— Сами установки несложные. Только вот этот заряд для них кумулятивный, даже не знаю, как быстро можно разработать.
Когда на стол легли схемы крупнокалиберного пулемета Владимирского и зенитной установки на его основе, Алексей сказал:
— Очень интересная вещь. Конечно, быстро не сделать такую, но попробовать можно.
— Так, пробуй, — сказал дядя.
И положил на стол следующие чертежи. На этот раз противотанковых ружей, самозарядного ружья Симонова и однозарядного, конструкции Дегтярева. Алексей внимательно посмотрел, почитал немецкие пояснительные надписи и вынес вердикт:
— А вот такое вооружение мы можем сделать хоть завтра.
— Вот и делай, Леша. И быстренько делать начинай. Потому что до войны осталось нам пара недель всего, — проговорил Игорь.
— А это уже точно, что война будет? — спросил Алексей, и на лбу его проступила испарина.
— Совершенно точно. Говорю тебе, как разведчик. Вот, Саша подтвердит, он со мной теперь служит. Кстати, он тоже эксперт по вооружениям, так что можешь и советоваться с ним, — сказал Игорь.
— Да, я бы почти все из этого без проблем сделал на своем заводе. Пожалуй, кроме кумулятивных зарядов. Но это же немецкий патент, ты говоришь, — с сомнением проговорил Леша.
— Никакого патента открытого нет. Это сверхсекретные разработки. И никто не узнает про авторство немцев, если ты сам, например, прямо сейчас все и изобретешь. Только времени не теряй, армии все это необходимо. А пока доклад разведки по инстанциям пройдет, да пока где-то там наверху эксперты оценят, да комитеты одобрят, война уже начнется вовсю. И каждый день, Леша, на этой войне будут гибнуть тысячи наших людей. Так что, если начнешь делать прямо сейчас, может быть, к началу войны что-нибудь из этого на вооружении появится. — пояснил Игорь.
— Тогда, можно, я возьму эти чертежи? — попросил Алексей.
— Ну, ты что? Нет, конечно. Это же секретные материалы разведки. Но, ты можешь прямо сейчас взять и перерисовать все в подробностях, с пояснениями на русском и всем завтра сказать, что ты сам все это изобрел. Да хоть, как Менделеев во сне увидел. И тогда не возникнет никаких вопросов с твоим авторством. Начинай делать опытные образцы. Тем более, что у тебя в подчинении целый завод теперь. Вот и озадачь свои конструкторские бюро. Пусть по твоим эскизным чертежам делают весь чертежный комплект и изготавливают потихоньку. Ну, а как стрелять все это начнет, так начальству и представишь. А я через отца Сашки попробую сделать так, чтобы твои образцы обком одобрил. Тогда и на вооружение примут. И сразу станешь ты известным оружейным конструктором. Только резину не тяни и нас с Сашкой не пали. Если что, так мы тебя сегодня и не видели, — проинструктировал инженера дядя.
Глава 16
Когда Лебедев-старший прилетел в Москву, то, первым делом, направился в Наркомат военно-морского флота. Николай Герасимович встретил его настороженно. Настороженно нарком Кузнецов воспринял и сведения, переданные флотской разведкой. Он считал передачу подобных сведений советской стороне целенаправленной провокацией немцев. И, потому, прочитал комиссару Балтфлота целую лекцию о вреде провокаций и о политических последствиях активных действий флота в столь сложной международной обстановке. В итоге, Лебедев ушел от него ни с чем. Теперь ему оставалось надеяться только на Жукова.
После совещания у Сталина, Жуков был не в духе. Он обматерил адъютанта и распахнул дверь собственного кабинета ногой. Его нервировала очевидность приближающейся войны, но еще больше нервировало наплевательское отношение руководства к ее приближению. Который уже день Сталин, как заведенный, твердил о том, что ни в коем случае нельзя поддаваться на провокации немцев.
И дело было совсем ни в том, что Иосиф Виссарионович исключал саму возможность войны с немцами. Наоборот, он считал, что такая война обязательно будет. Но только не прямо сейчас, а лишь тогда, когда Германия победит Англию. Он искренне верил, что Гитлер совсем не такой дурак, чтобы в точности повторять ошибку Наполеона. Потому он рассматривал договор с Германией «О ненападении», подписанный в 39-м, как гарантию отсрочки, необходимой больше даже Гитлеру, для того, чтобы покончить с Британией. И Сталин думал, что все пограничные провокации готовит та самая Британия для того, чтобы столкнуть лбами его, Сталина, и немецкого фюрера. А Америка, действуя в интересах своих английских союзников, тоже пытается способствовать такому развитию событий. Потому, чем больше Сталину докладывали о концентрации немецких войск на советских границах, тем больше увеличивалась его подозрительность, что все эти «разведывательные сведения» инспирированы англичанами и американцами. Дошло до того, что вождь стал с недовериям относиться не только к донесениям разведки, но и к сообщениям от официальных лиц, и не только от иностранных, но и от собственных послов и военных атташе. И везде видел провокации, подстроенные англичанами.
А какие там провокации, когда разведка ежедневно доносит, что немцы концентрируют на нашей границе большую часть всего вермахта? Эх, знать бы еще, где и какие они готовят удары? Пока же ничего про это Жукову толком известно не было. Как и дата начала войны разнилась. Сначала разведывательное управление докладывало о начале 20-го мая, потом 1-го июня, но ничего не происходило. Сейчас говорили уже про конец июня.
А Сталин все твердил про мелкие провокации. Ага, станут немцы половину вермахта выводить к границам ради провокаций. Они точно пойдут на нас. Только вот, как они пойдут? Где ждать главный удар? На Киев? На Одессу? Или на Минск? Или Прибалтику сначала захотят захватить? Может, два удара сразу готовят? Вот и приходилось пока Генштабу держать силы Красной армии рассредоточенными вдоль границ в приграничных районах.
Эх, если бы только знать! Тогда силы можно было бы сконцентрировать против главных ударов противника. А так приходилось полагаться на авось. И выслушивать доводы товарища Сталина о провокациях. А собственных доводов, что готовится именно война, у Жукова имелось совсем немного. Для Сталина беспрецедентная концентрация немецких сил вдоль границ СССР, почему-то, доводом не являлась. И Жуков даже догадывался, почему.
Дело в том, что Сталин переоценивал умственные способности Гитлера. Он считал фюрера гораздо умнее и мудрее, нежели тот являлся в действительности. И Сталин перед войной не допускал мысли, что руководитель немецкой нации сумеет повторить ошибку Наполеона и, не разделавшись с Англией, пойти войной еще и на восток. И вот теперь Жуков сидел в своем огромном кабинете и лихорадочно соображал, что же следует делать в первую очередь? Ведь приграничные округа, наблюдая немецкое развертывание в непосредственной близости, уже начали требовать от Генштаба срочных директив и развертывания по плану прикрытия.
Тут Жукову доложили, что прибыл корпусный комиссар Евгений Лебедев. Генерал сразу вспомнил его. Это же тот самый Женя, с которым они вместе воевали на Халхин-Голе. Хороший мужик, хоть и комиссар, из тех самых питерских революционных матросов, которые всю эту революцию и сделали. Правильный и умный мужик. Это был один из немногих людей, кто не вызывал сейчас у Жукова раздражение. Московские аппаратчики, напротив, его сильно бесили. Интересно, зачем этот Женя пожаловал?
- А, Женька, чего приперся? - спросил Жуков, когда посетитель вошел к нему в кабинет.
- Да вот, товарищ Жуков, пришел я помощи просить, - сказал Лебедев.
- Ну, выкладывай сразу, за кого просить хочешь. Не тяни, а то времени мало у меня. К войне надо готовиться. Война скоро будет, Женька. Понимаешь? Война с немцами надвигается, - произнес Жуков.
- Да, я как раз о подготовке к войне и пришел просить, Георгий Константинович, - проговорил Евгений Лебедев.
- Удивительное дело, все за кого-то просят из родственников, а ты о подготовке к войне. Ну, тогда садись, рассказывай, что там у тебя, - Жуков предложил Евгению сесть за стол для совещаний и сам уселся напротив него.
- А у меня сообщение от разведки нашего флота. И оно настолько важное, что я лично в Москву приехал. Делегировал меня Военный совет Краснознаменного Балтийского флота, потому что дело чрезвычайной важности, - поведал Евгений генералу.
- Так выкладывай. Я слушаю тебя внимательно, - сказал Жуков.
И Лебедев достал из объемистого портфеля и разложил перед генералом карты немецкого блицкрига с названием «План Барбаросса».
- Ни хрена себе! – воскликнул Жуков, вглядевшись в карты.
И, едва окинув взглядом предоставленные материалы, он сразу увидел цельную картину предстоящего немецкого вторжения. Хоть многие и ругали Жукова, что он бездарный солдафон, но, на самом деле, был он совсем не бездарен, а наоборот, считался довольно талантливым командиром. Особенно на фоне других генералов и маршалов. И даже сам Сталин верил в его талант. Потому что товарищ Сталин никогда не назначил бы никого просто так на столь важную должность, какой является должность начальника Генерального штаба.
- Откуда такие карты у вашей разведки? – спросил Жуков, серьезным взглядом уставившись на Евгения Лебедева так, словно видит его впервые.
- На разведку нашего флота вышла немецкая антифашистская организация «Красный септет», в которую входят заместители начальников штабов в вермахте, в кригсмарине и даже у финнов. Все они противники Гитлера. И вот, передали нам все немецкие планы войны. И они скоро начнут. Блицкриг назначен на 22 июня, на 03:00. А до этого планируют разбомбить все наши приграничные аэродромы и закидать все фарватеры в Финском заливе минами, чтобы запереть там наш флот, - поведал комиссар.
- Значит, точно не какие-то там провокации немцы готовят, - проговорил Жуков.
И сразу же спросил:
- А, насколько ты уверен, как коммунист, что сведения эти верные? Поручиться можешь?
- Уверен, да и поручиться могу за нашу флотскую разведку, - кивнул Евгений Лебедев.
- Да, Женя. Ты вот даже не представляешь, что вот сейчас мне последний главный кусок мозаики принес. Теперь все в четкую картину складывается. И меня, знаешь ли, подобный план немцев не удивляет. От немцев я как раз чего-то такого и ожидал. Дерзкие они. Я еще указывал на подобные планы немцев, когда в штабные игры играли на картах в январе. А вот Шапошников меня все время убеждал, что они удар на Киев нанесут. А они вон, как готовятся. Чтобы сразу рвануть по трем направлениям.
Если все это верно, я срочно начну принимать меры. Завтра же лично вылечу в приграничные войска. Минировать прикажу все направления немецких ударов. Пушки поставлю в засады. Сконцентрирую пехоту для контратак. Танки по сходящимся направлениям пущу, чтобы сразу отрезать клинья немцев от снабжения, а потом окружать и крушить. Покажу я этим немцам Кузькину мать!
- Надо бы самолеты отвести от первого удара, а то на аэродромах разбомбят, - вставил Лебедев.
- Не учи ученого! Самолеты уберу сразу же подальше с тех аэродромов, что немцы бомбить собрались. Но дам директиву не бездействовать нашим летунам, а сразу же ударить навстречу. Пусть не ждут, когда их разбомбят и разгромят, а сразу встречают врага огнем в воздухе. Директиву нашему командующему авиацией выдам, не беспокойся. И зенитчиков усилим. А вы с вашим Балтфлотом что, сидеть будете ровно и ждать, когда немцы мины вам подкинут на фарватеры?
- Не собираемся сидеть и ждать. Выработали план активных действий на Военном совете флота с Трибуцем и Пантелеевым. Собрались создавать рейдерский отряд легких сил, для противодействия минным постановкам немцев и финнов. А еще собираемся с баз флота в Прибалтике все лишнее заранее отвести, что в обороне там не пригодится. И с Прибалтийским особым военным округом собираемся установить тесное взаимодействие, а также создать на каждом корабле десантную команду, которая могла бы высаживаться на берег для корректировки огня корабельной артиллерии и для диверсий в тылах противника. Да и десантные плавсредства заранее приготовим, чтобы высаживать беспокоящие десанты в тыл наступающего вермахта. И поддержку десантам организуем артиллерией кораблей. Для этого проводим уже сейчас учения со стрельбой по берегу. Еще у нас разработан план укрепления Моонзунда и других важных береговых объектов. Да, только вот, нарком ВМФ Кузнецов не дает добро на все эти мероприятия. Не решается такие директивы принимать без одобрения Генштаба и лично товарища Сталина, - рассказал Лебедев генералу.
- А ты откуда знаешь, что Кузнецов не решается? – спросил Жуков.
И Лебедев пожаловался:
- Так я только что от него. Два часа беседовали, а толку нет. Нерешительный он. Еще и сказал, что, если мы минные заградители немцев и финнов потопим до того, как официально войну объявят, то будем считаться международным сообществом агрессорами. И топить ни в коем случае нельзя, хоть десять тысяч мин нам на фарватер поставят. Это же нейтральные воды, говорит.
- Да и насрать, что он там говорит нарком Кузнецов. Мямля он. Топи, Женя, всех этих гадов с их минами. Только так, чтоб ни одна крыса пикнуть не успела. Отслеживай их и торпедами бей с подлодок. И не спасай никого, чтоб свидетелей не было. И пусть возмущаются, сколько хотят, а мы ничего не знаем. Сами они, наверное, взорвались от своих мин. Нечего столько мин возить в нейтральных водах. Так что, на дно их, и делу конец.
Короче. Я тебе и флоту твоему все активные действия разрешаю. И даже приказываю, устно пока, не допустить вражеских минных постановок, усилить ПВО флота, создать эскадру для уничтожения немецкого грузопотока по Балтике и подготовить не только отдельные десантные группы, но и отдельный десантный дивизион флота, поддерживаемый артиллерийскими кораблями, способный захватывать вражеские острова и порты. Мне, как начальнику Генштаба, понадобятся активные действия флота на Балтике. И я совсем не желаю, чтобы флот заперли в заливе враги.
А потому, я тебе директиву Генштаба выдам. И твой этот нарком Кузнецов, нерешительный такой, будет, как миленький, директиву Генерального штаба исполнять. И спрошу я с него. А что он там одобряет или не одобряет, да мне начхать и растереть. Вот только товарища Сталина сначала уговорить надо. А то наш вождь все о провокациях твердит, а войны настоящей готовящейся немцами, может так и не заметить. Вот только я его предметно теперь со всеми немецкими планами познакомлю. Вовремя ты мне их приволок, Женя. Я ведь и так собирался в приграничные округа директивы завтра начинать слать о плане развертывания. Только вот, вижу теперь, что этот план сильно корректировать придется. Так что, вместо того, чтобы директивы слать, сам поеду и порядок там наведу. Вот только с Иосифом Виссарионовичем переговорю сначала, - сказал Жуков.
Евгений Лебедев собрался уже уходить и начал вставать из-за стола, когда Жуков остановил его:
- Ты это куда собрался, Женька? Сейчас к Сталину вместе поедем. Сам ему все эти немецкие планы покажешь. А я поддержу и скажу все, что думаю о необходимости приготовлений к войне.
Жуков тут же позвонил Поскребышеву и договорился с Александром Николаевичем о встрече со Сталиным через два часа. К назначенному времени Жуков и Лебедев приехали в Кремль. Сталин сразу узнал Лебедева. Вождь народов хорошо запоминал людей. Он сразу вспомнил, что общался с этим комиссаром, который тогда был просто выборным командиром флотского экипажа революционных матросов в Петрограде. А сам Сталин вовсе еще не был никаким «вождем народов», а выполнял роль одного из порученцев Ленина, заседая в Петроградском совете народных депутатов. Ленин же тогда скрывался в шалаше в Разливе. А Сталин регулярно приезжал к Ленину в Разлив пару раз в неделю. Именно через верного Сталина, которого тогда больше называли Кобой, Ленин и руководил подготовкой революции. И, подготавливая вооруженный переворот, Сталин, разумеется, контактировал и с революционными матросами. В том числе и с этим вот Женей Лебедевым, который сейчас неожиданно явился к нему вместе с генералом Жуковым.
Удивительно было даже не то, что какой-то революционный матрос вырос в своей карьере до корпусного комиссара, а, скорее, то, что Лебедев не попал под каток репрессий, организованных против старых революционных кадров Ежовым и Ягодой. Но, раз не попал, значит, наверное, настолько преданный делу партии коммунист, что и подкопаться не смогли. Интересно, с чем он пришел? Поскребышев сказал, что Жуков с корпусным комиссаром принесут какие-то важные сведения. Что ж, поглядим.
Сталин долго нервно крутил в руках свою трубку, когда Лебедев выложил перед ним карты предстоящих немецких ударов с полной дислокацией всех немецких дивизий и флотов.
- А ви нэ думаете, товарищ Лебедев, что все это очередная провокация? – наконец, прищурившись, спросил вождь.
- Нет, товарищ Сталин. Провокация таких масштабов называется «война». А указанную дислокацию немецких войск легко проверить на любом участке, - произнес Лебедев.
- А ви, товарищ Жуков, что думаете? – задал вождь вопрос генералу.
- А я, товарищ Сталин, вам давно уже говорил, что немцы собираются осуществить в отношении нас нечто подобное. Так что этот план-блицкриг с названием «Барбаросса» выглядит очень правдоподобно, - сказал Жуков.
- Кажется, ви у нас решаете сейчас все военные вопросы? – спросил Сталин генерала, снова прищурившись.
- Так точно, товарищ Сталин, - ответил тот, еще не понимая, куда клонит вождь.
- Тогда проверяйте сведения, товарищ Жуков. И, если подтвердятся, то действуйте, как считаете нужным, под вашу личную ответственность. Только учтите, что враг должен обязательно получить по зубам, если вторгнется.
После этих слов Сталина, как у Жукова, так и у Лебедева отлегло от сердца. Тяжесть и страх, что вождь их станет высмеивать и говорить о провокациях англичан, исчезли. Потому что вождь явно перешел на их сторону. Обширнейший вражеский план, предоставленный во всех деталях Лебедевым, подействовал и на отца народов. Дураком Сталин никогда не был, и в картах разбирался совсем неплохо.
Так что в Ленинград Евгений Лебедев возвращался окрыленный не только поддержкой Жукова, но и благосклонностью самого вождя, главного человека страны советов.
Глава 17
Пока инженер Алексей Петрович Добрынин перерисовывал образцы оружия с «чертежей», якобы предоставленных разведчиками из немецких конструкторских бюро, он задавал кучу вопросов Александру, которого дядя зачем-то представил двоюродному брату экспертом по вражескому перспективному вооружению. Конечно, экспертом он был, но, совсем иного рода, предсказателем событий войны. Ведь, на самом деле, все вот эти, якобы, немецкие чертежи, нарисованные им, были, конечно, простыми эскизами с пояснениями и примерными размерами деталей, как он их помнил. Но Алексей отнесся к этим эскизам вполне серьезно, словно бы это были настоящие, выверенные чертежи, нарисованные с помощью кульмана. Похоже, его заинтересовали необычные для этого времени образцы вооружений. И Алексей спрашивал и даже, можно сказать, выспрашивал про все «немецкие» разработки, о которых откуда-то знает разведка Балтийского флота. Расспрашивал Леша и про баллистику новых промежуточных немецких патронов для нарисованного «немецкого» автомата Калашникова, и про реактивный ракетный двигатель, который Александр тоже изобразил, и про перспективные немецкие самолеты и даже про танки. Правда, ни самолетов, ни танков Саша не рисовал, но вот дядя Игорь зачем-то сказал от себя, что их новые модификации немцы разрабатывают, и пришлось по ходу беседы выкручиваться.
И, если про патроны и поршневые самолеты Александр знал совсем немного, зато помнил кое-что про вертолеты, а про реактивный двигатель и про ракеты пересказал инженеру большой пласт информации. Про сопла порассказал, что они быстро прогорают и потому изготавливать их нужно из специальных сплавов, да и про стабилизацию и разгонные ступени не забыл. И приврал, конечно, что немцы уже свою крылатую ракету «Фау» готовят и второй вариант сразу же разрабатывают с названием «Фау-2». А еще про сложность систем наведения для ракет ввернул.
Вспомнил и про турбовинтовой, а также про турбореактивный самолетные двигатели. И даже про перспективные разработки немцами корабельных и зенитных ракет соврал, на самом деле рассказав про первые отечественные ракетные комплексы. По системам залпового огня тоже прошелся. Еще и про танки не забыл упомянуть, раз уж дядя Игорь про них вспомнил. Сообщил, что, по данным разведки, готовят, дескать, немцы «Тигры» и «Пантеры» уже сейчас, разрабатывают вовсю их отдельные узлы. И большой колесный БТР делают для своей мотопехоты.
Да еще и целое семейство самоходок немцы выпускать собираются, штурмовые орудия StuG III и StuG IV на базе танков типа III и IV, а также проектируют самоходные истребители танков «Фердинанд», чтобы не только экономить металл и производственное время на изготовлении башен, а и сделать свою артиллерию намного более мобильной. И тут Саше даже врать не пришлось. Последняя информация почему-то очень понравилась инженеру. Он закивал головой и сделал несколько пометок в своем блокноте. Что-то он, вероятно, уже придумал такое интересное про САУ. Во всяком случае, тема самоходных артиллерийских установок, разрабатываемых немцами, очень зацепила его.
Когда на стол легли схемы крупнокалиберного пулемета Владимирского и зенитной установки на его основе, Алексей сказал:
— Очень интересная вещь. Конечно, быстро не сделать такую, но попробовать можно.
— Так, пробуй, — сказал дядя.
И положил на стол следующие чертежи. На этот раз противотанковых ружей, самозарядного ружья Симонова и однозарядного, конструкции Дегтярева. Алексей внимательно посмотрел, почитал немецкие пояснительные надписи и вынес вердикт:
— А вот такое вооружение мы можем сделать хоть завтра.
— Вот и делай, Леша. И быстренько делать начинай. Потому что до войны осталось нам пара недель всего, — проговорил Игорь.
— А это уже точно, что война будет? — спросил Алексей, и на лбу его проступила испарина.
— Совершенно точно. Говорю тебе, как разведчик. Вот, Саша подтвердит, он со мной теперь служит. Кстати, он тоже эксперт по вооружениям, так что можешь и советоваться с ним, — сказал Игорь.
— Да, я бы почти все из этого без проблем сделал на своем заводе. Пожалуй, кроме кумулятивных зарядов. Но это же немецкий патент, ты говоришь, — с сомнением проговорил Леша.
— Никакого патента открытого нет. Это сверхсекретные разработки. И никто не узнает про авторство немцев, если ты сам, например, прямо сейчас все и изобретешь. Только времени не теряй, армии все это необходимо. А пока доклад разведки по инстанциям пройдет, да пока где-то там наверху эксперты оценят, да комитеты одобрят, война уже начнется вовсю. И каждый день, Леша, на этой войне будут гибнуть тысячи наших людей. Так что, если начнешь делать прямо сейчас, может быть, к началу войны что-нибудь из этого на вооружении появится. — пояснил Игорь.
— Тогда, можно, я возьму эти чертежи? — попросил Алексей.
— Ну, ты что? Нет, конечно. Это же секретные материалы разведки. Но, ты можешь прямо сейчас взять и перерисовать все в подробностях, с пояснениями на русском и всем завтра сказать, что ты сам все это изобрел. Да хоть, как Менделеев во сне увидел. И тогда не возникнет никаких вопросов с твоим авторством. Начинай делать опытные образцы. Тем более, что у тебя в подчинении целый завод теперь. Вот и озадачь свои конструкторские бюро. Пусть по твоим эскизным чертежам делают весь чертежный комплект и изготавливают потихоньку. Ну, а как стрелять все это начнет, так начальству и представишь. А я через отца Сашки попробую сделать так, чтобы твои образцы обком одобрил. Тогда и на вооружение примут. И сразу станешь ты известным оружейным конструктором. Только резину не тяни и нас с Сашкой не пали. Если что, так мы тебя сегодня и не видели, — проинструктировал инженера дядя.
Глава 16
Когда Лебедев-старший прилетел в Москву, то, первым делом, направился в Наркомат военно-морского флота. Николай Герасимович встретил его настороженно. Настороженно нарком Кузнецов воспринял и сведения, переданные флотской разведкой. Он считал передачу подобных сведений советской стороне целенаправленной провокацией немцев. И, потому, прочитал комиссару Балтфлота целую лекцию о вреде провокаций и о политических последствиях активных действий флота в столь сложной международной обстановке. В итоге, Лебедев ушел от него ни с чем. Теперь ему оставалось надеяться только на Жукова.
После совещания у Сталина, Жуков был не в духе. Он обматерил адъютанта и распахнул дверь собственного кабинета ногой. Его нервировала очевидность приближающейся войны, но еще больше нервировало наплевательское отношение руководства к ее приближению. Который уже день Сталин, как заведенный, твердил о том, что ни в коем случае нельзя поддаваться на провокации немцев.
И дело было совсем ни в том, что Иосиф Виссарионович исключал саму возможность войны с немцами. Наоборот, он считал, что такая война обязательно будет. Но только не прямо сейчас, а лишь тогда, когда Германия победит Англию. Он искренне верил, что Гитлер совсем не такой дурак, чтобы в точности повторять ошибку Наполеона. Потому он рассматривал договор с Германией «О ненападении», подписанный в 39-м, как гарантию отсрочки, необходимой больше даже Гитлеру, для того, чтобы покончить с Британией. И Сталин думал, что все пограничные провокации готовит та самая Британия для того, чтобы столкнуть лбами его, Сталина, и немецкого фюрера. А Америка, действуя в интересах своих английских союзников, тоже пытается способствовать такому развитию событий. Потому, чем больше Сталину докладывали о концентрации немецких войск на советских границах, тем больше увеличивалась его подозрительность, что все эти «разведывательные сведения» инспирированы англичанами и американцами. Дошло до того, что вождь стал с недовериям относиться не только к донесениям разведки, но и к сообщениям от официальных лиц, и не только от иностранных, но и от собственных послов и военных атташе. И везде видел провокации, подстроенные англичанами.
А какие там провокации, когда разведка ежедневно доносит, что немцы концентрируют на нашей границе большую часть всего вермахта? Эх, знать бы еще, где и какие они готовят удары? Пока же ничего про это Жукову толком известно не было. Как и дата начала войны разнилась. Сначала разведывательное управление докладывало о начале 20-го мая, потом 1-го июня, но ничего не происходило. Сейчас говорили уже про конец июня.
А Сталин все твердил про мелкие провокации. Ага, станут немцы половину вермахта выводить к границам ради провокаций. Они точно пойдут на нас. Только вот, как они пойдут? Где ждать главный удар? На Киев? На Одессу? Или на Минск? Или Прибалтику сначала захотят захватить? Может, два удара сразу готовят? Вот и приходилось пока Генштабу держать силы Красной армии рассредоточенными вдоль границ в приграничных районах.
Эх, если бы только знать! Тогда силы можно было бы сконцентрировать против главных ударов противника. А так приходилось полагаться на авось. И выслушивать доводы товарища Сталина о провокациях. А собственных доводов, что готовится именно война, у Жукова имелось совсем немного. Для Сталина беспрецедентная концентрация немецких сил вдоль границ СССР, почему-то, доводом не являлась. И Жуков даже догадывался, почему.
Дело в том, что Сталин переоценивал умственные способности Гитлера. Он считал фюрера гораздо умнее и мудрее, нежели тот являлся в действительности. И Сталин перед войной не допускал мысли, что руководитель немецкой нации сумеет повторить ошибку Наполеона и, не разделавшись с Англией, пойти войной еще и на восток. И вот теперь Жуков сидел в своем огромном кабинете и лихорадочно соображал, что же следует делать в первую очередь? Ведь приграничные округа, наблюдая немецкое развертывание в непосредственной близости, уже начали требовать от Генштаба срочных директив и развертывания по плану прикрытия.
Тут Жукову доложили, что прибыл корпусный комиссар Евгений Лебедев. Генерал сразу вспомнил его. Это же тот самый Женя, с которым они вместе воевали на Халхин-Голе. Хороший мужик, хоть и комиссар, из тех самых питерских революционных матросов, которые всю эту революцию и сделали. Правильный и умный мужик. Это был один из немногих людей, кто не вызывал сейчас у Жукова раздражение. Московские аппаратчики, напротив, его сильно бесили. Интересно, зачем этот Женя пожаловал?
- А, Женька, чего приперся? - спросил Жуков, когда посетитель вошел к нему в кабинет.
- Да вот, товарищ Жуков, пришел я помощи просить, - сказал Лебедев.
- Ну, выкладывай сразу, за кого просить хочешь. Не тяни, а то времени мало у меня. К войне надо готовиться. Война скоро будет, Женька. Понимаешь? Война с немцами надвигается, - произнес Жуков.
- Да, я как раз о подготовке к войне и пришел просить, Георгий Константинович, - проговорил Евгений Лебедев.
- Удивительное дело, все за кого-то просят из родственников, а ты о подготовке к войне. Ну, тогда садись, рассказывай, что там у тебя, - Жуков предложил Евгению сесть за стол для совещаний и сам уселся напротив него.
- А у меня сообщение от разведки нашего флота. И оно настолько важное, что я лично в Москву приехал. Делегировал меня Военный совет Краснознаменного Балтийского флота, потому что дело чрезвычайной важности, - поведал Евгений генералу.
- Так выкладывай. Я слушаю тебя внимательно, - сказал Жуков.
И Лебедев достал из объемистого портфеля и разложил перед генералом карты немецкого блицкрига с названием «План Барбаросса».
- Ни хрена себе! – воскликнул Жуков, вглядевшись в карты.
И, едва окинув взглядом предоставленные материалы, он сразу увидел цельную картину предстоящего немецкого вторжения. Хоть многие и ругали Жукова, что он бездарный солдафон, но, на самом деле, был он совсем не бездарен, а наоборот, считался довольно талантливым командиром. Особенно на фоне других генералов и маршалов. И даже сам Сталин верил в его талант. Потому что товарищ Сталин никогда не назначил бы никого просто так на столь важную должность, какой является должность начальника Генерального штаба.
- Откуда такие карты у вашей разведки? – спросил Жуков, серьезным взглядом уставившись на Евгения Лебедева так, словно видит его впервые.
- На разведку нашего флота вышла немецкая антифашистская организация «Красный септет», в которую входят заместители начальников штабов в вермахте, в кригсмарине и даже у финнов. Все они противники Гитлера. И вот, передали нам все немецкие планы войны. И они скоро начнут. Блицкриг назначен на 22 июня, на 03:00. А до этого планируют разбомбить все наши приграничные аэродромы и закидать все фарватеры в Финском заливе минами, чтобы запереть там наш флот, - поведал комиссар.
- Значит, точно не какие-то там провокации немцы готовят, - проговорил Жуков.
И сразу же спросил:
- А, насколько ты уверен, как коммунист, что сведения эти верные? Поручиться можешь?
- Уверен, да и поручиться могу за нашу флотскую разведку, - кивнул Евгений Лебедев.
- Да, Женя. Ты вот даже не представляешь, что вот сейчас мне последний главный кусок мозаики принес. Теперь все в четкую картину складывается. И меня, знаешь ли, подобный план немцев не удивляет. От немцев я как раз чего-то такого и ожидал. Дерзкие они. Я еще указывал на подобные планы немцев, когда в штабные игры играли на картах в январе. А вот Шапошников меня все время убеждал, что они удар на Киев нанесут. А они вон, как готовятся. Чтобы сразу рвануть по трем направлениям.
Если все это верно, я срочно начну принимать меры. Завтра же лично вылечу в приграничные войска. Минировать прикажу все направления немецких ударов. Пушки поставлю в засады. Сконцентрирую пехоту для контратак. Танки по сходящимся направлениям пущу, чтобы сразу отрезать клинья немцев от снабжения, а потом окружать и крушить. Покажу я этим немцам Кузькину мать!
- Надо бы самолеты отвести от первого удара, а то на аэродромах разбомбят, - вставил Лебедев.
- Не учи ученого! Самолеты уберу сразу же подальше с тех аэродромов, что немцы бомбить собрались. Но дам директиву не бездействовать нашим летунам, а сразу же ударить навстречу. Пусть не ждут, когда их разбомбят и разгромят, а сразу встречают врага огнем в воздухе. Директиву нашему командующему авиацией выдам, не беспокойся. И зенитчиков усилим. А вы с вашим Балтфлотом что, сидеть будете ровно и ждать, когда немцы мины вам подкинут на фарватеры?
- Не собираемся сидеть и ждать. Выработали план активных действий на Военном совете флота с Трибуцем и Пантелеевым. Собрались создавать рейдерский отряд легких сил, для противодействия минным постановкам немцев и финнов. А еще собираемся с баз флота в Прибалтике все лишнее заранее отвести, что в обороне там не пригодится. И с Прибалтийским особым военным округом собираемся установить тесное взаимодействие, а также создать на каждом корабле десантную команду, которая могла бы высаживаться на берег для корректировки огня корабельной артиллерии и для диверсий в тылах противника. Да и десантные плавсредства заранее приготовим, чтобы высаживать беспокоящие десанты в тыл наступающего вермахта. И поддержку десантам организуем артиллерией кораблей. Для этого проводим уже сейчас учения со стрельбой по берегу. Еще у нас разработан план укрепления Моонзунда и других важных береговых объектов. Да, только вот, нарком ВМФ Кузнецов не дает добро на все эти мероприятия. Не решается такие директивы принимать без одобрения Генштаба и лично товарища Сталина, - рассказал Лебедев генералу.
- А ты откуда знаешь, что Кузнецов не решается? – спросил Жуков.
И Лебедев пожаловался:
- Так я только что от него. Два часа беседовали, а толку нет. Нерешительный он. Еще и сказал, что, если мы минные заградители немцев и финнов потопим до того, как официально войну объявят, то будем считаться международным сообществом агрессорами. И топить ни в коем случае нельзя, хоть десять тысяч мин нам на фарватер поставят. Это же нейтральные воды, говорит.
- Да и насрать, что он там говорит нарком Кузнецов. Мямля он. Топи, Женя, всех этих гадов с их минами. Только так, чтоб ни одна крыса пикнуть не успела. Отслеживай их и торпедами бей с подлодок. И не спасай никого, чтоб свидетелей не было. И пусть возмущаются, сколько хотят, а мы ничего не знаем. Сами они, наверное, взорвались от своих мин. Нечего столько мин возить в нейтральных водах. Так что, на дно их, и делу конец.
Короче. Я тебе и флоту твоему все активные действия разрешаю. И даже приказываю, устно пока, не допустить вражеских минных постановок, усилить ПВО флота, создать эскадру для уничтожения немецкого грузопотока по Балтике и подготовить не только отдельные десантные группы, но и отдельный десантный дивизион флота, поддерживаемый артиллерийскими кораблями, способный захватывать вражеские острова и порты. Мне, как начальнику Генштаба, понадобятся активные действия флота на Балтике. И я совсем не желаю, чтобы флот заперли в заливе враги.
А потому, я тебе директиву Генштаба выдам. И твой этот нарком Кузнецов, нерешительный такой, будет, как миленький, директиву Генерального штаба исполнять. И спрошу я с него. А что он там одобряет или не одобряет, да мне начхать и растереть. Вот только товарища Сталина сначала уговорить надо. А то наш вождь все о провокациях твердит, а войны настоящей готовящейся немцами, может так и не заметить. Вот только я его предметно теперь со всеми немецкими планами познакомлю. Вовремя ты мне их приволок, Женя. Я ведь и так собирался в приграничные округа директивы завтра начинать слать о плане развертывания. Только вот, вижу теперь, что этот план сильно корректировать придется. Так что, вместо того, чтобы директивы слать, сам поеду и порядок там наведу. Вот только с Иосифом Виссарионовичем переговорю сначала, - сказал Жуков.
Евгений Лебедев собрался уже уходить и начал вставать из-за стола, когда Жуков остановил его:
- Ты это куда собрался, Женька? Сейчас к Сталину вместе поедем. Сам ему все эти немецкие планы покажешь. А я поддержу и скажу все, что думаю о необходимости приготовлений к войне.
Жуков тут же позвонил Поскребышеву и договорился с Александром Николаевичем о встрече со Сталиным через два часа. К назначенному времени Жуков и Лебедев приехали в Кремль. Сталин сразу узнал Лебедева. Вождь народов хорошо запоминал людей. Он сразу вспомнил, что общался с этим комиссаром, который тогда был просто выборным командиром флотского экипажа революционных матросов в Петрограде. А сам Сталин вовсе еще не был никаким «вождем народов», а выполнял роль одного из порученцев Ленина, заседая в Петроградском совете народных депутатов. Ленин же тогда скрывался в шалаше в Разливе. А Сталин регулярно приезжал к Ленину в Разлив пару раз в неделю. Именно через верного Сталина, которого тогда больше называли Кобой, Ленин и руководил подготовкой революции. И, подготавливая вооруженный переворот, Сталин, разумеется, контактировал и с революционными матросами. В том числе и с этим вот Женей Лебедевым, который сейчас неожиданно явился к нему вместе с генералом Жуковым.
Удивительно было даже не то, что какой-то революционный матрос вырос в своей карьере до корпусного комиссара, а, скорее, то, что Лебедев не попал под каток репрессий, организованных против старых революционных кадров Ежовым и Ягодой. Но, раз не попал, значит, наверное, настолько преданный делу партии коммунист, что и подкопаться не смогли. Интересно, с чем он пришел? Поскребышев сказал, что Жуков с корпусным комиссаром принесут какие-то важные сведения. Что ж, поглядим.
Сталин долго нервно крутил в руках свою трубку, когда Лебедев выложил перед ним карты предстоящих немецких ударов с полной дислокацией всех немецких дивизий и флотов.
- А ви нэ думаете, товарищ Лебедев, что все это очередная провокация? – наконец, прищурившись, спросил вождь.
- Нет, товарищ Сталин. Провокация таких масштабов называется «война». А указанную дислокацию немецких войск легко проверить на любом участке, - произнес Лебедев.
- А ви, товарищ Жуков, что думаете? – задал вождь вопрос генералу.
- А я, товарищ Сталин, вам давно уже говорил, что немцы собираются осуществить в отношении нас нечто подобное. Так что этот план-блицкриг с названием «Барбаросса» выглядит очень правдоподобно, - сказал Жуков.
- Кажется, ви у нас решаете сейчас все военные вопросы? – спросил Сталин генерала, снова прищурившись.
- Так точно, товарищ Сталин, - ответил тот, еще не понимая, куда клонит вождь.
- Тогда проверяйте сведения, товарищ Жуков. И, если подтвердятся, то действуйте, как считаете нужным, под вашу личную ответственность. Только учтите, что враг должен обязательно получить по зубам, если вторгнется.
После этих слов Сталина, как у Жукова, так и у Лебедева отлегло от сердца. Тяжесть и страх, что вождь их станет высмеивать и говорить о провокациях англичан, исчезли. Потому что вождь явно перешел на их сторону. Обширнейший вражеский план, предоставленный во всех деталях Лебедевым, подействовал и на отца народов. Дураком Сталин никогда не был, и в картах разбирался совсем неплохо.
Так что в Ленинград Евгений Лебедев возвращался окрыленный не только поддержкой Жукова, но и благосклонностью самого вождя, главного человека страны советов.
Глава 17
Пока инженер Алексей Петрович Добрынин перерисовывал образцы оружия с «чертежей», якобы предоставленных разведчиками из немецких конструкторских бюро, он задавал кучу вопросов Александру, которого дядя зачем-то представил двоюродному брату экспертом по вражескому перспективному вооружению. Конечно, экспертом он был, но, совсем иного рода, предсказателем событий войны. Ведь, на самом деле, все вот эти, якобы, немецкие чертежи, нарисованные им, были, конечно, простыми эскизами с пояснениями и примерными размерами деталей, как он их помнил. Но Алексей отнесся к этим эскизам вполне серьезно, словно бы это были настоящие, выверенные чертежи, нарисованные с помощью кульмана. Похоже, его заинтересовали необычные для этого времени образцы вооружений. И Алексей спрашивал и даже, можно сказать, выспрашивал про все «немецкие» разработки, о которых откуда-то знает разведка Балтийского флота. Расспрашивал Леша и про баллистику новых промежуточных немецких патронов для нарисованного «немецкого» автомата Калашникова, и про реактивный ракетный двигатель, который Александр тоже изобразил, и про перспективные немецкие самолеты и даже про танки. Правда, ни самолетов, ни танков Саша не рисовал, но вот дядя Игорь зачем-то сказал от себя, что их новые модификации немцы разрабатывают, и пришлось по ходу беседы выкручиваться.
И, если про патроны и поршневые самолеты Александр знал совсем немного, зато помнил кое-что про вертолеты, а про реактивный двигатель и про ракеты пересказал инженеру большой пласт информации. Про сопла порассказал, что они быстро прогорают и потому изготавливать их нужно из специальных сплавов, да и про стабилизацию и разгонные ступени не забыл. И приврал, конечно, что немцы уже свою крылатую ракету «Фау» готовят и второй вариант сразу же разрабатывают с названием «Фау-2». А еще про сложность систем наведения для ракет ввернул.
Вспомнил и про турбовинтовой, а также про турбореактивный самолетные двигатели. И даже про перспективные разработки немцами корабельных и зенитных ракет соврал, на самом деле рассказав про первые отечественные ракетные комплексы. По системам залпового огня тоже прошелся. Еще и про танки не забыл упомянуть, раз уж дядя Игорь про них вспомнил. Сообщил, что, по данным разведки, готовят, дескать, немцы «Тигры» и «Пантеры» уже сейчас, разрабатывают вовсю их отдельные узлы. И большой колесный БТР делают для своей мотопехоты.
Да еще и целое семейство самоходок немцы выпускать собираются, штурмовые орудия StuG III и StuG IV на базе танков типа III и IV, а также проектируют самоходные истребители танков «Фердинанд», чтобы не только экономить металл и производственное время на изготовлении башен, а и сделать свою артиллерию намного более мобильной. И тут Саше даже врать не пришлось. Последняя информация почему-то очень понравилась инженеру. Он закивал головой и сделал несколько пометок в своем блокноте. Что-то он, вероятно, уже придумал такое интересное про САУ. Во всяком случае, тема самоходных артиллерийских установок, разрабатываемых немцами, очень зацепила его.