— Ну, как сказать. — Семён смущённо почесал нос. — Ты ведь не дурак, понимаешь, что то, что для деревенских — веская причина, для нормального человека — чушь несусветная.

— И всё же, — Николай продолжал настаивать.

— Да всякое по мелочи бывало. То урожай капусты какая-то тля у всех пожрёт, а у Анны Степановны не тронет. То корова вдруг молоко потеряет у соседки, с которой та накануне поссорилась. Короче, ерунда полнейшая. Но народу ведь не объяснишь! Тут ещё Митрич как с цепи сорвался. У него жена, Фая, болела долго — тебя, Николай, здесь тогда не было, а тогдашний фельдшер пил беспробудно, почти не просыхал. В общем, пользы от такого лекаря не было никакой, вот Фаина и ходила к Анне Степановне — та же при колхозе ветеринаром работа, вроде как в медицине немного разбиралась.

— Ну, да, корова и человек ведь совсем одно и то же, — раздражённо пробурчала я, наливая в крышку из-под термоса обжигающе горячий чай.

— Не одно и то же, — согласился Николай. — Но фармакология едина для всех, только количество действующего вещества пересчитывать надо.

— Ты что, одобряешь это? — я даже не пыталась скрыть возмущения.

— Не одобряю, — ответил Николай. — Но понимаю, почему Анна Степановна согласилась помочь. На безрыбье, как говорится…

— Короче, месяц у неё Фаина Карповна лечилась не пойми от чего, а затем резко померла, — закончил свой рассказ Семён.

— От чего померла? — заинтересовался Николай.

— Да кто ж его знает, — пожал плечами Семён. — Никто выяснять не стал. Следов насильственной смерти не было, да она к тому же в возрасте была. В общем, так похоронили, без разбирательств. А Митрич после этого на Анну Степановну злобу затаил.

В этот момент, совсем как прошлой ночью, округу огласил пронзительный вой, очень похожий на волчий. Семён мгновенно подобрался и взял в руки ружьё.

— Женя, Николай, держитесь возле меня, — твёрдо велел он, поднимаясь на ноги. Естественно, никому и в голову не пришло ему возражать.

Громкий хруст веток, раздавшийся совсем близко, буквально в шаге от меня, заставил моё сердце ухнуть куда-то в пятки. Точно горная коза, я вскочила на ноги и одним прыжком переместилась Семёну за спину. У Николая нервы оказались намного крепче: он медленно выпрямился и не сдвинулся с места, направляя фонарь в заросли, силясь разглядеть, что именно там скрывается.

Треск повторился, но уже с другой стороны, после чего ему вновь вторил громкий вой. Николай перевёл свет фонаря туда, но разглядеть что-либо по-прежнему не представлялось возможным.

— Какие будут предложения, граждане скептики? — мрачно поинтересовался Семён, не опуская ружья и напряженно всматриваясь в окружающую тьму.

— Стоим и ждём, — последовал спокойный ответ фельдшера. — Нам вроде не по пять лет, чтобы вздрагивать от каждого шороха, — внезапно губы Николая растянулись в насмешливой ухмылке: — Или ты сдрейфил, Сеня?

— Ничего я не сдрейфил, — огрызнулся тот в ответ. — Просто столкнуться со стаей волков, имея в запасе одно единственное ружьё, мне совершенно не хочется.

— Мы слышали только один голос, — включив здравый смысл, заметила я. — Если бы это была целая стая, голосов было бы несколько.

Николай послал мне одобрительный взгляд.

— Хорошо, уговорили, — раздражённо бросил Семён, опуская ружьё. — Но если кого-то из вас сожрут — я не виноват.





Когда сказка превращается в быль




В конечном итоге, руководствуясь принципом великого котёнка по имени Гав: «не ходи туда, там тебя ждут неприятности — как не ходить, они ведь ждут!» — мы втроём отправились навстречу приключениям. Семён, обладавший какой-никакой боевой подготовкой, да ещё и вооружённый ружьём, гордо шествовал впереди, весьма посредственно изображая из себя Рэмбо. Мы с Николаем отставали от него ровно на два шага, при этом старательно освещая окружающие нас кусты фонариками, чтобы, — не дай Бог! — не пропустить какого-нибудь неприятного сюрприза.

Волчий вой, время от времени раздававшийся то тут, то там, завёл нас прямиком на деревенское кладбище.

— Такое чувство, что я попала в какой-то глупый американский ужастик, — вполголоса сообщила я своим спутникам, чтобы хоть немного разрядить обстановку. У меня самой поджилки тряслись от страха при виде мрачных силуэтов крестов и надгробий вокруг.

— Зомби или вампиры? — уточнил Семён, повернув ко мне голову.

— Маньяки-каннибалы! — нервно огрызнулась я в ответ.

В этот момент где-то совсем рядом раздался отчаянный женский крик. Семён было рванул в ту сторону, но я мёртвой хваткой вцепилась ему в рукав ветровки.

— Ты чего? Там кому-то помощь нужна! — возмутился он. Судя по всему, мужчина вспомнил, что, вроде как, является представителем правопорядка, в связи с чем в нём взыграло чувство долга.

— Ты забыл, да? — дрогнувшим голосом спросила я. — Легенду о Белой даме.

Семён судорожно сглотнул и с недоверием посмотрел на меня.

— Женя, это всего лишь глупая детская страшилка, — заметил он, однако уверенности в его голосе не было ни на грамм. — А там, — он махнул рукой куда-то в сторону пригорка, — кому-то реально нужна помощь.

— Почему этот кто-то тогда снова не кричит? — Николай, похоже, этой ночью вознамерился быть гласом разума между внезапно уверовавшей мной и чересчур скептично настроенным приятелем. — И вообще, ты знаешь много людей, — за исключением нас троих, — склонных шастать ночью по кладбищу?

Слова друга, похоже, возымели эффект: Семён переступил с ноги на ногу, послал в нашу с Николаем сторону раздражённый взгляд, но рваться на помощь к неведомой девушке прекратил.

— А что за легенда о Белой даме? — убедившись в том, что наш героический товарищ не собирается делать глупостей, поинтересовался Николай, обращаясь почему-то конкретно ко мне.


— Когда я была маленькой, дедушка часто рассказывал эту легенду, — смущённо потупив глаза, ответила я. — Вроде как ночью по кладбищу бродит женщина, одетая вся в белое, и зовёт на помощь. Но стоит кому-то к ней подойти, она его хватает и высасывает из бедолаги жизнь.

— Вроде как это неупокоенная душа девицы, много лет назад утопившейся в озере из-за неразделённой любви, — вставил свои пять копеек Семён.

— Какой богатый у вас тут фольклор, — фыркнул Николай, переведя насмешливый взгляд с Семёна на меня и обратно. — И ведьмы, и оборотни, и призраки. Страсти-то какие!

— Иди в пень! — раздражённо бросила я. И тут мои глаза, должно быть, стали размером с блюдца, потому что вдали, возле самого пригорка, — как раз оттуда мы слышали крик, — я увидела женский силуэт, облачённый во всё белое. Не в силах выговорить ни слова, я подняла руку и указала на жуткое видение. Оба моих спутника резко обернулись.

— Вы тоже её видите? — внезапно осипшим голосом спросила я, в душе опасаясь, что это сугубо мои личные галлюцинации.

— Я вижу кого-то в белом, — ровным голосом сообщил Николай.

— Я тоже вижу, — кивнул Семён. — Может, это она кричала?

— Ты хочешь подойти и выяснить? — мой голос отвратительно дрожал, и мне никак не удавалось взять себя в руки. А я-то наивно считала себя храбрым человеком! Ха! Прав Семён, называя меня зайцем. Трусливый заяц я и есть.

Женский крик, прозвучавший на этот раз громче и с каким-то надрывом, повторился, но теперь ему вторил одиночный волчий вой. Я инстинктивно попятилась. В этот момент кто-то, — или что-то, — схватил меня сзади за плечи и резко дёрнул назад. Не устояв на ногах, я опрокинулась на спину и, вереща на всю округу, будто меня режут, головой вперёд скатилась по склону. Одновременно с моим криком послышался очередной волчий вой, а вслед за ним — звуки выстрелов.

На счастье для меня, склон был не слишком крутой и не очень длинный, так что экстремальный спуск закончился лишь перепачканными в земле волосами и одеждой да лёгким, — на грани инфаркта, — испугом.

— Женя? — на меня упал свет фонарика, и я увидела перепуганное лицо Николая. — Ты живая там?

— Да, я в норме, — заверила я его, поднимаясь на ноги и отряхиваясь. — Просто незапланированные покатушки. А в кого стрелял наш доблестный страж порядка?

Я спокойно поднялась обратно на склон, где меня встретил ухмыляющийся и донельзя чем-то довольный Николай и смущённый Семён.

— А у нашего Сени, оказывается, нервишки шалят, — доверительно сообщил мне фельдшер. — Ну, или у него слуховые галлюцинации и твой крик он воспринял как команду “огонь”.

— Да пошёл ты! — в сердцах воскликнул Семён, наградив меня укоризненным взглядом. — А тебя куда леший понёс?

— Грязевую ванну решила принять, — ядовито ответила я. — Но совершенно не обязательно меня было провожать салютом.

— А между тем дамочка исчезла, — заметил Николай. Проследив за его взглядом, я убедилась в том, что он прав: белоснежный женский силуэт, так сильно напугавший меня, бесследно исчез.

— Быть может, какая-то оптическая иллюзия? — предположил Семён, моментально возвращая себе серьёзный, собранный вид.

— Всё может быть, — пожал плечами Николай. — Что дальше будем делать? Продолжим нашу увеселительную прогулку?

— Нет, — покачал головой Семён. — Расходимся по домам. Это всё, конечно, весело, ведьмы там всякие и призраки, но волчий вой мы все трое слышали. Так что утром, прям с первыми петухами, я схожу до егеря, поставлю его в известность, пусть прочешет территорию, поищет следы. Если у нас в лесу поселилась стая, местных необходимо предупредить.

— Но почему мы их только слышим, но не видим? — задала я, на мой взгляд, вполне логичный вопрос.

— А я почём знаю? — Семён даже не пытался скрыть раздражения. — Стесняются, блин!

Приглушённое рычание вперемешку с хрустом разгрызаемой кости, раздавшееся откуда-то из темноты, послужило прекрасным аккомпанементом его словам.

— Вурдалак? — настороженно спросил Семён, бросив быстрый взгляд в нашу с Николаем сторону, словно советуясь.

Похоже, за эту ночь я умудрилась исчерпать весь свой лимит на панический страх, потому что теперь, вместо того чтобы испугаться, я дико разозлилась.

— Как вы меня уже достали… — подняв с земли свой фонарик, выроненный при падении, я включила его и решительно направилась к источнику звука, даже не сомневаясь, что мужчины последуют за мной.

В паре рядов от того места, где мы были, я наткнулась на разрытую могилу, на дне которой сидела уже знакомая мне дворняга, — Айда, кажется? — и с энтузиазмом грызла чью-то бедренную кость.

— Вот вам и вурдалак, — мрачно проговорила я, разглядывая открывшуюся моему взору нелицеприятную картину.

— Лучше бы уж вурдалак, — в тон мне отозвался Семён, а затем, повысив голос, скомандовал: — Айда, фу!

Собака тут же бросила свою добычу и, поджав хвост, подняла на мужчину виноватый взгляд.

— Как ты тут вообще оказалась, девочка?

Семён отдал ружьё Николаю, после чего спрыгнул в могилу и помог псине выбраться наружу. Благодарно лизнув его в щёку, Айда благодушно тявкнула и унеслась от нас прочь, скрывшись во тьме.

— Может, это она выла? — неуверенно предположила я.

— Нет, голос Айды я хорошо знаю, — покачал головой Семён, внимательно разглядывающий могилу, в которой оказался. — Меня больше волнует вот это безобразие… Отродясь у нас расхитителей могил не водилось, и вот тебе на!

— Странную какую-то могилу выбрали для разграбления, — Николай тем временем пристально изучал надгробие. — Посмотри на дату: 1955 год. Прошло больше полувека. Что здесь хотели найти?

— Вот бы знать…

— Отдай…