– Ты! – я настолько за них испугалась, что собственный страх отошёл на второй план: остаться единственным человеком среди чужаков – для меня всё равно что умереть. Вывернулась, вцепившись в плечо Седьмого. – Ты же знаешь! Скажи им! Пожалуйста… – последнее закричала, едва не рыдая от отчаяния.

Мой голос, усиленный странным резонансом, словно отразился от низких розоватых облаков, прогромыхав над пугающе-безмолвной равниной. Но и это не поколебало спокойствия недавних подопытных.

– Почему? – Седьмой, не позволяя мне вырваться, единственный проявил хоть какой-то интерес. И то скорее к моим сумбурным движениям, чем к страданиям пленников.

– Что почему? – затараторила, вновь цепляясь за заскорузлую одежду амиота, в сомнительной попытке встряхнуть этот бесчувственный столп. – Сказать? Потому что, кроме тебя, меня никто не слышит! А медлить нельзя! Они же погибнут. Прямо сейчас!

Последнее, окончательно забыв об осторожности, завопила прямо в ухо непрошибаемого монстра – настолько сильно меня трясло от обречённой ярости. И тут же подавилась криком – прямо на моих глазах, явно защищая органы слуха, часть внутренней поверхности ушной раковины амиота вздулась и отслоилась, словно образовав перепонку, препятствующую излишне громкому звуку.

Вот как такое пронять? Чем?! Что за сверхсуществ на погибель всем создали недоумки-учёные в своих лабораториях!?

Никаких внешних сигналов я не подметила, но вдруг к корчащимся в склизкой грязи несчастным с молниеносной скоростью подскочили двое из амиотов. Мученические вопли почти тут же иссякли, сменившись обессиленными хрипами и сиплым дыханием.

– Так? – безразлично уточнил Седьмой, всё это время исключительно меня буравящий пристальным взглядом.

С облегчением переведя дух, я тоже тяжело дышала – ведь металась, не рассчитывая сил.

– Да, спаси… – начала было, ликуя, не в силах оторвать взгляд от коллег.

Однако тут парочка явно направляемых Седьмым собратьев снова синхронно отступила. И кошмар вернулся. Чудом выживших снова затрясло в конвульсиях, сопровождаемых криками агонии.

– Мать вашу! – заорала и я, поздно вспомнив, что про мать – это не к амиотам, иначе бы откуда такая нарочитая бесчеловечность. Впиваясь взглядом в лицо Седьмого, взмолилась: – Что сейчас?

– Удостоверился. – Он и бровью не повёл, но крики тут же оборвались – оба амиота снова подошли к пленникам.

– Теперь верите? Этот звук смертельно опасен для нас, – пояснила я непонятливому существу.

– Не то, – безразлично отмахнулся амиот.

– А в чём тогда смысл этой… проверки? – я попыталась выяснить его видение ситуации. Нужно же разобраться, чего ожидать от монстров, лишённых всякого сочувствия и здравого смысла.

– Определить, что значимо. Для Трои.

– Какого?.. – задохнувшись от осознания истинной причины, я оторопело уставилась на Седьмого. Шантаж?! Манипулирование?! Ищет мои слабые стороны?

Смехотворно! Я вся от мизинцев до макушки являю собой олицетворение слабости. В сравнении с такими, как он, – особенно.

– Пусть Троя делает то, что мне надо, иначе всё начнётся снова.

Я сглотнула, отчётливо понимая: в этой игре у меня нет хороших карт. Но амиоту было мало приструнить меня, он решил внести уточнения:

– Это пока.

– А потом? – глухо пробормотала я, уже не понимая, к чему он клонит.

– Они – еда, – безэмоционально отозвался амиот.

Мои глаза мгновенно вернулись к паре чудом выживших, к которым амиот, со мной на руках, подошёл вплотную. Ну конечно! Нашим пленителям скоро понадобится насытиться, а под рукой лёгкая добыча… И так беспросветно и тоскливо стало от этой истины, что я серьёзно, с переполнившей душу решимостью, уставилась на Седьмого и попросила:

– Меня тогда тоже… Вместе со всеми… съешь. Одну не оставляй.

Нелепо просить о милости такого, как он, но… Но амиот прижал меня к себе теснее, как бы давая понять: одна не останешься. И «успокоил»:

– Моя добыча.

– Вы все не в счёт, – я и не пыталась объяснить свои чувства чуждому существу. – Чем сойти с ума тут одной, лучше погибнуть.

Теперь смерть, которую несли монстры, казалась быстрой, безболезненной и оттого более предпочтительной, чем местный убийственный ультразвук.

– Моя добыча не погибнет, – невообразимо буднично для аварийно приземлившегося в неизвестный ад откликнулся Седьмой. Всмотрелся в моё лицо и сообщил: – Оставайся здесь. Жди. Я вернусь за тобой. Всегда.

Он усадил меня поверх небольшой кочки, обеспечившей сухую поверхность. Подошедшая парочка «сопровождающих» разместила рядом Игеря со вторым пленником. Лица обоих мужчин были серыми – они ещё не пришли в себя после болевого шока. Но уже не кричали и не дёргались в судорогах, очевидно этому способствовали не отходящие от нас ни на шаг амиоты.

Седьмой отошёл, оставив меня под присмотром. Я же, устало притянув к подбородку колени, уставилась на спину «новорождённого» мужчины. Идеально скульптурную и словно кричащую о несокрушимости и мощи, пусть и обтянутую грязной водолазкой. Так странно было вдруг оказаться вдали от того, кто с маниакальной настойчивостью все последние дни полагал меня своей исключительной добычей. И защищал.

Странно и… тревожно.

Стоило подумать об этом, как амиот стремительно обернулся, пронзив пристальным взглядом. Как если бы и ему стало не по себе без меня…





Глава 2. Познание





Кин



Отступив от своей добычи, я ощутил пустоту. Непонятную, досадную, раздражающую. Нестерпимо хотелось вернуть утраченное обратно. И от осознания временной вынужденной невозможности это сделать становилось…

«Тревожно»… – отзвуком моих мыслей откликнулся голос Трои.

Тревога? Страх и ожидание проблем? На них часто ссылались в своих поступках предназначенные нам в пищу. Подобного мы – эдаити – не знали. В мыслях Трои я улавливал малопонятные мне мотивы, стараясь большей частью вычленять для себя то, что служило предпосылкой к действию. Понимать её было трудно, но возникший интерес к добыче мотивировал разобраться, а слышать женщину уже стало так же привычно, как и моих собратьев.

И мне не нужно было оглядываться, чтобы убедиться: это её мысли. Однако же я это сделал.

Чужаки по-прежнему лежали на плотной подушке из местной растительности, медленно приходя в себя. Чуть дальше, в стороне, остались тела тех, кто не перенёс посадки. Однако лишь Троя для меня выделялась из этой кучи утративших пользу материальных, а мой интерес к ускользнувшей добыче заставлял бдительно контролировать её состояние, не позволяя погибнуть тоже.

Видеть рядом с Троей других было неприятно. Хотелось увеличить разделяющее их расстояние, а ещё лучше, чтобы эти пищевые запасы, выполнив своё предназначение, исчезли. Но столь же отчётливо я понимал, что подобный вариант нежелателен, раз моя добыча испытывает такую сильную потребность в продолжении их существования. Мало того, готова на многое, лишь бы это существование было безопасным и комфортным.

Реакция организма женщины на условия новой среды радикально отличалась от той, что была присуща моей оболочке: подобно другим пленным, едва герметичность скафандра нарушилась, она начала стремительно терять жизненный потенциал. Для неё эта местность оказалась опасной! Осознав угрозу, я сосредоточился на поиске причины и способе её устранить.

Всё оказалось очень просто, более того – соответствовало моим намерениям. Чтобы защитить Трою, надо держать её при себе. И я с готовностью это принял: желание ощущать притягательную добычу рядом только крепло день ото дня. Следующее, что требуется, – выяснить, повсеместна ли угроза для неё на этой планете. Это тоже согласовывалось с интересами эдаити: мы выясним, как тут всё устроено. Пришло время осмотреться! Склизкая субстанция, что покрывала низину, выполнила своё назначение, частично амортизировав наше стремительное приземление, но её условия не способствовали долгому существованию. И потому мы инстинктивно стремились покинуть место первого привала на этой планете.

Но я, прежде чем устроить первую вылазку и выяснить, что находится за равниной из топкой грязи, проинструктировал эдаити, что находились рядом с пленниками:

«Тас, Хем, не отходите дальше чем на два шага от добычи. – И лишь после этого, уверенный, что сделал всё необходимое, и убеждённый в бдительности собратьев, бросил ещё один мысленный призыв: – Орш, Зом, Дин, Риз, Шог».

Все пятеро молниеносно оказались рядом и без лишних вопросов двинулись вместе со мной.

«Разделимся?» – предложил Орш.

В прежней жизни не знавшие сопротивления, мы и поодиночке полагали себя грозной, неуязвимой силой. Потому логично было парами или тройками отправиться в сторону того, что с нашего нынешнего местоположения казалось чем-то туманным и жёлтоватым. Ощущалась эта дымка как поднятие. Возвышение. А следовательно, её слагала более прочная материя, нежели жидкая, растекающаяся грязь.

Однако горечь поражения стала тем уроком, что заставила задуматься над собственными возможностями без самоуверенности непобедимых. Вспомнились перешёптывания Трои и надоедливого пленника, что управлял кораблём. Их ужасала эта планета, доводя до паники. Впрочем, в отношении таких, как они, эти страхи оправдались. А чем грозил новый мир нам?

«Нет. Будем вместе. Идём к горам, которые ближе всего. И наблюдайте. Нам нужны знания об этом мире. Будьте внимательны к любым деталям и мелочам».

Факты – это самое важное, что мы сейчас должны получить. Пусть тела нам достались удивительные в плане адаптационных способностей, но это не означает, что нужно игнорировать всё и вся в этом новом для нас мире. Разрушение транспортника, вынужденная посадка, новая среда, сформированная условиями этой конкретной планеты… Мы пока не очень хорошо представляли себе, как всё устроено в этом материальном существовании, что есть норма, а что – чрезвычайные обстоятельства. И потому фиксация и анализ – вот то, что поможет нам разобраться и освоиться.

Мы, эдаити, умеем учиться, набираемся опыта. И познание в этом смысле необычайно важно для эффективного существования. Всё для нас с момента пленения было неизвестным: сам факт материальности, законы, по которым существует вещественный мир, собственные возможности. Единственное, что осталось неизменным, – движение, лишённое чуждых эмоций, свойственных нашей пище. Извечное движение вперёд: к цели, к насыщению, к покорению. Каждый шаг приводит к следующему: именно так понимают жизнь эдаити. С момента осознания себя в навязанной клетке-теле я неизменно поступал, следуя этим принципам. Мы справились с телами, пробили себе путь на свободу, избежали уничтожения и, наконец, оказались здесь, перед лицом очередных задач. И всё это осуществили, спокойно двигаясь шаг за шагом к новым целям.

Не испытывая сомнений, мы ринулись напролом, пробираясь сквозь топкую жижу. Мы продвигались быстро, сероватая гряда росла, в свете розового светила искрясь множеством бликов. Оболочки не подводили – с непрошибаемостью тарана они рассекали странную субстанцию. Вот только стоило мне подумать о возможностях тела, как возникло ощущение дискомфорта – неприятной тяжести внизу живота.

«Переполнен», – пришло сообщение Орша.

Потребности оболочки! Совсем не о сытости предупреждает собрат – в прежней жизни я трактовал бы его мысль именно так. Сейчас он подразумевает то самое явление, когда наши новообретённые тела избавляются от отходов ранее потребленных ресурсов. Странная непрактичность и несовершенность материальных…

«И я», – подтвердил, соглашаясь.

От остальных эдаити пришли аналогичные импульсы. Дружно устремившись к небольшой более плотной кочке, мы выскочили на поверхность болота. Процесс выделения из тела лишней жидкости стал неприятным. Потому, не размышляя, я сдёрнул с себя заскорузлые, чёрные от грязи поверхностные оболочки. Вот ещё одна особенность материальных существ, которую трудно понять. Зачем на оболочки натягивать другие оболочки? К тому же менее функциональные и зачастую многослойные.

Избавившись от того, что звалось одеждой, я почувствовал себя лучше. Теперь ничто не сковывало, а организм больше не сообщал о дискомфорте. Моему примеру последовали и собратья, прежде чем продолжить путь.

Поднявшись на взгорок, мы фактически достигли границы топкой равнины. Шаг, второй… Ступни начали уверенно касаться твёрдой поверхности, свободной от грязной жижы.

Мы дружно замерли, осматриваясь, вслушиваясь и принюхиваясь, тщательно анализируя всё сигналы, что посылала эта местность. Качество воздуха здесь было иным: испарения болота пусть и ощущались, но слабее. Впрочем, для наших тел это проблемой не стало – мембранная перегородка в ноздрях отлично отфильтровывала опасные газы. Но я знал, что Троя подобным похвастаться не может.

«Чувствую голод», – сообщил Зом.

Мы все начали ощущать это – продираться сквозь склизкую топь оказалось энергозатратно. Такие, как Троя, не выбрались бы из этой жижы… Почему я теперь всё применяю к ней, равно как к собратьям?

«Попробуем выяснить, что подойдёт в пищу», – озвучил общее намерение Орш, соскребая ладонью грязь, оставшуюся на его ногах, и принюхиваясь.

«Не спешить», – я напомнил, что отныне мы уязвимы. Впрочем, сам тоже оценил питательную ценность болотной субстанции – оболочка не воспринимала её как питательную, аппетит не пробудился.

Оглянувшись назад, где лишь наше сверхчёткое зрение могло рассмотреть тёмное размытое пятно, в которое превратился временный лагерь, я оторвал от ступней и отбросил в сторону несколько непонятных чёрных комочков – навязчиво прилипших к подошвам ног склизких, жалящих сгустков. Проследил, как уплотнившаяся до жёсткости в местах контакта с ними кожа возвращает себе куда более удобную упругость. Всё ещё непривычными, но уже знакомыми и понятными в использовании зрительными органами осмотрел окружающее пространство, одновременно прислушиваясь и принюхиваясь.

За время, пока мы пробирались сюда, стало темнее. То из светил, что было мельче и сияло розовым цветом, почти скрылось за горизонтом. Чуткая ушная мембрана фиксировала колебания такого опасного для Трои ультразвука – я продолжал на уровне рефлексов следить за ними. Оттого и уловил изменения – колебания стали иными… Прерывистыми? Более редкими?

«Звук исчезает, – синхронно моим мыслям отозвался Орш. – Похоже, связан с излучением звезды, идущим сквозь атмосферу».

«Звёзд здесь две: маленькая розоватая и большая голубая, – подхватил Зом обсуждение. Его наблюдательность всегда была выше всяких похвал. И на этот раз он меня не разочаровал: — Когда мы приземлялись, планета была между ними. Значит, сейчас будет восход».

Мы синхронно повернулись спинами к приобретающему пурпурную окраску зареву. Противоположная ему сторона горизонта действительно посветлела и окрасилась в синеву. Однако ждать, пока голубое светило окажется в зоне видимости, никто не стал. У нас имелась куда более важная задача – найти место, куда сможет перебраться наша группа.