Но и купечество в местных реалиях – это тоже сословие, в которое не так просто попасть. Все давно поделено, и каждый занимает свою нишу. К тому же местная торговля наверняка зиждется на давних семейных связях. А самое главное, имея образование в виде пары классов церковно-приходской школы, будет просто невозможно объяснить происхождение своих познаний в разных точных науках. В общем, чтобы интегрироваться в местное общество, нужно начинать с малого. Нужен тот, на кого можно будет при нужде сослаться как на учителя. И где такого взять в крошечном сонном городишке, построенном на узловой станции в сибирской глубинке девятнадцатого века?

Из грустных размышлений его вывело появление тетки Глаши. Внеся в дом корзину с овощами, она быстро сполоснула руки в рукомойнике, что висел у входа над старым медным тазом и, подойдя к лежанке, спросила:

– Мишенька, ты кушать не хочешь?

– Я бы молока с хлебушком поел, – улыбнулся ей Мишка, сразу вспомнив вкус своего завтрака.

– А может тебе щей нацедить или репы напарить?

– Доктор сказал, пища легкая должна быть. Так что лучше я молочка попью, – нашелся Мишка.

– Тотчас принесу, – засуетилась тетка, но не успела сделать и двух шагов, как в дверь постучали.

Через порог перешагнул дородный мужчина в белом кителе, в сопровождении человека интеллигентного вида со странно смущенным лицом.

«Местная власть. А второй тогда кто? На следака не тянет. Взгляд не тот», – моментально оценил неизвестного Мишка.

– День добрый, Глафира Тихоновна, – забасил полицейский, расправив роскошные усы. – Вот, нужно нам с господином инженером выяснить, как племяш твой поживает и какой ущерб ему нанесен.

– А чего это только ему? – снова раздался визгливый голос и в дом, следом за гостями, ввалился Трифон.

«Так. Похоже, этот уже успел где-то прицел поправить, – буркнул про себя Мишка, рассмотрев покрасневший нос и блестящие глаза дядьки. – Классический алкоголик».

– У нас, чтоб вы знали, тоже ущерб имеется, – между тем продолжал голосить Трифон. – Племяшу моему голову проломило, лежит вон пластом, корми его теперь да доктору за лечение плати. Ружье ему искорежило. Чем теперь добывать станет? А ружье, оно больших денег стоит.

– Уймись, Трифон, – жестко осадил его полицейский. – А ты что скажешь, Михаил? – повернулся он к наблюдавшему за этой сценой Мишке.

– Да вы проходите, люди добрые, присядьте. В ногах правды нет, – нашел в себе силы заговорить Мишка. – Уж простите, после контузии не помню, кого как зовут. Вон, доктор даже газет принес, чтобы я хоть как-то память наладил.

– Серьезно тебя приложило, – удрученно кивнул полицейский, тяжело опускаясь на лавку. – Значит так. За лечение доктору нашему господин инженер сам заплатит. Это уже с доктором оговорено. Что ему уплатили, вам вернут. А что по оружию твоему?

– Так, правда, все, – вздохнул Мишка. – Двудулка моя долго жить приказала. Приклад в клочья. Цевье тоже. За механизм ничего не скажу, может и стволы погнуло. Но это, пока не выстрелишь, не узнаешь. А из меня стрелок пока… сами видите.

– Да уж, – снова крякнул полицейский. – Что скажете, господин инженер? – повернулся он к смущенно топтавшемуся мужчине.

– Ну, про доктора вы, господин урядник уже все как есть сказали. А про ружье… – Инженер задумался на мгновение и вдруг, улыбнувшись, добавил: – Есть у меня к вам, юноша, одно предложение.

– Расскажите, сделайте милость, – вежливо улыбнулся Мишка.

– Мне несколько лет назад, когда я сюда уезжал, ружье охотничье подарили. Немецкое. Фирмы «Зиг-Зауэр».

– Слышал про такую. Добрая машинка, должно быть, – не сдержался Мишка.

– Мне сказать трудно, я не охотник. Но если вы не против, то я готов отдать вам его взамен утраченного.

– Дорогое оружие. Да и припасы к нему не дешево встанут, – сделал вид, что задумался Мишка.

– Да мне к нему припаса надарили столько, что на год хватит, – поспешил заверить инженер.

– А гильзы какие? Латунные? – не унимался Мишка, хотя уже и принял решение и судорожно вспоминал, когда появились папковые патроны.

– Да. Латунные. А под нарезной ствол наши винтовочные подходят. От винтовок малого калибра. Промысловые которые, – путано пояснил инженер, почему-то краснея.

– Ого! Так оно еще и с тремя стволами?! – Мишка аж подскочил, услышав такое.

– Так говорю же, ружье подарочное. Друзья на заказ покупали и аж из самой Германии везли.

– Согласен, – решительно заявил Мишка, про себя радостно потирая руки.





* * *


– Э-э, господин хороший, а как же прокорм? – раздался пронзительный вопль, и Мишка невольно сморщился от этого противного визга. – Он же теперь, почитай, весь сезон охотиться не сможет. А до зимы уж рукой подать. Как с этим быть?

Трифон явно не собирался сдаваться и пытался выкрутить из ситуации все, что только можно. Урядник вопросительно покосился на Мишку, и тот в ответ только неопределенно пожал плечами. Вздохнув, полицейский перевел взгляд на инженера.

– Сколько ты за сезон на пушнине набивал? – спросил урядник у Мишки, тяжело поднявшись.

– По-разному бывало. Но ежели серединку брать, то рублей пять на ассигнации выходило. Точнее в фактории спрашивать надо. Или у мамы Глаши. Она точно скажет.


– Пусть будет пять, – поспешил согласиться инженер и полез во внутренний карман.

– Вы, господин инженер, маме Глаше два рубля дайте, а за остальное потом.

– Когда потом? – не понял инженер.

– А когда эти деньги кончатся, я за ними сам зайду. Ну или мама Глаша, – решительно пояснил Мишка, решив сделать все, чтобы лишить дядьку финансовой подпитки.

На водку себе пусть сам добывает. А вздумает права качать, так Мишка найдет, как укоротить. Главное сейчас твердо на ноги встать.

– Это правильно, – одобрительно кивнул урядник.

– Да что вы его слушаете, господин урядник?! – выскочив на середину избы, затрясся Трифон. – Он же контуженый. Мне деньги давайте. Мне.

– Уймись, Трифон, – неожиданно рявкнул полицейский. – По-хорошему уймись. Не доводи до греха. А не то махом у меня в холодную сядешь. Племяш твой дело сказал. И учти, за тем, что касается денег, я сам следить буду. Лично. Так что не балуй, – закончил он, погрозив пьянице толстым как сарделька пальцем.

– Это за что ж вы меня так обижаете, господин урядник? – разом сникнув, угрюмо поинтересовался Трифон.

– А то ты не знаешь, – хищно усмехнулся полицейский. – Ты у меня на заметке давно. Так что по краю ходишь. Да и неграмотный ты. А племяш твой за каждый раз будет расписочку писать, что деньги получил.

– Так, значит, договорились? – вдруг спросил инженер с какой-то скрытой надеждой.

Глафира, вернувшаяся с огорода, осторожно протиснувшись в дверь, испуганно охнула и попыталась вжаться в стену. Властей она явно почему-то боялась, но урядник, увидев женщину, величественным жестом подозвал ее к себе и, кивая на Мишку, сказал:

– Значит так, Глафира. Вот, господин инженер пришел, значится, чтобы дело это об ущербе полюбовно решить. С Мишкой твоим они вроде сговорились. Теперь за тобой дело. Ружье он ему даст. Свое. Хорошее. И денег за потерю сезона промыслового. Пять рублей на ассигнации. Вот, сейчас два рубля, а остальные – как эти закончатся. Мишка, когда зайдешь? – повернулся он к лежащему.

– А вот месяц пройдет, и зайду. И у господина инженера жалованье будет, и нам рассчитать проще, – снова нашелся Мишка.

– Тогда, – подвигая на пузо что-то вроде полевой сумки, пробасил урядник, – вот тебе бумага, вот карандаш, пиши, а я диктовать стану.

– Вы, господин урядник, сами все напишите, а потом зачтите вслух. Мне пока трудно. Голова еще болит, и руки трясутся. А я потом подпишу. Вы власть, все у вас на глазах, по закону будет, – выкрутился Мишка, вспомнив, что писать он умеет только на языке конца двадцатого века.

– Гм, – заметно смешался полицейский, расправляя пальцем роскошные усы. – Ну, можно и так. Только почерк у меня…

– А лучше вон, пускай господин инженер напишет. Уж у него-то почерк точно красивый. Недаром в университетах учился, – подал Мишка идею, сообразив, что урядник и сам не сильно с грамотой дружит.

– Извольте. Напишу, – тут же согласился инженер и, повинуясь жесту полицейского, присел к столу.

Быстро набросав подсказанный урядником текст, он откашлялся и хорошо поставленным голосом прочел все написанное. Прикрыв глаза, Мишка внимательно его выслушал и, осторожно кивнув, чтобы не потревожить сильно голову, протянул руку за бумагой:

– Верно все. Давайте подпишу. А что у вас там так рвануло, господин инженер? – спросил Мишка, возвращая ему расписку. – Неужто динамит в сарае хранили? Или еще химию какую?

– Да какая там химия, – отмахнулся инженер. – Я механик, а не химик. Там у меня новый мотор был. Экспериментальный. И ведерная канистра топлива к нему. Сам диву даюсь, что так взорваться могло.

– А мотор какой? Дизельный или бен… газолиновый? – в последний момент исправился Мишка, припомнив, что в самом начале разработки ДВС все моторы были приспособлены для газолина. Бензина как такового еще не было.

– Интересно. Откуда, позвольте спросить, у вас, юноша, такие познания? – с интересом уставился на него инженер.

– Так грамотный я, ваша милость. Газеты вон почитываю. Да и в депо бывал, с мастерами говорил.

– Дизельный был двигатель. Вам это о чем-то говорит?

– Ведро дизеля так не взорвется, – решительно заявил Мишка, решив идти ва-банк. – Да и сам двигатель разорвать не могло. Если толщина стенок цилиндров правильно была высчитана. Нет. Это не он.

– Ишь ты, грамотный какой! А что тогда так рвануло? – хмыкнул урядник с заметной обидой.

– Сам взрыв я не помню. Контузило. Да и вообще, лучше бы на месте посмотреть. Но если все беды, что мне рассказали, правда, то сделано это было кем-то специально, – медленно, словно раздумывая, протянул Мишка. – Дизель, господин урядник, он в подогретом состоянии от резкого сжатия вспыхивает. Вспыхивает, а не взрывается. В другом случае, ничего кроме вонючего дыма или просто огня от него не получишь.

– Юноша, да вы словно рядом со мной работали! – всплеснул руками инженер. – Откуда вы так хорошо знаете процесс работы такого двигателя?

– Так среди людей живу, господин инженер, – снова ушел от ответа Мишка.

– Темнишь, Мишка. У нас таких моторов в депо отродясь не было. Я бы знал, – пробасил урядник, с интересом слушавший их разговор.

– Это он, видать, в Томске насмотрелся, – пришла ему на помощь Глафира. – В прошлом годе мы туда рыбу продавать возили, так он все вокруг всяких самобеглых повозок крутился. А после контузии позабыл все, вот и выкручивается.

– Неужто совсем все забыл? – удивился урядник.

– Угу, – мрачно кивнул Мишка, проклиная себя за несдержанность и торопливость.

– А доктор что говорит? – не унимался полицейский.

– Сказал, что случай интересный, и он за мной бесплатно наблюдать будет. Деньги только за лечение раны и сотрясения мозга возьмет. Сам предложил. Любопытно ему стало.