Это настолько глупо – вот так радоваться его словам. Боже мой, он просто похвалил мою начинку для пиццы, это не признание в любви. Но, несмотря на это, в этот момент по моему животу распространяется приятное тепло, и это не только из-за горячей пиццы.
– Я за Рохелио, – вдруг говорит Сэм, указывая на совершенно взвинченного свекра героини сериала, который только что появился на экране. Он и Ашер, смеясь, в честь этого чокаются пивными бутылками.
На самом деле, кажется, это будет уютный вечер, чего я не ожидала после появления Ашера. Большую часть времени ему удается не отпускать обидных замечаний, за исключением одного раза, когда он комментирует событие в сериале фразой «сестра и в самом деле – настоящая язва». Я стараюсь не обращать на это внимания и вместо этого полностью сосредотачиваюсь на десерте Харпер, что не слишком сложно, так как он невероятно вкусный. Десерт состоит из своего рода сливочного сыра с толстым слоем покрошенного туда шоколадного печенья. Из-за этого лакомство напоминает кучу земли.
– Ты обязательно должна поделиться со мной рецептом десерта. Моей подруге Обри он должен понравиться, – говорю я Харпер, когда мы загружаем грязную посуду в посудомоечную машину и на мгновение оказываемся наедине.
– С радостью. Это действительно очень просто. Настолько просто, что я не выдам его ребятам, потому что в противном случае я потеряю их уважение. Так что эти двое у меня в руках, если ты понимаешь, что я имею в виду. – она двигает бровями, потом тихо вздыхает. – По крайней мере, до тех пор, пока Сэм не уедет в Европу.
– Сэм рассказал мне об этом. Очень мило с твоей стороны, что ты делишься с нами временем, которое у тебя осталось с ним наедине. А когда он уезжает?
– Через восемь недель. Правда, новый семестр начинается только в сентябре, но Сэм хочет оказаться в Париже раньше, чтобы найти квартиру и, вероятно, посетить миллион музеев. То, что ты к нам пришла, – это долгожданное отвлечение. У меня в кои-то веки получилось не думать все время об этом.
– Спасибо, что пригласили меня.
Я уже говорила это сегодня, но на этот раз говорю искренне, потому что она мне жутко понравилась, и мне в этом доме все кажется намного легче и нормальнее. У меня даже почти такое чувство, что я вовсе не на острове, а нахожусь с друзьями в кампусе.
– Могу я тебя кое о чем спросить?
Харпер выбрасывает несколько оливок с тарелки в мусорное ведро, которые кто-то – я думаю, что это был сам Сэм, – оторвал от своей пиццы.
– Конечно.
– Как получилось, что теперь ты передумала и все-таки приехала на остров?
Я встряхиваю кухонное полотенце, которым только что вытерла руки, и вешаю его на настенный крюк.
– Не знаю, что конкретно ты имеешь в виду, – честно говорю я. – Секретарь моего отчима написала мне, чтобы я прилетела, и прислала мне билет. Это выглядело срочно, поэтому я сразу села в самолет. Ну, а теперь его даже нет дома. Так что, возможно, это было не так важно.
Я пожимаю плечами, но ситуация меня расстраивает.
– Я немного не об этом. Надеюсь, ты не сердишься на меня из-за того, что я говорю об этом. Тебе также не нужно отвечать, если ты не хочешь это обсуждать. Честно, это совершенно нормально. Я просто подумала, что ты больше не хочешь иметь ничего общего со своей семьей. Ашер сказал мне, что ты всегда отказывалась возвращаться домой на каникулы, когда еще училась в школе.
Нервничая, я смахиваю растрепавшуюся челку с лица и глубоко вдыхаю. Значит, Ашер все-таки рассказывал обо мне, одновременно пытаясь выставить меня в дурном свете. Чего и следовало ожидать.
– Это версия Ашера. Вообще-то мне совсем не хотелось покидать этот дом. Когда моя мама умерла, Блейкли стали всем, что у меня осталось. Просто я ужасно ладила с Ашером. Но ссориться со своими братьями и сестрами все же лучше, чем вообще не иметь никого, с кем можно было бы спорить, не так ли? – я вздыхаю. – Мне кажется, что для Ричарда это оказалось уже слишком – плюс ко всему заботиться еще и о подростке, поэтому он отправил меня в интернат прямо посреди учебного года. Я бы очень хотела вернуться домой, хотя бы на каникулы. – При воспоминаниях об этом у меня пересыхает горло и я чувствую себя глупо, потому что мои глаза начинают гореть. – В первое лето мать моей новой подруги Обри очень хотела взять меня с собой в отпуск. Я действительно думала, что это была ее идея, потому что мы с Обри так хорошо ладили, но теперь я все больше думаю о том, что это Ричард подтолкнул ее к этому решению. Затем на День благодарения он приехал в Нью-Йорк, чтобы пообедать со мной. Один, без Ашера и Ноя. Это было большим шоком для меня. На Рождество у Ричарда вдруг не оказалось времени, потому что в компании предстояла реорганизация, а парни все равно хотели поехать на лыжный курорт вместе со своими друзьями. После этого всегда находилась другая причина, почему я не могла приехать. Хотя Ричард часто навещал меня в интернате и пытался поддерживать связь… Я не могу винить его ни в чем. Но то, как он отправил меня в интернат и не позволил вернуться домой, почему-то всегда встревало между нами. Во время его последнего визита мы ужасно поссорились. После этого были только случайные звонки. Последний был где-то… – Семь месяцев назад? Восемь? Я моргаю и отворачиваюсь в сторону, чтобы Харпер не заметила, как я борюсь со слезами. – Прости. Я даже не знаю, почему рассказываю тебе все это. Для меня это совсем не любимая тема.
Лицо Харпер словно окаменело.
– Это ужасно. – ее рука опускается на мое плечо. – Как он мог отправить тебя в интернат сразу после того, как умерла твоя мать? Что за бесчувственный придурок этот Ричард? – негодует она.
– Нет, – отмахиваюсь я. – Он не такой. Ричард может быть строгим и иногда немного жестким, но… на самом деле он другой. Для моей мамы этот мужчина был совсем другим. Наверное, он подумал, что для меня будет лучше, если я уеду отсюда, где все напоминает мне о ней.
Я и сама не знаю, почему его защищаю, ведь именно в этом я обвиняла его достаточно часто. Но я знаю, что мой отчим не плохой человек.
– Ты не должна его прощать. – глаза Харпер стреляют молниями. – Должно быть, пережить такое было совсем паршиво. Так глупо может реагировать только мужчина. Господи, мне сейчас очень хочется обнять тебя, – говорит она спонтанно. Харпер одаривает меня такой теплой улыбкой, что я просто обязана ответить ей взаимностью.
– Пожалуйста, не стоит. Если ты это сделаешь, я начну рыдать. – На всякий случай я понижаю голос: – И мне бы чертовски не хотелось, чтобы Ашер узнал об этом.
Поспешно я выдвигаю ящик перед собой и начинаю рыться в столовых приборах, хотя на самом деле ничего не ищу.
– А, этот!.. – Харпер смеется, а в следующую секунду она обхватывает меня обеими руками за шею со стороны и прижимает к себе так крепко, что мне не хватает воздуха.
– Ладно, – вздохнула я. – Ты, конечно, можешь меня задушить, тогда мы обойдемся без рыданий.
Она хихикает мне в шею, и я отвечаю на ее объятия.
– Спасибо, – шепчу я. После минуты молчания мы отрываемся друг от друга. Я немного смущена, потому что мы так мало знакомы, но Харпер, похоже, не возражает.
– Кстати, мне кажется, что никто этого не замечает.
– Чего?
– Что вы с Ашером так много ссорились раньше, а сегодня вечером вы отлично ладили друг с другом. У меня даже сложилось впечатление, что у вас много общего.
Я морщу нос.
– Потому что мы оба любим вегетарианскую пиццу?
– Ну да, – говорит Харпер и наклоняется, чтобы убрать последнюю тарелку. – Вы оба только что смеялись над Рохелио. Честно говоря, я даже не поняла прикола.
– Потому что ты была занята Сэмом. – Теперь моя очередь двигать бровями и ухмыляться. – Как давно вы уже вместе?
Она снова выпрямляется.
– Уже почти два года. Ной раньше много заботился о лошадях, и когда он уехал, они искали кого-то на лето, кто возьмет эту обязанность на себя. Честно говоря, я понятия не имела о лошадях и просто соврала на собеседовании. – Щеки Харпер заметно розовеют. – Но для меня это была идеальная работа на время каникул. Обычно во время учебы я подрабатываю в кафе библиотеки, но на семестровые каникулы там так мало работы, что они даже не нуждались во мне. Так что в течение двух недель я читала все, что можно прочитать о лошадях. О том, как содержать конюшню в чистоте, об уходе за седлами, о том, как стричь лошадей и ухаживать за их копытами, о том, как понять, когда им не хватает корма, и все такое прочее.
– О боже, я бы никогда не осмелилась. Живая лошадь, за которой нужно ухаживать, – это что-то совершенно другое, нежели просто теория.
– Да, но я справилась довольно хорошо. А если бы нет, то попросила бы о помощи – вряд ли я смогу заставить бедных лошадей страдать от своего невежества. Но меня раскрыли уже на второй день, потому что Ашер с первого взгляда понял, что я ничего не знаю о лошадях. Он отвел меня в сторону и показал все, что мне нужно было знать. – ее голубые глаза вспыхнули. – Так что я ему чем-то обязана, тем более что он никогда не доносил на меня своему отцу.
– А Сэм потом встретил тебя в конюшне? Раньше он никогда даже близко не подходил к лошадям.
Теперь Харпер закатила глаза:
– Разумеется, нет. Сэм – самый неспортивный парень из всех, кого я знаю. Но он все время приходил рисовать на пастбище. Наверное, сначала я его просто раздражала. В какой-то момент он обратился ко мне. Я подумала, что ему действует на нервы музыка, которую я всегда включала, пока убиралась. Конечно, только когда лошади были на пастбище, – быстро добавляет она. – Но потом он сказал мне, что Джордж Эзра будет для него поводом стать геем, потому что у него прекрасный голос, а еще он остроумный и к тому же британец. Он просто не мог мне не понравиться. Знаешь, есть так много мужчин, которые постоянно раскидываются гомофобными высказываниями, но Сэм совсем другой. Я сразу поняла, что он прекрасно поладит с моим братом, а это для меня очень важно.
Я киваю, Харпер теперь мне нравится еще больше, потому что она так ласково отзывается о своем брате.
Она встряхивает кухонное полотенце, которым только что пользовалась, и вешает его, прежде чем продолжить.
– Я сказала Сэму, что мой брат Чейз очень похож на Джорджа Эзру, и спросила его, хочет ли он с ним познакомиться. Тогда он признался мне, что уже давно мечтает встречаться с сестрой этого Чейза, который так похож на Джорджа Эзру. Потом он показал мне свои рисунки, и вместо животных повсюду была изображена я. Клянусь тебе, в тот момент я уже поняла, что почти наверняка влюблюсь в него.
О боже, это так мило, что мне хочется завизжать, но сейчас я все еще могу держать себя в руках, чтобы не делать этого, и вместо этого издаю только тихий вздох. Что является большой удачей, потому что Ашер и Сэм в этот момент приходят на кухню, чтобы обменять свои пустые пивные бутылки на полные.
– Надеюсь, ты принесла еще, – прерывает наш разговор Сэм, чем выводит Харпер из себя.
– Сэм! – ругается она и понимающе качает головой. – Иногда ты и в самом деле просто невозможен.
– Он хотя бы честный, – возражает Ашер и поднимает одну бровь, прежде чем обратиться ко мне. – И это больше, чем можно сказать о большинстве, не так ли?
Почему он сказал это, глядя на меня, осталось для меня загадкой. Я поджимаю губы и автоматически хватаюсь за молнию своей кофты, чтобы убедиться, что она все еще на самом верху. Как всегда, я чувствую себя во власти Ашера и ненавижу это чувство.
– Папа, кстати, как раз уже на подъездной дорожке, если тебе это интересно, – бросает он как бы невзначай. Ашер указывает в сторону входной двери. – Ты же так хотела с ним поговорить.
Глава 5
Когда я покидаю гостевой домик через несколько минут, на часах уже одиннадцать вечера. Ашер только один раз коротко кивает мне и говорит, что придет позже, поэтому я в одиночестве несу корзину с пустыми бутылками обратно в дом. Подъездная дорожка лишь немного освещена фонарями, тучи комаров кружат вокруг желтых световых шаров. У входной двери я обыскиваю карниз, и мои пальцы касаются единственного ключа, который Хиллари хранит там. Она никогда не оставляет дом открытым – вне зависимости от того, частный это остров или нет. Так было и раньше.
Я чертовски устала, и хотя мне хочется уже узнать, почему Ричард вызвал меня сюда, разговор с отчимом на данный момент – последнее, что мне нужно. Вечер с Харпер и Сэмом был таким милым до того момента, когда Ашер выгнал меня. Да, он не сделал это напрямую, но тем не менее. По-другому воспринимать его замечание вообще не получается.
Я оставляю корзину в коридоре. Из кухни доносятся голоса. Дверь приоткрыта, и я едва могу разобрать хоть что-то, но понимаю, что это не дружеская беседа – потому что люди говорят слишком громко и быстро.
Так, ладно, у меня был очень долгий день. Я видела одного из моих сводных братьев полуголым в самолете, мой кошелек украли, а еще на меня набросились два боксера. Не говоря уже о том, что я была чертовски напряжена в течение нескольких часов, опасаясь показать Ашеру свою уязвимость. И получалось у меня не очень хорошо.
Я отступаю и на цыпочках подкрадываюсь к лестнице. Голоса становятся громче.
– …это неприемлемо! Я ожидаю от тебя адекватного поведения. Ты все еще Блейкли, даже если это, по-видимому, ничего не значит для тебя.
– Ну и что ты мне сделаешь? Отправишь в мою комнату или выгонишь меня на улицу? – голос звучит весело, вызывая у меня мурашки по коже. – Нет, подожди, просто забери у меня кредитные карты. Блейкли же привыкли решать любые проблемы своими гребаными деньгами. – Кухонная дверь распахивается и с грохотом ударяется об стену. В следующее мгновение вспыхивает свет. – А это еще кто, черт подери?
Я резко оборачиваюсь и стараюсь выглядеть дружелюбно, но на сегодня во мне осталось не так уж много доброты. Таким образом, «черт подери», похоже, является фразой, которая первой приходит на ум моим братьям при виде меня, и постепенно это начинает меня беспокоить. Я делаю жалкую попытку изобразить улыбку.
– Это твоя сводная сестра.
Ной медленно подходит ко мне. Он встает так близко, что мне приходится поднять голову, чтобы посмотреть ему в лицо и разглядеть на нем широкую ухмылку. Его волосы растрепались, как будто он уже спал и его потревожили. При этом Ной наверняка только что вернулся домой.
– Моя сестра, с ума сойти.
Он моргает, как будто свет здесь ярче, чем есть на самом деле. Его глаза светятся зеленым оттенком, но зрачки его неестественно расширены. Похоже, тут замешан не только алкоголь. Это зрелище мне достаточно хорошо знакомо благодаря университету.
– Привет, Ной.
– Ничего не понимаю.
Когда он говорит, мои подозрения подтверждаются. Вместе с запахом алкоголя до меня доносится запах наркоты. Он ухватился за воротник своей кожаной куртки, где черная татуировка тянется по его шее до ушей. Кожа под ней выглядит еще совсем красной, как будто он покинул тату-салон всего несколько минут назад. Это так на него похоже. Надпись гласит «МЕГА». Он ударяет меня кулаком по плечу, как будто я одна из его приятелей, и я вздрагиваю.
Очевидно, Ной немного не в себе.
Я скептически поднимаю бровь, затем смотрю на человека, который появляется позади него и выглядит так, как будто он вот-вот набросится на сына, чтобы избить его.
– Здравствуй… Ричард.
– Я за Рохелио, – вдруг говорит Сэм, указывая на совершенно взвинченного свекра героини сериала, который только что появился на экране. Он и Ашер, смеясь, в честь этого чокаются пивными бутылками.
На самом деле, кажется, это будет уютный вечер, чего я не ожидала после появления Ашера. Большую часть времени ему удается не отпускать обидных замечаний, за исключением одного раза, когда он комментирует событие в сериале фразой «сестра и в самом деле – настоящая язва». Я стараюсь не обращать на это внимания и вместо этого полностью сосредотачиваюсь на десерте Харпер, что не слишком сложно, так как он невероятно вкусный. Десерт состоит из своего рода сливочного сыра с толстым слоем покрошенного туда шоколадного печенья. Из-за этого лакомство напоминает кучу земли.
– Ты обязательно должна поделиться со мной рецептом десерта. Моей подруге Обри он должен понравиться, – говорю я Харпер, когда мы загружаем грязную посуду в посудомоечную машину и на мгновение оказываемся наедине.
– С радостью. Это действительно очень просто. Настолько просто, что я не выдам его ребятам, потому что в противном случае я потеряю их уважение. Так что эти двое у меня в руках, если ты понимаешь, что я имею в виду. – она двигает бровями, потом тихо вздыхает. – По крайней мере, до тех пор, пока Сэм не уедет в Европу.
– Сэм рассказал мне об этом. Очень мило с твоей стороны, что ты делишься с нами временем, которое у тебя осталось с ним наедине. А когда он уезжает?
– Через восемь недель. Правда, новый семестр начинается только в сентябре, но Сэм хочет оказаться в Париже раньше, чтобы найти квартиру и, вероятно, посетить миллион музеев. То, что ты к нам пришла, – это долгожданное отвлечение. У меня в кои-то веки получилось не думать все время об этом.
– Спасибо, что пригласили меня.
Я уже говорила это сегодня, но на этот раз говорю искренне, потому что она мне жутко понравилась, и мне в этом доме все кажется намного легче и нормальнее. У меня даже почти такое чувство, что я вовсе не на острове, а нахожусь с друзьями в кампусе.
– Могу я тебя кое о чем спросить?
Харпер выбрасывает несколько оливок с тарелки в мусорное ведро, которые кто-то – я думаю, что это был сам Сэм, – оторвал от своей пиццы.
– Конечно.
– Как получилось, что теперь ты передумала и все-таки приехала на остров?
Я встряхиваю кухонное полотенце, которым только что вытерла руки, и вешаю его на настенный крюк.
– Не знаю, что конкретно ты имеешь в виду, – честно говорю я. – Секретарь моего отчима написала мне, чтобы я прилетела, и прислала мне билет. Это выглядело срочно, поэтому я сразу села в самолет. Ну, а теперь его даже нет дома. Так что, возможно, это было не так важно.
Я пожимаю плечами, но ситуация меня расстраивает.
– Я немного не об этом. Надеюсь, ты не сердишься на меня из-за того, что я говорю об этом. Тебе также не нужно отвечать, если ты не хочешь это обсуждать. Честно, это совершенно нормально. Я просто подумала, что ты больше не хочешь иметь ничего общего со своей семьей. Ашер сказал мне, что ты всегда отказывалась возвращаться домой на каникулы, когда еще училась в школе.
Нервничая, я смахиваю растрепавшуюся челку с лица и глубоко вдыхаю. Значит, Ашер все-таки рассказывал обо мне, одновременно пытаясь выставить меня в дурном свете. Чего и следовало ожидать.
– Это версия Ашера. Вообще-то мне совсем не хотелось покидать этот дом. Когда моя мама умерла, Блейкли стали всем, что у меня осталось. Просто я ужасно ладила с Ашером. Но ссориться со своими братьями и сестрами все же лучше, чем вообще не иметь никого, с кем можно было бы спорить, не так ли? – я вздыхаю. – Мне кажется, что для Ричарда это оказалось уже слишком – плюс ко всему заботиться еще и о подростке, поэтому он отправил меня в интернат прямо посреди учебного года. Я бы очень хотела вернуться домой, хотя бы на каникулы. – При воспоминаниях об этом у меня пересыхает горло и я чувствую себя глупо, потому что мои глаза начинают гореть. – В первое лето мать моей новой подруги Обри очень хотела взять меня с собой в отпуск. Я действительно думала, что это была ее идея, потому что мы с Обри так хорошо ладили, но теперь я все больше думаю о том, что это Ричард подтолкнул ее к этому решению. Затем на День благодарения он приехал в Нью-Йорк, чтобы пообедать со мной. Один, без Ашера и Ноя. Это было большим шоком для меня. На Рождество у Ричарда вдруг не оказалось времени, потому что в компании предстояла реорганизация, а парни все равно хотели поехать на лыжный курорт вместе со своими друзьями. После этого всегда находилась другая причина, почему я не могла приехать. Хотя Ричард часто навещал меня в интернате и пытался поддерживать связь… Я не могу винить его ни в чем. Но то, как он отправил меня в интернат и не позволил вернуться домой, почему-то всегда встревало между нами. Во время его последнего визита мы ужасно поссорились. После этого были только случайные звонки. Последний был где-то… – Семь месяцев назад? Восемь? Я моргаю и отворачиваюсь в сторону, чтобы Харпер не заметила, как я борюсь со слезами. – Прости. Я даже не знаю, почему рассказываю тебе все это. Для меня это совсем не любимая тема.
Лицо Харпер словно окаменело.
– Это ужасно. – ее рука опускается на мое плечо. – Как он мог отправить тебя в интернат сразу после того, как умерла твоя мать? Что за бесчувственный придурок этот Ричард? – негодует она.
– Нет, – отмахиваюсь я. – Он не такой. Ричард может быть строгим и иногда немного жестким, но… на самом деле он другой. Для моей мамы этот мужчина был совсем другим. Наверное, он подумал, что для меня будет лучше, если я уеду отсюда, где все напоминает мне о ней.
Я и сама не знаю, почему его защищаю, ведь именно в этом я обвиняла его достаточно часто. Но я знаю, что мой отчим не плохой человек.
– Ты не должна его прощать. – глаза Харпер стреляют молниями. – Должно быть, пережить такое было совсем паршиво. Так глупо может реагировать только мужчина. Господи, мне сейчас очень хочется обнять тебя, – говорит она спонтанно. Харпер одаривает меня такой теплой улыбкой, что я просто обязана ответить ей взаимностью.
– Пожалуйста, не стоит. Если ты это сделаешь, я начну рыдать. – На всякий случай я понижаю голос: – И мне бы чертовски не хотелось, чтобы Ашер узнал об этом.
Поспешно я выдвигаю ящик перед собой и начинаю рыться в столовых приборах, хотя на самом деле ничего не ищу.
– А, этот!.. – Харпер смеется, а в следующую секунду она обхватывает меня обеими руками за шею со стороны и прижимает к себе так крепко, что мне не хватает воздуха.
– Ладно, – вздохнула я. – Ты, конечно, можешь меня задушить, тогда мы обойдемся без рыданий.
Она хихикает мне в шею, и я отвечаю на ее объятия.
– Спасибо, – шепчу я. После минуты молчания мы отрываемся друг от друга. Я немного смущена, потому что мы так мало знакомы, но Харпер, похоже, не возражает.
– Кстати, мне кажется, что никто этого не замечает.
– Чего?
– Что вы с Ашером так много ссорились раньше, а сегодня вечером вы отлично ладили друг с другом. У меня даже сложилось впечатление, что у вас много общего.
Я морщу нос.
– Потому что мы оба любим вегетарианскую пиццу?
– Ну да, – говорит Харпер и наклоняется, чтобы убрать последнюю тарелку. – Вы оба только что смеялись над Рохелио. Честно говоря, я даже не поняла прикола.
– Потому что ты была занята Сэмом. – Теперь моя очередь двигать бровями и ухмыляться. – Как давно вы уже вместе?
Она снова выпрямляется.
– Уже почти два года. Ной раньше много заботился о лошадях, и когда он уехал, они искали кого-то на лето, кто возьмет эту обязанность на себя. Честно говоря, я понятия не имела о лошадях и просто соврала на собеседовании. – Щеки Харпер заметно розовеют. – Но для меня это была идеальная работа на время каникул. Обычно во время учебы я подрабатываю в кафе библиотеки, но на семестровые каникулы там так мало работы, что они даже не нуждались во мне. Так что в течение двух недель я читала все, что можно прочитать о лошадях. О том, как содержать конюшню в чистоте, об уходе за седлами, о том, как стричь лошадей и ухаживать за их копытами, о том, как понять, когда им не хватает корма, и все такое прочее.
– О боже, я бы никогда не осмелилась. Живая лошадь, за которой нужно ухаживать, – это что-то совершенно другое, нежели просто теория.
– Да, но я справилась довольно хорошо. А если бы нет, то попросила бы о помощи – вряд ли я смогу заставить бедных лошадей страдать от своего невежества. Но меня раскрыли уже на второй день, потому что Ашер с первого взгляда понял, что я ничего не знаю о лошадях. Он отвел меня в сторону и показал все, что мне нужно было знать. – ее голубые глаза вспыхнули. – Так что я ему чем-то обязана, тем более что он никогда не доносил на меня своему отцу.
– А Сэм потом встретил тебя в конюшне? Раньше он никогда даже близко не подходил к лошадям.
Теперь Харпер закатила глаза:
– Разумеется, нет. Сэм – самый неспортивный парень из всех, кого я знаю. Но он все время приходил рисовать на пастбище. Наверное, сначала я его просто раздражала. В какой-то момент он обратился ко мне. Я подумала, что ему действует на нервы музыка, которую я всегда включала, пока убиралась. Конечно, только когда лошади были на пастбище, – быстро добавляет она. – Но потом он сказал мне, что Джордж Эзра будет для него поводом стать геем, потому что у него прекрасный голос, а еще он остроумный и к тому же британец. Он просто не мог мне не понравиться. Знаешь, есть так много мужчин, которые постоянно раскидываются гомофобными высказываниями, но Сэм совсем другой. Я сразу поняла, что он прекрасно поладит с моим братом, а это для меня очень важно.
Я киваю, Харпер теперь мне нравится еще больше, потому что она так ласково отзывается о своем брате.
Она встряхивает кухонное полотенце, которым только что пользовалась, и вешает его, прежде чем продолжить.
– Я сказала Сэму, что мой брат Чейз очень похож на Джорджа Эзру, и спросила его, хочет ли он с ним познакомиться. Тогда он признался мне, что уже давно мечтает встречаться с сестрой этого Чейза, который так похож на Джорджа Эзру. Потом он показал мне свои рисунки, и вместо животных повсюду была изображена я. Клянусь тебе, в тот момент я уже поняла, что почти наверняка влюблюсь в него.
О боже, это так мило, что мне хочется завизжать, но сейчас я все еще могу держать себя в руках, чтобы не делать этого, и вместо этого издаю только тихий вздох. Что является большой удачей, потому что Ашер и Сэм в этот момент приходят на кухню, чтобы обменять свои пустые пивные бутылки на полные.
– Надеюсь, ты принесла еще, – прерывает наш разговор Сэм, чем выводит Харпер из себя.
– Сэм! – ругается она и понимающе качает головой. – Иногда ты и в самом деле просто невозможен.
– Он хотя бы честный, – возражает Ашер и поднимает одну бровь, прежде чем обратиться ко мне. – И это больше, чем можно сказать о большинстве, не так ли?
Почему он сказал это, глядя на меня, осталось для меня загадкой. Я поджимаю губы и автоматически хватаюсь за молнию своей кофты, чтобы убедиться, что она все еще на самом верху. Как всегда, я чувствую себя во власти Ашера и ненавижу это чувство.
– Папа, кстати, как раз уже на подъездной дорожке, если тебе это интересно, – бросает он как бы невзначай. Ашер указывает в сторону входной двери. – Ты же так хотела с ним поговорить.
Глава 5
Когда я покидаю гостевой домик через несколько минут, на часах уже одиннадцать вечера. Ашер только один раз коротко кивает мне и говорит, что придет позже, поэтому я в одиночестве несу корзину с пустыми бутылками обратно в дом. Подъездная дорожка лишь немного освещена фонарями, тучи комаров кружат вокруг желтых световых шаров. У входной двери я обыскиваю карниз, и мои пальцы касаются единственного ключа, который Хиллари хранит там. Она никогда не оставляет дом открытым – вне зависимости от того, частный это остров или нет. Так было и раньше.
Я чертовски устала, и хотя мне хочется уже узнать, почему Ричард вызвал меня сюда, разговор с отчимом на данный момент – последнее, что мне нужно. Вечер с Харпер и Сэмом был таким милым до того момента, когда Ашер выгнал меня. Да, он не сделал это напрямую, но тем не менее. По-другому воспринимать его замечание вообще не получается.
Я оставляю корзину в коридоре. Из кухни доносятся голоса. Дверь приоткрыта, и я едва могу разобрать хоть что-то, но понимаю, что это не дружеская беседа – потому что люди говорят слишком громко и быстро.
Так, ладно, у меня был очень долгий день. Я видела одного из моих сводных братьев полуголым в самолете, мой кошелек украли, а еще на меня набросились два боксера. Не говоря уже о том, что я была чертовски напряжена в течение нескольких часов, опасаясь показать Ашеру свою уязвимость. И получалось у меня не очень хорошо.
Я отступаю и на цыпочках подкрадываюсь к лестнице. Голоса становятся громче.
– …это неприемлемо! Я ожидаю от тебя адекватного поведения. Ты все еще Блейкли, даже если это, по-видимому, ничего не значит для тебя.
– Ну и что ты мне сделаешь? Отправишь в мою комнату или выгонишь меня на улицу? – голос звучит весело, вызывая у меня мурашки по коже. – Нет, подожди, просто забери у меня кредитные карты. Блейкли же привыкли решать любые проблемы своими гребаными деньгами. – Кухонная дверь распахивается и с грохотом ударяется об стену. В следующее мгновение вспыхивает свет. – А это еще кто, черт подери?
Я резко оборачиваюсь и стараюсь выглядеть дружелюбно, но на сегодня во мне осталось не так уж много доброты. Таким образом, «черт подери», похоже, является фразой, которая первой приходит на ум моим братьям при виде меня, и постепенно это начинает меня беспокоить. Я делаю жалкую попытку изобразить улыбку.
– Это твоя сводная сестра.
Ной медленно подходит ко мне. Он встает так близко, что мне приходится поднять голову, чтобы посмотреть ему в лицо и разглядеть на нем широкую ухмылку. Его волосы растрепались, как будто он уже спал и его потревожили. При этом Ной наверняка только что вернулся домой.
– Моя сестра, с ума сойти.
Он моргает, как будто свет здесь ярче, чем есть на самом деле. Его глаза светятся зеленым оттенком, но зрачки его неестественно расширены. Похоже, тут замешан не только алкоголь. Это зрелище мне достаточно хорошо знакомо благодаря университету.
– Привет, Ной.
– Ничего не понимаю.
Когда он говорит, мои подозрения подтверждаются. Вместе с запахом алкоголя до меня доносится запах наркоты. Он ухватился за воротник своей кожаной куртки, где черная татуировка тянется по его шее до ушей. Кожа под ней выглядит еще совсем красной, как будто он покинул тату-салон всего несколько минут назад. Это так на него похоже. Надпись гласит «МЕГА». Он ударяет меня кулаком по плечу, как будто я одна из его приятелей, и я вздрагиваю.
Очевидно, Ной немного не в себе.
Я скептически поднимаю бровь, затем смотрю на человека, который появляется позади него и выглядит так, как будто он вот-вот набросится на сына, чтобы избить его.
– Здравствуй… Ричард.