– Ты. Свинца, пороху и капсюлей мы тебе привезем. С тебя только работа. И вот еще что. За труд твой полиция тебе заплатит.

– Интересно, – задумчиво кивнул Мишка.

– Сам понимаешь, много не получится, а вот на хлебушек наскребется. Что скажешь?

– Мне для этого дела инструмент подходящий нужен, – принялся рассуждать Мишка. – Оправки под нужные калибры. Мерки под порох, пулелейки, пробойники, ну и пресс для того, чтобы рули в гильзы устанавливать. А чтобы собрать все это, время нужно.

– Значит так. Завтра к полудню приходи в участок. Только не спутай. Не в околоток, а в участок, что в чистой части, у вокзала. Там у нас много всякого сложено. Сам посмотришь, что тебе подойдет и чего не хватает. А дальше видно будет.

– Да кто ж меня в участок пустит? – сделал вид, что испугался, парень.

– Скажешь, что я велел, тебя дежурный и проводит, – отмахнулся урядник.

«М-да, дядя, власти у тебя явно не по чину. Ладно, посмотрим, что там у тебя за закрома».

– Как пожелаете, Николай Аристархович, – вслух ответил Мишка, допивая чай.

– Да ты не переживай. Вся беда в том, что нам по табели в участок свой оружейник положен, – вдруг принялся пояснять урядник. – А случилось так, что его не то что не нашли, а даже и не искали. В табели графа есть, а на самом деле нет. Только инструмент в подвале по сундукам да ящикам разложен. Вот я и хочу, чтобы ты в тех ящиках разобрался и порядок навел. Если возьмешься, то будем тебе по три копейки за десяток патронов платить. А весь припас от нас будет. Твоя только работа.

– Завтра в полдень буду, – пообещал Мишка.

Что-то подсказывало ему, что все нужное для работы в том подвале давно уже есть. Осталось только сделать так, чтобы оно перекочевало к нему. И с помощью ушлого урядника это можно будет провернуть. Одобрительно кивнув, тот допил свою чашку и, отодвинув ее в сторону, поднялся.

– Ну, благодарствую за хлеб-соль, а тебя, Михаил, завтра в участке жду.

– Непременно буду, – кивнул парень, поднявшись.

Проводив нежданного гостя, Мишка вернулся в дом и с ходу наткнулся взглядом на замершую, словно статуя, тетку. Сообразив, что та убита известием о посадке мужа, Мишка вздохнул и, подойдя, приобнял за плечи.

– Ну чего ты, мама Глаша? – тихо спросил он, поглаживая женщину по плечу. – Ну кто ж виноват, что убивать он меня на торгу кинулся?

– Спасибо тебе, Мишенька, – всхлипнула Глафира.

– За что? – не понял тот.

– За то, что зла не держишь и что дозволяешь ему гостинец собрать.

– Мама Глаша, сказано же, не зверь я. Там, в сенях, его мешок старый висит. Вот в него все и укладывай. Нового давать не стоит. Каторжники отберут. Там законы суровые. А на старье никто и не позарится. Только не вздумай нож положить. И ему не поможешь, и сама беды не оберешься. Лучше сама все дома нарежь, – посоветовал Мишка, припомнив кое-что из прошлой жизни. – Из продуктов хлеба, соли, чаю, сахару, сала, лука, ну, чего сама еще найдешь. А из вещей – исподнее теплое, портянки, поршни, в камере ходить, нитки, иголку, в общем, собирай так, словно он надолго в тайгу собрался.

Мягко отстранившись от него, Глафира вдруг поклонилась ему в пояс и, выпрямившись, сказала:

– Спаси тебя Христос, сынок, что зла не держишь и дозволяешь собрать его по-человечески. Знаю я, что всем в доме тебе обязана. Давно уж ты меня кормишь, а не он. И что дозволение мне такое дал, благодарность тебе моя вечная.

– Ты чего, мама Глаша? – растерянно спросил Мишка, не понимая, что происходит. – Ты чего говоришь-то?

– Правду, сынок. Зла он тебе много сделал. Знаю. И благодарю за то, что ты мне дозволил доброй женой остаться, – коротко пояснила Глафира и, еще раз поклонившись, вышла в сени.





* * *


«Ну и какой чудак на букву “эм” все это додумался в подвал сложить?! – возмущался про себя Мишка, осматривая содержимое ящиков. – Хорошо еще, что подвал сухой. А то бы давно все уже сгнило».

Закашлявшись от многолетней пыли, парень подсунул фомку под крышку очередного ящика и, резким движением отодрав крышку, восхищенно охнул. Это было именно то, чего ему не хватало для полного счастья. Настоящий пресс для переснарядки патронов под нарезное оружие. Станина, лепестковый зажим, рычаг на пружинах, все, как он и хотел сделать. Тяжелые шаги на лестнице вывели его из восторженной задумчивости, и парень, достав пресс, водрузил его на стол.

Кое-как протиснувшийся в узкие двери урядник тяжело вздохнул и, утирая лицо платком, спросил:

– Ну, Михаил, что скажешь?

– Повезло нам, Николай Аристархович, – весело улыбнулся Мишка. – Теперь закупить припас, и можно делом заняться.

– Это и есть тот самый пресс? – спросил урядник, ткнув пальцем в станок.

– Он самый. Заводской. В смазке еще.

– А в остальных ящиках что?

– Там гильзы револьверные, там свинца малость, а вот тут капсюли. Все с завода, в смазке и упаковано правильно. Знай заряжай.

– А остальное? – деловито уточнил урядник. – Ты вроде много инструментов всяких называл.


– Все есть, Николай Аристархович. И не думал, что у вас тут такое богатство хранится.

– Вот и хорошо, – помолчав, кивнул урядник. – Значит так, Михаил. Отдать это все тебе я, сам понимаешь, не могу. А вот допускать тебя сюда для работы – это запросто. Так что разбирай тут все, устанавливай, как сам решишь, и приступай с божьей помощью. Разрешение на вход тебе уже выписали. Ты у нас личность известная, так что работай спокойно. Что скажешь?

– Ну, пули я лить дома стану, – подумав, протянул Мишка. – Мне там удобнее. А собирать патроны уже здесь стану. Да. Так лучше будет.

– Это чем же? – насторожился урядник.

– Ну, порох положено от огня отдельно держать. Так что здесь только заряжать. Чтобы от беды подальше. И еще мне железный стол требуется. Станок установить так, чтобы не болтался.

– Нарисуй и размеры укажи. Будет, – решительно кивнул урядник. – Дело нехитрое.

– Дядька Николай, что происходит? – глядя ему в глаза, тихо спросил Мишка. – Ну не верю я в какую-то проверку. Не станет начальство по осени стрельбы устраивать. Чего ждать, Николай Аристархович?

– Гм, – откашлявшись и расправляя усы, смущенно протянул урядник. – Так и знал, что догадаешься. Ладно. Ты парень умный и не болтливый. Расскажу. Есть слушок, что по первому снегу хунхузы собираются большой набег устроить. И не просто поезд какой ограбить. А именно на узловую станцию.

– А зачем им это? – подумав, спросил Мишка, решив подвести его к мысли о возможной войне. – Хунхузы ведь бандиты. Налетели, постреляли, похватали, что смогли, и удирать. Да и знают они, что тут не полтора инвалида с одной берданкой, а всякие бойцы есть. И конвой каторжный, и полиция, да и охотников много. И зачем им такой риск?

– Вот и мы всем участком головы ломаем, зачем, – нехотя буркнул урядник, внимательно выслушав его слова.

– Не станут они сами просто так на узловую лезть. Если только точно знать будут, что там есть чем поживиться, или кто-то им награду серьезную пообещает.

– Это кто ж за такое награду пообещать может? – насторожился урядник.

– Тот, кому выгодно дорогу перерезать, чтобы от остальной страны ее отсечь. А таких всегда хватало. Что французы, что немцы, что англичане, что японцы. Всем Россия мешает, – вздохнул Мишка.

– Ишь ты, как завернул, – удивленно проворчал урядник. – И ведь ровненько все. И японцы в эту строку укладываются. Только как это все доказать, чтобы начальству доложить?

– А не стрелять всех хунхузов подряд, а подранками живыми брать. Ну а после уже и допрашивать.

– Умный какой, – фыркнул урядник. – Ты сначала заметь его, да потом попади так, чтобы подранить. А после еще достань в тайге. Для них тайга дом родной.

– Ну, что думал, то и сказал, – пожал Мишка плечами, усилием воли заставляя себя прикусить язык.

– Да ты не обижайся, – вдруг улыбнулся урядник. – Мысля-то дельная. Вот только кто ее применять станет? Я ж говорил, у меня стрелки… В корову с пяти шагов попадут, и то слава богу.

– Ну, тут, ежели захотите, я много чего подсказать могу, – осторожно предложил парень. – Револьвер не ружье, но правила точной стрельбы не сильно отличаются.

– Хочешь сказать, что сможешь из револьвера выстрелить не хуже, чем из ружья своего? – не поверил урядник.

– Вот накручу вам патронов запасных и покажу, – решившись, пообещал Мишка.

– Добро. Работай, – кивнул урядник с неожиданным азартом.

Закончив разбирать ящики, Мишка поднялся к дежурному и, попросив у того лист бумаги и карандаш, быстро нарисовал требуемый верстак. Потом туда же вписал все недостающее для работы и, велев передать сию эпистолу уряднику, отправился домой, прихватив с собой свинец и пулелейку. Отлить сотню пуль при имеющихся у него приборах – вечер работы.

Утром, снова придя в участок, он вернулся к прерванному занятию. К огромному удивлению парня, в самом низу штабеля нашелся ящик, в котором лежали запчасти для десятка револьверов. Стволы, рамки, УСМы и даже накладки на рукоять. Удивленно почесав в затылке, Мишка быстро собрал один револьвер и, пощелкав курком, проворчал:

– Или я дурак, или жопа с двумя «п» пишется. Это ж оружие с самовзводом, а местные пользуются револьверами одноразового действия. Чует мое сердце, без урядника тут не разобраться.

Словно в ответ на его мысли, на лестнице раздались тяжелые шаги.

– А это у тебя откуда? – с ходу спросил урядник, едва протиснувшись в мастерскую.

– Вон, ящик вскрыл, а в нем таких десять штук в разобранном виде, – ответил Мишка, протягивая ему оружие рукоятью вперед.

– Вона как! – растерянно прогудел тот, вертя в руке револьвер.

– На спуск нажмите, – с улыбкой посоветовал Мишка.

Урядник послушно нажал на крючок, и револьвер смачно щелкнул.

– Это что ж за механика такая? – удивился урядник.

– Самовзвод. Не нужно перед каждым выстрелом курок взводить. Знай на спуск нажимай. Даже если осечка, просто нажал еще раз, и будет выстрел.

– Это выходит, шесть раз подряд выстрелить можно курка не касаясь? – уточнил урядник.

– Точно.

– Сильна машинка. Неужто так и работает?

– Так и работает, – кивнул Мишка. – Вот только я одного понять не могу, откуда они тут и почему про них никто не знает? Это ж оружие, его должны были по особой бумаге передавать. А тут валяется в ящике бог знает сколько лет. Да за такие дела по шапке бить надо так, чтобы уши отваливались.