тоном заметил Дамблдор.
Сидевшая справа от Фаджа волшебница, чьё лицо было скрыто в тени, слегка пошевелилась. Все остальные пребывали в молчании и неподвижности.
— И что это должно означать? — ледяным голосом спросил Фадж.
— Что, по моему мнению, им было приказано туда явиться, — ответил Дамблдор.
— Если бы кто-нибудь приказал двум дементорам отправиться на прогулку по Литтл-Уингингу, мы, я думаю, знали бы об этом! — рявкнул Фадж.
— Вовсе нет, если допустить, что дементоры исполняют теперь приказы не только Министерства магии, — спокойно возразил Дамблдор. — Я уже сообщал вам, Корнелиус, свои суждения на этот счёт.
— Да, сообщали, — сказал Фадж с напором, — и у меня нет причин видеть в них что-либо кроме пустой болтовни, Дамблдор. Дементоры находятся в Азкабане, где им и положено быть, и делают то, что мы от них требуем.
— Тогда, — проговорил Дамблдор тихо, но отчётливо, — мы должны спросить себя, почему кто-то в Министерстве послал второго августа двух дементоров в тот проулок.
В полной тишине, которая наступила вслед за этими словами, ведунья, сидевшая справа от Фаджа, наклонилась вперёд, и Гарри наконец-то смог рассмотреть её получше.
Низенькая и довольно толстая, она выглядела как большая бледная жаба. Лицо широкое и рыхлое, шея короткая, как у дяди Вернона, рот широченный, дряблый. Глаза крупные, круглые и немного навыкате. Даже маленький чёрный бархатный бантик на коротко стриженной курчавой макушке и тот наводил на мысль о большой мухе, которую жаба вот-вот поймает, высунув длинный клейкий язык.
— Слово предоставляется Долорес Джейн Амбридж, первому заместителю министра, — объявил Фадж.
Гарри поразил её голос — тоненький, девчоночий, неустойчивый. Он-то ожидал кваканья.
— Я уверена, что неправильно вас поняла, профессор Дамблдор, — сказала она с жеманной улыбкой, не сделавшей, однако, её большие круглые глаза менее холодными. — Так глупо с моей стороны. Но на одну маленькую секундочку мне почудилось, будто вы предполагаете, что Министерство магии приказало кому-то напасть на этого подростка!
Она издала серебристый смешок, от которого волосы у Гарри на затылке встали дыбом. Вместе с ней засмеялось ещё несколько членов Визенгамота. При этом было совершенно ясно, что ни одному из них вовсе даже не смешно.
— Дементоры подчиняются только приказам, исходящим из Министерства магии. Это факт. Неделю назад двое дементоров напали на Гарри и его двоюродного брата. Это тоже факт. Отсюда логически вытекает, что кто-то в Министерстве приказал им совершить это нападение, — вежливо сказал Дамблдор. — Можно, конечно, допустить, что эти двое дементоров вышли из-под контроля Министерства…
— Все дементоры до единого находятся под контролем Министерства! — прогремел Фадж, сделавшийся красным как рак.
Дамблдор чуть наклонил голову и вновь поднял.
— Тогда, несомненно, Министерство проведёт полное расследование того обстоятельства, что двое дементоров оказались очень далеко от Азкабана и совершили нападение без приказа.
— Не вам решать, Дамблдор, чем должно заниматься Министерство магии! — рявкнул Фадж, теперь уже пурпурный — такого оттенка, каким гордился бы сам дядя Вернон.
— Не мне, конечно, — мягко согласился Дамблдор. — Я всего-навсего выразил уверенность в том, что этот вопрос не останется без внимания.
Он посмотрел на мадам Боунс. Глядя ему в глаза и слегка хмурясь, она поправила монокль.
— Я хотел бы напомнить всем присутствующим, что поведение этих дементоров — пусть даже они не плод воображения подсудимого — не рассматривается нами сегодня! — сказал Фадж. — Мы собрались, чтобы установить, нарушил ли Гарри Поттер Указ о разумном ограничении волшебства несовершеннолетних!
— Совершенно верно, — отозвался Дамблдор, — но вопрос о присутствии дементоров в этом проулке имеет прямое отношение к делу. В статье седьмой Указа говорится, что в исключительных обстоятельствах применение волшебства допускается. Под понятие исключительных обстоятельств подпадают, в частности, ситуации, когда имеется прямая угроза либо жизни применяющего волшебство лица, либо жизни других присутствующих волшебников, волшебниц или маглов…
— Мы знакомы с седьмой статьёй, спасибо! — крикнул Фадж.
— Конечно знакомы, — учтиво сказал Дамблдор. — И тогда мы все должны согласиться с тем, что использование Гарри Поттером в тот момент заклинания Патронуса сполна оправдывается исключительными обстоятельствами, о которых идёт речь в данной статье.
— Если там были дементоры, в чём я сомневаюсь!
— Вы слышали об этом от очевидицы, — перебил Фаджа Дамблдор. — Если вы по-прежнему сомневаетесь в её правдивости, вызовите её ещё раз, задайте ей новые вопросы. Я уверен, она охотно явится.
— Это… я… никак! — взбеленился Фадж, нервно шелестя пергаментами. — Мне… Я хочу покончить с этим сегодня, Дамблдор!
— Но вам ведь, разумеется, безразлично, сколько раз слушать свидетельницу, если в противном случае суд рискует совершить серьёзную ошибку, — сказал Дамблдор.
— Серьёзную ошибку, ну надо же! — заорал Фадж. — Чем оправдывать вопиющее злоупотребление магией вне школы, вы бы лучше, Дамблдор, хоть раз задались вопросом, сколько этот подросток уже выдал всяких выдумок и небылиц! Вы, видимо, забыли, как он три года назад применил заклинание Левитации…
— Это был не я, это был эльф-домовик! — вмешался Гарри.
— ВОТ ВИДИТЕ! — взревел Фадж, картинным жестом показывая на Гарри. — Эльф-домовик! В доме магла! Чего вам ещё надо?
— Домовый эльф, о котором идёт речь, в настоящее время работает в школе «Хогвартс», — сказал Дамблдор. — Если хотите, я могу сию же минуту вызвать его сюда для дачи показаний.
— Я… не… у меня нет времени выслушивать эльфов-домовиков! Как бы то ни было, это не единственное… Кто раздул свою тётю?! — завопил Фадж и хряснул кулаком по судейскому столу, да так, что опрокинул чернильницу.
— И вы по доброте душевной не проявили в данном случае строгости — видимо, приняли во внимание, что даже лучшие из волшебников не всегда способны владеть собой, — спокойно проговорил Дамблдор, глядя, как Фадж пытается стереть чернила со своих пергаментов.
— А о том, что он вытворяет в школе, я и не начинал ещё говорить.
— Министерство не имеет права наказывать учеников Хогвартса за проступки, совершённые в школе, и поэтому поведение Гарри в её стенах не подлежит разбору на данном слушании, — сказал Дамблдор так же вежливо, как и раньше, но с неким новым прохладным оттенком.
— Ого! — воскликнул Фадж. — Как он ведёт себя в школе — не наше дело? Вы всерьёз так думаете?
— Министерство не имеет права исключать учеников Хогвартса, и я напомнил вам об этом, Корнелиус, вечером второго августа, — сказал Дамблдор. — Оно не имеет также права отбирать волшебные палочки, пока обвинение не доказано. Мне и об этом пришлось вам напомнить вечером того же дня. Быстрота, с какой вы взялись обеспечить соблюдение закона, достойна восхищения, но второпях вы сами — без сомнения, непреднамеренно — чуть было его не нарушили.
— Законы можно и поменять! — свирепо заявил Фадж.
— Конечно, — кивнул Дамблдор. — И создаётся впечатление, что вы, Корнелиус, меняете их на каждом шагу. Почему за те несколько недель, что прошли после моего вынужденного ухода из Визенгамота, суд начал разбирать такие мелкие вопросы, как использование волшебства несовершеннолетним, полным составом?
Некоторые волшебники заёрзали, как будто им стало неудобно сидеть. Лицо Фаджа приобрело цвет тёмного кирпича. Но похожая на жабу колдунья справа от него просто глазела на Дамблдора без всякого выражения на лице.
— Насколько мне известно, — продолжил Дамблдор, — нет пока такого закона, который предписывал бы этому суду карать Гарри за всякое волшебство, что он когда-либо совершал. Ему предъявили конкретное обвинение, и он привёл доводы в свою защиту. Всё, что он и я можем теперь делать, — это ждать вашего вердикта.
Дамблдор умолк и снова свёл кончики пальцев воедино. Взбешённый Фадж пялился на него волком. Гарри скосил глаза на Дамблдора в надежде на какой-нибудь успокаивающий знак. Он совсем не был убеждён, что Дамблдор правильно сделал, дав Визенгамоту понять, что пора принимать решение. Но директор опять оставил без внимания попытку Гарри встретиться с ним взглядами. Он по-прежнему смотрел на скамьи, где судьи торопливо, шёпотом обменивались мнениями.
Гарри принялся изучать свои ступни. Сердце, разбухшее, казалось, до неимоверных размеров, громко било ему в рёбра. Он думал, что разбирательство продлится дольше. Он отнюдь не был уверен, что произвёл благоприятное впечатление. Он ведь и слова толком не вымолвил. Он должен был подробнее рассказать про дементоров, про то, как он упал, как его и Дадли чуть не поцеловали…
Дважды он поднимал глаза на Фаджа и открывал рот, чтобы заговорить, но сердце разбухло до того, что перекрыло путь воздуху, и оба раза он только делал глубокий вдох и снова переводил взгляд на свои ботинки.
Потом шёпот умолк. Гарри хотел посмотреть на судей, но оказалось, что намного, намного легче по-прежнему исследовать шнурки.
— Кто за то, чтобы оправдать подсудимого по всем пунктам? — прогудел голос мадам Боунс.
Гарри рывком поднял голову. В воздухе были руки, много рук… больше половины! Часто-часто дыша, он попытался сосчитать, но не успел он кончить, как мадам Боунс спросила:
— Кто за то, чтобы признать подсудимого виновным? Фадж поднял руку, с ним ещё полдюжины человек, в том числе колдунья справа от него, усатый волшебник во втором ряду и его кудрявая соседка.
С таким видом, точно в горле у него застряло что-то крупное, Фадж оглядел всех судей, потом опустил руку. Два раза глубоко вздохнул и голосом, полным сдавленной ярости, произнёс:
— Так, хорошо, очень хорошо… Оправдан по всем пунктам.
— Отлично, — бодро сказал Дамблдор. Поднявшись на ноги, вынул волшебную палочку и заставил оба обитых ситцем кресла исчезнуть. — Признаться, мне пора. Всего вам доброго.
И, не взглянув на Гарри, он стремительно вышел из зала.
Глава 9
Страхи миссис Уизли
Быстрый уход Дамблдора застал Гарри врасплох. Он по-прежнему сидел в кресле с цепями, пытаясь справиться с двойственным чувством потрясения и облегчения. Судьи поднимались, разговаривали, собирали и укладывали свои пергаменты. Наконец Гарри встал. Никто, казалось, не обращал на него ни малейшего внимания, кроме колдуньи-жабы справа от Фаджа, которая теперь, за неимением Дамблдора, смотрела на Гарри. Игнорируя её взгляд, он попытался встретиться глазами либо с Фаджем, либо с мадам Боунс, чтобы узнать, можно ли ему идти. Но Фадж был, судя по всему, твёрдо настроен не замечать Гарри, а мадам Боунс сосредоточилась на своём портфеле. Гарри сделал сначала несколько неуверенных шагов к выходу, а потом, не услышав оклика, пошёл очень быстро.
Перед самой дверью он уже бежал. Открыл её — и чуть не налетел на мистера Уизли, который стоял вплотную к ней снаружи. Лицо у него было бледное и тревожное.
— Дамблдор ничего не сказал…
— Оправдали, — сообщил ему Гарри, закрывая за собой дверь. — По всем пунктам!
Просияв, мистер Уизли схватил Гарри за плечи.
— Гарри, это же просто чудесно! Ну, разумеется, они не могли признать тебя виновным, все факты в твою пользу, и всё-таки не могу сказать, что был совершенно…
Мистер Уизли осёкся, потому что дверь зала снова открылась. Стали выходить судьи.
— Разорви меня горгулья! — изумлённо воскликнул мистер Уизли, отодвигая Гарри в сторону, чтобы дать им пройти. — Тебя судили полным составом?
— Похоже, что так, — тихо ответил Гарри.
Двое-трое волшебников, проходя мимо, кивнули Гарри, несколько человек, в том числе мадам Боунс, пожелали доброго утра мистеру Уизли, но большей частью судьи отводили глаза. Корнелиус Фадж и «жаба» вышли в числе последних. Фадж скользнул взглядом по Гарри и мистеру Уизли, как будто они были частью стены, но ведунья опять посмотрела на Гарри — посмотрела словно бы оценивающе. Последним зал покинул Перси. Подобно Фаджу, он напрочь проигнорировал и отца, и Гарри; он зашагал по коридору с большим свитком пергамента и пучком чистых перьев, держа спину очень прямо и высоко задрав голову. Складки вокруг рта мистера Уизли врезались чуть глубже, но в остальном он не подал виду, что мимо него сейчас прошёл его третий сын.
— Я мигом доставлю тебя в штаб-квартиру, обрадуешь всех, — сказал он, дождавшись, чтобы пятки Перси исчезли на лестнице, ведущей к девятому уровню. Он поманил Гарри вперёд. — Мне надо в Бетнал-Грин, к этому унитазу, по пути тебя и заброшу. Пошли, пошли…
— А с унитазом что будете делать? — ухмыльнулся Гарри. Вдруг всё показалось ему в пять раз смешнее обычного. В сознании начало укладываться: он оправдан, он вернётся в Хогвартс.
— Простенькое контрзаклятие, — сказал мистер Уизли, когда они стали подниматься по лестнице. — Дело не столько в том, чтобы исправить вред, сколько в образе мыслей, который стоит за хулиганством. Досаждать маглам — это кое-кому из волшебников может казаться забавным, но здесь проявляется что-то куда более глубокое и зловредное, и я…
Мистер Уизли умолк, не договорив. Они только что вошли в коридор девятого уровня. В нескольких шагах от них стоял Корнелиус Фадж и тихо разговаривал с высоким мужчиной, у которого были прилизанные светлые волосы и бледное, заострённое книзу лицо.
Заслышав их шаги, собеседник Фаджа повернулся. Он тоже осёкся на полуслове. Холодные серые глаза сузились. Он посмотрел на Гарри в упор.
— Так, так, так… Патронус Поттер, — недобрым тоном произнёс Люциус Малфой.
У Гарри перехватило дух. Он словно наткнулся на что-то твёрдое. Эти холодные серые глаза он в последний раз видел в прорезях капюшона Пожирателя смерти. Этот насмешливый голос он в последний раз слышал на тёмном кладбище, где его мучил лорд Волан-де-Морт. Гарри представить себе не мог, что Люциус Малфой посмеет ещё раз взглянуть ему в глаза. И вообще что этот человек окажется здесь, в Министерстве магии, что с ним будет мирно беседовать Корнелиус Фадж. Ведь всего несколько недель назад он, Гарри, сказал Фаджу, что Малфой — Пожиратель смерти.
— Министр только что поведал мне о вашем счастливом избавлении, Поттер, — манерно растягивая слова, проговорил мистер Малфой. — Поражает ваша способность выбираться из очень тесных ловушек… змеиная, я бы сказал.