Неподалеку от заседателей за отдельным столом сидел полковой писарь и вел протокол допроса.

– Запишите! – приказал ему Уильям. – Подозреваемый грозился расправиться с сотрудником королевской прокуратуры и членами полевого суда. Поднимите подозреваемого! – приказал Уильям солдатам.

Конт встал и гордо вскинул голову. Посмотрел налитыми кровью глазами на троицу и спросил:

– В чем меня обвиняют?

– В государственной измене. В создании препятствий расследованию, которое ведет королевская прокуратура. В укрывательстве государственного преступника, называвшего себя риньером Оробатом. Начнем с последнего. Где господин Оробат?

– Все, что вы говорите, ложь от начала и до конца, я не мятежник…

– А вас пока никто в мятеже не обвинял, вы сами, риньер, это сказали. Так где преступник Оробат?

– Я не знаю о преступных делах риньера Оробата. Он друг моего тестя, и я его принимал как должно, с уважением.

– Хорошо, мы поговорим и с вашим тестем, – спокойно сказал Уильям и увидел, как вспыхнул огонек страха в глазах конта. До того только сейчас дошло, в какое ужасное положение он попал. Эти люди не отступят. Они зашли слишком далеко. – А сейчас расскажите нам о том, где риньер Оробат, друг вашего тестя.

– Я ничего рассказывать не буду. Я ни в чем не виноват и требую королевского правосудия. А ты, мерзкий ублюдок, – он с ненавистью взглянул на сыщика, – убил моего человека, и я обвиняю тебя в убийстве.

– Понятно, – ответил Уильям. – Я разъясню вам, риньер Рид Неудержимый, ваши права. Вы можете отказаться от дачи показаний. Тогда суд признает вас виновным в том, что вы отказали в содействии следствию. Здесь присутствуют члены полевого королевского суда. Согласно положению «О производстве дел по мятежным вассалам» от одна тысяча шестьсот двадцать первого года от восшествия на престол короля Вангора Первого полевой суд назначается из трех человек – сотрудника королевской прокуратуры, независимого должностного лица и королевского нотариуса. Данное положение учтено, и здесь присутствуют все вышеперечисленные лица. – Уильям обвел рукой присутствующих. – По-поводу вашего обвинения в убийстве некоего вашего человека: расскажите подробно о случившемся.

– Ты! – Конт зверем взглянул на Уильяма. – Ты находился в темнице в этом замке и сумел сбежать, при этом убил помощника палача.

– Хорошо, – кивнул Уильям, – писарь, запишите, что подозреваемый сознался в том, что запер в темницу сотрудника королевской прокуратуры. Можете пояснить, за что вы посадили в темницу сотрудника королевской прокуратуры?

– Могу! – злорадно усмехнулся конт. – В мой замок заявился незнакомый человек, который представился агентом королевской прокуратуры и захотел арестовать моего знакомого, риньера Оробата. Конечно, я не поверил ему. Откуда у простолюдина такие полномочия? Я арестовал тебя и отдал палачу, чтобы он вызнал, у кого ты украл эти документы. Я хотел найти хозяина и передать документы ему. Понял, мразь? Мы тебя нежно пытали, не калечили…

– Понятно. А теперь опишите, кто был тот человек, которого вы арестовали.

– Это был ты. Ты сумел сбежать, убив помощника моего палача…

– Расскажите, как я убил его, и назовите имена свидетелей, – спокойно продолжал допрос Уильям.

– Как убил? – Конт впервые запнулся. – Ты убил его из духовой трубки… Вот.

– Конкретней, пожалуйста. Что за трубка и какие следы насильственной смерти были обнаружены на теле убитого?

– Следов не было. Но парень был убит. Свидетелей у меня тоже нет. Есть мое слово аристократа против твоего слова простолюдина. – Конт зло усмехнулся, и в его взгляде промелькнуло торжество.

«Ну что, съел, гаденыш?! Что ты теперь скажешь? Слово дворянина стоит выше слов ста холопов».

– Для подтверждения моих слов, – продолжил конт, – я вызываю тебя на поединок правды. Пусть божий суд рассудит нас.

– Хочу вам напомнить, риньер, – спокойно ответил Уильям, – что в случае подозрения в государственной измене на время следствия вы поражаетесь в правах и ничем не отличаетесь от простолюдина.

Конт, который всегда считал, что его права незыблемы, растерянно оглядел лица всех троих. Нотариус кивнул, соглашаясь со словами сыщика. Румбер поглядел на нотариуса и тоже согласно кивнул, уверенный, что уж тот знает, что поддерживает.

Только теперь Рид Неудержимый наконец осознал, в какую глубокую яму он попал. Эти люди пришли сюда за его головой и без нее не уйдут. Оробат сбежал, оставив его наедине со своей незавидной судьбой.

«Вот сволочь, заварил тут кашу и сбежал», – невесело подумал конт, но, собрав волю в кулак, гордо выпрямился. Упрямо посмотрел в глаза судей и произнес холодным, надменным тоном:

– В таком случае я больше ничего вам не скажу.

– Это последнее ваше слово? – равнодушно спросил Уильям.

– Да, окончательное.

– С учетом тяжести обвинений и отказа сотрудничать со следствием предлагаю отдать конта Рида Неудержимого для допроса палачу. Что скажете, уважаемые члены суда?

Румбер, который уже понял, что Уильям «выпотрошит» конта и заставит того сознаться, твердо ответил:

– Я согласен.

Нотариус, видя твердое решение остальных судей, ответил так же:

– Поддерживаю.

– Уведите подозреваемого в темницу, – сурово приказал Уильям, – и пригласите сюда палача.

Пораженный таким решением конт сначала не поверил своим ушам. Он, который всегда сам решал, кому жить, а кому умереть, впервые попал под осуждение и не мог до конца осознать, что это случилось с ним.

Сопротивляющегося конта, орущего, что они за все ответят, увели. А вскоре в зал вошел палач. Он узнал того, кого пытал, и поклонился. Стоял спокойно, и его лицо не выражало каких-либо эмоций.


– Как вас зовут? – спросил Уильям, с трудом сдерживая ненависть.

– Грехт, ваша милость. – Палач вновь поклонился.

– Кем вы служите в замке?

– В замке-то? – несколько удивленно переспросил Грехт. – Так вы, ваша милость, знаете, палач я.

– Вы кого-нибудь узнаете среди присутствующих?

– Узнаю, ваша милость? Вас узнаю.

– При каких обстоятельствах вы со мной познакомились?

– А мы с вами незнакомы. Я пытал вас… но так, не особо, чтоб не калечить, стало быть.

– Кто вам дал приказ пытать меня?

– Так кто же мог дать? Конт, его милость Рид Неудержимый, дай Хранитель ему долгих лет жизни, они и дали такой приказ.

– Вы знаете, что он хотел?

– Кто?

– Ваш конт.

– Ну, что он хотел, я не знаю. А вот его друг, риньер Оробат, хотел, чтобы вы отдали ему добровольно свои доку́менты. Они еще на столе лежали. Как вы исчезли, так и они исчезли.

– Хорошо, спасибо. А что приключилось с вашим помощником?

– Помер, негодник. Даже учиться нашему делу не стал, взял и помер.

– Сам помер или его убили?

– Сам! Слабый, видимо, здоровьем был. Прямо у дверей темницы и помер. Прям как не человек. Разве ж так умирают. Умирать нужно…

– На его теле были раны или следы насильственной смерти? – перебил словоохотливого палача Уильям.

– Не было, ваша милость. Если бы такие были, я бы точно обнаружил их сразу. Просто шел и помер, негодяй.

– Хорошо, мы поняли вас, Грехт. Вам предстоит дело. В темницу отвели вашего конта. Он отказался сотрудничать со следствием, и принято решение осуществить допрос с пристрастием. Вам нужно поработать по своей специальности и, не калеча конта, добиться от него согласия на сотрудничество со следствием. Справитесь?

– Это моя работа, ваша милость, – скромно ответил плач. – Если позволите, я приступлю.

– Хорошо, можете идти. Но за вами присмотрит мой человек, чтобы конт выжил и вы старались.

– Как прикажете. – Палач поклонился и стал пятиться.

– Запишите! – приказал Уильям писарю. – Обвинения сударя Уильяма в убийстве помощника палача оказались неподтвержденными, и это вызвано только желанием риньера Рида Неудержимого уйти от ответственности. Предлагаю, – обратился он к членам суда, – сделать перерыв, перекусить и потом допросить дочерей конта.

Румбер, скучавший во время допросов, охотно согласился.

Сыщик вышел на площадку лестницы и поманил пальцем шуаня.

– Луй Ко, иди в подвал и проследи за работой палача. Не хочу, чтобы риньер неожиданно помер от сердечного приступа.

Шуань кивнул:

– Конечно, Уильям, иду туда сразу.

Шуань быстро стал спускаться по лестнице. Уильям посмотрел на солдата, стоявшего на часах, и ординарца командира полка.

– Сударь, – обратился он к молодому стройному офицеру, – соблаговолите распорядиться, чтобы членам суда принесли что-нибудь поесть.

Офицер отдал честь и тоже ушел вниз по лестнице. А Уильям, имея план, направился к дочерям конта. Его не зря называли решалой. И он знал, как добиться от девушек желаемого.

В девичьей на кроватях понуро сидели дочери конта. Платья они уже привели в порядок, и только заплаканные припухшие глаза и потухший взгляд выдавали их состояние и говорили о том, что с ними произошло. Старуха нянька плакала у дверей. Когда Уильям вошел, все трое вздрогнули и с ужасом уставились на сыщика. Уильям осторожно прикрыл за собой дверь.

– Риньеры, я сожалею о том, что с вами произошло. Я вижу, что вы меня узнали, но, к моему и вашему сожалению, ваш отец избрал не ту компанию и сделал шаги, за которые он и вы находитесь теперь в ужасном положении. Хочу вам сказать, что я единственная ваша надежда хоть что-то оставить себе и не оказаться вышвырнутыми за пределы замка голыми и босыми. У мятежников и их сообщников отбирают все. Вашего отца казнят. Отберут в пользу казны все имущество, а вы будете нищими и долго не протянете. Или окажетесь в борделе для простолюдинов, или вас прирежут на дороге, грубо изнасиловав до этого.

Услышав последнюю фразу, девушки задрожали.

– Отцу вы уже не поможете, помогите себе. Расскажите суду все, что знаете о делах отца по поводу мятежа и убийства наследников. Я думаю, вы в курсе. Тогда я оставлю вам все деньги отца и драгоценности, и после подписания показаний вы сможете удалиться куда захотите. Мы милостью короля не наказываем тех, кто добровольно содействует следствию. К сожалению, недвижимое имущество, замок и деревня переходят в королевскую казну.

– Я все расскажу, – быстро сказала одна из девушек. Ее лицо было более скуластым, а взгляд решительнее, чем у сестры.